Главная страница
Навигация по странице:

  • 4.6. Документы физических и юридических лиц

  • Выводы

  • 4.7. Траурный информационный текст

  • 4.8. Газетно-журнальный информационный текст В

  • Освоение текстовых жанров в письменном переводе


    Скачать 380.5 Kb.
    НазваниеОсвоение текстовых жанров в письменном переводе
    Дата24.04.2018
    Размер380.5 Kb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаAlexeeva_Prof_trening_perevodchika.doc
    ТипДокументы
    #42088
    страница3 из 8
    1   2   3   4   5   6   7   8

    4.5. Деловое письмо

    Выбрав в качестве особого типа деловое письмо, мы имели в виду любые его разновидности: запрос, предложение, рекламацию, напоминание и др. Мы намеренно исключили из круга рассматриваемых тек­стов личное письмо, которое формально принадлежит к тому же речевому жанру - эпистолярному и имеет как общие черты с деловым письмом, так и существен­ные отличия. Личное письмо редко является предме­том перевода (исключение составляет перевод личных писем знаменитых людей), и при необходимости выяв­ление особенностей его перевода можно осуществить до нам уже известной схеме анализа (см. §3.2 данной главы).

    Итак, перевод делового письма. Для переводчика-профессионала - одна из самых простых задач. Но сколько несусветных ошибок допускают новички! На­деемся, что характеристика делового письма, приве­денная ниже, поможет их предупредить.

    Коммуникативное задание текста делового пись­ма - наладить и поддержать контакт и сообщить акту­альную информацию. Контакт осуществляется через конкретных людей, но это не контакт индивидуально­стей, а контакт представителей фирм, организаций или самостоятельных представителей свободных профессий. Этих людей связывает какое-либо дело. Значит, и ис­точник, и реципиент - деловые партнеры. И отноше­ния свои они строят по строгим правилам делового парт­нерства. Несмотря на то, что в деловой переписке важнейшую роль играет когнитивная информация, мы отойдем от нашей обычной схемы и обсудим другой тип информации, содержащейся в деловом письме, -эмоциональный. Ведь она содержится в тех первых словах, с которых начинается основной текст письма, и, кроме того, именно ее передача составляет трудность для начинающего переводчика.

    Текст делового письма, как и текст всякого пись­ма, открывается ритуальной формулой приветствия. Это именно формула, поэтому нет никакого смысла пере­водить ее пословно. В каждом языке для разновидно­стей формул приветствия имеются готовые соответствия, в нашем случае это только те формулы, которые отно­сятся к этикету официального общения (например, в русском: «Глубокоуважаемый господин ...!», «Уважае­мая г-жа ...!», «Дорогие коллеги!» ). Последний из при­меров (обращение «Дорогой .../») имеет некоторый

    оттенок свободы и необязательности отношений и в су. губо официальной переписке не применяется. К именно­му обращению может добавляться титул или должность. В переводе они должны быть обязательно переданы. Немало сложностей возникает при передаче с европей­ских языков на русский слова «коллеги», поскольку в европейских языках оно в последнее время расши­рило свою сочетаемость и применяется по отношению к представителям любых профессий и общественных групп (коллегами могут быть и сантехники, и христи­анские демократы, и футболисты). В русском же язы­ке обращение «коллеги» сохранило свой традиционный ареал применения по отношению к ученым, врачам, юристам, некоторым другим профессиональным груп­пам. Поэтому в ряде случаев это обращение при пере­воде на русский язык заменяется другим: «Уважаемые сотрудники!», «Дорогие друзья!» и т. п. — в зависимо­сти от ситуативного контекста. Иначе не исключено, что обращение приобретет комический оттенок.

