Оскар Уайльд Портрет Дориана Грея сборник

• Название: Оскар Уайльд Портрет Дориана Грея сборник
• Дата: 24.03.2022
• Размер: 2.4 Mb.
• Имя файла: 404792.pdf
• Тип: Сборник; #413614
• страница: 32 из 37

* * И Душа сказала ему Когда я покинула тебя, я обратилась к Югу и отправилась в дальний путь. С Юга приходит все драгоценное, что есть на свете. Шесть дней я была в пути, шла по большим дорогам, ведущими городу Аштер, по красным, пыльным дорогам, по которым бредут паломники, и наутро седьмого дня я подняла свои взоры, и вот у ног моих распростерся город,
ибо этот город в долине.
У города девять вороти у каждых ворот стоит бронзовый конь. Кони эти ржут, когда бедуины спускаются с гор. Стены города обиты красной медью, и башни на этих стенах покрыты бронзой. В каждой башне стоит стрелок, ив руках у каждого лук. При восходе солнца каждый пускает стрелу в гонга на закате трубит в рог.
Когда я пыталась проникнуть в город, стража задержала меня. Я
говорила, что я дервиши теперь направляюсь в Мекку, где находится зеленое покрывало, на котором ангелы серебром вышили Коран. И стража исполнилась удивления, и просила меня войти в город.
Город был подобен базару. Поистине жаль, что тебя не было вместе со мной. В узких улицах веселые бумажные фонарики колышутся, как большие бабочки. Когда ветер проносится по кровлям, фонарики качаются под ветром, словно разноцветные пузыри. У входа в лавчонки на шелковых ковриках восседают купцы. У них прямые черные бороды, чалмы их усыпаны золотыми цехинами; длинные нити янтарных четок и точеных персиковых косточек скользят в их холодных пальцах. Иные торгуют гилбаном, и нардом, и какими-то неведомыми духами с островов
Индийского моря, и густым маслом из красных роз, мирры и мелкой гвоздики. Если кто-нибудь остановится и вступит сними в беседу, они бросают на жаровню щепотки ладана, и воздух становится сладостным. Я
видела сирийца, который держал в руке прут, тонкий, подобный тростинке.
Серые нити дыма выходили из этого прута, и его запах, пока он горел, был как запах розового миндаля по весне. Другие продают серебряные браслеты, усеянные млечно-голубой бирюзой, и запястья из медной проволоки, окаймленные мелким жемчугом, и тигровые когти и когти диких кошек – леопардов, оправленные в золото, и серьги из просверленных изумрудов, и кольца из выдолбленного нефрита. Из чайных слышатся звуки гитары, и бледнолицые курильщики опия с улыбкой глядят на прохожих

Поистине жаль, что тебя не было вместе со мной. С большими черными бурдюками на спинах протискиваются там сквозь толпу продавцы вина. Чаще всего торгуют они сладким, как мед, вином шираз в маленьких металлических чашах и сыплют туда лепестки роз. На базаре стоят продавцы и продают все плоды, какие только есть на свете спелые фиги с пурпурной мякотью дыни, пахнущие мускусом и желтые, как топазы;
померанцы, и розовые яблоки, и гроздья белого винограда круглые красно- золотые апельсины и продолговатые зелено-золотые лимоны. Однажды я видела слона, проходящего мимо. Его хобот был расписан шафраном и киноварью, а на ушах сетка из шелковых алых шнурков. Он остановился у одного шалаша и стал пожирать апельсины, а торговец только смеялся. Ты и представить себе не можешь, какой это странный народ. Когда у них радость, они идут к торгующим птицами, покупают птицу, заключенную в клетку, и выпускают на волю, умножая радость а когда у них горе, они бичуют себя терновником, чтобы скорбь их не стала слабее.
Однажды вечером мне навстречу попались негры они несли по базару тяжелый паланкин из позолоченного бамбука. Ручки у него были красные,
покрытые глазурью и украшенные медными павлинами. На окнах висели тонкие муслиновые занавески, расшитые крыльями жуков и усеянные мельчайшими жемчужинками, а когда паланкин поравнялся со мною,
оттуда выглянула бледнолицая черкешенка и улыбнулась мне. Я
последовала за паланкином. Негры ускорили шаги сердито посмотрели на меня. Ноя пренебрегла их угрозами. Небывалое любопытство охватило меня.
