Капиталисты_поневоле_Конфликт_элит_и_экономические_преобразовани. O x f o r d u n i v e r s i t y p r e s s
 Скачать 2.11 Mb.
|
Экспансия государства тоже меняла природу классовой мобили- зации и политического конфликта. Монархи использовали свои обширные ресурсы, чтобы «создать крупный класс чиновников и финансистов, которые отрабатывали бы свои преимущества тем, что помогали оплачивать расходы государства» (Tilly, 1986, с. 132). Ко- гда монархи обольщали и вынуждали знать, городских купцов и но- вую буржуазию связывать свое собственное состояние с судьбой го- сударства, разрывались длительные союзы местных магнатов и кре- стьянства. Победа короны над Фрондой показывает, по мнению Тилли, что знать была больше заинтересована в сохранении государ- ственных доходов, нежели в защите особых привилегий своих про- винциальных подданных. Тилли утверждает, что изменения, которые произошли в акто- рах и темах конфликтов внутри Франции, являются лучшими инди- каторами того, до какой степени дошло формирование государства и с какими последствиями. Государственные чиновники и налогопла- тельщики сменили лордов и крестьян в качестве основных антагони- стов в сельских конфликтах. Мятежи и более слабые формы сопро- тивления все больше и больше обращались против требований го- сударства — налогов, поставок продовольствия или людей для армии, внутренним элитам, даже в отсутствие финансовых кризисов, вызванных вой- ной. Это относится и к Портеру, который даже после всех обсуждений граждан- ских войн в основном интересуется их влиянием на финансовые и военные воз- можности государства, а не тем, как они трансформируют структуру политиче- ских союзов и конфликтов. 186 | 4 а не против требований землевладельцев — ренты и феодальных тру- довых повинностей (Tilly, 1986, с. 119 – 161). Модель Тилли могли бы под- держать свидетельства того, что аристократия и буржуазия не имели друг к другу ни малейшего отношения. Он утверждает, что они разде- лились на два лагеря: один лагерь состоял из владельцев должностей, монополий, контрактов и прочих синекур и, следовательно, поддер- живал государство, другой — из нобилей и купцов, которые противо- действовали абсолютизму потому, что он не приносил им выгоды. Некоторые ученые пытались применить государственно-цен- тристский подход к анализу развития английского абсолютизма. Манн (Mann, 1980, 1986) толкует как свидетельство образования го- сударства рост доходов короны и увеличение числа представителей знати и буржуазии, которые получали выгоду от государственного покровительства. Он не доказывает, что государство играло главную роль в образовании английского капитализма. Это было бы слож- но доказать, учитывая, что аграрный и торговый капитализм разви- вался в Англии быстрее, чем во Франции. Вместо этого Манн (1980, с. 203) рассматривает английское государство как почти исключи- тельно международный военный актор, который не создает буржуа- зию, но «подталкивает классы к национальной форме организации». Он определяет государственные акторы и социальные классы в две различные военные и экономические сферы, утверждая, что они взаимодействовали, только когда первая мешала второй налоговы- ми требованиями или помогала капиталистам в захвате иностран- ных рынков. Поэтому Манн не способен обнаружить какие-либо ос- нования для революции 1640 г. против монархии. Более того, Манн (1980, 1986) игнорирует революцию и гражданскую войну в своем ис- следовании развития английского государства ⁵ ⁵ Дерек Сайер (Derek Sayer, 1992) утверждает, что преждевременная политическая централизация Англии, в которой могучий король делил управление с относи- тельно открытым общенациональным правящим классом с опорой в Парламен- те, «сформовала такое гражданское общество, в котором была возможна капи- талистическая политэкономия» (с. 1411). Сайер все-таки оговаривается в заключе- нии: «Я не утверждаю, что образование государства было причиной капитализма, в Англии или где-то еще… Я также не склонен уделять преувеличенное внимание непосредственным причинам экономического