    Какая эмоциональная информация содержится в обращении? Очень важная. Хотя на первый взгляд может показаться, что применение чисто формальных приветственных оборотов не служит передаче чувств от источника к реципиенту. Чтобы разобраться в этом, задумаемся над тем, какие эмоции могут возникать при контакте людей вообще. Разумеется, самые разные, но существует два полюса возникающих эмоций: агрес­сивный и доброжелательный. Агрессивные эмоции на­правлены на разрыв контакта, доброжелательные - на его развитие и закрепление. В ходе истории коммуни­кации человек выработал языковые средства, способ­ствующие стабилизации контакта, его развитию и за­креплению. Эти средства - формулы вежливости. Именно формулы, своего рода сигналы, маркеры добро­желательных эмоций. В каком бы состоянии человек ни находился (расстроенном, раздраженном, злобном), употребив формулы вежливости, он просигналил парт­неру о том, что он хорошо к нему относится, уважает его лично и его деятельность. Таким образом, форму­лы вежливости закладывают фундамент стабильных положительных эмоций, пусть стандартных - но зато фундамент этот надежный.

    Для тех же целей служат формулы вежливости, включаемые в основной текст письма («не сочтите за труд», «убедительная просьба», «очень просим» и т. д.), а также формулы прощания («С уважением...», «Всего доброго...», «Всего самого наилучшего...»). Напомним еще раз, что из многочисленных формул вежливости, вхо­дящих в арсенал общенационального языка и приме­няемых человеком в жизни, переводчику делового пись­ма пригодятся только формулы официально-делового этикета, примеры которых мы и старались приводить. Неуместны формулы просторечно-разговорного стиля, например: «Привет!», «Здравствуй, милый!», «Пока!», «Бывай!», «Счастливо!», «Слушай, а ты...» и т. д. Точно такой же эффект стилистического несоответствия (пере­ходящий в комический) вызовут формулы высокого стиля: «Достопочтенный!..», «Дражайший!..», «Засим остаюсь Ваш покорный слуга...» и т. д.

    Следует отметить, что в современной деловой пере­писке все чаще стали встречаться письма, где отсутствует формула приветствия и названо только имя адресата и предмет письма. Это характерно для ситуации переписки, когда с адресатом уже налажен устойчивый контакт.

    Формулы вежливости создают позитивное эмоцио­нальное обрамление когнитивной информации, содер­жащейся в письме, и от того, насколько точно перевод­чик их воспроизвел, зависит правильность ракурса, под которым подается эта когнитивная информация. Ее объективность обеспечена средствами, которые мы уже не раз обсуждали. Это термины, номинативность стиля (преобладание существительных), общий фон письменной литературной нормы с редкими включениями компонентов устной литературной нормы. Официально-деловой вариант письменной литературной нормы включает большое число застывших оборотов речи, не имеющих, однако, статуса фразеологизмов, поскольку они не являются общеязыковыми, так называемых клише («заранее благодарны», «пользуясь случаем», «в дополнение к нашему предложению»). Плотность ин­формации повышена за счет передачи количественных данных цифрами и общеязыковых сокращений (контек­стуальные сокращения в деловом письме не приняты!). Пассивные конструкции в деловом письме встречают­ся в разделах, близких к научному стилю: в техноло­гических описаниях, при обсуждении правовых норм. Основной же текст пишется от имени фирмы в форме 1-го лица множественного числа («мы»), либо - реже -от 1-го лица единственного числа, но тогда принадлеж­ность к фирме в тексте формулируется («Я как пред­ставитель производственного совета предприятия...»). Эмоционально окрашенная лексика и эмоциональный синтаксис отсутствуют. Мнения и суждения выражают­ся с помощью лексики с оценочной семантикой в рам­ках литературной нормы («крайне нежелательно», «весьма благоприятное впечатление» и т. п.).

