Капиталисты_поневоле_Конфликт_элит_и_экономические_преобразовани. O x f o r d u n i v e r s i t y p r e s s
 Скачать 2.11 Mb.
|
⁶⁸ Контроль над землей и титулом сеньора в ix – xvi вв. переходил из рук в руки из числа представителей элиты быстро и часто. В то же время отношения между феодалами и крестьянами, хотя изменились в некотором отношении, оставались в рамках одной феодальной структуры. Достаточно вспомнить, что в ix – xiv вв. монархи, папы, дворяне и духовенство жаловали в лен свои поместья, чтобы набрать союзников и вознаградить их. С xi по xiii в., когда землевладение и региональная политическая власть перешли в руки неаристократи- ческих элит и когда коммуны, управляемые этими элитами, захвати- ли сельские округи, сеньориальные права были расшатаны по всей Тоскане и в большей части Северной и Центральной Италии. Кре- ⁶⁸ Этот взгляд разделяют Джонс (Jones, 1966, 1968), Эмиг (Emigh, 1996, 1997), Литчфилд (Litchfi eld, 1986), Макардл (McArdle, 1978), Дауд (Dowd, 1961), Диаз (Diaz, 1978), Макнил (McNeil, 1974), Вулф (Woolf, 1968) и Эймард (Aymard, 1982). Анализ в этом абзаце и девяти последующих основан на анализе итальянского сельского хозяйства у этих авторов. 167 ®}£} |} ¾}£ ³ постное право и трудовые повинности были переведены в денежную плату за ленные поместья, домены были сданы в аренду, а сеньоры маленьких поместий больше не могли ни получить, ни подкрепить имевшиеся юридические полномочия, которыми ранее пользова- лись все сюзерены (Jones, 1966, с. 402 – 409; 1968, с. 205 –2 14). Флоренция и другие города-государства ограничивали и оставля- ли за собой права больших и малых феодалов в contado. Коммуны не давали сеньорам повышать арендную плату, которая затем превра- тилась в номинальную под влиянием инфляции XII – xiii вв. (Jones, 1968, с. 205 – 214). Большинство крестьян не извлекли для себя ника- кой пользы от контроля коммун над феодалами. Главными выгодопо- лучателем оказались городские торговцы, которые либо сами были «арендаторами» ленных поместий, либо де-факто получили кон- троль над крестьянскими фермами, когда крестьяне-землевладельцы не смогли выплатить по кредитам, которые им дали эти торговцы. Купцы и, позже, анноблированные землевладельцы редко устраи- вали коммерческие фермы на своей земле. Вместо того, они делили свои владения (которые часто были лоскутками маленьких ферм, пе- ремешанных с землями других землевладельцев) на poderi, фермы, от- данные крестьянским семьям на условиях издольщины. Лишь мень- шинство крестьянских семей вышли из Средних веков как владель- цы де-факто собственных ферм, более часто крестьяне увеличивали собственные наделы, которые были слишком малы, чтобы поддер- жать семью, за счет poderi. Беднейшие крестьяне, которые не имели своей земли и малый или вообще никакого доступа к poderi, работали батраками на фермах землевладельцев или богатых крестьян (Jones, 1968, с. 227 – 237) ⁶⁹ Землевладельцы по большей части удовлетворялись сбором и продажей своей доли крестьянской продукции, не вмешиваясь в сам процесс производства и не вкладывая денег в улучшение земли. Инновации и инвестиции были ограничены по четырем причинам: во-первых, флорентийские землевладельцы не проживали в своих поместьях. Они «едва их вообще посещали, только на несколько не- дель в период villeggiatura в конце лета или же когда младших сыно- вей отправляли в ссылку в деревню, и им приходилось там времен- ⁶⁹ Исследователям истории Италии еще предстоит перерыть архивы, чтобы прове- сти такое же детальное изучение стратификации крестьянства, которое мы уже имеем по Англии и Франции. Поэтому наше рассмотрение условий крестьянско- го земледержания вынуждено оставаться неполным, не обладая количественной детальностью анализа образования классов в шестой главе. 