Наконец они остановились у четырехугольного белого дома. В этом домене было окон, только маленькая дверь, словно дверь, ведущая в гробницу. Негры опустили паланкин на землю и медным молотком постучали три раза. Армянин в зеленом сафьяновом кафтане выглянул через решетку дверного окошечка и, увидев их, отпер дверь, разостлал на земле ковер, и женщина покинула носилки. У входа в дом она оглянулась и снова послала мне улыбку. Я никогда еще не видела такого бледного лица.
Когда на небе показалась луна, я снова пришла на то место и стала искать тот дом, но его уже не было там. Тогда я догадалась, кто была эта женщина и почему она мне улыбнулась.
Воистину жаль, что тебя не было вместе со мной. На празднике новолуния юный Султан выезжал из дворца и следовал в мечеть для молитвы. Его борода и волосы были окрашены листьями розы, а щеки были напудрены мелким золотым порошком. Его ладони и ступни его ног были желты от шафрана. На восходе солнца он вышел из своего дворца в

серебряной одежде, а на закате вернулся в одежде из золота. Люди падали ниц передними скрывали свое лицо, ноя не упала ниц. Я стояла у лотка торговца финиками и ждала. Когда Султан увидел меня, он поднял крашеные брови и остановился. Ноя стояла спокойно и не поклонилась ему. Люди удивлялись моей дерзости и советовали скрыться из города. Я
пренебрегла их советами, и пошла, и села рядом с продавцами чужеземных богов этих людей презирают, так как презирают их промысел. Когда я рассказала им о том, что я сделала, каждый подарил мне одного из богов и умолял удалиться.
В туже ночь, едва я простерлась на ложе в чайном домике на улице
Гранатов, вошли телохранители Султана и повели меня во дворец. Они запирали за мной каждую дверь и вешали на нее железную цепь. Внутри был обширный двор, весь окруженный аркадами. Стены были алебастровые, белые, с зелеными и голубыми изразцами, колонны были из зеленого мрамора, а мраморные плиты под ногою были такого же цвета,
как лепестки персикового дерева. Подобного я не видела никогда.
Пока я проходила этот двор, две женщины, лица которых были закрыты чадрами, посмотрели на меня с балкона и послали мне вслед проклятие. Телохранители ускорили шаги их копья забряцали по гладкому полу. Наконец они открыли ворота, выточенные из слоновой кости, и я очутилась в саду, расположенном на семи террасах. Сад был обильно орошаем водой. В нем были посажены тюльпаны, ночные красавицы и серебристый алоэ. Как тонкая хрустальная тростинка, повисла во мглистом воздухе струйка фонтана. И кипарисы стояли, точно догоревшие факелы.
На ветвях одного кипариса распевал соловей.
В конце сада была небольшая беседка. Когда мы приблизились к ней,
навстречу нам вышли два евнуха. Их тучные тела колыхались, и они с любопытством оглядели меня из-под желтых век. Один из них отвел начальника стражи в сторону и тихим голосом шепнул ему что-то. Другой продолжал все время жевать какие-то душистые лепешки, которые жеманным движением руки доставал из эмалевой овальной коробочки лилового цвета.
Через несколько минут начальник стражи велел солдатам уйти. Они пошли обратно во дворец, за ними медленно последовали евнухи, срывая по пути с деревьев сладкие тутовые ягоды. Тот евнух, который постарше,
глянул на меня и улыбнулся зловещей улыбкой.
Затем начальник стражи подвел меня к самому входу в беседку. Я
бестрепетно шагала за ними, отдернув тяжелый полог, вошла.
Юный Султан возлежал на крашеных львиных шкурах, на руке у него

сидел сокол. За спиной Султана стоял нубиец в украшенном медью тюрбане, обнаженный до пояса и с грузными серьгами в проколотых ушах.
Тяжелая кривая сабля лежала на столе у ложа.
Султан нахмурился, увидев меня, и сказал Кто ты такой Скажи свое имя. Или тебе неведомо, что я властелин этого города?
Но я ничего не ответила.