    Выводы для переводчика. К доминантам перевода текста делового письма относятся языковые средства, обеспечивающие конструктивный контакт и передачу объективной информации. Это формулы вежливости в рамках официально-делового стиля; термины; общий фон нейтральной письменной литературной нормы; цифры, сокращения; имена собственные; титулы, зва­ния, должности; обращение от 1-го л. мн. ч.; лексика с оценочной семантикой в рамках письменной литера­турной нормы. Единицы перевода: фонема (при перево­де имен собственных); слово (при переводе терминов, титулов, званий и должностей); словосочетание (при переводе клишированных оборотов официально-дело­вого стиля); предложение (при переводе формул кон­такта). Используемые виды соответствий: однозначные, не зависимые от контекста эквиваленты (термины, обо­значения титулов, званий и должностей, имена соб­ственные); вариантные соответствия (лексика в рам­ках письменной литературной нормы); трансформации (формулы контакта, некоторые синтаксические струк­туры письменной литературной нормы).
    4.6. Документы физических и юридических лиц

    Мы сталкиваемся в жизни с самыми разными доку­ментами физических и юридических лиц, но все они обладают сходством текстовых признаков и, соответ­ственно, требуют при переводе практически одинако­вого подхода, что и позволило объединить их в один параграф. Не представляется возможным перечислить все разновидности документов, назовем те из них, что наиболее часто требуют перевода. Документы физиче­ских лиц: паспорт, водительские права, свидетельство о рождении, трудовая книжка, пенсионное удостовере­ние, аттестат зрелости, зачетная книжка, диплом об окончании высшего учебного заведения, документы, удостоверяющие ученую степень и ученое звание, дове­ренность на какие-либо права, наградные документы и мн. др. Документы юридических лиц: уставы и дого­воры (поставки, оказания услуг, купли-продажи, арен­ды и пр.). К последним можно добавить и договоры между юридическими и физическими лицами.

    Существует целый ряд пособий по составлению и переводу таких документов, где даются обороты речи и образцы документов. Пожалуй, если в задачи пере­водчика не входит еще и составление документов, то единственное, что ему необходимо для правильного пе­ревода, так это образцы соответствующих документов

    на языке перевода. Дело в том, что все документы, об­ладающие юридической силой, имеют клишированную форму, и вся когнитивная информация, содержащаяся в них, должна оформляться раз и навсегда установлен­ным образом. И источник, и реципиент этих текстов -фактически административные органы, которым доку­менты нужны для подтверждения прав и полномочий соответствующих лиц.

    Эмоциональная информация в текстах документов отсутствует. Языковые средства, оформляющие эти тек­сты, относятся к канцелярской разновидности пись­менной литературной нормы. Ведущие черты канцеляр­ского стиля - обилие канцелярских клише; некоторая архаичность (консервативность) лексики; сложный, громоздкий синтаксис, который, однако, как и в юри­дическом тексте, ориентирован на максимальную точ­ность и однозначность формулировок; номинативность стиля; преобладание глагольных форм настоящего вре­мени; юридические термины.

    Выводы для переводчика. Текст документа пере­водится по аналоговому тексту документа, существую­щего в языке перевода, где единицей перевода будет словосочетание или предложение (реже - слово). Если аналоговый текст отсутствует, доминантами перевода в любом случае являются языковые средства канце­лярской разновидности письменного литературного языка: канцелярские клише, сложный синтаксис, номи-нативность стиля, формы настоящего времени. Среди видов соответствий практически отсутствуют вариант­ные. Преобладают однозначные эквиваленты и одно-значные(!) трансформации.
    4.7. Траурный информационный текст

    Траурный письменный текст не имеет разновидно­стей - это опубликованный в печатных СМИ некролог, но он обладает целым рядом уникальных характерных черт, которые побуждают особенным образом подхо­дить к нему при переводе.

