Капиталисты_поневоле_Конфликт_элит_и_экономические_преобразовани. O x f o r d u n i v e r s i t y p r e s s
 Скачать 2.11 Mb.
|
|
mitad de ofi cios, которая поделила все оставшиеся должности и обеспечила двум элитам единство в про- тивостоянии притязаниям короны на доходы и подчинение им не- элит в городах (Lynch, 1992, с. 348 – 382). Карл v и его преемники распространили на свои доминионы в Италии, а позже и на всю Священную Римскую империю иберий- скую стратегию раздачи местных привилегий, финансовых концес- сий и патроната в обмен на признание дворянами множественной короны Габсбургов. Габсбурги сделали столько уступок принцам, аристократиям и автономным городам, которыми они «правили» как императоры (Bush, 1967, с. 345 – 349), что эти территории прак- тически не приносили дохода номинальным имперским правителям (Kamen, 1969; 1991; с. 218). Конец империи: Америка «Открыв» и разграбив острова Карибского бассейна, испанские ко- лонисты организовались в особую колониальную олигархию, спо- собную финансировать завоевание Мексики, а позже и Перу. Кон- кистадоры зависели от испанской короны только в одном вопросе: она служила арбитром при разборе их конкурирующих притяза- ний на американские земли, туземцев и должности. Конкистадоры и их наследники делили сокровища, извлеченные из американских копей, со своим верховным сувереном в Мадриде в обмен на коро- левское признание их прав на обширные земельные участки и вла- сти над индейцами. Испано-американские элиты стали менее зави- симы от санкций своего суверена после того, как на протяжении xvi – xvii вв. они разрешили свои конфликты и сплотились в ста- бильные олигархии. В то же время Испания все больше теряла свою способность защищать американскую береговую линию и атланти- ческие маршруты от пиратов и конкурирующих европейских держав (Lynch, 1991, с. 386 – 428), в результате ослабло коммерческое влияние метрополии на американских поселенцев. С потерей политического и экономического контроля корона стала лишаться и своей доли аме- риканских богатств. Школьные истории о королеве Изабелле, которая закладывает свои драгоценности, чтобы оплатить путешествие Колумба в 1492 г., 277 £³ прикрывают истинные источники средств для исследования и завое- вания в Америке. Ресурсы для завоевания и колонизации обеспечивали по большей части частные лица. Корона и ее чиновники оплатили лишь некоторую часть недорогого первого путешествия Колумба, но купцы и дворяне ринулись поддерживать его в гораздо более значительной второй экспедиции 1493 г., и они же обеспечили средства для всех последующих. Товарищества куп- цов, дворян и воинов соперничали друг с другом за королевские лицен- зии на исследования и организацию новых поселений, предоставляя часть своих доходов короне. Капитал, необходимый для закупки кораблей и запасов, вооружения для колонистов, собирался в самой Испании толь- ко для ранних экспедиций, но к 1506 г. некоторые из колонистов уже нако- пили достаточно с эспаньолского золота, чтобы спонсировать завоевание Кубы, Ямайки и Пуэрто-Рико. Ряд экспедиций после 1516 г., которые закон- чились завоеванием Мексики Кортесом, оплачивался из кубинских денег; богатства Мексики шли на расширение в южном и северном направлении исследований, а частично обеспечили завоевание Перу. Чистые вложения испанских денег в Новый Свет были существенны только в первые 15 лет после прибытия Колумба (Davis, 1973, с. 39 – 40). Корона награждала исследователей и завоевателей Нового Света и решала споры между ними, даруя им encomiendas. По сути, encomien- da было пожалованием индейцев, живших на какой-либо конкрет- ной территории. Держатель encomienda имел право заставлять индей- цев трудиться на этой территории, отнимая все золото и серебро, на- ходящееся во владении туземцев, или то, которое они должны были