168 | 3 но жить» (Litchfi eld, 1986, с. 224). Флорентийские помещики боль- шую часть своего времени проводили в городе, занятые гораздо более важными и прибыльными городскими делами, политически- ми и предпринимательскими. Так как владельцы земли имели другое занятие, они не могли уделять должное внимание сельскому хозяй- ству, необходимое для того, чтобы их капиталозатраты использова- лись эффективно. Помещики нанимали управляющих, называвших- ся fattori, которые собирали арендную плату и доли урожая для пат- рициев (с. 222). Нет никаких свидетельств того, что эти fattori имели навыки и стимул, необходимые для того, чтобы стать «мелиоратора- ми» на тосканских фермах. Землевладельцы могли попытаться под- нять зарплату fattori так высоко, чтобы у них появился стимул, но это значило употребить слишком много доходов с поместья на сомни- тельные по результативности усилия улучшить будущий урожай ⁷⁰ Во-вторых, «капиталовложения в сельское хозяйство имели спе- цифическое значение для флорентийского предпринимательства. Земельные держания диверсифицировали инвестиционный порт- фель флорентийцев. В сельском хозяйстве прибыли были меньше, но надежней». (Emigh, 1997, с. 433; см. также Litchfi eld, 1986, с. 215 – 236; Dowd, 1961, с. 158 – 159; Woolf, 1968). В xii в. землевладельцы получа- ли со своих держаний прибыль от 3 до 5 % (Romano, 1964, с. 43). Ча- сто это были доходы с «политической» непредвиденной прибыли, а не с прямого вложения денег. Многие флорентийцы, как и город- ские патриции в других городах-государствах, изначально получа- ли землю в виде подарка от своих политических патронов или же это был побочный продукт завоеваний их города-государства. Позд- нее перекупщики тоже оценили землю и восстанавливали или уста- навливали заново аристократические титулы как ресурс политиче- ской власти и социального престижа, а не инвестиций в повышение урожайности. В-третьих, правительства городов накладывали ограничения на землевладельцев, которые делали слишком много инвестиций в неэкономичное улучшение земли. Регулирование цен и принуди- тельные продажи в сочетании с постоянными закупками зерна за гра- ницей удерживали на невысоком уровне прибыли с продаж продо- вольственных товаров из contado. В самом деле, основная форма ин- вестиций в землю — скорее расчистка новых земель, чем улучшение уже существующих — была распространена в основном в xvi – xvii в., ⁷⁰ В шестой главе рассматриваются схожие проблемы надзора, с которыми столкну- лись землевладельцы Англии и Франции, не жившие в своих поместьях. 169 ®}£} |} ¾}£ ³ во время периода необычайного роста цен на продукты и землю (Li- tchfi eld, 1986, с. 255 – 56; McArdle, 1978). Для того чтобы расчистить землю, больше всего требовалось «вложение» труда, и крестьяне обеспечивали этот труд бесплатно, в обмен на право взять себе долю урожая с пустошей, которые они расчистили (McArdle, 1978; Aymard, 1982, с. 158 – 60). В конце концов издольщина с краткосрочными (часто одногодич- ными) договорами уничтожила стимулы улучшать фермы и у земле- владельца, и у арендатора. Землевладельцы не хотели инвестиро- ваться в улучшения для поднятия урожайности, потому что половина или даже большая часть урожая шла издольщику, а не землевладельцу. Арендаторы не инвестировали капитал и свой труд в улучшение зем- ли, которую они держали слишком короткий период времени. Кро- ме того, лишь немногие крестьяне могли накопить капитал, необ- ходимый для того, чтобы стать самим коммерческими фермерами, а инвесторы-некрестьяне не желали вкладываться в арендованную землю и улучшать ее, как это делали коммерческие фермеры того типа, который мы находим в Англии xvii и последующих столетий. Крестьяне-издольщики были постоянно в долгах; «даже в хорошие годы, груз долга не пускал mezzadro [издольщика] на рынок, который был оставлен для землевладельцев, и, следовательно, не давал досту- па к любой форме накопления капитала или средств производства» (Aymard, 1982, с. 160). Было несколько капиталовложений в новые культуры прежде все- го шелковичные деревья, жизненно важные для производства шелка. И снова наблюдается ограниченная прибыль издольщины и, следо- вательно, ограниченная