Султан указал на кривую саблю, нубиец схватил ее и, подавшись вперед, со страшной силой ударил меня. Лезвие со свистом прошло сквозь меня, ноя осталась жива и невредима. Нубиец растянулся на полу, и, когда поднялся, его зубы стучали от ужаса, ион спрятался за ложе Султана.
Султан вскочил на ноги и, выхватив дротик из оружейной подставки,
метнул в меня. Я поймала его налету и разломала пополам. Султан выстрелил в меня из лука, ноя подняла руки, и стрела остановилась в полете. Тогда из-за белого кожаного пояса выхватил он кинжал и воткнул его в горло нубийцу, чтобы раб не мог рассказать о позоре своего господина. Нубиец стал корчиться, как раздавленная змея, и красная пена пузырями выступила у него на губах.
Как только он умер, Султан обратился ко мне и сказал, отирая платком из пурпурного расшитого шелка блестевшую на челе испарину Уж не пророк литы божий, ибо вот я не властен причинить тебе какое-нибудь зло, или, может быть, сын пророка, ибо мое оружие не в силах уничтожить тебя. Прошу тебя, удались отсюда, потому что, покаты здесь, я не властелин моего города.
Я ответила ему Я уйду, если ты мне отдашь половину твоих сокровищ. Отдай мне половину сокровищ, и я удалюсь отсюда.
Он взял меня за руку и повел в сад. Начальник стражи, увидев меня,
изумился. Когда меня увидели евнухи, их колени дрогнули и они в ужасе пали на землю.
Есть во дворце восьмистенный зал из багряного порфира с чешуйчатым медным потолком, с которого свисают светильники. Султан коснулся стены она разверзлась, и мы пошли каким-то длинным ходом,
освещаемым многими факелами. В нишах, справа и слева, стояли винные кувшины, наполненные доверху серебряными монетами. Когда мы дошли до середины коридора, Султан произнес какое-то заветное слово, и на потайной пружине распахнулась гранитная дверь. Султан закрыл лицо руками, чтобы его глаза не ослепли.
Ты не поверишь, какое это было чудесное место. Там лежали большие

черепаховые панцири, полные жемчуга, и выдолбленные огромные лунные камни, полные красных рубинов. В сундуках, обитых слоновьими шкурами, было червонное золото, а в сосудах из кожи был золотой песок.
Там были опалы и сапфиры опалы – в хрустальных чашах, а сапфиры – в чашах из нефрита. Зеленые крупные изумруды рядами были разложены на тонких блюдах из слоновой кости, а в углу стояли шелковые тюки, одни набитые бирюзой, другие – бериллами. Охотничьи рога из слоновой кости были полны до краев пурпурными аметистами, а рога из меди –
халцедонами и карнерилами. Колонны из кедрового дерева были увешаны нитками из камней рысий глаз, на овальных плоских щитах там были груды карбункулов, иные такого цвета, как вино, другие – такого, как трава. И все же я описала едва ли десятую часть того, что было в этом тайном чертоге.
Тогда сказал мне Султан, отнимая руки от лица Здесь хранятся все мои сокровища. Половина сокровищ твоя, как и было мной обещано. Ядам тебе верблюдов и погонщиков, которые будут покорны тебе и отвезут твою долю, куда только ты пожелаешь. Все это будет исполнено нынче же ночью, ибо я не хочу, чтобы отец мой, Солнце,
увидел, что живет в моем городе тот, кого я не в силах убить.
Но я сказала Султану в ответ Золото твое, и серебро тоже твое, и твои эти драгоценные камни и все несметные богатства. Такого ничего мне ненадобно. Я ничего не возьму, только этот маленький перстень на пальце твоей руки.
Нахмурился Султан и сказал Это простое свинцовое кольцо. Оно не имеет никакой цены. Бери же свою половину сокровищ и скорее покинь мой город Нет, – ответила я, – я не возьму ничего, только этот свинцовый перстень, ведь я знаю, какие слова на нем начертаны и для чего они служат.
Вздрогнув и взмолился Султан Бери все сокровища, какие только есть у меня, только покинь мой город. Я отдаю тебе и свою половину сокровищ.