добыть на рудниках. (Часто при этом предполагалось, что владелец encomienda обратит своих индейцев в христианство ¹³ .) Карл v и его министры за 20 лет осознали, что после завоевания Мексики и Перу, которые Фердинанд и Изабелла, а затем и сам Карл пустили на самотек, у них все же остался запас encomienda для раз- дачи колонистам. Владельцы пожалований быстро заставили тузем- цев искать сокровища. Тяготы труда на копях вместе с привнесен- ными европейскими болезнями уничтожили индейское население Карибских островов, завоеванных испанцами, а затем убили более 80 % индейского населения Мексики (Davis, 1973, с. 54). Карл v , воз- ¹³ Обсуждение испанского колониализма в Америке в этом абзаце и четырех после- дующих основано на работах Дэвиса (Davis, 1973), Линча (Lynch, 1992, с. 229 – 347) и Тепаске с Клейном (TePaske, Klein, 1981). 278 | 5 можно, побуждаемый своими сторонниками из духовенства, встре- вожился смертью стольких язычников до обращения их в христи- анство. Но он выказывал гораздо больше печали по поводу своей скудной доли в 26 % всех американских богатств, которые приходи- ли в Испанию. Карл v пытался решить обе проблемы в 1540-х гг., уменьшая при- вилегии колонистов. Encomiendas теперь прекращали действовать по- сле смерти владельца. Карл v забрал надзор за трудом индейцев у вла- дельцев encomiendas и передал его государственным чиновникам. Вероятно, корона больше всех обогатилась от сокровищ, добы- тых на копях, которые были открыты в Потоси, Перу в 1545 г. и в За- катекас, Северная Мексика, в 1546 г. В то время как корона формаль- но контролировала труд индейцев, представители Карла v в Мексике и Перу целиком зависели от олигархии поселенцев в том, что каса- лось новых ресурсов, необходимых для работы на новых рудниках, потому что испанская монархия уже столкнулась с первым финан- совым кризисом. Так же, как Фердинанд и Изабелла были вынужде- ны положиться на частный капитал для изучения и захвата Америки (а затем стали награждать финансистов и конкистадоров encomiendas), разорившемуся Карлу v пришлось рассчитывать на американский капитал, чтобы открыть и задействовать новые мексиканские и пе- руанские копи. Преемники Карла v тоже зависели от капитала ко- лониальной олигархии для добычи богатств, открытых в Мексике в 1670-е гг. Капитал с триумфом вернул себе контроль над трудом в рудни- ках Мексики и Перу. Крупные копи 1540-х и 1670-х гг., а также более мелкие, открытые в промежутке, контролировались американски- ми финансистами, платившими за рудничное оборудование (а также немецкими техниками, которые иммигрировали в Мексику и Перу, чтобы построить и отладить черпальные и дробильные машины). Серебро извлекалось из низкопробной руды путем амальгамации ее ртутью. Два крупнейших месторождения ртути находились в Испа- нии; американские владельцы рудников быстро захватили контроль над производством ртути в Испании. Государственные чиновники прославились как вербовщики для владельцев шахт, поставляя ин- дейских рабочих, которых на рудниках обучали и обеспечивали про- довольствием (Davis, 1973, с. 50 – 53). Решение Фердинанда и Изабеллы жаловать encomiendas, созда- вая американскую олигархию, не стало бы таким непоправимым, если бы их преемники на троне имели ресурсы для самостоятельно- го финансирования новых рудников или создания и награждения не- 279 £³ зависимого корпуса чиновников в Америке. Корона никогда не мог- ла достаточно производить прибавочной стоимости, чтобы оплачи- вать гигантские подъемные расходы на новых рудниках и, конечно, не могла покрывать частые расходы, с которыми сталкивались вла- дельцы шахт, когда исчерпывалось золото и серебро, которое можно было извлечь с помощью технологий тех лет. Таким образом, обанк- ротившаяся испанская корона была вынуждена отдавать львиную долю американских сокровищ в руки единственной элиты, желаю- щей и способной финансировать крупные горнорудные предприя- тия в Мексике и Перу. Корона получала от 25 до 30 % золота и серебра, добытого или украденного в Америке с самого начала значительного импорта бо- гатства в 1503 – 1580 гг. Королевская доля все больше сокращалась по- сле 1580 г., упав до 15 %, а затем до 10 % или менее после 1615 г. За пять лет (1656–1660), корона получила 600 000 песо от сокровищ на сум- му 5216 миллиардов. Доля короны от американского золота и се- ребра достигла 4 % королевского дохода в 1510 г., поднялась до 7,5 % в 1577-м, а затем достигла своего пика в 16 % в 1591 г. Затем прибыль короны стала падать до 6 % в 1621 – 1640 гг. и незначительного 1 % в 1656 – 1660 гг. ¹⁴ Американская элита воспользовалась слабостью Габсбургов и их занятостью Тридцатилетней войной с Нидерланда- ми, Францией и Британией (а затем и восстанием Португалии), что- бы забрать себе еще большую часть сокращающегося производства, подписав смертный приговор Испании в ее борьбе за сохранение ев- ропейской империи. Была ли у испанских монархов возможность подорвать власть аме- риканских олигархов, предложив конкурентные концессии на добы- чу руды или земельные пожалования европейским соперничающим элитам? Карл v и его преемники заложили основы такой стратегии, ¹⁴ Поступления короны в песо даются у Флинна (Flynn, 1982, с. 142). Цифры Флинна по суммарному экспорту американских сокровищ были пересмотрены в сторону повышения для периода после 1580 г. Линчем (Lynch, 1992, с. 283) при учете уве- личения неофициальных перевозок золотых слитков начиная с 1581 г. Цифры для 1656 – 1660 гг. даются по Линчу (1992, с. 270, 283). Серебряные песо, которые использовали для подсчета американских сокро- вищ, были равны 272 мараведи и 0,725 дуката, который стоил 375 мараведи. Цифры суммарного королевского дохода взяты из табл. 5.5. Основываясь на них, я оцени- ваю американские сокровища в 6 % от королевского дохода в 1621 – 1640 гг. против 10,7 %, которые дает Камен (1991, с. 218), уже цитированный ранее. Камен указы- вает более высокий процент, потому что он учитывает только кастильские дохо- ды, а не суммарные испанские. 280 | 5 пожаловав севильским купцам монополию на торговлю с Америкой (Davis, 1973, с. 62 – 63). Пока корона контролировала военные и торго- вые суда, плавающие в Америку, она могла использовать свою геге- монию на флоте, чтобы сконцентрировать все преимущества транс- атлантической торговли в руках купеческой элиты Севильи. Затем большая часть прибылей с американских рудников и плантаций ста- ла накапливаться в Севилье, оставив американских олигархов в по- ложении недоразвитости и зависимости от Испании в том, что каса- лось предметов роскоши, а также оборудования для рудников и план- таций. Американские олигархи никогда бы не смогли достаточно произвести прибавочной стоимости, чтобы открывать и разрабаты- вать новые рудники. Вместо них севильские торговцы стали бы цент- ральным звеном испано-американского богатства, как и лондонские купцы были первыми, обогатившимися на британско-американских колониальных поселениях. Могущественная коммерческая элита Се- вильи стала бы противовесом окопавшейся сельской знати Испании, позволив короне столкнуть конкурирующие элиты, как смогли сде- лать и так умело сделали французские короли. Но севильская торговая элита никогда бы не стала главной по- литической или экономической силой Испании. Корона потеряла двойную возможность: подчинить американских поселенцев торго- вой элите метрополии и создать противовес сельской аристократии. Торговая монополия Севильи не привела к развитию промышленно- сти в Испании, потому что земля и трудовые ресурсы были заперты феодальными отношениями производства под аристократическим контролем ¹⁵ . Севилья не стала чем-то большим, нежели складом, пе- ¹⁵ Международная торговля и заграничные рынки становились стимулом для внут- реннего развития, только когда капитал и труд были свободны для разворачи- вания в сторону индустрий, нацеленных на удовлетворение международного спроса. Освобождение труда и капитала было побочным продуктом аграрных трансформаций того вида, который пережила только Англия в xviii в. Испа- ния является контрпримером к доводу Эрика Хобсбаума из его «Кризиса xvii в.» (Eric Hobsbaum. The crisis of the seventeenth century. 