подъема. Меня интересовали те множественные способы, при помощи которых образование английского госу- дарства… сформовало такое гражданское общество, в котором была возможна капиталистическая политэкономия» (1410 – 1411). Черты английского государства, которые подчеркнул Сайер, существова- ли веками до наступления аграрного капитализма. Игнорируя непосредствен- 187 }¾ }}} ® | ¾ Английские историки Г. Р. Тревор-Ропер (Trevor-Roper, 1965) и Лоу- ренс Стоун (Stone, 1970) объясняют английскую гражданскую войну как конфликт между двором, состоящим из своекорыстных государ- ственных чиновников, и деревней, которая была вынуждена нести все более растущий груз налогов. Они утверждают, что разделение между двором и деревней не соответствует тем видам классового де- ления, которые выдвигает марксистский анализ. По их мнению, об- щим для пророялистских фракций была заинтересованность в госу- дарственных должностях или покровительстве. Хотя парламентская фракция во время гражданской войны и пострадала от классовых и ре- гиональных раздоров, она была едина в борьбе с притязаниями дво- ра. Эти историки отличаются от Тилли и Манна, рассматривая граж- данскую войну и Фронду как восстания против необычных запросов и коррупции «ренессансных государств». Тревор-Ропер (1965, с. 88 – 94) утверждает, что, несмотря на итоги восстаний xvii в., и победившие французские короли, и восстановленная английская монархия заня- лись меркантилистской политикой, которая была менее тягостной для их подданных, постепенно подстегнув экономическое развитие ⁶ ные причины, Сайер не может указать причинно-следственные связи между анг- лийским государством и капитализмом и довольствуется широким заключени- ем о том, что государство имело какое-то отношение к «возникновению ранее не существовавшего „индивидуума“… наделенного частными правами и предста- вительством в государстве. Именно эти индивидуумы были агентами капитали- стической экономики» (с. 1398 – 1399). Формулировка Сайера оставляет каждое звено в логической цепочке неопре- деленным и непроверяемым. Он не рассматривает конфликты, которые породи- ли такую особую форму государственности, или то, как эта форма ограничивала и определяла политические и экономические права. (Этой теме посвящена рабо- та Corrigan и Sayer, 1985, где авторы более внимательны к случайным и противо- речивым следствиям политических конфликтов и формам государства, чем Сайер отдельно в своей более поздней догматической декларации). ⁶ Многие историки относятся, по крайней мере имплицитно, к одному из этих трех направлений, хотя они определяют акторов и их интересы в других тер- минах, нежели те теории, которые были здесь рассмотрены. Так, Кристофер Хилл (Christopher Hill, 1963), наиболее выдающийся защитник модели классо- вого анализа для Англии, не обсуждает классовые интересы буржуазии в целом. Вместо этого он описывает, как у покупателей бывшей монастырской собствен- ности появился общий интерес защитить свои права на собственность от попы- ток короны вернуть себе церковные земли и десятину. Подобная неспособность отделить друг от друга класс буржуазии и аристократии, с их противоположны- ми интересами, означает, что очень немногие историки Англии приняли или раз- вили трактовку Добба (Dobb, 1947) модели относительной автономии. Основ- ной корпус историков, включая сюда многих из тех, чьи работы анализирова- 188 | 4 Горизонтальный и вертикальный абсолютизм Существующие теории не способны разобраться в политике анти- абсолютистских революций, потому что они неправильно концеп- туализируют образование государства. Все три концепции смешива- ют две формы абсолютизма — горизонтальную и вертикальную. Го- ризонтальный абсолютизм характеризуется способностью короны подчинить себе двух главных противников на национальном уров- не — крупную знать, которую историки обычно называют магнатами, могущую выставить свою собственную независимую армию и под- чинившую себе более мелких землевладельцев, а также духовенство, лись выше, склоняется к подходу с упором на государственность. Тем