Странное я совершила деяние, но о нем не стоит говорить – и вот в пещере, на расстоянии дня отсюда, я спрятала Перстень Богатства. Туда только день пути, и этот перстень ожидает тебя. Владеющий этим перстнем богаче всех на свете царей. Возьми же его, и все сокровища мира – твои.
Но юный Рыбак засмеялся Любовь лучше Богатства – крикнул он. – А маленькая Морская Дева любит меня Нет, лучше всего Богатство – сказала ему Душа Любовь лучше – ответил Рыбаки погрузился в пучину, а Душа

рыдая, побрела по болотам * И снова, когда закончился третий год, Душа пришла на берег моря и позвала Рыбака, он вышел из пучины и сказал Зачем ты зовешь меня?
И Душа ответила Подойди ко мне ближе, чтобы я могла с тобой побеседовать, ибо я видела много чудесного.
Он лег на песчаной отмели и, опершись головой на руку, стал слушать.
Душа сказала Я знаю один город. Там над рекой стоит харчевня. В ней я сидела с матросами. Они пили вина, ели мелкую соленую рыбу с лавровым листом и уксусом и хлеб из ячменной муки. Мы сидели и веселились, когда вошел какой-то старики в руках у него был кожаный коврики лютня с двумя янтарными колышками. Разостлав на полу коврик, он ударил колышком по металлическим струнам своей лютни, и вбежала девушка, у которой лицо было закрыто чадрой, и стала плясать передними. Лицо ее было закрыто кисейной чадрой, а ноги у нее были нагие и порхали поэтому ковру, как два голубя. Ничего чудеснее я никогда не видела, и тот город, где она пляшет, отсюда на расстоянии дня.
Услыхав эти слова Души, вспомнил юный Рыбак, что маленькая
Морская Дева ног не имела и не могла танцевать.
Страстное желание охватило его, ион сказал себе самому Туда только день пути, и я могу вернуться к моей милой».
Он засмеялся, встал на отмели и шагнул к берегу. И когда он дошел до берега, то засмеялся опять и протянул руки к своей Душе. Душа громко закричала от радости, побежала навстречу ему, и вселилась в него, и молодой Рыбак увидел, что тень его тела простерлась опять на песке, а тень тела – это тело Души.
И сказала ему Душа Не будем мешкать, нужно скорей удалиться, ведь боги морские ревнивы, и есть у них много чудовищ, которые повинуются им * *

Они поспешно удалились, и шли под луной всю ночь и весь день.
Когда же пал вечер, приблизились пустници к какому-то городу.
Сказала Душа Рыбаку Это не тот, а другой. Но все же войдем в него.
Они вошли в этот городи пошли бродить по его улицами, когда проходили по улице Ювелиров, молодой Рыбак увидел прекрасную серебряную чашу, выставленную в какой-то лавчонке.
И Душа его сказала ему Возьми эту серебряную чашу и спрячь.
И взял он серебряную чашу, и спрятал ее в складках своей туники, и они поспешно удалились из города. И когда они отошли на расстояние мили, молодой Рыбак насупился, и отшвырнул эту чашу, и сказал Душе Почему ты велела мне украсть эту чашу и спрятать ее Это было недоброе дело Будь спокоен, – ответила Душа, – будь спокоен!
К вечеру следующего дня они приблизились к какому-то городу, и молодой Рыбак снова спросил у Души Не это ли город, где пляшет та, о которой ты мне говорила?
И Душа ответила ему Это не тот, а другой. Но все же войдем в него.
Они вошли в этот городи пошли по улицам его, и, когда проходили по улице Продающих Сандалии, молодой Рыбак увидел ребенка, стоящего у кувшина с водой.
И сказала ему его Душа Ударь этого ребенка.
Он ударил ребенка, и ребенок заплакал тогда они поспешно покинули город.
А когда они отошли на милю от города, молодой Рыбак насупился и сказал Душе Почему ты повелела мне ударить ребенка То было недоброе дело Будь спокоен, – ответила Душа, – будь спокоен!
К вечеру третьего дня они приблизились к какому-то городу, и молодой Рыбак сказал своей Душе Не это ли город, где пляшет та, о которой ты мне говорила?
И Душа сказала ему Может быть, и тот, войдем в него.