1965). Хобсбаум правильно заметил, что мануфактура xvi в. была ограничена, пока кризис xvii в. не привел к установлению контроля над мировыми рынками сначала в руках голландцев, а потом англичан, создав критическую массу спроса, необходимую для промыш- ленного производства. Испания со своими имперскими и американскими коло- ниями имела уровень спроса, достаточный для поддержания некоторых индуст- рий в xvi в. Однако без структур капитала и производства, какие были в Нидер- ландах и Англии, Испания не могла воспользоваться преимуществом, которое предоставлял ей спрос в колониях. Вместо этого центры индустрии в империи Габсбургов утвердились в Италии и Нидерландах. Политическая слабость Испан- 281 £³ ресылочным пунктом, направляющим американское золото и се- ребро в настоящие центры европейского производства (в основном во Франции и Нидерландах, а позже в Англии) и получающим ману- фактурные товары (и даже продукты французского сельского хозяй- ства) для отправки в Испанскую Америку (Davis, 1973, с. 143 – 156; Ka- men, 1978; Wallerstein, 1974, с. 187 – 199). В отсутствие условий для продуктивных инвестиций, американские сокровища вызвали инфляцию в Испании, которая, в свою очередь, сократила возможности для создания в стране мануфактурного про- изводства, которое могло бы конкурировать с дешевыми продуктами уже закрепившихся на рынке индустрий, связанных с экономиками с относительно низкой инфляцией, Франции, Голландии или Брита- нии. Под постоянным давлением бюджетного кризиса и без каких-ли- бо шансов на быстрый расцвет своей промышленности испанская корона доила трансатлантическую торговлю, как денежную корову ¹⁶ Американские поселенцы ответили на высокие налоги и доро- говизну испанских промышленных товаров, а также высокую стои- мость услуг испанских предпринимателей, имевших либо капитал, либо знания, необходимые, чтобы стать их партнерами, наладив прямые коммерческие отношения с реальными торговыми партне- рами в Европе и создав собственные предприятия для удовлетворе- ния нужд в сельскохозяйственных и промышленных товарах. В этом процессе 1630-е гг. стали поворотным временем. Транспортировка се- ребра в Испанию по официальным каналам резко сократилась наря- ду с торговлей. Голландские и британские пираты грабили государ- ственные караваны, в то время как купцы из других народов все более агрессивно подрывали государственные рынки в Севилье. К 1686 г. только 5,5 % испано-американской торговли проходило через Испа- ской империи нашла свое отражение в постоянном экономическом подчинении Кастилии политически зависимым от нее территориям. Испанский опыт демон- стрирует, что концентрация рынка по Хобсбауму, хотя и являлась одним из необ- ходимых условий для индустриализации, не была достаточным условием. ¹⁶ Налог almojarifazgo, установленный на экспорт товаров из Испании в Америку, рав- нялся 15 %, а товаров из Америки в Испанию — 17,5 %. Некоторые товары облага- лись еще более высоким налогом. Трансатлантические перевозчики также долж- ны были платить averia — налог на товары, плывшие на кораблях казенного флота, который якобы шел короне в счет оплаты военного сопровождения. На самом деле этот налог направлялся как на общую стоимость флота, так и на военные эскорты в Атлантике. Он был равен 6 % в 1602 – 1630 гг., затем поднялся до 31 % в 1631 г., когда усилились и военная угроза со стороны Голландии, и финансовый кризис в Испании (Lynch, 1992, с. 234 – 241). Оба налога достигали 50 % от стоимости товаров, что отпугивало купцов от испанских портов и государственного флота. 