О вечных проблемах работы в науке и практике 2 Данность как методологическое понятие в современной психологии 7
 Скачать 2.75 Mb.
|
|
Глава VIII ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ПСИХОЛОГА С ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ СМЕЖНЫХ ПРОФЕССИЙ — Ты же психолог, ты же все понимаешь, почему ты ничего не можешь сделать?! (Нериторический вопрос в дружеской беседе) — Психологи — они тоже разные бывают.. Люди все-таки... (Мнение подростка) § 1. Учитель (педагог) и психолог В номенклатурной практике обозначения профессий присутствуют три обозначения отношений «обучаемый—обучающий»: учитель, педагог, преподаватель. Бытовой язык широко использует из этих понятий понятие учителя, обозначая им всех, кто дает самые разные знания, в том числе и саму жизнь называют лучшим учителем. Попробуем ввести различия в этих видах профессиональной деятельности, пользуясь психологическими критериями, содержательно, по нашему мнению, описывающие варианты отношений обучаемый—обучающийся. Какие же это будут критерии? Их несколько: • степень ответственности обучаемого за результат обучения; • степень ответственности обучающего за результат обучения; • понятийное строение предмета обучения (уровень обобщения в понятие); • психологическая дистанция; • воздействие на перспективы личного развития. В этом смысле различие между профессиями учителя, педагога, Whwmwiiiam шит t щцтшит ттш дрпфесс»» преподавателя можно представить в следующей таблице, где для удобства ее прочтения введены градации разных критериев: максимально, средне, минимально:
Учитывая известную произвольность в выборе критериев и, естественно, не претендуя на их полноту, хотелось бы показать в этой таблице, что не случайно как бытовой, так и профессиональный язык фиксирует различия в этих видах деятельности, думается, что в общем виде они отличаются друг от друга допустимой глубиной воздействия профессионала на характеристики внутреннего мира обучающегося. Учитель в этом плане обладает максимальными возможностями, а преподаватель — минимальными. Субъективно это переживается в возможности установления тесных, доверительных, личностных отношений между обучаемым и обучающимся, которое связано с переживанием социальной и психологической дистанции по отношению к другому человеку. Для нашего анализа важно, что все три категории профессионалов — учитель, педагог, преподаватель — принимают решение о глубине воздействия на другого человека (или группу) и осуществляют непосредственно это воздействие. Естественно, что такое решение невозможно принять без ориентации на психологическую информацию о другом человеке. Какой информацией могут и должны пользоваться профессионалы для принятия адекватных их деятельности решений? Вот здесь, в ответе на этот вопрос, остро возникает проблема функционирования в этих профессиях средств и способов мышления о норме общего психического и личностного развития лиц разного возраста, с которыми имеют дело учителя, педагоги, преподаватели. В процессе принятия ими конкретных решений о конкретном воздействии понятие о норме общего психического и личностного развития является главным средством для осуществления конкретных способов профессионального действия. Естественно, что психологическая информация, отражающаяся в понятии о норме общего психического и личностного развития является обобщенной и включает необходимость обращения ко всей системе понятий его порождающих, понятие о периодах, понятие о механизмах и движущих силах психического развития, само понятие психического развития и т. п. Но думается, что эти понятия осознаются профессионалами в меньшей степени, чем понятие о норме психического развития, хотя бы потому, что они более абстрактны и чаще всего в практике отношений с другим человеком используются как обобщенные переживания ценности другого человека, концепции жизни, собственной ценности, то есть в уже описываемой раньше парадигме жизни. Психолог и представители этих профессий могут и должны находить общий язык, связанный с пониманием возможного соответствия или несоответствия фактов конкретного проявления психической жизни человека и нормы психического или личностного развития данного периода жизни. При этом естественным ограничением на использование информации о степени этого соответствия в работе учителя, педагога, преподавателя будут нормы профессионального воздействия на жизнь человека и нормы юридической ответственности, охраняющие человека от возможного морального ущерба. Думается, что возможный заказ на сотрудничество педагога, учителя, преподавателя и психолога может и должен строиться как взаимодействие с психологической информацией, структурируемой понятием норма психического и личностного развития. llpalHMiii взатцеинш ттт с ярщшитеим» смены» пририи»______ Изобразим это в виде следующей схемы, представив все три профессии в виде одной графической фигуры — учитель.  