не менее доводы, изначально представленные Тревор-Ропером (Trevor-Roper, 1965) и Стоу- ном (Stone 1970) развернули историческую и теоретическую дискуссию в сторо- ну от Тилли и Манна с их концентрацией на особых характеристиках «государств Ренессанса». Историческая школа, возглавляемая Расселом (Russell 1971) и Хан- том (Hunt, 1983), отвергла все теоретические обобщения в пользу рассмотрения Гражданской войны как смешения партикуляристских локальных раздоров, свя- занных единой пуританской идеологией, которая отстаивала приходскую лич- ную выгоду, хотя и не капиталистическое стяжательство. Рассел и Хант утвержда- ют, что пуританизм лишил королевское правительство легитимности, не создав или не сформулировав нового группового интереса. В результате, антигосудар- ственная коалиция, которая победила в Гражданской войне, распалась, как толь- ко новое государство смогло поддерживать порядок, не обращаясь к помощи враждебных пуритан. Историки делятся по их оценкам характерных черт классовых категорий, кото- рые необходимо выделить для понимания французской политики xvii в. Взгляд на абсолютистское государство как инструмент аристократии чаще всего выра- жают историки, занятые исследованием Революции, в первую очередь Лефевр (Lefebvre, 1967) и Робин (Robin, 1970), а не те, которые изучают xvi и xvii вв. Большинство марксистских исследователей французского абсолютизма придер- живаются мнения о его относительной автономии; в добавление к Поршневу (Porchnev, 1963) и Люблинской (Lublinskaya, 1968) ключевые работы принадлежат Мандру (Mandrou, 1965) и Мориллу (Morill 1978). Немарксистские французские историки также работают в основном с упором на государство, например, Губер (Goubert, 1969 – 73), Мажор (Major, 1980) и Мунье (Mousnier, 1984). Тем не менее эти историки отвергают какой-либо вид классового анализа и отрицают сущест- вование объединенной государственной элиты. Вместо этого, они анализируют государство как смешение «социальных групп» (orders), соперничающих за пре- стиж и власть. Некоторые ученые пытаются вернуть классы в анализ француз- ского государства, чтобы объяснить те сложности, с которыми столкнулись госу- дарственные чиновники и часто не смогли преодолеть в своих усилиях контро- лировать и эксплуатировать гражданское общество (см. у Кастана (Castan, 1974) и Ашера (Asher, 1960) самые выдающиеся примеры этой тенденции). 189 }¾ }}} ® | ¾ организованное в национальную церковь. Таким образом, горизон- тальный абсолютизм существует там, где корона имеет монополию на вооруженную силу и доминирует над национальной церковью. Развитие английского абсолютизма в xvi – xvii вв., описанное исто- риками, соответствует этой модели. В то время как в Англии Рим- ско-католическая церковь была подчинена государству в ходе проте- стантской Реформации, другие монархи добились горизонтального контроля над своими церквями, оставаясь католиками (например, в Австрийской империи и Польше), а некоторые протестантские монархи потеряли контроль над реформированными церквями сво- их государств (например, в Вюртемберге) ⁷ . Другой вариант гори- зонтального абсолютизма проявляет себя через отношения коро- ны с национальными ассамблеями. В странах (преимущественно Восточной Европы), где национальные ассамблеи оставались кон- грессами аристократии и духовенства, горизонтальный абсолютизм привел к подчинению этих ассамблей короне. Тем не менее в Анг- лии, как показано ниже, корона вытеснила большинство клириков и многих магнатов из парламента, который перестал быть ассамбле- ей людей, обладающих властью на национальном уровне, и стал кон- грессом, представляющим местные интересы, а когда обнаружились общие основания для объединения, он стал новой оппозицией анг- лийскому горизонтальному абсолютизму. Вторая форма абсолютизма появилась на свет в результате неспо- собности монархов уничтожить конкурентов-магнатов или домини- ровать над национальной церковью. Сделав «выбор второго сорта», правители образовывали прямые связи с чиновниками и корпора- тивными органами на местах, отсюда и термин — вертикальный аб- солютизм. Со временем успешное строительство вертикального аб- солютизма создало корпус держателей должностей, соперничав- ших с клириками, магнатами и их сторонниками за доступ к доходам и контроль над юридическими и военными организациями. Затем силу и преимущества вертикального абсолютизма попытались экс- плуатировать аристократы — конкуренты короны, — стараясь купить доходную должность или занять ее каким-либо другим способом. Та- ким образом, сильный вертикальный абсолютизм привел к тому же, что и горизонтальный, когда бывшие независимые магнаты и кли- рики сами стали держателями должностей. Я буду называть общую форму абсолютизма, и французский в частности, скорее вертикаль- ным, а не сочетанием вертикального и горизонтального абсолютиз- ⁷ Фулбрук (Fulbrook, 1983) трактует этот случай как пример контраста с Англией. 190 | 4 ма, чтобы сделать акцент на стартовых пунктах и траекториях разви- тия этих двух форм и подчеркнуть контрасты в связях между магна- тами и короной, магнатами и меньшими землевладельцами, а также держателями должностей в обществах, характеризующихся обеими формами абсолютизма. Мой тезис таков: способность монарха следовать стратегиям, ко- торые создают вертикальный или горизонтальный абсолютизм, зависит от структуры отношений, существующих между элитами в обеих странах. Все три концепции склонны рассматривать ари- стократию как класс и ограничивать свое обсуждение вопросами, ка- сающимися интересов аристократии в целом и ее отношений с кон- курирующими классами крестьянства и буржуазии, а также с государ- ством. Они таким образом затеняют конфликты внутри феодального правящего класса и те способы, при помощи которых эти конфлик- ты включены в горизонтальную и вертикальную формы абсолютиз- ма. В результате сторонники этих трех теорий не способны дать от- чет, как происходило разделение аристократов по лояльным и мя- тежным фракциям во время гражданской войны и Фронды. Более того, при всех прежних попытках проследить выстраивание относи- тельно друг друга классов и государственных чиновников недостаточ- ное внимание уделялось всем комплексам союзов и конфликтов в Ан- глии и Франции xvii в. Попробуем исправить это упущение ниже, сопоставляя французский вертикальный и английский горизонталь- ный абсолютизм. Выгодное использование Реформации Элиты по всей католической Европе старались как-то отвечать на угрозы и открытие новых возможностей, порожденные Реформа- цией. Стратегия каждой элиты определялась ее положением в рам- ках общей структуры европейских элит больше, чем относительной или абсолютной силой их организационных возможностей. Духовенство было элитой, которая могла пострадать сильнее дру- гих из-за Реформации. В средневековую эпоху французская католиче- ская церковь гораздо больше контролировалась светскими властями, чем английская, и, следовательно, была обречена занять более сла- бое положение в конце xvi в. Французские нобили контролировали назначения на большинство церковных должностей и использовали этот контроль для изъятия большей части церковной десятины. Такой контроль обычно осуществлялся независимо от короны, так как фран- цузские магнаты напрямую договаривались с папой и получали его 191 }¾ }}} ® | ¾ официальное одобрение своих кандидатов на епископские и архиепи- скопские посты. Многие французские епископаты оставались в ру- ках одной семьи на протяжении нескольких веков, и держатели поста уходили на покой, передавая его преемнику из своих родcтвенников. Епископы, в свою очередь, использовали менее значимые должности в качестве награды для политических клиентов своих благородных се- мейств (Salmon, 1975, с. 80 – 113; Shennan, 1969, с. 16 – 19). Французская католическая церковь потеряла юридическую силу, подчинившись контролю над своими должностями и финансами. Ко- рона одобряла манипуляции с законом, к которым прибегали парла- менты, чтобы оспаривать право церковных судей регулировать ма- нориальное земельное держание и семейные отношения (Blet, 1959, с. 88 – 99). Средневековая французская церковь