Они вошли в город, пошли по улицам, но нигде не видел молодой
Рыбак ни реки, ни харчевни. Жители города с любопытством взирали на него, и ему стало жутко, и сказал он своей Душе

– Уйдем отсюда, ибо та, которая пляшет, мне думается, живет не здесь.
Но его Душа ответила ему Нет, мы останемся здесь, ночь нынче темная и нам встретятся на дороге разбойники.
Он уселся отдыхать на площади рынка. И тут прошел мимо него купец, и голова его была закрыта капюшоном плаща, а плащ был из татарского сукна. На длинной камышине держал он фонарь из коровьего рога.
Сказал ему этот купец Почему ты сидишь на базаре Ты же видишь все лавки закрыты и тюки обвязаны веревками.
Молодой рыбак ответил Яне могу в этом городе отыскать заезжего двора, и нету меня брата,
который приютил бы меня Разве не все мы братья – сказал купец. – Разве мы созданы не единым Творцом Пойдем со мной, у меня есть комната для гостей.
И встал молодой Рыбаки пошел за купцом в его дом. И когда, пройдя через гранатовый сад, он вошел под кров его дома, купец принес ему в медной лохани розовую воду для омовения руки спелые дыни для утоления жажды и поставил передним блюдо риса и жареного молодого козленка.
По окончании трапезы купец повел его в покой для гостей и предложил ему отдохнуть. И молодой Рыбак благодарил его, и облобызал кольцо, которое было у него на руке, и бросился на ковры из козьей крашеной шерсти.
Когда же он укрылся покровом из черной овечьей шерсти, сон охватил его.
За три часа до рассвета, когда была еще ночь, Душа разбудила его и сказала Встань и войди в комнату, где почивает купец. Убей его и возьми у него его золото, ибо мы нуждаемся в деньгах.
И встал молодой Рыбаки прокрался в опочивальню купца, ив ногах купца был какой-то кривой мечи рядом скупцом, на подносе, было девять кошелей золота. Он протянул руку и коснулся меча, но, почувствовав это,
вздрогнул купец и сам ухватился за меч, крикнув молодому Рыбаку Злом платишь ты за добро и проливаешь кровь за милость, которую я оказал тебе?
Тогда сказала Рыбаку его Душа Бей

Он так ударил купца, так, что тот упал мертвый, а Рыбак схватил все девять кошелей золота и поспешно убежал через гранатовый садик звезде обратил лицо, и была та звезда – Звезда Утренняя.
Отойдя от города, молодой Рыбак ударил себя в грудь и сказал Душе Почему ты повелела убить этого купца и взять у него золото?
Поистине ты злая Душа Будь спокоен, – ответила она, – будь спокоен Нет, – закричал молодой Рыбак, – я не могу быть спокоен, и все, к чему ты понуждала меня, для меня ненавистно. Ты ненавистна мне, и я прошу, чтобы ты мне сказала, зачем ты так поступила со мной?
Душа ответила ему Когда ты отослал меня в мири прогнал прочь, тыне дал мне сердца,
потому и научилась я этим деяниями полюбила их Что ты говоришь – вскричал Рыбак Ты знаешь, – ответила его Душа, – ты сам хорошо это знаешь. Или ты позабыл, что не дал мне сердца Полагаю, что тыне забыл. И посему не тревожь ни себя, ни меня, но будь покоен, ибо не будет той скорби, от которой бы тыне избавился, и не будет того наслаждения, которого бы тыне изведал.
Когда же молодой Рыбак услышал эти слова, он задрожали сказал Ты злая, ты злая, ты заставила меня забыть мою милую, ты соблазнила меня искушениями и направила мои стопы на путь греха.
И его Душа отвечала Ты помнишь, что, когда ты отсылал меня в мирты не дал мне сердца. Пойдем же куда-нибудь и будем веселиться, потому что мы обладаем теперь девятью кошелями золота.
Но молодой Рыбак бросил на землю эти девять кошелей золота и стал их топтать Нет – кричал он. – Мне нечего делать с тобой, я не пойду никуда, но как некогда я прогнал тебя, так прогоню и теперь, ибо ты причинила мне зло.
