Капиталисты_поневоле_Конфликт_элит_и_экономические_преобразовани. O x f o r d u n i v e r s i t y p r e s s
 Скачать 2.11 Mb.
|
Медичи, герцогской власти, папства и банка. Налоги и подати, собираемые во Флоренции и ее территори- ях, были приписаны к определенным должностям, которые пере- давались союзникам Медичи, или в обмен на займы государству (Litchfi eld, 1986, с. 141 – 190; Bullard, 1980, с. 151 – 172). Государственные ⁴⁷ Медичи вернули себе власть, когда французы, ослабшие после тяжелых военных потерь, ушли из Италии в 1512 г., оставив после себя вакуум, который заполнил альянс Испании, Венеции и папства, в котором кардинал Джованни де Медичи (будущий папа Лев x ) был ведущей фигурой. Республиканская интерлюдия 1527 – 1530 гг. закончилась с возобновления союза между папой из Медичи, Климентом vii и императором Карлом v . К 1530 г. Карл был неоспоримой военной силой в Италии и смог вынудить Флоренцию навсе- гда покончить с республиканством и стать наследственным герцогством Медичи. 144 | 3 и церковные должности, хотя и не были формально куплены, оста- вались в руках одной семьи, пока она не теряла фавор у Медичи (что бывало редко) или государство не возвращало займы, в уплату которых эта должность была отдана (практически невозможно, учи- тывая огромные долги герцогства). Ценность высоких постов резко поднялась в xvi в. Прибавив официальный и частный компоненты к зарплате чиновника, Личфилд (1986, с. 194, 358 – 361) оценил, что до- ходы с высших должностей, занимаемых союзниками Медичи, под- нялись на 240 – 260 % с 1551 по 1736 г., учитывая инфляцию, в то время как магистратуры, занимавшиеся людьми из старых семейств, едва компенсировали инфляцию в этих странах. Структура налогообложения и характер отношений между го- родом и contado, которые установились при республике, при Меди- чи трансформировались так, чтобы произвести доходы, необходи- мые для вознаграждения союзников и поддержания политической машины, которая контролировала герцогские и папские институ- ты власти. Политическое подчинение contado городу, и его эконо- мическая эксплуатация как источника дешевой еды и высоких на- логов были подорваны передачей его союзникам Медичи во фье- фы с юридической властью и иммунитетами от налогов (Litchfi eld, 1986, с. 35 – 40, 116 – 125). Когда сельская округа оказалась рефеодализи- рована, налоговые доходы с contado упали относительно, если не аб- солютно, и были замещены на увеличенные налоги с тех земель, ко- торые не попали во фьефы к союзникам Медичи, и на «пленные» го- рода, такие как Пиза и Пистойа. Пошлины на товары, проходящие в город и из города, которыми облагались землевладельцы, прода- вавшие зерно из своих поместий во Флоренции, по большей части заменили на косвенный соляной и нотариальный налоги, которы- ми облагались члены городских гильдий, popolo di Dio и крестьяне (с. 99 – 100). Регулирование цен на зерновые во Флоренции на протя- жении нескольких столетий наравне с налогами с contado было при- знаком способности цеховиков заставить ослабших аристократов и их крестьян субсидировать городские интересы. Во второй поло- вине xvi в., когда союзники Медичи стали сельскими землевладель- цами, ценам было позволено расти, преобразуя городских покупате- лей в тех, кто оплачивал сельские поместья и растущие цены на зем- лю (с. 244 – 261). Гегемония партии Медичи в политике и экономике Флоренции, и ее использование феодальных рычагов контроля над должностя- ми и землей для того, чтобы сохранить и субсидировать свое правле- ние, были представлены в буквальной реаристократизации флорен- 145 ®}£} |} ¾}£ ³ тийской правящей элиты во времена герцогства. Семья «была под- нята в гораздо более возвышенные сферы тогда, когда люди начали осмысливать свое происхождение в терминах благородства, достоин- ства, богатства, статуса