не играла значитель- ной роли в регулировании крестьянского землепользования в боль- шинстве областей, как показывает типология элитных структур и аг- рарных классовых отношений (см. вторую главу). Английские клирики были успешнее своих французских коллег в сохранении независимости и финансовой цельности своих постов в столетия, предшествующие Реформации. Степень папского контро- ля над английской католической церковью была отражением между- народного характера церковной иерархии; в xv в. папы присылали в Англию епископов-иностранцев и английские священники делали карьеру за границей. Некоторые английские бенефиции до середи- ны xv в. держали французские церкви (Swanson, 1989, с. 7 – 11). Папа был вынужден уступить контроль над церковными должностями и бе- нефициями в Англии, но уступить королю, а не светским землевла- дельцам. Бенефиции не попали под постоянный контроль дворян- ских семейств; скорее, английские короли распределяли епископ- ства между аристократическими фракциями, что было частью общей королевской стратегии уравновешивания магнатских партий на на- циональном уровне (с. 64 – 74, 103 – 122). Английские короли защищали институциональную автономию церкви от хищных притязаний светских владык потому, что корона сама хотела присвоить церковные доходы. На самом деле до Рефор- мации английская корона была почти единственным светским по- требителем английских церковных богатств (Swanson, 1989, с. 64 – 74, 103 – 122), в отличие от Франции, где аристократы захватили кон- троль над бенефициями и другими церковными богатствами, обста- вив и папство, и монархию (Bergin, 1982; Cloulas, 1958). Английские короли защищали мирскую власть церкви от светских посягательств так, чтобы корона могла продолжать использовать клириков в каче- 192 | 4 стве государственных чиновников и сборщиков податей и тем самым дополнять и уравновешивать мирян, которые, не получая зарплаты, занимали должности в графствах. Тогда клирики составляли самый крупный блок, контролируемый королем, в Парламенте, особенно в Палате лордов, где духовенство занимало практически большин- ство мест до Реформации (Swanson, 1989; с. 103 – 122). Королевские судьи ограничивали власть церковных судов в xv в., но только до той степени, которая была необходима, чтобы позво- лить короне присваивать церковную собственность и права на дохо- ды (Swanson, 1989, с. 140 – 190). В результате английские клерикальные судьи сохраняли независимость для защиты финансовых интересов церкви против посягательств мирян, даже когда это требовало вме- шательства в споры между землевладельцами и крестьянами по во- просам земледержания (см. вторую главу) (Hill, 1963, с. 84 – 92; Houl- brooke, 1979, с. 7 – 20). Воздействие Реформации на католические церкви Англии и Фран- ции и разошедшиеся курсы абсолютизма в этих двух королевствах можно выводить не из перечня способностей каждой церкви или мо- нарха порознь, а из результатов союзов и конфликтов, в рамках ко- торых эти способности развились. Несоответствие между страте- гическими достижениями и возможностями групп демонстрируют почти противоположные итоги Реформации в Англии и Франции. Наиболее автономная национальная церковь Англии потеряла боль- шую часть своего имущества и власти при упразднении монастырей, в то время как французское духовенство сохранило свою управлен- ческую и финансовую организацию. Английские историки самых разных направлений рассматривают Реформацию как ключ к после- дующему развитию английского абсолютизма и резкого расхожде- ния характера национального политического ландшафта от фран- цузского. Теоретики всех трех направлений не придавали большого значения духовенству и Реформации (или тому, что она не осущест- вилась во Франции). Я предлагаю свое объяснение, почему англий- ская, а не французская церковная элита подчинилась монархии, а за- тем прослеживаю, как различные судьбы обеих церквей отразились на стратегических возможностях, открывшихся перед соответствую- щими монархиями, а затем оцениваю, насколько состоятельными оказываются три теории