Капиталисты_поневоле_Конфликт_элит_и_экономические_преобразовани. O x f o r d u n i v e r s i t y p r e s s
 Скачать 2.11 Mb.
|
|
Пределы горизонтального абсолютизма Джентри заполнили вакуум, оставшийся после разрушения коро- ной политико-военной власти магнатов в графствах и способности духовенства регулировать классовые отношения в аграрном секто- ре. Судьбу крестьянства и развитие сельского капитализма разбе- рем позже (см. шестую главу). Далее я намерен сконцентрировать- ся на влиянии власти джентри на общенациональную и локальную политику. Джентри воспользовались вытеснением магнатов из области еже- дневного надзора за политикой в графствах и создали новую сеть под своим руководством. Питер Бирман (Bearman, 1993) проследил эволюцию политических союзов и сети патроната в Норфолке от уп- разднения монастырей до Реформации. Упадок магнатов в граф- ствах в сочетании с открытием возможностей для нового патроната при дворе внесли замешательство в среду джентри, раньше измеряв- ших свое политическое и социальное положение в терминах рода и патронатных связей с магнатами. Стремление джентри получить статус и патронат и усилия короны сокрушить магнатов объединились и создали в Норфолке и большей части северных английских графств новую политическую структуру. Джентри искали королевских милостей и ради финансовых прибы- лей, и для замещения родственных связей, ориентированных на маг- натов, как организационной основы политики в графствах. Щедрые пожалования короны подрубили власть магнатов ценой уступки над- зора за будущими патронатными решениями фракциям, организо- вавшимся в графствах. Фракционный конфликт парализовал при- нятие большинства решений в коллегии мировых судей Норфолка — 211 | главном правительственном органе графства с начала xvii в. Этот паралич мешал короне, новой верховной силе в графстве или ка- кой-либо партии установить заново свою политическую гегемонию на уровне графства. В то же время светские землевладельцы были способны использовать судебные сессии для увеличения собствен- ной власти над крестьянами на местном уровне. Норфолкские джентри преодолели статусное и политическое за- мешательство, используя религиозный патронат. Пришпориваемая пуританским рвением, меньшая часть джентри конца xvi в. стала ис- пользовать церковный патронат, который она получила, для контро- ля над идеологией священнослужителей, а не только для обогаще- ния с приходских доходов. Греко-православные и католические пат- роны отреагировали идеологическими назначениями на должности в своей иерархии. Сети джентри завязывались благодаря назначени- ям одних и тех же священников (одновременно либо последователь- но) и образовывали политические блоки, все больше определявшие- ся по религиозному признаку в десятилетия, предшествующие граж- данской войне. Новые религиозные идентичности позволили сельским джентри выразить свои материальные интересы как собственников бывших монастырских земель и наследников церковных прав по регулиро- ванию землевладения. Они же позволили джентри мобилизоваться в защиту своих интересов, уже не подчиняясь короне, придворным благодетелям или магнатам. Религиозные идеологии стали клеем для джентри, объединенных в сообщества по своекорыстным инте- ресам в не меньшей степени, чем по следованию кодексам морально- го поведения и своей вере в спасение в ином мире. Блоки религиоз- ного патроната, определенные Бирманом (1993) — лучшие показате- ли (лучше собственной религиозной идентичности индивидуума, его связи при дворе или его профессия) степени вовлеченности или ак- тивизма в 1630-х гг. и во время гражданской войны ¹⁸ Фракционизм расшатал базы магнатов в графствах, помешал раз- витию общенациональных или локальных католических партий ¹⁸ Бирман отличается от прочих тем, что подчеркивает уникальность Норфолка и, исходя из этого, поясняет, насколько его анализ одного графства приложим к другим. Менее систематические исследования других графств (Barnes, 1961; Chalklin, 1965; Everitt, 1966; Cliffe, 1969; Fletcher, 1975; Forster, 1973; James, 1974; MacCulloch, 1977; Morrill, 1974) опираются на общие схемы из модели Бирмана, как и синтезирующие исследования (такие, как Dibble, 1965; Clark, 1977; Everitt, 1969; Fletcher, 1983), предполагая, что он определил суть политических измене- ний в английских графств от