или любого другого столь же туманного идеа- ла, который они хотели приписать преданиям своей собственной се- мьи» (Goldthwaite, 1968, с. 270; см. также Berner, 1971; Cochrane, 1965). Ведущие семейства Флоренции последовали примеру герцогов Медичи и получили дворянские патенты от самих Медичи или попы- тались возродить древние титулы, которые якобы носили их пред- ки (Burke, 1972, с. 245). «Преимущества титулов были в основном по- литическими; они обеспечивали [и подтверждали владение] посто- янного места при герцогском дворе» (Litchfi eld, 1986, с. 36). Из 426 семейств, члены которых наиболее часто оказывались приорами в xv в. (не считая тех, чей род угас), половина была анноблирована к 1600 г., и практически все — к 1700 (с. 35). Расходы на дворцы во время великого строительного бума в конце xvi в., с одновременным увеличением прежде стабильного и скром- ного уровня приданного (Litchfi eld, 1986, с. 41 – 45), траты на произ- ведения искусства (особенно на портреты главы семейства и всего семейства), и на вычурный образ жизни, отмеченный расточитель- ными развлечениями, привели к тому, что флорентийцы сильно оза- ботились «самопрезентацией» (Burke, 1986, с. 132 – 67). Социальная жизнь флорентийской правящей элиты в xvii в. отражает их защи- щенность от вызовов со стороны конкурирующих элит и классов и их неспособность использовать структурные зазоры для получе- ния выгод помимо тех, которые им позволяли уже существующие должности и фьефы. ®}£} |} ¾}£ ³ Этот затянувшийся анализ воздействия элитных и классовых кон- фликтов на структуру флорентийской политии подготавливает объ- яснение источников и пределов экономического роста Флоренции. Благоприятные условия внешнего происхождения были необходи- мы для развития городской автономии, подъема новых элит и про- цветания главных отраслей предпринимательства (текстиль и бан- ковское дело), расположенных в городе. Тем не менее эти условия наличествовали и в других европейских городов и там не вызвали схожего экономического развития. Более того, Флоренция наслаж- 146 | 3 далась теми же внешними условиями, которые помогли подъему от- раслей предпринимательства, и во время их неудержимого упадка в xvi в. Флорентийцы в целом отказались от имевшихся возможно- стей получать выгоду с целерациональных экономических действий в xvi в., в пользу извлечения денег через должности и держание зем- ли теми же способами, что использовали сельские аристократы, чей статус бывшие флорентийские купцы пытались имитировать. Флорентийцы в xiii – xv вв. делали деньги в расщелинах феодаль- ной Европы. Их бизнес-практики, из которых наиболее известно развитие двойной бухгалтерии (de Roover, 1963; Cohen, 1980), были образцом того, что Вебер называл «рациональная техника». Однако те возможности для целерационального экономического действия, которые практически отсутствовали в остальной Европе в эти сто- летия, возникали к услугам флорентийских банкиров и текстильных купцов лишь частично и эпизодически. Флорентийские банкиры и купцы преуспевали больше и дольше, чем их коллеги в большинстве европейских странах благодаря бла- гоприятным внешним условиям. Первым среди этих факторов был продолжительный политический пат, в котором пребывали круп- ные силы в Северной Италии, что дало флорентийцам свободу вой- ти в деловые сношения с папами, королями, поставщиками шерсти и шелка и покупателями по всей Европе без необходимости отка- зываться от своей автономии и большей части выгоды в пользу од- ного короля или нескольких аристократов, которые правили боль- шинством городов и которые быстро захватили господство в недолго остававшихся автономными городах Шампани и Германии, рассмот- ренных выше в этой главе. Вторым «благоприятным» фактором была военная слабость Фло- ренции, которая