Он повернулся спиною к луне и тем же коротким ножом с рукоятью,
обмотанной зеленой змеиной кожей, попытался отрезать свою тень у самых ног. Тень тела – это тело Души.
Но Душа не ушла от него и не слушала его повелений Чары, данные тебе Ведьмой, – сказала она, – уже утратили силу я не могу отойти от тебя, и тыне можешь меня отогнать. Только однажды за всю свою жизнь может человек отогнать от себя свою Душу, но тот, кто вновь обретает ее, сохранит ее вовеки веков, ив этом его наказание, ив этом его награда.
Стал бледен молодой Рыбак, сжал кулаки и воскликнул Проклятая Ведьма обманула меня, ибо умолчала об этом Да, – ответила Душа, – она была верна тому, кому служит и кому вечно будет служить.
Когда узнал молодой Рыбак, что нет ему избавления от Души и что она, злая Душа, останется с ним навсегда, он пал на землю и горько заплакал * Когда был уже день, встал молодой Рыбаки сказал своей Душе Я свяжу себе руки, чтобы не исполнять твоих повелений, и о сомкну о уста, чтобы не говорить твоих слов. Я вернусь к тому месту, где живет любимая мною, к тому самому морю вернусь як маленькой бухте, где поет она свои песни, и я позову ее и расскажу ей о зле, которое я совершили которое внушено мне тобою.
Душа, искушая его, говорила Кто она, любимая тобою, и стоит лик ней возвращаться Есть многие прекраснее ее. Есть танцовщицы из Самарии, которые в танцах своих подражают каждой птице и каждому зверю. Ноги их окрашены лавзонией, ив руках у них медные бубенчики. Когда они пляшут, они смеются, и смеху них звонок, подобно смеху воды. Пойдем со мною, и я покажу их тебе. Зачем сокрушаться тебе огрехах Разве то, что приятно вкушать, не создано для вкушающего Ив том, что сладостно пить, разве заключается отрава Забудь же твою печаль, и пойдем со мной в другой город. Есть маленький город неподалеку отсюда, ив нем есть сад из тюльпанных деревьев. В этом прекрасном саду есть павлины белого цвета и павлины с синею грудью. Хвосты у них, когда они распускают их при сиянии солнца, подобны дискам из слоновой кости, а также позолоченным дискам. И та, что дает им корм, пляшет, чтобы доставить им радость;
порою она пляшет на руках. Глаза у нее насурьмленные ноздри – как крылья ласточки. К одной из ее ноздрей подвешен цветок из жемчуга. Она смеется, когда пляшет, и серебряные браслеты звенят у нее на ногах бубенцами. Забудь же печаль, и пойдем со мной в этот город.
Но ничего не ответил молодой Рыбак своей Душе, на уста он наложил печать молчания, крепкой веревкой связал себе руки и пошел обратно к тому месту, откуда вышел – к той маленькой бухте, где обычно любимая

пела ему свои песни. Непрестанно Душа искушала его, но он не отвечал ничего и не совершил дурных деяний, к которым она побуждала его. Так велика была сила его любви.
Придя на берег моря, он снял с рук веревку, освободил уста от печати молчания, и стал звать маленькую Морскую Деву. Но она не вышла на зов,
хотя он звал ее от утра до вечера и умолял ее выйти к нему.
И Душа насмехалась над ним Мало же радостей приносит тебе любовь. Ты подобен тому, кто вовремя засухи льет воду в разбитый сосуд. Ты отдаешь, что имеешь, и тебе ничего не дается взамен. Лучше было бы тебе пойти со мною, ибо я знаю,
где долина Веселий и что совершается в ней.
Но молодой Рыбак ничего не ответил Душе. В расселине утеса построил он себе из прутьев шалаши жил там весь долгий год.
Каждое утро он звал Морскую Деву, каждый полдень он звал ее вновь,
и каждую ночь призывал ее снова. Но она не поднималась из моря, и нигде не мог он найти ее, хотя искали в пещерах, ив зеленой воде, ив оставленных приливом затонах, ив ключах, которые клокочут на дне.
Душа неустанно искушала его грехом и шептала о страшных деяниях,
но не могла соблазнить его, так велика была сила его любви.