Таким образом, предметом взаимодействия обучаемого и обучающего является учебный предмет, структурируемый в виде понятий разного уровня обобщения. Психолог может и должен своим присутствием в этой ситуации решить следующие проблемы: • проблему адекватности отражения учеником (обучаемым) учебного предмета; • проблему адекватности отражения обучающим возможностей ученика (обучаемого); • проблему адекватности отражения учителем (педагогом, преподавателем) учебного предмета как предмета взаимодействия; • проблему адекватности отражения учеником (обучаемым) роли и места учителя в его жизни; • проблему адекватности отражения учителем (педагогом, преподавателем) роли и места ученика (обучаемым) в его жизни. Через решение этих проблем возможно оказание психологической помощи всем участникам профессионального взаимодействия — через трансляцию для их содержания психологической информации, связанного с понятием нормы общего психического и личностного развития. r«iia Vlli § 2. Психолог и юридическая практика В юридической практике существует несколько видов деятельности, где непосредственно используются параметры психологической информации, — следственная и адвокатская практика. Для следователя естественно восстановление логики событий, основанных на вероятностной модели поведения человека, чем точнее будет обобщенная модель поведения человека, которой он владеет, тем более точно будет построено профессиональное действие по воссозданию конкретных обстоятельств и конкретной логики изучаемого человека или группы людей. Естественно, что адвокат в своей практике тоже ориентирован на конкретизацию обобщенной модели поведения человека в конкретных обстоятельствах. Думается, что одно из существенных различий в этих видах юридической практики связано с критериями правильности (с точки зрения профессионала) процесса профессионального мышления. Представляется возможным увидеть эти различия в том, что для следователя важна объективная достоверность, подтверждаемая реальными фактами, тогда как в практике адвоката большое значение имеет субъективная обоснованность для человека логики его действий. Если грубо провести линию различий, то она выглядела бы примерно так: следователя интересует, что было на самом деле, адвоката интересует, почему произошло то, что было. Отсюда и различие в использовании психологической информации: для следователя актуальнее вопрос о том, что делал человек, для адвоката — почему он это делал. Формулируя запрос к психологу, представители юридических специальностей ориентируются на обобщенную модель человеческого поведения, которую необходимо применять как средство мышления о конкретных обстоятельствах индивидуального действия человека. Перед психологом возникает совершенно специфическая задача — задача воссоздания субъективной логики поведения человека в исследуемых обстоятель- щйемы вшаддшш тшт с предшшшм» ттш профессий ствах. Думается, что есть смысл выделить специфику предмета взаимодействия представителей юридических специальностей и психолога и, соответственно, ее отличие от других возможных вариантов сотрудничества представителей смежных профессий. Видится эта специфика в том, что и юристы и психолог, работающий с ними, конкретизируют модель поведения человека. Хотелось бы выделить все эти слова, чтобы подчеркнуть, что в совместной деятельности психолог и юрист непосредственно обращаются к сущности человека и формам ее конкретизации. Категория ответственности, ее обязательная включенность в модель человеческого поведения, отличают поведение человека от поведения животных. Именно через эту категорию проходит линия конкретизации (в мышлении профессионала) о логике индивидуального поведения. Психолог может и должен дать юристам сведения об индивидуальных вариантах использования категории ответственности в модели поведения человека. Это будет исходная категория, определяющая использование психологической информации об участниках профессиональной деятельности юриста. Представим это в виде схемы.  Таким образом, предметом взаимодействия представителей юридической практики, лиц, заинтересованных -т в ней, и психолога являются нормы ответственности. Zul tell 1 Психолог, через получение психологической информации может и должен решить следующие проблемы: • проблему адекватного использования юристом категории ответственности в модели человеческого поведения; • проблему индивидуального видения категорий ответственности лиц, участвующих в профессиональной деятельности юриста; • проблему адекватного отражения юристом степени владения другими участниками его профессиональной деятельности категорий ответственности; • проблему адекватного отражения лицами, участвующими в профессиональной деятельности юриста, его уровня владения категорией ответственности; • проблему соответствия юридической нормы ответственности и индивидуального содержания категорий ответственности. Через решение этих общих проблем психолог может оказывать конкретную психологическую помощь всем участникам юридической практики с целью достижения ими взаимодействия, адекватного предмету профессиональной деятельности юриста, определяя содержание психологической информации, соответствующее категории ответственности в модели человеческого поведения в каждом конкретном случае. С сожалением приходится констатировать, что в наше время в нашей стране очень мало работ по психологическому обоснованию законодательной деятельности, но буду надеяться, что времена изменятся и современные психологи скажут свое слово и о законах социальной жизни. д § 3. Врач и псикодог Не останавливаясь на всех аспектах психосоматической проблемы, существующей как предмет изучения в медицинских науках и в психологических дисциплинах, выделим только те из них, которые непосредственно связаны с воздействием врача и психолога на участников их профессиональной деятельности — клиентов и их окружение. Во-первых, и врач и психолог имеют дело с симптомами и синдромами проявления различных свойств психической реальности, дщ[ш1ы 131»нщ»[и«1 итт с дрятиптми