удерживала ее купцов от попыток доминировать в Средиземном море на манер венецианских или генуэзских. Не- способность флорентийцев призвать к себе на помощь большую военную силу из собственного города или от какого-нибудь мощно- го союзника вынудила их обратится к тому, что казалось менее вы- годным — торговле шерстью и шелком, и вести свои дела, заискивая перед папством, которое другие итальянцы презирали, предпочитая более выгодные средиземноморские торговые маршруты, которые они заняли, пренебрегая внешней политикой пап. Области предпри- нимательства, которые достались флорентийцам в xiii в., в после- дующих столетиях проявили себя как более надежные, чем среди- земноморская торговля, которую подорвало военное вторжение ту- рок в xv в., и окончательно погубил подъем атлантической торговли 147 ®}£} |} ¾}£ ³ в xvi . Между тем шелк, шерсть и банковское дело процветали, хотя все больше за пределами флорентийского герцогства. Оставшаяся часть этой главы посвящена, во-первых, причинам упадка шерстяной и шелковой индустрии и банковского дела как специфически фло- рентийских областей предпринимательства, а во-вторых, — перево- ду флорентийского капитала и усилий в monte, должности и землю. Подъем и упадок флорентийских шерстяной и шелковой индустрии Шерстяная и шелковая индустрии были теми секторами экономики, в которых возможности для экономически ориентированного капи- тализма (Weber, 1978, с. 165), если не для целерационального эконо- мического действия (с. 69 – 74), оказались наиболее значительными и долговременными. Флорентийцы использовали свою монополию, полученную политическим путем, на экспорт английской шерсти, чтобы привлечь квалифицированных французских и фламандских ткачей во Флоренцию и занять доминирующее положение на рын- ке товаров роскоши из шерсти в xiii в.. Однако невыплата англий- ской короной долгов по займам Барди и Перуцци в 1342 г. и неудача, постигшая флорентийцев в попытках вытребовать английские ко- ролевские доходы и должности в качестве выплаты долга, привели к разрыву флорентийско-английского альянса. Английская корона перестала экспортировать во Флоренцию шерсть и, напротив, ста- ла продавать ее повсюду, кроме Флоренции, чтобы получить деньги под новые займы, а потом даже начала ограничивать экспорт, стре- мясь стимулировать свою собственное текстильное производство (Fryde and Fryde, 1965, с. 461 – 463). Доступ флорентийцев к альтерна- тивным источникам шерсти был ограничен подъемом турецкой дер- жавы в восточном Средиземноморье (Luzzato, 1961, с. 137 – 141). Фло- рентийское производство товаров из шерсти сократилось с 80 тысяч штук в 1330 г. (с. 106) до 25 тысяч штук в 1378 г. (Lopez and Miskimin, 1962, с. 419). Как только они потеряли политически приобретенную монопо- лию на английскую шерсть, флорентийские купцы попытались из- менить правила работы цехов и снизить зарплаты, чтобы эконо- мически конкурировать на рынке низкопробного текстиля, произ- веденного из более дешевой шерсти и хлопка, к которому они все еще имели доступ (Luzzato, 1961, с. 159 – 61; Mazzaoui, 1981, с. 70, 121 – 24). Члены «младших» цехов отреагировали на эту угрозу их доходам, войдя в союз с магнатами, чтобы поддержать водворение Вальтера Бриенского в 1342 г. (Brucker, 1962, с. 7). Как я уже показал выше, пат- 148 | 3 риции вернулись к власти на следующий год, уладив собственные разногласия и пойдя на кратковременные политические и долговре- менные экономические уступки членам «младших» цехов, чтобы до- биться их поддержки в свержении Вальтера и его союзников-магна- тов. Флорентийские торговцы шерстью были неспособны перей- ти с монополии товарами роскоши на конкурентное более дешевое производство, потому что их позиция во флорентийской политии (которая дала им привилегированный доступ к английской шерсти и вообще