282 | 5 нию, остальная часть распределялась следующим образом: 17 % шло в Геную, что сравнимо с 39 % Франции, а оставшиеся 37,5 % разбира- ли Британия, Голландия и Гамбург (Lynch, 1989, с. 20). Испано-американское торговое отделение от метрополии совпа- ло с получением Мексикой и Перу политической автономии от Мад- рида. Доля государственного дохода Мексики, отправляемого в Мад- рид или в новую колонию на Филиппинах, упала с 55 % в 1611 – 1620 гг. до 21 % в 1691 – 1700 гг. (TePaske, Klein, 1981, с. 133). В Перу в 1650 – 1700 гг. государственный доход упал на 47 %, а испанская доля в нем — на 79 % (Lynch, 1989, с. 13). Испанский колониализм стал значительно более легкой ношей для Мексики и Перу в ходе xvii столетия. Испанских торговцев из Севильи быстро сменили управляющие и получатели выгод из перевалочного пункта американской тор- говли, Генуи, которые превосходили своих испанских соперников по доступу к капиталу и коммерческим связям с рынками по всей Ев- ропе. Габсбурги привечали генуэзцев, потому что у тех было гораз- до больше возможностей покупать государственный долг, чем у не- расторопных испанских торговцев Севильи (Muto, 1995). После это- го политические и финансовые выгоды от обслуживания коронных долгов скапливались у генуэзцев, еще сильнее замедляя развитие се- вильских купцов как элиты общенационального уровня. Севильских купцов заблокировали в любом своем движении же- сткостью испанских элитных и классовых отношений. Они не могли мобилизовать факторы производства и политической власти, что- бы воспользоваться возможностью подстегнуть производство, от- крывшееся благодаря американским сокровищам и американским рынкам. Севильские купцы не получили ни финансовых, ни поли- тических рычагов управления от имперского правительства или ка- кого-нибудь контроля над американскими олигархами и колониаль- ными правительствами. Слабость севильской торговой элиты, кото- рая могла отнять богатство и власть у аристократии и духовенства через настоящее господство на испано-американских рынках, ис- черпала для Габсбургов последнюю возможность провести политиче- скую реорганизацию в Испании. Финансовые ограничения и закат империи Нидерланды были единственным исключением в габсбургском по- литическом устройстве. Особая схема элитных отношений в Ни- дерландах, а также фанатичное желание испанцев бороться про- тив голландских протестантов сделали Голландию необыкновен- 283 £³ но привлекательной для Габсбургов, которые жаждали установить хоть где-нибудь свое имперское управление и начать извлекать от- туда ресурсы. Испанцы сражались, пока не наступил политический пат, и постепенно были вынуждены признать независимость Голлан- дии, несмотря на готовность Габсбургов применить тактику массово- го террора против гражданского населения. Испанцы проиграли в первую очередь по финансовым, а не по во- енным причинам. Компромиссы, на которые пошли кастильские мо- нархи, а позже и Габсбурги, чтобы добиться поддержки своего режи- ма от аристократии и духовенства, ограничили способности их пра- вительства собирать доходы настолько же, как если бы в Испании выжил полноцветный политический феодализм. Суммарный доход, полученный испанской короной между 1504 и 1718 гг., вырос на 843 % с 1504 г. до пика, достигнутого в 1641 – 1660 гг. ¹⁷ , а затем резко понизился в последующие два десятилетия, и упал на треть от пика в 1650 – 1670 гг. Финансовое положение короны так никогда и не восстановилось. Доходы продолжали падать: доходы в 1718 г. все еще были на 6 % ниже уровня 1674 г. |