абсолютизма при сравнении с моей, эли- тоцентрированной, моделью при объяснении развития систем сою- зов и конфликтов. Сила институциональной автономии английской церкви была ее слабостью, если говорить о положении духовенства в английской 193 }¾ }}} ® | ¾ политике. Так как светским землевладельцам не хватало влияния на церковные назначения и церковные суды противостояли им в кон- фликтах, связанных с земледержанием, они были не заинтересованы сохранять церковную власть и имущество. И напротив, французские дворяне, контролировавшие церковные назначения и доходы с цер- ковных должностей, хотели сохранить формальную автономию като- лической церкви, не дав королю ее присвоить. Из 129 человек, назна- ченных епископами в правление короля Франциска i (1514 – 1547 гг.), 93 были из «дворянства шпаги»: они владели землей и могли вести военные действия независимо от короны. Большинство епископатов удерживались внутри дворянских семей, и епископы, уходя на пен- сию, де-факто имели право назначать себе преемника (Salmon, 1975, с. 8 – 9). Следовательно, когда короли предъявили свои финансовые и правовые требования национальной ассамблее епископов, у духо- венства были достаточно сильные связи с провинциальным дворян- ством, чтобы сопротивляться угрозам их интересам со стороны ко- ролей (Blet, 1959). Подчиненность клириков своему аристократиче- скому роду спасла церковную собственность от присвоения короной. Независимость английской церкви от землевладельцев на уровне графства создавала такую ситуацию, при которой монархии требо- валось контролировать всего несколько дюжин клириков на самом верху церковной иерархии. Иерархический характер церкви, отсут- ствие связей между клириками нижнего уровня и светскими земле- владельцами и господство Генриха viii над епископами позволили ему получить одобрение парламента на перевод церковных доходов и сборов от иерархов к короне. Благодаря упразднению монастырей монарх получил права на треть всех английских маноров, до этого находившихся во владении церкви. Если прибавить к его дорефор- мационным земельным владениям общую стоимость монастырских маноров, Генрих viii должен был получать по 200 000 фунтов в год. Этого было достаточно, чтобы гарантировать финансовую независи- мость короны от аристократии и парламента в мирное время и одно- временно давало ей средства, необходимые для строительства коро- левской бюрократии (Hill, 1963, с. 3 – 5). Успешное присвоение Генрихом viii имущества и инфраструкту- ры бывшей английской католической церкви открыло возможность для строительства горизонтального абсолютизма, то есть для дости- жения гегемонии на национальном уровне за счет магнатов, как не- когда автономной церковной иерархии. Генрих и его преемники втянулись в союз с мелкими светскими землевладельцами — джент- ри, — чтобы обезопасить себя и расширить до национального уровня 194 | 4 господство церкви и государства. Делая так, английские монархи за- пустили процесс трансформации политики и экономики на локаль- ном и национальном уровнях. Неудачные попытки французских монархов присвоить себе ос- новную часть клерикального имущества и должностей, оставав- шихся под контролем светских семейств, перекрыли возможно- сти для строительства сильного абсолютизма, такого как в Англии. В то же время неспособность французской короны реально контро- лировать национальную церковь позволила магнатам, менее круп- ным аристократам и городским нобилям политизировать свои ре- лигиозные разногласия, создав соперничавшие католическую и гу- генотскую (протестантскую) коалиции. Религиозный фракционизм создал зазор для французских королей, позволивший им «опустить- ся» ⁸ и найти союзников в областях, королевскому вмешательству в которые некогда мешали организации сплоченных магнатов. Обра- щение вниз для создания перекрывающихся и конкурирующих орга- нов коррумпированных держателей должностей, всех верных коро- лю, стало единственной выигрышной стратегией саморасширения французской короны, приведшей к созданию второго по качеству, го- ризонтального абсолютизма. | |