создала их предпринимательство) была под угрозой со сто- роны конкурирующих магнатов, чье поражение зависело от способ- ности купцов и других патрициев покупать поддержку или, по край- ней мере, нейтралитет цеховых масс ⁴⁸ Следуя Веберу, можно сказать, что торговцы текстилем принесли в жертву (в виде альянса с «младшими» цехами) свое потенциальное экономическое преимущество (на рынке дешевого текстиля) ради политически ориентированного капитализма, в данном случае со- циального престижа и политической власти в муниципальном уч- реждении. Однако такое описание подразумевает, что у купцов был какой-то другой выбор, имей они не политическую, а экономиче- скую ориентацию. А то, что торговцам текстилем была открыт не- кий иной путь — в высшей степени сомнительно. Даже если купцы политически подчинились бы Вальтеру и олигархам в обмен на под- держку режима их атак на привилегии гильдий, неясно, смог бы та- кой союз перевесить силу уличных бойцов оставшихся патрици- ев и цеховиков. Также неясно, приняли бы олигархи такой альянс. Выгоды для неторгующих олигархов и их режима от содействия более конкурентоспособной дешевой текстильной промышленно- ⁴⁸ Гильдии играли чрезвычайно важную роль в попытках патрициев отнять власть у аристократов в других итальянских городах и, следовательно, сохраняли кон- троль над производством в этих городах-государствах. Генуэзские, миланские и другие гильдии препятствовали сложению сельской и нецеховой текстиль- ной мануфактуры в этих государствах до конца xvii или xviii вв. (Belfani, 1993, с. 255 – 60). И снова Венеция является исключением. Так как объединенная элита, правившая в независимой Венецианской республике, смогла избежать фракцион- ной борьбы, этой элите не было необходимости идти на уступки гильдиям взамен на политическую поддержку. В результате гильдии в Венеции были менее спо- собны, чем в других городах, помешать снижению заработка или заблокировать установление сельской промышленности (Lane, 1973, с. 104 – 109, 312 – 321). Бельфа- ни (Belfani, 1993) указывает на горные долины Брешии и Бергамо, находившие- ся под властью Венеции с 1400-х гг., как основные центры итальянской сельской протоиндустрии (с. 260 – 264). 149 ®}£} |} ¾}£ ³ сти были умозрительные, тогда как угроза восстания цехов вполне реальной. Приписать какую-либо ориентацию становится еще сложнее даль- ше, учитывая тот факт, что многие текстильные торговцы Кали- малы участвовали, если не своими инвестициями, то через семей- ные или брачные связи, во многих сферах предпринимательства (Goldthwaite, 1968, с. 236). Торговцы текстилем и их родственники ин- вестировали деньги, давая их банкирам и судостроителям, лавочни- кам, торгующим зерном и товарами широкого потребления, а также чиновникам и клирикам (Becker, 1959; 1967, с. 89 – 96; Abulafi a, 1981). Торговцы текстилем не могли порвать с другими патрициями, по- жертвовав интересами банкиров, лавочников и чиновников ради выгоды с нового производства шерсти и хлопка, потому что торгов- цы сами и через свои семьи были банкирами, лавочниками и чинов- никами ⁴⁹ . Торговцы Калималы во Флоренции середины xiv в. были встроены в систему расширенных семей, совместных предприятий и политических альянсов, которые серьезно ограничивали возмож- ности политической или экономической действенности (agency), не- зависимо от их целерациональности или психологической ориен- тации. Цепь счастливых случайностей поместила флорентийских торговцев текстилем в господствующее положение на европейском рынке предметов роскоши из шерсти. Когда другая цепь событий раз- рушила эту монополию, купцы остались зафиксированными в сети союзов и совместных предприятий, которые заставили их принести в жертву возможности в одной отрасли экономики для сохранения своих собственных интересов, интересов их