    На первый взгляд коммуникативное задание тра­урного текста — информировать нас о факте смерти человека, описать его жизненный путь и дать ему оценку. Но если ограничиться такой формулировкой предназначения траурного текста, то он оказывается чрезвычайно похож на статью из энциклопедии, по­священную персоналии. На самом деле траурный текст выполняет еще одну важную функцию - служит не­отъемлемой частью давно сложившегося траурного ри­туала. И это обстоятельство существенно меняет те язы­ковые средства, которые используются в некрологе. Некролог — ритуальный речевой жанр, а всякий древ­ний ритуал имеет свой мистический смысл и религиоз­ные корни. Почитание умерших и священный трепет перед ними, по-разному преломившиеся в разных ре­лигиях, запрещают плохо говорить об умерших. Кроме того, попытка идеализировать умершего - естествен­ная психологическая реакция на его смерть. В резуль­тате возникает особое эмоциональное состояние, отра­женное в тексте некролога. Оно накладывает отпечаток на большую часть когнитивной информации и ослаб­ляет объективность ее подачи.

    Безусловно объективны и передаются однозначны­ми соответствиями личные и географические имена, даты, названия организаций, которые встречаются в тексте некролога. В целом же он - один из немногих в современном обиходе текстов, где широко использу­ются разнообразные средства высокого стиля: высокая лексика и тропы высокого стиля («скончался», «не­преклонный», «тернистый путь», «во цвете лет», «служил делу»), инверсии высокого стиля («Честно и беззаветно боролся он...»). Широко распространена ги­пербола положительной оценки, которая передается

    с помощью усилителей разного рода («никогда», «не­обычайно» и пр.), а также прилагательных, наречий и существительных с семантикой высокой положитель­ной оценки («несравненный», «мастерски», «корифей»). Выступает вся названная лексика на фоне письменной литературной нормы. Таким образом, средства переда­чи когнитивной и эмоциональной информации оказы­ваются в сложном переплетении.

    Выводы для переводчика. Доминантами перевода траурного информационного текста являются средства, обеспечивающие передачу объективных данных о смер­ти человека и оценку его жизни и деятельности в рам­ках траурного ритуала. Это имена собственные и даты, фон письменной литературной нормы, высокая лекси­ка и тропы высокого стиля, инверсии высокого стиля, гипербола положительной оценки. При переводе пре­обладают эквиваленты и вариантные соответствия. Трансформации касаются в основном синтаксиса. Еди­ницы перевода: слово и словосочетание.
    4.8. Газетно-журнальный информационный текст

    В глобальном тексте газеты и журнала преоблада­ют тексты, основная цель которых - сообщить новые сведения. Разновидностей таких текстов много: крат­кие информационные сообщения (заметки), тематиче­ские статьи, объявления, интервью. Другим распростра­ненным видом газетно-журнального текста является эссе, где основную роль играют не сами сведения, а суж­дения о них и форма их подачи (речь об эссе пойдет в следующем параграфе).

    То обстоятельство, что перечисленные тексты яв­ляются частью глобального текста газеты или журна­ла, представляется нам важным для определения стра­тегии их перевода: ведь в этом глобальном тексте есть свой единый стиль, своя идеология, своя тематическая направленность. Этим глобально-текстовым признакам не подчинены в составе журнала (газеты) разве что рек­ламные вставки (а это означает, что перевод рекламы из этого журнала, если нам его закажут, мы можем осуществлять без учета этих признаков). Правда, в неко­торых специальных журналах встречается реклама, прямо или косвенно связанная с глобальным текстом (например, реклама образовательных учреждений в журнале, посвященном иностранным языкам; молодеж­ная реклама в журнале для подростков).

    При определении доминант перевода прежде всего попытаемся выявить источник газетно-журнального информационного текста. Формальное авторство тако­го текста часто указано. Вместе с тем мы привыкли к тому, что краткие информационные сообщения пуб­ликуются без указания конкретного автора. В чем же дело? Может быть, авторство не важно? При проведе­нии стилистического анализа разных информационных текстов выясняется, что тексты, написанные разными авторами, не имеют никаких черт индивидуального авторского стиля. Характерные черты стиля этих тек­стов подчиняются законам речевого жанра газетно-журнальной публицистики. Автор (если он назван) пред­ставляет позицию редакции, которая может совпадать с позицией, например, какой-либо политической партии или же быть достаточно независимой.