Когда же этот год миновал, Душа сказала себе Злом я искушала моего господина, и его любовь оказалась сильнее меня. Теперь я буду искушать его добром, и, может быть, он пойдет со мной».
Она сказала молодому Рыбаку Я говорила тебе о радостях мира сего, ноты не слышал меня.
Позволь мне теперь рассказать тебе о скорбях человеческой жизни, и,
может быть, ты услышишь меня. Ибо поистине Скорбь есть владычица этого мира, и нет ни одного человека, кто избег бы ее сетей. Есть такие, у которых нет одежды, и такие, у которых нет хлеба. В пурпур одеты иные вдовицы, а иные одеты в рубище. Прокаженные бродят по болотами они жестоки друг к другу. По большим дорогам скитаются нищие, и сумы их пусты. В городах по улицам гуляет Голод, и Чума сидит у городских ворот.
Пойдем же, пойдем – избавим людей от всех бедствий, чтобы в мире больше не было горя. Зачем тебе медлить здесь и звать свою милую Ты ведь видишь она не приходит. И что такое любовь, что ты ценишь ее так высоко?
Но ничего не ответил юный Рыбак, так велика была сила его любви.
Каждое утро он звал Морскую Деву, каждый полдень он звал ее вновь, и по ночам он призывал ее снова. Но она не поднималась, и нигде не мог он ее отыскать, хотя искал ее в реках, впадающих в море, ив долинах, которые

скрыты волнами, ив море, которое становится пурпурным ночью, ив море,
которое рассвет оставляет во мгле.
Так прошел еще один год, и как-то ночью, когда юный Рыбак одиноко сидел у себя в шалаше, его Душа обратилась к нему Злом я искушала тебя, и добром я искушала тебя, но любовь твоя сильнее, чем я. Отныне я не буду тебя искушать, ноя умоляю тебя дозволь мне войти в твое сердце, чтобы я могла слиться с тобою, как и прежде И вправду, ты можешь войти, – сказал юный Рыбак, – ибо мне сдается, что ты испытала немало страданий, когда скиталась по миру без сердца Увы – воскликнула Душа. – Яне могу найти входа, потому что окутано твое сердце любовью И все же мне хотелось бы оказать тебе помощь, – сказал молодой
Рыбак.
Как только он это сказал, послышался громкий вопль – тот вопль,
который доносится к людям, когда умирает кто-то из обитателей моря. И
вскочил молодой Рыбаки покинул свой плетеный шалаши побежал на прибрежье. И черные волны быстро бежали к нему, и несли с собою какую- то ношу, которая была белее серебра. Бела, как пена, была эта ноша, и,
подобно цветку, колыхалась она на волнах. И волны отдали ее прибою, и прибой отдал ее пене, и берег принял ее, и увидел молодой Рыбак, что тело
Морской Девы простерто у ног его. Мертвое, оно было простерто у ног.
Рыдая, как рыдают пораженные горем, бросился Рыбак на землю,
целовал холодные алые губы, и перебирал влажные янтарные волосы. Лежа рядом с ней на песке и содрогаясь, как будто от радости, он прижимал своими темными руками ее телок груди. Губы ее были холодными, но он целовал их. Медее волос был соленым, но он вкушал его с горькою радостью. Он целовал ее закрытые веки, и бурные брызги на них небыли такими солеными, как его слезы.
Мертвой принес он свое покаяние. Терпкое вино своих речей он влил в ее уши, подобные раковинам. Ее руками он обвил свою шею и ласкал тонкую, нежную трость ее горла. Горько было его ликование, и какое-то странное счастье было в скорби его.
Ближе придвинулись черные волны, и стон белой пены был как стон прокаженного. Белоснежными когтями своей пены море вонзалось в берег.
Из чертога Морского царя снова донесся вопль, и далеко в открытом море тритоны хрипло протрубили в свои раковины Беги прочь, – сказала Душа, – все ближе надвигается море. Если ты будешь медлить, оно погубит тебя. Беги, ибо я охвачена страхом. Ведь

сердце твое для меня недоступно, так как слишком велика твоя любовь.
Беги в безопасное место. Не захочешь же ты, чтобы, лишенная сердца, я перешла виной мир.