мотивация для таких инвестиций. Исключи- тельные капиталовложения Ломбардии в новые урожаи подчерки- вают, насколько редко преодолевались структурные факторы, ме- шавшие инвестициям. Основным стимулом для капиталовложений в Ломбардии было необычное положение в «сельскохозяйствен- ном законе Ломбардии [согласно которому], если землевладелец при окончании срока ренты не возмещал арендатору расходы, поне- сенные им для улучшения земли, он был обязан сдавать ту же самую землю тому же арендатору за ту же плату, пока не произведена опла- та. Когда предприниматели того времени арендовали земли церкви и делали значительные капиталовложения в улучшения, они знали, что церковь никогда не сможет возместить их затраты и после не- скольких улучшений они смогут целиком контролировать эту землю за гроши» (Cipolla, цитата в: Dowd, 1961, с. 154). Необычное юридиче- ское положение заставляло ломбардских инвесторов платить за вы- 170 | 3 ращивание шелковичных деревьев и других новых культур. Лом- бардские коммерческие фермы поставляли шелк для производства, как во Флоренцию так и в Милан; не имея юридических возможно- стей для инвестиций в улучшение земли, флорентийские купцы-зем- левладельцы не имели и стимула улучшать землю, которую (в отли- чие от их ломбардских коллег) они уже и так контролировали (Dowd, 1961; Litchfi eld, 1986; McArdle, 1978). Даже в Ломбардии «каких-либо изменений в технике, кроме ир- ригационных улучшений, не происходило» (Dowd, 1961, с. 152). Про- изводство новых урожаев инициировалось или увеличивалось толь- ко тогда, когда шелковое производство или доходы горожан, потре- бителей роскошной еды, увеличивались. Экономический спад xvii в. привел к остановке капиталовложений в сельское хозяйство и со- кращению новых урожаев. Издольщики на протяжении всей эпо- хи Ренессанса использовали свою часть увеличивающегося урожая с новых земель не для того, чтобы повышать свой уровень жизни или инвестиций, а для того, чтобы увеличивать размеры своих семей (Litchfi eld, 1986, с. 254 – 256). Итальянские землевладельцы получали и теряли доходы, когда контроль над землей переходил в другие руки из числа представите- лей элит, в основном в результате каких-то политических процессов. Крестьян начинали эксплуатировать по издольщине, а не через тру- довые повинности, однако и та и другая система не создавала возмож- ностей для инноваций или инвестиций в новые техники производ- ства. Прибыльность земли для землевладельцев как класса определя- лась политическими взаимоотношениями между городом и деревней, а также местными и европейскими ценами на зерно, изменения ко- торых подчинялись демографическим факторам. Когда правящие элиты Флоренции, Милана, Генуи и других городов-государств при- бавили землю к своему инвестиционному портфелю, а сеньориаль- ные титулы к своему политическому и социальному статусу, их пра- вительства ввели для землевладельцев более благоприятные налоги и создали особую рыночную конъюнктуру, все за счет городских по- требителей ⁷¹ . Земля служила отражением растущей пассивной эконо- ⁷¹ Вулф (Woolf, 1968) представляет Венецию как частичное исключение из этих пере- мен. Он утверждает, что налоговые оценки продолжали оставаться благопри- ятными для владельцев городской собственности, а не сельской, и городские потребители по-прежнему получали субсидии за счет сельских крестьян и зем- левладельцев в xvi и xvii вв. Венеция может быть исключением в этом отноше- нии благодаря необычайной спаянности и непрерывности существования своей 171 | }¾} |-|££ мической ориентации патрициев, уверенных в своем политическом контроле над герцогством, которое обеспечивало им доход с долей monte, должностей и сельских поместий. Доход с таких источников по- вышался и понижался вместе с политической силой семейств и элит. | }¾} |-|££ Теперь мы можем ответить на вопросы, поставленные в начале этой главы: почему великие города средневековой и ренессансной Евро- пы не стали экономическими и