    Реципиенты газетно-журнального текста - широ­кие массы населения, хотя некоторые издания имеют более узкую возрастную, сословную или тематическую ориентацию. Широта читательской аудитории порож­дает необходимость доступности текста, и комплекс язы­ковых средств, используемых в нем, за два с полови­ной века существования этого жанра выстроился таким образом, что в современном воплощении идеально выполняет свою задачу. Ведущим признаком газетно-журнального текста является клишированность средств языкового выражения, а основным средством — устой­чивая (в рамках данного речевого жанра!) сочетаемость. При этом в термин «клише» мы не вкладываем ника­кого негативно-оценочного смысла. Имеется в виду именно промежуточный статус оборотов речи - между свободной сочетаемостью и фразеологической связан­ностью: «демографический взрыв», «мрачные прогнозы», «нельзя переоценить», «кризис доверия». Из таких еще не устойчивых в общеязыковом смысле, но очень при­вычных читателю блоков, как из детского конструкто­ра, складывается газетно-информационный текст. Та­кие клише организованы-, как правило, по принципу метафоры, но их образность уже отчасти стерлась, она стала привычной, и каждый образ такого рода служит для читателя своеобразным сигналом, создающим об­щий фон повышенной эмоциональности восприятия, однако этот фон не выступает на первый план и не мешает воспринимать когнитивную информацию. По­давляющее большинство клише содержит простую оце­ночную коннотацию по шкале «хорошо»/«плохо», на­пример: «безудержная гонка вооружений» (плохо); «мастер своего дела» (хорошо); и то, что читатель нахо­дит в тексте комбинацию заранее известных оценок, облегчает понимание суммарной оценки события, ко­торую дает корреспондент. О какой же оценке идет речь, если главная задача газетно-журнального текста — со­общить новые сведения? Дело в том, что эти сведения лишь на первый взгляд могут показаться объективно поданными, в реальности же они подаются под опреде­ленным углом зрения, читателю навязывается опреде­ленная позиция. Не случайно газеты и журналы часто использовались как мощное средство идеологического давления. В любом информационном сообщении, даже спортивном, можно уловить, на чьей стороне автор. В газетно-журнальном тексте, безусловно, содержится совершенно объективная когнитивная информация.

    Выражена она независимыми от контекста языковыми средствами: это цифровые данные, имена собственные, названия фирм, организаций и учреждений. Однако их выбор (упоминание одних данных и неупоминание дру­гих), их место в тексте, порядок их следования (напри­мер, порядок следования имен политических деятелей) уже обнаруживают определенную позицию. Ни на вы­бор данных, ни на их место в тексте переводчик повли­ять не может, да ему и в голову не придет вмешиваться в построение текста. А вот достоверность передачи остальных средств оформления позиции автора — целиком в руках переводчика.

    Не все средства эмоционального воздействия, несу­щие эмоциональную информацию, лежат в этом тексте на поверхности. Несомненно, встречаются здесь и сло­ва с оценочной семантикой («чудовищное преступле­ние»), и синтаксические структуры, актуализирующие оценку, - в таких случаях переводчик не ошибется, подбирая нужные вариантные соответствия. Но часто прямая оценка отсутствует. В газетно-журнальном тек­сте довольно отчетливо выступает основной стилисти­ческий фон — фон письменной литературной нормы языка с некоторыми чертами ее устного варианта. Тра­диционно доля разговорной лексики и устных синтак­сических структур в массовой периодике в разных стра­нах (а значит, и на разных языках) различна. Более академичны и близки к письменной литературной норме немецкий и русский газетно-журнальные стили, зна­чительно более свободны английский и особенно аме­риканский.