Елизаветы до Карла i 212 | 4 и поместил джентри в положение просителей и искателей при ко- ролевском дворе. Позиция короны была менее надежной, когда она пыталась собирать налоги или возрождать национальную церковь. Джентри с опорой в графствах объединились для противодей- ствия всякой попытке короны расшириться за счет присвоения их ресурсов или сокращения полномочий. Джентри сопротивля- лись бесконечным усилиям Карла i и архиепископа Лауда вернуть себе контроль над назначением священников и отобрать доходы с де- сятины у светских владельцев бенефициев, чтобы потом обратить их поток к приходскому духовенству и иерархии англиканской церк- ви. Попытки короля и архиепископов принимали разные формы. Лауд выиграл процесс в суде королевской семьи в 1634 г. (дело Хич- кок против Торнборо), что наделило церковные суды полномочия- ми приказывать держателям бенефиций увеличивать долю десятины, которая шла к духовенству. Тем не менее когда Лауд и другие церков- ники попытались ввести этот прецедент в суды общего права, они лишь частично добились успеха (Hill, 1963, с. 307 – 331). Карл тоже ста- рался вернуть бывшую церковную собственность в Шотландии (акт о ревокации 1625 г.) и в Ирландии через своего наместника Страф- форда (с. 332 – 336). Усилия Лауда в Англии принесли мало новых доходов церкви, их основным следствием было сплочение пуританской оппозиции и уход многих менее радикальных джентри (включая некоторых като- ликов из держателей бенефициев) в оппозицию Карлу и Лауду (Hill, 1963, с. 336 – 337 и далее; Bossy, 1975, с. 50 – 52 и далее) ¹⁹ . Нападки Карла на шотландскую церковь привели к объединению шотландской зна- ти с пресвитерианцами против епископата. События в Шотландии послужили хорошим уроком английским джентри, показав ненадеж- ность их имущественных прав в том случае, если корона сможет вер- нуть себе контроль над бывшей церковной собственностью. Страф- фордская кампания в Ирландии усилила их страхи относительно соб- ственной судьбы. Английский абсолютизм и лондонские купцы Попытки Якова и Карла расширить горизонтальный абсолютизм, который они унаследовали от Елизаветы, прежде всего столкнулись с материальными интересами всех джентри (независимо от их веры), ¹⁹ Фулбрук (Fulbrook, 1983) приходит к таким же выводам, сравнивая Англию с Прус- сией и Вюртембергом. 213 | желавшими сохранить светский и локальный контроль над церков- ными должностями и десятиной и с истощением королевских ресур- сов патроната и невозможностью платить всем многочисленным влиятельным людям в политике графств после падения власти маг- натов. Еще одной помехой, которую счастливо миновала более сла- бая французская монархия, была неспособность короны создать кон- курирующую элиту, которая могла бы соперничать с джентри за ге- гемонию в графствах. Духовенство, конечно, фатально ослабло в результате Реформации Генриха. Владычество магнатов, а потом и джентри в графствах мешало созданию самообеспечивающих кор- рупционных должностей, которые могли бы направлять доходы ко- роне и представили бы противовес неоплачиваемым мировым судь- ям из джентри. Купцы, которые в Англии концентрировались в Лондоне, пред- ставляли собой потенциальный источник денег и союзников для ко- роны. Ученые-марксисты традиционно полагали, что такой союз был невозможен, потому что у купцов-капиталистов были внутрен- ние разногласия с абсолютными монархами ²⁰ . Историки-ревизиони- сты считали купцов, которые стали союзничать с Карлом, примером, демонстрирующим неспособность марксистского классового анали- за и даже любой широкой структурной теории объяснить истоки, расстановку сил и последствия революции и гражданской войны ²¹ ²⁰ Тауни (Tawney, 1954), Хилл (Hill, 1963), Стоун (Stone, 1970) и Добб (Dobb, 1947) представляют купцов капиталистами и противопоставляют их абсолютизму. Хилл (Hill, 1972) приближается к взглядам Андерсона (Anderson 1974), говоря, что купцы могли начинать как креатуры монархов, но стали отдельным классом, с интересами, противоположными короне, ко времени английской Реформации. У Бреннера (Brenner, 1993, с. 638 – 644) приводится обзор и критика этой позиции, так же как и ссылки на ключевые работы в этом направлении. ²¹ Ревизионисты, особенно Конрад Рассел, Джон Морилл и Энтони Флетчер (опять, см. в Brenner, 1993, с. 644 – 647 критический обзор и библиография трудов этих исследователей), если судить по тому восторгу, с которым они указывают все неурядицы, сложносоставные переменчивые союзы и предполагаемые неудачи местных акторов в их попытках поддержать общенациональные коалиции в Бри- тании xvii в., становятся почти постмодернистами. Они утверждают, что так как у революции было много смыслов, то у нее не было смысла вообще, а так как у людей были разные причины выбрать ту или иную сторону в Гражданской войне, этого конфликта нам в принципе никогда не понять. Примерно в том же ключе Джек Голдстоун (Jack Goldstone, 1991) описывает политические конфликты 1640-х гг. (и большинство революций) как некую судо- рогу, спровоцированную слишком быстрым увеличением численности населения, которое накидывалось на своих правителей в беспричинных и часто безрезуль- 214 | 4 На самом деле купцы не были авангардом капитализма, королев- скими лакеями и даже (согласно другой ревизионистской карикату- ре) политическими путаниками, вступившими в голландские торги относительно того, какими милостями оплатят их поддержку стано- вящиеся к ним все более враждебными корона и парламент. Роберт Бреннер в своем замечательном труде «Купцы и революция» (Brenner, 1993) находит, что в Англии xvii в. существовали три крупные группы купцов: 1) купцы-авантюристы; 2) члены компаний по торговле с Ле- вантом, Ист-Индией, Россией и другими привилегированными ком- паниями, а также 3) колониальные купцы — нарушители монополий. Купцы-авантюристы потеряли свои базы, уступив их торговцам с Ле- вантом и представителям Ист-Индской компании. Сдвиг в экономиче- ском, а затем и в лондонском политическом лидерстве был результа- том снижающегося спроса в Европе на текстиль, который экспорти- ровали купцы-авантюристы, в то время как резкий рост внутреннего рынка для импорта предметов роскоши принес огромное богатство инвесторам в географически определенные торговые компании. И купцы-авантюристы, и торговцы с Левантом и Ист-Индией по- лучали прибыль от королевского покровительства. Корона выгна- ла иностранных торговцев текстилем из Англии, обеспечив купцам- авантюристам потенциальную монополию на сокращающемся рын- ке, в этом смысле иностранцы, а не английские инвесторы понесли главный урон от упадка спроса на текстиль. Торговые компании по- лучили свою выгоду от королевских монополий, которые закрывали другим вход на рынок и, как подчеркивает Бреннер, что еще более важно, от королевского запрета ремесленникам и розничным тор- говцам иметь дело с иностранцами. Последнее ограничение обес- печило торговцам возможность требовать единой высокой наценки на импортируемые товары, препятствуя внутренним и розничным торговцам сбивать цены. Бреннер показывает, что прибыли купцов-авантюристов и тор- говцев с Левантом и Ист-Индией были политического характера и возникали благодаря королевским концессиям. В то время как ко- рона постоянно требовала повышения таможенных сборов в обмен на эти концессии, а иногда (особенно в 1624 – 1625 гг.) вообще отчуж- дала торговые компании, сопровождая их неслыханными претензия- ми и возмутительными издевательствами, существование двух групп привилегированных купцов сильно зависило от короны. татных протестах против уменьшения возможностей и сужения личных и клас- совых перспектив. 215 | Третья группа купцов, нарушители монополий, были совершен- но другими. Их исключили из списка привилегированных компа- ний из-за двойной помехи — ограниченного капитала и социально- го происхождения (большинство было детьми меньшего джентри или лавочников и мануфактурщиков Лондона, морскими капитана- ми и торговцами с американскими колониями). Какое-то время в на- чале xvii в. торговцы, имевшие дела с Южной и Северной Амери- кой, могли проводить свои операции, не сталкиваясь с сильным со- противлением привилегированных купцов. Торговля с Америкой зависела от числа постоянных колоний и их роста, а основание та- ких колоний требовало долговременных вложений капитала. Круп- ные купцы и земельная элита в своем распоряжении имели более безопасные и быстрые возможности получить прибыль — от капита- ловложений в восточную торговлю и улучшения земель в поместь- ях. Американские плантации создавались меньшим слоем, который разбогател, продавая провизию и рабов американским поселенцам и импортируя американский табак и меха в