Но Рыбак все взывал к маленькой Морской Деве Любовь, – говорил он, – лучше мудрости, ценнее богатства и прекраснее, чем ноги у дочерей человеческих. Огнями не сжечь ее, водами не погасить. Я звал тебя на рассвете, ноты не пришла намой зов. Луна слышала имя твое, ноты не внимала мне. На горе я покинул тебя, на погибель свою я ушел от тебя. Но всегда любовь к тебе пребывала во мне, и была она так несокрушимо могуча, что все было над нею бессильно, хотя я видели злое, и доброе. И ныне, когда ты мертвая тоже умру с тобою.
Душа умоляла его отойти, но он не пожелали остался, ибо так велика была его любовь. Море надвинулось ближе, стараясь покрыть его волнами.
А когда он увидел, что близок конец, он поцеловал безумными губами холодные губы Морской Девы, и сердце у него разорвалось. От полноты любви разорвалось его сердце, и Душа нашла туда входи вошла в него, и стала с ним, как и прежде, едина. И море своими волнами покрыло его * А наутро вышел Священник, чтобы осенить своею молитвою море,
ибо оно сильно волновалось. И пришли с ним монахи, и клир, и прислужники со свечами, и те, что кадят кадильницами, и большая толпа молящихся.
И когда Священник приблизился к берегу, он увидел, что утонувший
Рыбак лежит на волне прибоя, ив его крепких объятиях тело маленькой
Морской Девы, и Священник отступили нахмурился, и, осенив себя крестным знамением, громко возопил Яне пошлю благословения морю и тому, что находится в нем.
Проклятие обитателям моря и тем, которые водятся сними А этот,
лежащий здесь со своей возлюбленной, отрекшийся ради любви от Господа и убитый правым Господним судом, – возьмите тело его и тело его возлюбленной и схороните их на Погосте Отверженных, в самом углу, и не ставьте знака над ними, дабы никто не знало месте их упокоения. Ибо прокляты они были в жизни, прокляты будут ив смерти.
И люди сделали, каким было велено, и на Погосте Отверженных, в самом углу, где растут только горькие травы, они вырыли глубокую могилу и положили в нее мертвые тела

И прошло три года, ив день праздничный Священник пришел во храм,
чтобы показать народу раны Господни и сказать ему проповедь о гневе
Господнем. И когда он облачился в свое облачение, и вошел в алтарь, и пал ниц, он увидел, что престол весь усыпан цветами, дотоле никем невиданными. Странными они были для взора, чудесна была их красота, и красота эта смутила Священника, и сладостен был их аромат. И
безотчетная радость охватила его.
Он открыл ковчег, в котором была дарохранительница, покадил переднею ладаном, показал молящимся прекрасную облатку и покрыл ее священным покровом, и обратился к народу, желая сказать ему проповедь о гневе Господнем. Но красота этих белых цветов волновала его, и сладостен был их аромат для него, и другое слово пришло на уста к нему, и заговорил он не о гневе Господнем, но о боге, чье имя – Любовь. И почему была его речь такова, он не знал.
Когда же он окончил свое слово, все в храме зарыдали, и пошел
Священник в ризницу, и глаза его были полны слез. И дьяконы вошли в ризницу, и стали разоблачать его, и сняли с него стихарь, и пояс, и орарь, и епитрахиль. Ион стоял как во сне.
Наконец он спросил Что это за цветы на престоле и откуда они?
Отвечали ему Что это за цветы, мы не можем сказать, но они с Погоста
Отверженных.
Задрожал Священники вернулся в свой дом молиться. А утром, на самой заре, вышел он с монахами, и клиром, и прислужниками, несущими свечи, и с теми, которые кадят кадильницами, и с большой толпой молящихся, и пошел он к берегу моря, и благословил он море и дикую тварь, которая водится в нем. И фавнов благословил они гномов, которые пляшут в лесах, и тех, у которых сверкают глаза, когда они глядят из-за листьев. Всем созданиям Божьего мира дал он свое благословение – народ дивился и радовался. Но никогда уже не зацветают цветы на Погосте
Отверженных, и по-прежнему Погост остается нагими бесплодным.
А обитатели моря уже никогда не заплывают в залив, как бывало,
горюя, они удалились в другие области моря