    Специфику газетно-журнального варианта письмен­ной литературной нормы, помимо некоторых отступ­лений в сторону устного варианта, составляют прежде всего уже упомянутые клише и фразеологизмы. Их перевод - особая проблема, ведь передача их пословно, как правило, невозможна, поскольку они представляют собой единый образ, а значит, их следует рассматривать как единое семантическое целое; а замена их словами в прямом значении также нежелательна - исчез­нет атмосфера привычных читателю образов и заранее заданных оценок, и читатель может потерять к тексту всякий интерес. Таким образом, часть коммуникатив­ного задания - навязывание определенной позиции -не будет выполнена. Как же передавать клише и фра­зеологизмы? Техника передачи «настоящих» фразеоло­гизмов - идиом, пословиц и поговорок - давно разрабо­тана. Переводчик рассматривает их как семантическое единство и пытается отыскать в языке перевода анало­гичный фразеологизм, желательно - с той же степе­нью семантической связанности. Это означает, что, предположим, идиоме, где образность затемнена («бить баклуши»), он пытается подобрать в переводе эквива­лент тоже с затемненной формой. Если такого эквива­лента в языке перевода не существует, он идет на то, чтобы понизить степень семантической спаянности, и заменяет идиому на фразеологическое единство, где образность сохраняется (если представить себе, что идиома «бить баклуши» в языке перевода отсутствует, то ее семантику мы сможем передать фразеологиче­ским единством «маяться дурью»). При переводе фра­зеологизмов в современном газетно-журнальном тексте от переводчика требуется предельное внимание, пото­му что существует такой феномен, как деформация и контаминация фразеологии. Самый простой вариант деформации — неполнота состава. «С кем поведешь­ся...» — так называется одна из статей на политиче­скую тему; подразумевается пословица «С кем поведешь­ся, от того и наберешься». В таком случае при переводе, после того, как эквивалент найден, переводчику необ­ходимо воспроизвести принцип неполноты, то есть, проще говоря, оборвать пословицу в тексте перевода, но так, чтобы сохранилась семантика подлинника.

    Контаминация, то есть переплетение двух фразеологиз­мов, вроде: «Не плюй в колодец, вылетит - не пойма­ешь» (контаминация двух пословиц: «Не плюй в коло­дец - пригодится воды напиться» и «Слово не воробей, вылетит - не поймаешь») требует от переводчика опять-таки воспроизведения приема. Когда эквиваленты найдены, их придется переплести. Это всего лишь два примера, на деле вариантов изменения состава фразео­логизмов значительно больше, и задача переводчика -заметить изменение и постараться отразить его в пере­воде.

    Значительно сложнее обстоит дело с передачей клише, поскольку многие из них не зафиксированы в словаре. Именно словосочетания с этой, клиширован­ной, сочетаемостью А. Фалалеев (Монтерей) предлага­ет ввести в активный запас устного переводчика (см. главу 2, §9.6). Примерно то же самое приходится сове­товать переводчику письменного текста. В данном слу­чае нет необходимости заучивать эти обороты на слух, но надо натренировать себя на то, чтобы легко опозна­вать их в тексте оригинала и представлять себе, что именно в данном контексте обычно используют в язы­ке перевода. Без этого опыта хорошего владения тек­стовой спецификой в равной мере как на языке ориги­нала, так и на языке перевода никогда не догадаться, что русское «закулисные сделки» и немецкое «Kuhhan-del» (буквально «торговля коровами») - это одно и то же.