Британию. Только эта группа торговцев была капиталистами в марксистском понимании этого термина или даже в веберовском смысле экономи- чески-ориентированного капитализма. Их процветание зависело от свободного импорта американских продуктов в Британию в об- ход системы монополий привилегированных компаний. (Эти куп- цы также жаждали правительственной помощи в виде изгнания ино- странных торговцев, особенно голландских, и в виде приказов ко- лонистам покупать только британские продукты. Конечно, рабы были жизненно важной частью этой торговли с колониями и обес- печивали рабочую силу на табачных, а позже сахарных и хлопковых плантациях.) Колониальные купцы не смогли заставить монархов из Стюар- тов защищать их интересы в борьбе против уже утвердившихся тор- говцев и даже против иностранных конкурентов. Позже, когда ко- лониальные поставщики стали нарушать монополию Ист-Индской компании, корона попыталась, хотя и без успеха, охранять ее пра- ва. Колониальные купцы-нарушители больше получили поддержки от парламента на судебных слушаниях. Большинство членов парла- мента представляли интересы, противоположные тем, которые от- стаивали торговые компании: количество английских портов сокра- тилось в 10 раз из-за централизации торговли привилегированных купцов в Лондоне, а мануфактурщики и плантаторы, особенно про- изводители шерсти, искали более широких рынков для своей про- дукции, нежели те, которые предлагали им купцы-авантюристы 216 | 4 и привилегированные компании. Кроме того, колониальные куп- цы-нарушители были связаны деловыми и идеологическими узами с крупными землевладельцами, вкладывавшими деньги в экспедиции колонистов-пуритан в Америку. Деловые и политические связи между колониальными купцами и крупными пуританскими землевладельцами продержались начи- ная с 1620-х гг. через все конфликты 1640-х гг. Именно они стали цен- тром анализа гражданской войны по мнению Бреннера. Его иссле- дование позволило ему объяснить, почему колониальные купцы — на- рушители монополий стали камнем преткновения на парламентских слушаниях (их экономические интересы зависели от поражения ко- роны и перемены королевской коммерческой и иностранной поли- тики) и почему парламент обычно презрительно отталкивал их, хотя противоречивые и эксплуататорские отношения короны со своими привилегированными торговцами давали этим торговцам все осно- вания примкнуть к оппозиции. (Компанейские купцы требовали по- литики, которая дорого бы обошлась влиятельным парламентским округам, что привело парламент к отторжению самой основы, на ко- торой эти купцы могли отколоться от короны, и отталкивало их об- ратно в объятья монарха, который считался с ними только как с по- датливым источником доходов.) Книга Бреннера становится более спекулятивной, когда он обра- щается к мотивам крупных и мелких землевладельцев, которые боро- лись с королем. Бреннер, как большинство марксистов и ревизиони- стов, считает революцию 1640 – 1641 гг. продуктом виртуального согла- сия между землевладельцами, которые хотели политических реформ, чтобы дать парламенту власть блюсти интересы их (теперь капита- листической) собственности, противодействуя короне. Однако ко- рона и парламент не смогли договориться. Ревизионисты припи- сывают гражданскую войну чрезвычайной тупости Карла i . Совсем недавно Джон Моррилл (Morill, 1993) внес важный вклад в осозна- ние историками того факта, что Карл правил трехъединым королев- ством с различными элитами: английской, шотландской и ирланд- ской. Различия религиозных и политико-экономических интересов у этих элит и у короны привели к войнам, уничтожившим всякую на- дежду на компромисс между королем и парламентом, и мобилизова- ли силы для военного сопротивления короне. Бреннер, следуя недавней марксистской парадигме, говорит, что земельный класс загнали между молотом и наковальней. С од- ной стороны Карл i и его сторонники, которые не желали удовлетво- рять революционные требования 1640 – 1641 гг., с другой — радикаль- 217 | ные силы в Лондоне, а затем в армии, которым развязал руки раскол правящего класса, который, в свою очередь, по мнению некоторых членов парламента и землевладельцев, мог быть преодолен только при сплочении парламента вокруг короля. Исследование трех групп торговцев, проведенное Бреннером, весьма полезно для объяснения, почему