семей и союзников в по- литическом управлении, которое гарантировало им большую сумму доходов во всех других отраслях. Концентрация квалифицированных ткачей и других ремеслен- ников во Флоренции и продолжающееся господство флорентий- ских банкиров в европейских торговых сетях благодаря их союзу ⁴⁹ Цейтлин и Рэтклиф (Zeitlin, Ratcliff, 1988) выявили схожий союз между земле- владельцами и промышленными и финансовыми капиталистами в Чили 1960-х гг., союз, скованный и поддерживаемый браками между ключевыми семейства- ми капиталистов, которые благодаря финансовым пирамидам, совместным предприятиям и взаимопересекающимся директорством в компаниях владели и держали под своим контролем большинство крупнейших банков, корпора- ций и поместий в стране. Цейтлин делает вывод, что «доминирующие аграр- ные и капиталистические элементы были внутренне связаны, если не сказать „спаяны“, таким сложным образом, что ни один из них не обладал автономией или различимой социальной идентичностью» (с. 181 – 82). 150 | 3 с папством позволили развиться новому производству предметов роскоши, на этот раз из шелка, в конце xiv в. (Luzzato, 1961, с. 142). Флорентийцы доминировали на европейском рынке шелка после- дующие два столетия благодаря высокому качеству выделки и само- го шелка, который они использовали (Mazzaoui, 1981, с. 132 – 33). Высо- кая рентабельность в этой торговле предметами роскоши позволяла (а спрос на качественные продуктов со стороны богатых покупате- лей даже требовал), чтобы флорентийские торговцы шелком нани- мали за хорошую плату квалифицированных цеховых работников. Флорентийские торговцы шелком разрешили проблему поставок, которая мучила их предшественников в торговле шерстью, поощряя землевладельцев по всей Италии увеличивать площади земель, от- веденных под разведение тутовника и шелковичного червя (Aymard, 1982, с. 152) ⁵⁰ Как и шерстяная отрасль в xiv в., флорентийская шелковая от- расль экономики пришла в упадок за xvii в. по нескольким причи- нам ⁵¹ . Если с шерстью кризис начался со стороны поставок сырья, то шелк подкосило изменение спроса. Возможности аристократов покупать дорогие шелка исчерпались во время продолжительной де- прессии, которой характеризовался кризис xvii в. Флорентийские торговцы не могли производить дешевые шелка в своих городах-госу- дарствах, потому что они по-прежнему были ограничены цеховыми уставами (Mazzaoui, 1981, с. 138 – 51; Cipolla, 1974; Sella, 1974). И снова слабое политическое положение купцов не дало им перевести свое понимание того, что нужно рынку, в эффективное целерациональ- ное экономическое действие. Медичи настолько доминировали в по- ⁵⁰ Миланское шелковое производство также получало выгоду от распространения шелковицы в Ломбардии в xv и xvi вв. (Dowd, 1961, с. 155). ⁵¹ Картину абсолютного упадка итальянской шелковой промышленности, которую нарисовал Чиполла (Cipolla, 1952), оспорил Гудмен (Goodman, 1981), обнаружив- ший, что «выпуск продукции в xvii в. был относительно стабильным» (с. 423). Тем не менее стабильный выпуск продукции, особенно в эпоху падения цен, и является упадком. Образ стабильности, представленный Гудменом, противо- речит его же подробному описанию того, как флорентийские компании по про- изводству шелка не смогли собрать капитал, чтобы оплатить покупку шелка- сырца у тосканских ферм. В результате недавно произведенные в дворянство патриции, владельцы шелковичных поместий (вместе с банкирами и купцами, которые часто были одними и теми же людьми или из одной семьи) стали стар- шими партнерами в большинстве шелкопроизводящих фирм (Goodman, 1981, с. 424 – 435). Основная прибыль в индустрии шелка, относящегося к товарам роско- ши, в xvii в. реализовывалась в момент культивации, а не производства или про- дажи, как это было в предшествующие столетия. |