политическими центрами последую- щего развития капитализма и формирования государства? Почему элиты городов-государств были вытеснены в xvi и последующих сто- летиях их конкурентами, сельскими элитами, которые смогли консо- лидировать обширные сельские территории и доминировать в нахо- дившихся посреди них городах? Краткий ответ на эти вопросы состоит в том, что тот же набор обстоятельств, который позволил городским элитам получить по- литическую автономию и коммерческие преимущества, заключил эти элиты в институциональные рамки, которые ограничивали им дальнейшие возможности для маневра. Соперничество крупных сил и политический пат, в котором оказались старые феодальные эли- ты, такие как короли, папы, дворянство и духовенство, позволили не- аристократическим городским элитам стравить феодальных конку- рентов друг с другом и добиться городской автономии. Политический пат элит продолжался необычайно долго в Северной и Центральной Италии и, следовательно, политическое разложение зашло наибо- лее далеко именно там. Городские олигархии, которые были неари- стократическими практически во всех итальянских городах, с суще- ственным исключением в виде Венеции, добились полной автономии внутри своих городов от монархов и сельских аристократо к xiv в. То- гда же и в последующие столетия городские олигархи использовали и другие преимущества от отсутствия гегемонии аристократов, захва- тывая сельские районы вокруг своих городов и эксплуатируя их. правящей аристократии. Даже когда богатейшие аристократы отошли от тор- говли и стали вкладываться в менее рискованные и менее прибыльные сельские поместья, правящая элита в целом продолжала субсидировать город, его торгов- лю и военные кампании за счет своих членов из землевладельцев. Тем не менее венецианские аристократы вкладывались в землю с энтузиазмом, как и их тос- канские и ломбардские коллеги (Burke, 1974, с. 106 – 108). 172 | 3 Политический пат крупных сил не просто создал зазор для город- ской автономии; он потянул за собой процесс политической деграда- ции, когда элиты «опускались», чтобы набирать себе союзников сни- зу ⁷² . Когда меньшие элиты, а постепенно и привилегированный слой членов гильдий получили свою долю власти, они стали конфликто- вать друг с другом за контроль над коммунальным правительством. Именно этот конфликт, разыгрывавшийся в пределах каждого горо- да-государства, определил политические институты, экономические возможности и ограничения дальнейших структурных изменений каждого города-государства. Коммерция процветала в «вольном воздухе» автономных горо- дов. Так же процветали среди элит итальянских и прочих европей- ских автономных городов стремление к политическому саморасши- рению и увлечение иностранными авантюрами. Городские элиты Ренессанса нельзя поделить на политически ориентированных, от- сталых аристократов и целерациональных, экономически ориенти- рованных бюргеров. Снова и снова в этой главе мы встречаем клас- ⁷² Для Тилли и его единомышленников упадок городов-государств как важных геопо- литических образований начался и закончился со включением феодальных синь- оров, некогда весьма вольготно рассеянных по огромным, но слабым империям, в централизованные национальные государства. Даже бедные аграрные нацио- нальные государства были способны лучше присваивать ресурсы, чем богатые, но крошечные города-государства. Когда политический пат среди держав и ари- стократий завершился и конкурирующие феодальные элиты были включены в го- сударства, города потеряли свое относительное преимущество и попали в подчи- нение к более крупным государствам, или же, если они и сохраняли свою неза- висимость, они были вытеснены из торговли в недавно консолидировавшихся государствах, и поэтому теряли свои коммерческие привилегии. Как я заметил в самом начале этой главы, модель Тилли вызывает вопрос, почему сельские ари- стократы были включены в государства, которыми правили монархи, а не в рас- ширявшиеся города-государства или