революция вызвала народ- ный мятеж в Лондоне и почему парламентарии и землевладельцы разделились, столкнувшись с двойной угрозой возмездия со сторо- ны короля и лондонского народного движения. Историки обычно представляют Лондон как локус радикальной политики 1640-х гг., но Бреннер напоминает нам, что он был местом, где концентрирова- лись реакционные силы элиты. Городское правительство контроли- ровалось купцами-авантюристами и компанейскими купцами, зави- сящими от патроната короны и объединявшихся с короной против парламентской оппозиции, намеренной уничтожить особые приви- легии компаний. Джон Пим и его парламентские союзники не могли обратиться к городскому правительству за помощью, когда Карл i ре- шился арестовать своего главного оппонента в декабре 1641 г. Союзники Пима из землевладельцев были рассеяны по всей Ан- глии и безоружны, что было конечным следствием кампании Тюдо- ров по разоружению магнатов ²² . Хотя короне тоже не хватало соб- ственной действующей армии (как продемонстрировала уязвимость короля перед лицом ирландских и шотландских мятежей и его зави- симость от парламента или внепарламентских налогов на торговлю для финансирования военной мобилизации), в столице небольшое военное преимущество короля казалось решающим. Корона готови- лась арестовать и казнить оппозицию до того, как земельная элита за пределами Лондона сможет прийти ей на помощь. Реакционные прокоролевские симпатии городского правительства дали народным силам в Лондоне лишний повод прийти на помощь Пиму в надеж- де, что парламент сможет ослабить роялистскую олигархию, удержи- вающую замок на городских ресурсах и власти. Анализ Бреннера привел меня к противоречащей фактам гипоте- зе: если бы колониальные купцы — нарушители монополий контро- лировали лондонское правительство в 1641 г. или торговцы, которые имели власть, стали бы союзничать с парламентом, а не короной, то- ²² Стоун (Stone, 1965, с. 199 – 270) говорит, что демилитаризация английского правя- щего класса и параллельное создание системы военного финансирования зависе- ли от налогов, которые вотировал Парламент, а не от вооруженных людей, моби- лизованных магнатами. 218 | 4 гда Карл i остался бы без союзников в Лондоне и был бы вынужден подчиниться требованиям парламента, предотвратив гражданскую войну. Соответственно, если бы Пима и его союзников поддержи- вали консервативные купцы, а не радикально настроенные народ- ные силы, тогда землевладельцы не поспешили бы в объятья короля и гражданская война закончилась бы быстрым поражением Карла i Тем не менее предкапиталистические, зависимые от короля купцы, которые контролировали лондонское правительство в 1641 г., были необходимым условием и для непреклонности короля, и для контр- мобилизации народа, а все вместе это превратило гражданскую вой- ну в кровавый и затяжной конфликт с непредсказуемыми радикаль- ными последствиями. За исключением брожения умов в Лондоне, вызванного полити- кой реакционного городского правительства, в 1641 г. не было ни- какой основы для радикального политического движения. Она не образовалась и в ходе гражданской войны. Бреннер заключает, что «за важным исключением Лондона (и, конечно же, армии), от- носительно небольшое число областей пережило существенную ра- дикализацию в годы гражданской войны. Учитывая идеологическое господство местных землевладельцев над большей частью сельских территорий и относительную невосприимчивость сельских работ- ников к радикальной политике в эту эпоху, в сельской Англии в дан- ное время можно было ожидать относительно малую радикализацию масс… при любых условиях» (1993, с. 539). Картина гражданской войны, нарисованная Бреннером, очень похожа на образы, данные ревизионистами, потому, что он счи- тает тогдашние альянсы конъюнктурными, а не принципиальны- ми. Тем не менее Бреннер все-таки считает их продолжительными и стратегическими, а не переменчивыми и тактическими. Граждан- ская война, по Бреннеру, была в меньшей степени расколом внут- ри парламента и в большей степени «консолидацией критически важных альянсов» (1993, с. 688). Бреннер хочет сказать, что альян- сы строились и на личных, и на классовых основаниях. Он прида- ет большое значение долговременным деловым, политическим, ре- лигиозным и личным связям между пуританами-землевладельцами — основателями колоний и