    Еще более замысловатую проблему представляет высокая аллюзивность газетно-журнального текста. Выражается она в том, что журналисты используют в качестве готовых «блоков», о которых говорилось выше, скрытое или явное цитирование хорошо знако­мых всем читателям фрагментов текста из известных кинофильмов, мультфильмов, популярных песен, звуко­вой и письменной рекламы - короче говоря, опираются на широкий вербальный контекст всех источников массовой информации. Вывод один: переводчик обя­зан стремиться как можно лучше знать этот контекст. Тогда хотя бы часть скрытых цитат он расшифрует и постарается воспроизвести или прокомментировать их в переводе. Здесь, однако, мы сталкиваемся со слож­ной ситуацией, о которой много спорят теоретики и практики: а надо ли передавать эту аллюзивность, если читатель перевода все равно не владеет широким контекстом СМИ? По нашему убеждению, расшифро­ванная переводчиком глубина содержания текста, его аллюзивный подтекст, имеет право быть переданным, более того, у переводчика как раз нет права лишать читателя этой глубины, но прямой цитаты, предполо­жим, из сериала, будет, пожалуй, недостаточно. Вос­полнить недостающий контекст поможет внутренний комментарий в переводе, что-нибудь вроде: «Чем дольше зреет, тем слаще будет, как гласит одна популярная в Германии реклама срочных банковских вкладов», где скрытой цитатой является текст рекламы «DiebestenFriichtereifenamlangsten» (буквально: «Лучшие плоды созревают дольше всех»). Впрочем, как уже отмеча­лось, это вопрос спорный. Не исключено, что перевод­чик изберет более академический вариант комменти­рования - сноски.

    Помимо фразеологизмов, клише и скрытых цитат, эмоциональная информация в газетно-журнальном тек­сте передается с помощью широкой палитры синтакси­ческих средств. Во-первых, это длина и сложность пред­ложения. Короткие фразы позволяют резко увеличить динамику повествования, а контраст коротких простых и длинных сложных предложений позволяет выделить необходимое. Как правило, выделяется таким образом оценка, заключенная в короткой фразе. Во-вторых, это инверсия, позволяющая выделить в предложении глав­ное. Изредка для усиления эмоциональности используется также парцелляция, то есть отделение части предложения и оформление его как отдельного.

    Особую роль в газетно-информационном тексте играют так называемые модные слова. Это могут быть слова иностранного происхождения, только входящие в язык (такие, как в современном русском языке «мар­гинальный», «офис» и мн. др.), или старые слова, но неожиданно расширившие диапазон сочетаемости (как в русском слово «стилистика»: «стилистика мебели», «стилистика автомобиля» и т. д.). В любом случае это слова, частотность употребления которых сегодня высока. Модные слова повышают доверие читателя к тексту (этим же средством активно пользуется рек­лама), подчеркивают актуальность информации. Одна­ко если они не имеют международной популярности, то при переводе на другой язык не будут производить впечатление модных. Что же делать переводчику? Как передать это функционально важное средство? Пожа­луй, здесь мыслима только лексическая компенсация, то есть введение в тест перевода модных слов языка перевода, точнее, замена при переводе нейтральных с точки зрения «модности» слов - на модные, то есть перенесение функционального параметра модности на другую лексему.

    Вернемся к примеру на контаминацию двух по­словиц «Не плюй в колодец, вылетит - не поймаешь». Здесь проявилась еще одна значимая черта газетно-журнального текста — наличие иронии, которая помо­гает расставить акценты в выражении автором оцен­ки. Ирония - скрытый комизм, который строится, как известно, на сопоставлении несопоставимого (семанти­чески, стилистически и т. п.). В газетно-журнальном тексте она часто базируется, например, на использова­нии лексики высокого стиля в нейтральном или близком к разговорному контексте. Так или иначе, переводчи­ку придется для передачи этого средства попытаться воспроизвести принцип контраста, то есть найти среди вариантных соответствий такие, которые контрастиру­ют по тому же принципу.

    Говоря о газетно-журнальном тексте, мы исклю­чили из нашего рассмотрения интервью и объявления. Некоторые особенности интервью уже обсуждались в главе об устном переводе. Прочие его особенности (клише, фразеология, модные слова), важные для пе­ревода, рассмотрены в этом разделе. Объявления же, характерной чертой которых, наряду с другими, явля­ется компрессивность, мы решили вообще не затраги­вать, так как они крайне редко являются объектом пе­ревода.
    1   2   3   4   5   6   7   8


    написать администратору сайта