городские лиги, возглавляемые бюргерски- ми олигархиями. Ответ на этот вопрос, который дает наш анализ истории Фло- ренции, состоит в том, что деградация и «опускание» создавали политические структуры, которые препятствовали экспансионистским попыткам господство- вать над сельскими областями вдали от каждого города. Бродель, который справедливо отверг мнение Вебера о предреформацион- ных капиталистах как неспособных на полностью рациональные экономические действия, сам неспособен объяснить, почему итальянские купцы не всегда следо- вали экономически ориентированному капитализму. Концентрация на конфлик- те элит и его структурных последствиях позволяет нам в этой главе объяснить поведение флорентийских капиталистов и предложить основу для анализа вре- мени и масштаба успехов и неудач капиталистов в этом параде ведущих городов, описанном у Броделя. 173 | }¾} |-|££ сы, элиты, профессиональные группы, семейства и индивидуумов, использующих одновременно и политические, и экономические ис- точники прибыли. Эти ренессансные акторы были разнообразны в своем поиске выгоды и власти. Ни один из них не ограничивался только политической ориентацией, когда появлялась возможность для экономически ориентированного капитализма в торговле шер- стью, выращивании шелковичного червя и шелковом производстве, коммерческом банковском деле или финансовых спекуляциях. Флорентийские и другие городские элиты были ограничены по- литическими рамками, которые они сами себе создали в своей борь- бе за власть. Те же самые зазоры в политике итальянских и европей- ских крупных сил, которые дали городским элитам их автономию и экономические возможности, также побуждали флорентийских патрициев и их коллег в Венеции, Генуе и Милане устанавливать олигархии, а затем рефеодализировать свою политику и экономи- ку для того, чтобы наилучшим образом сохранить власть и преумно- жить свое богатство. Возможности для эффективного действия в ренессансных италь- янских городах отличались от тех, что были доступны сельским ари- стократам в Англии и Франции xvi – xvii вв., которые будут рассмат- риваться в следующих главах. Почти всегда, когда флорентийские патриции захватывали контроль над землей, должностями, произ- водством и рынком, они делали это, создавая институциональные рамки, которые мешали «продолжению продаж и покупок на рын- ке… [или реинвестициям доходов и других капиталов в долговремен- ное производство товаров]», по формулировке Вебера (1978, с. 164). Флорентийские предприниматели вместо этого стремились сохра- нить цеховые установления, торговые монополии и жесткие, огра- ниченные и политически манипулируемые рынки не только пото- му, что они были тем выгодней, чем бедней оставался капитализм в экономически отсталой и бедной ренессансной Европе, но и по- тому, что богатые флорентийцы зависели от политической власти в сохранении своего богатства и доступа к торговым возможностям. Флорентийцы, следовательно, принимали целерациональные реше- ния, особенно в свете политической ситуации в их коммуне, а может быть, и в контексте европейской ренессансной экономики, предпо- читая «настоящему» капитализму инвестиции в политически защи- щенные долги, должности, поместья и иностранные концессии. Решения, которые были целесообразными в краткосрочной и среднесрочной перспективе, имели долгосрочные последствия, ока- завшиеся разрушительными для экономического и политического 174 | 3 положения флорентийских и других итальянских городских элит. Ди- намика элитного конфликта, рассмотренная в этой главе, объясняет, почему рациональные стратегии привели к столь пагубным послед- ствиям. Флорентийские патриции были заперты во взаимно усили- вающих сетях финансов и торговли, которые зависели от покрови- тельства пап и расширения рынков предметами роскоши. Пока эти условия действовали, прибыль с таких политически защищенных предприятий была выше, чем с любых других инвестиций. Сочетав- шаяся с получением барышей от должностей, земли и |