колониальными купцами — нарушителями монополий. Подобные связи 1641 г. и позже придавали землевладель- цам-парламентариям уверенность в том, что они могут положиться на лондонские народные силы, которые колониальные купцы моби- лизовывали против короны, и что эти силы можно контролировать. Этот альянс в дальнейшем упрочился благодаря заинтересованно- 219 | сти землевладельцев и капиталистических купцов (хотя часто не на- родных сил) в антикатолической милитаристской политике, а также общему желанию, чтобы государство стимулировало внешнюю тор- говлю и внутреннюю экономику. Обе группы требовали пресвитери- анского или независимого в религиозном смысле урегулирования, которое бы защищало контроль землевладельцев и купцов над быв- шей церковной собственностью и священниками их конгрегации. Критику ревизионистов, предложенную Бреннером, можно углу- бить и усилить, перенеся его модели анализа купцов на изучение ин- тересов и сетей землевладельцев. Большая часть этой работы уже проделана. «Экономические проблемы церкви» Кристофера Хилла (Hill, 1963) — решающее исследование того, как передача церковных земель, бенефициев, прав на десятину и распределение церковных приходов заинтересовала и получателей, и покупателей таких фео- дальных благ в сохранении их ныне частной собственности и сдела- ла их противниками возвращения прав на доходы и юридические полномочия королю и англиканской иерархии ²³ . Таким образом, вла- дельцы бывшей церковной собственности, обладая схожими поли- тическими интересами и общим набором религиозных идентично- стей, завели между собой связи, назначая близких по духу священни- ков на подконтрольные им бенефиции. Питер Бирман находит схожую, взаимно усиливающую смесь классовых, патронатных и религиозных связей среди пропарламент- ского джентри в Норфолке, смесь, вытесняющую старые семейные и патронатные связи, при помощи которых магнаты контролиро- вали графства в xvi в. ²⁴ Работы Хилла и Бирмана показывают сель- ский эквивалент лондонского альянса по Бреннеру между пуритана- ми-землевладельцами, учреждавшими колонии, и колониальными купцами — нарушителями монополий. Джентри могли создавать альянсы, основываясь на местных и лич- ных сетях. Однако, вопреки необоснованным утверждениям ревизио- нистов, сельские союзы были столь же продолжительными, как и лон- донские коалиции, и также сформировались на десятилетия ранее революции. Социальные и политические сети не образовывались случайно или по чьему-либо капризу. Решения расширять свою по- ²³ Я рассматриваю воздействие этих элитных конфликтов на классовые отношения аграрного сектора в книге «От манора к рынку: структурное изменение в Анг- лии, 1536 – 1640 гг.» (From manor to market: structural change in England, 1530 – 1640; Madison: University of Wisconsin Press, 1987), с. 100 – 41. ²⁴ См. мой обзор открытий Бирмана ранее в этой главе. 220 | 4 литическую поддержку, назначать священников, вкладывать деньги, исповедовать религию или противодействовать королю или поли- тической машине графства воспринимались весьма серьезно. Они принимались ради защиты жизни человека и его семьи и в надежде увеличить свои шансы. Судьбоносные решения принимались с боль- шей уверенностью, когда они согласовывались с решениями других индивидуумов, занимающих схожее положение и мысливших схо- жим образом. С углублением линий напряжения и обострением кон- фликтов каждый выбор становился все более опасным и все меньше удовлетворял ожидания. Роялисты и революционеры были способ- ны продолжать свою деятельность, будучи уверенными, что их бли- жайшие сторонники являются и их долговременными партнерами. Когда парламентарии очень нуждались в расширении своего союза, они обращались к надежным сторонникам своих сторонников. Кни- га Бреннера, по крайней мере, объясняет, почему эти далеко распро- странившиеся альянсы вообще заключались. Дальнейшее историче- ское исследование, базирующееся на готовности трактовать рево- люционеров как людей целерациональных и социально стабильных, позволит определить интересы и сети, которые и создали великий антикоролевский союз. Такое исследование также сможет объяснить, почему этот союз разрушился во время республики (Commonwealth) и Реставрации и почему гораздо более ограниченная программа дей- ствий продержалась на протяжении всей славной революции. |