очень полезный материал для урока литературы. Отцы и дети. Посвящается памяти Виссариона Григорьевича Белинского
 Скачать 0.49 Mb.
|
|
Позвольте узнать, какое ваше мнение об этом предмете? Базаров, который встал было навстречу Павлу Петровичу, присел на край стола и скрестил руки Вот мое мнение, – сказал он. – С теоретической точки зрения дуэль – нелепость ну, ас практической точки зрения – это дело другое То есть вы хотите сказать, если я только вас понял, что какое бы ни было ваше теоретическое воззрение на дуэль, на практике вы бы не позволили оскорбить себя, не потребовав удовлетворения Вы вполне отгадали мою мысль Очень хорошо-с. Мне очень приятно это слышать от вас. Ваши слова выводят меня из неизвестности Из нерешимости, хотите высказать Это все равно-с; я выражаюсь так, чтобы меня поняли я не семинарская крыса. Ваши слова избавляют меня от некоторой печальной необходимости. Я решился драться с вами. Базаров вытаращил глаза Со мной Непременно с вами – Да за что помилуйте Я бы мог объяснить вам причину, – начал Павел Петрович. – Ноя предпочитаю умолчать о ней. Вы, намой вкус, здесь лишний я вас терпеть не могу, я вас презираю, и если вам этого недовольно Глаза Павла Петровича засверкали Они вспыхнули и у Базарова. – Очень хорошо-с, – проговорил он. – Дальнейших объяснений ненужно. Вам пришла фантазия испытать на мне свой рыцарский дух. Я бы мог отказать вам в этом удовольствии, да уж куда ни шло Чувствительно вам обязан, – ответил Павел Петровичи могу теперь надеяться, что вы примете мой вызов, не заставив меня прибегнуть к насильственным мерам То есть, говоря без аллегорий, к этой палке – хладнокровно заметил Базаров. – Это совершенно справедливо. Вам нисколько ненужно оскорблять меня. Оно же и не совсем безопасно. Вы можете остаться джентльменом… Принимаю ваш вызов тоже по-джентльменски. – Прекрасно, – промолвил Павел Петровичи поставил трость в угол. – Мы сейчас скажем несколько слов об условиях нашей дуэли ноя сперва желал бы узнать, считаете ли вы нужным прибегнуть к формальности небольшой ссоры, которая могла бы служить предлогом моему вызову Нет, лучше без формальностей Я сам так думаю. Полагаю также неуместным вникать в настоящие причины нашего столкновения. Мы друг друга терпеть не можем. Чего больше Чего же больше – повторил иронически Базаров Что же касается до самых условий поединка, но так как у нас секундантов не будет, – ибо где ж их взять Именно, где их взять То я имею честь предложить вам следующее драться завтра рано, положим, в шесть часов, за рощей, на пистолетах барьер в десяти шагах В десяти шагах это так мы на это расстояние ненавидим друг друга Можно и восемь, – заметил Павел Петрович Можно отчего же Стрелять два раза а на всякий случай каждому положить себе в карман письмецо, в котором он сам обвинит себя в своей кончине Вот с этим я не совсем согласен, – промолвил Базаров. – Немножко на французский роман сбивается, неправдоподобно что-то. – Быть может. Однако согласитесь, что неприятно подвергнуться подозрению в убийстве Соглашаюсь. Но есть средство избегнуть этого грустного нарекания. Секундантов у нас не будет, но может быть свидетель Кто именно, позвольте узнать – Да Петр Какой Петр Камердинер вашего брата. Он человек, стоящий на высоте современного образования, и исполнит свою роль совсем необходимым в подобных случаях комильфо Мне кажется, вышутите, милостивый государь Нисколько. Обсудивши мое предложение, вы убедитесь, что оно исполнено здравого смысла и простоты. Шила в метке не утаить, а Петра я берусь подготовить надлежащим образом и привести на место побоища Вы продолжаете шутить, – произнес, вставая со стула, Павел Петрович. – Но после любезной готовности, оказанной вами, я не имею права быть на вас в претензии Итак, все устроено Кстати, пистолетов у вас нет Откуда будут у меня пистолеты, Павел Петрович Яне воин В таком случае предлагаю вам мои. Вы можете быть уверены, что вот уже пять лет, как я не стрелял из них Это очень утешительное известие. Павел Петрович достал свою трость Засим, милостивый государь, мне остается только благодарить