смехач» ирвфеси» например, симптом эмоциональной неустойчивости может быть включен в самые разнообразные синдромы — инфантилизма, невроза навязчивых состояний, функциональной незрелости ЦНС и т. п. Во-вторых, способ профессионального мышления врача и психолога предполагает выработку собственной гипотезы, ее обоснование, проверку и принятие решения, то есть и врач и психолог с необходимостью рефлексируют на материал, который является предметом их профессиональной деятельности и таким образом работают с собственным мышлением в ситуации профессиональной деятельности. В-третьих, и врач, и психолог испытывают на себе влияние другого человека, вступая с ним в межличностные отношения, опосредованные свойствами психической реальности (к которым в полной мере относится феномен боли). В-четвертых, врач и психолог видят результат своей деятельности в изменении параметров активности человека, которые опосредуются качествами психической реальности (например, появление других — новых, желаний, возникновение других — новых, чувств, изменение энергетических возможностей человека и т. п.). Наконец, в-пятых, и врач, и психолог работают с категорией меры воздействия как в собственном профессиональном мышлении, так и в профессиональных условиях — действиях, связанных с ориентацией на конкретные параметры этой меры. Таким образом, врач и психолог осуществляют в непосредственном контакте с другим человеком персонификацию обобщенного представления о ценности человека, которым они обладают. Персонификация конкретизируется в тех свойствах психической реальности человека, которые существуют как феномены внутренней картины болезни — внутренней картины здоровья. Именно они будут входить в предмет взаимодействия врача и пациента, именно они будут существовать в качестве «субстрата» задачи клиента психолога. Феномены внутренней картины болезни — внутренней картины здоровья являются, по моему мнению, тем предметом взаимодействия, который непосредственно объединяет профессиональную деятельность врача и психолога. Существенное различие, как дума- ется, состоит в том, что усилия врача могут быть огра-ничены симптомом локальной боли, тогда как психолог имеет дело с синдромом душевной боли. Отсюда задачей врача будет устранение боли, а задачей психолога будет перестройка структуры симптома. Совместная работа врача и психолога начинаетс$ с формулировки общих целей, которые будут отнесена к одному феномену и способам воздействия на него. С точки зрения врача, с позиций его профессиональной деятельности, это будут цели уточнения синдрома, связанные с построением гипотез о нем. Невро патолог, нарколог, психиатр, эндокринолог, сексолог i сексопатолог, врач-психотерапевт и другие специалисты могут и, кажется, должны пользоваться данным! психолога о феномене внутренней картины болезш для построения адекватных моделей синдромов, с ко-| торыми они работают. Вопросы об уровне нарушения! психических функций, систем ценностей, параметре! Я-переживаний человека и других модальностей t психической реальности могут быть решены врачом к психологом как для задач более точной диагностики, для построения адекватной системы воздействия, для исследования и использования ресурсов развития человека (пациента, клиента). Думается, что это позволяет видеть не только индивидуально-соматические признаки болезни, но и ее социально-психологическое содержание. Так, клинико-психологические характеристики внутренней картины болезни при неврозах, описанные В. А. Ташлыковым', позволяют сопоставлять синдромы, описанные врачом, содержание Я-концепции больного и вид условной «желательности» болезни. Это позволяет содержательно описать невротический конфликт, степень осознания причин невроза и механизмы психологической зат щиты. Сопоставление их с жалобами пациента и клинической оценкой его личностных черт позволяет проследить реальные точки соприкосновения в работе врача и психолога. Например, при варианте внутренней картины болезни, которую автор называет депрес-сивно-соматоцентрированной (ДС) в оценке врача ' См.: Групповая психотерапия / Под ред. Б. Д. Карвасарского! и др. М., — 1990. | Illiimiu 8Шмц8»С18И1 шит t вдсишеим» ттш цщкш преобладает астенический и ипохондрический синдромы. Соответственно, жалобы астенические, депрессивные. Условная «желательность» болезни —демонстративная. Степень осознания причин невроза — низкая, в клинической оценке личностных черт выражены ас-теничность, интравертированность, независимость, уверенность. В Я-концепции преобладает тенденция к доминированию и независимости. Неврастенический конфликт связан с потребностью быстрых достижений и отсутствием способности к усилению и настойчивости; между выраженной потребностью проявить себя и отсутствием положительных подкреплений. Механизм психологической защиты — уход в болезнь. Этот пример позволяет еще раз уточнить предмет профессионального взаимодействия врача и психолога — внутреннюю картину болезни, внутреннюю картину здоровья. Изобразим это на схеме.  Осуществляя задачи профессионально, врач и психолог могут решить следующие проблемы: • проблему системного построения гипотезы о внутренней картине болезни пациента; • проблему собственного профессионального развития через совершенствование знаний о внутренней картине болезни и внутренней картине здоровья; • проблему адекватного отражения пациентом внутренней картины здоровья; • проблему распределения ответственности за содержание внутренней картины болезни между врачом и пациентом; |