вас и возвратить вас вашим занятиям. Честь имею кланяться До приятного свидания, милостивый государь мой, – промолвил Базаров, провожая гостя. Павел Петрович вышел, а Базаров постоял перед дверью и вдруг воскликнул Футы, черт как красиво и как глупо Экую мы комедию отломали Ученые собаки так на задних лапах танцуют. А отказать было невозможно; ведь он меня, чего доброго, ударил бы, и тогда (Базаров побледнел при одной этой мысли вся его гордость таки поднялась на дыбы) Тогда пришлось бы задушить его, как котенка. Он возвратился к своему микроскопу, но сердце у него расшевелилось, и спокойствие, необходимое для наблюдений, исчезло. Он нас увидел сегодня, – думал он, – но неужели ж это он за брата так вступился Да и что за важность, поцелуй Тут что-нибудь другое есть. Ба! да не влюблен ли он сам Разумеется, влюблен это ясно как день. Какой переплет, подумаешь!.. Скверно – решил он наконец, – скверно, с какой стороны ни посмотри. Во-первых, надо будет подставлять лоб и во всяком случае уехать а тут Аркадий и эта божья коровка Николай Петрович. Скверно, скверно». День прошел как-то особенно тихо и вяло. Фенечки словно на свете не бывало она сидела в своей комнатке, как мышонок в норке. Николай Петрович имел вид озабоченный. Ему донесли, что в его пшенице, на которую он особенно надеялся, показалась головня. Павел Петрович подавлял всех, даже Прокофьича, своею леденящею вежливостью. Базаров начал было письмо к отцу, да разорвал его и бросил под стол. Умру, – подумал он, узнают да я не умру. Нет, я еще долго на свете маячить буду. Он велел Петру прийти к нему наследующий день чуть свет для важного дела Петр вообразил, что он хочет взять его с собой в Петербург. Базаров лег поздно, и всю ночь его мучили беспорядочные сны Одинцова кружилась передним, она же была его мать, за ней ходила кошечка с черными усиками, и эта кошечка была Фенечка; а Павел Петрович представлялся ему большим лесом, с которым он все-таки должен был драться. Петр разбудил его в четыре часа он тотчас оделся и вышел с ним. Утро было славное, свежее маленькие пестрые тучки стояли барашками на бледно-ясной лазури мелкая роса высыпала на листьях и травах, блистала серебром на паутинках влажная, темная земля, казалось, еще хранила румяный след зари со всего неба сыпались песни жаворонков. Базаров дошел до рощи, присел в тени на опушку и только тогда открыл Петру, какой он ждал от него услуги. Образованный лакей перепугался насмерть но Базаров успокоил его уверением, что ему другого нечего будет делать, как только стоять в отдалении да глядеть, и что ответственности он не подвергается никакой. А между тем, – прибавил он, – подумай, какая предстоит тебе важная роль Петр развел руками, потупился и, весь зеленый, прислонился к березе. Дорога из Марьина огибала лесок легкая пыль лежала на ней, еще нетронутая со вчерашнего дня ни колесом, ни ногою. Базаров невольно посматривал вдоль той дороги, рвали кусал траву, асам все твердил про себя: «Экая глупость Утренний холодок заставил его раза два вздрогнуть Петр уныло взглянул на него, но Базаров только усмехнулся он не трусил. Раздался топот конских ног по дороге Мужик показался из-за деревьев. Он гнал двух спутанных лошадей перед собою и, проходя мимо Базарова, посмотрел на него как-то странно, не ломая шапки, что, видимо, смутило Петра, как недоброе предзнаменование. Вот этот тоже рано встал, – подумал Базаров, – да, по крайней мере, заделом, а мы Кажись, они идут-с, – шепнул вдруг Петр. Базаров поднял голову и увидал Павла Петровича. Одетый в легкий клетчатый пиджаки белые, как снег, панталоны, он быстро шел по дороге подмышкой он нес ящик, завернутый в зеленое сукно Извините, я, кажется, заставил вас ждать, – промолвил он, кланяясь сперва Базарову, потом Петру, в котором он в это мгновение уважал нечто вроде секунданта. – Яне хотел будить моего камердинера Ничего-с, – ответил Базаров, – мысами только что пришли А тем лучше – Павел Петрович оглянулся кругом. – Никого не видать, никто не помешает Мы можем приступить Приступим Новых объяснений вы, я полагаю, не требуете Не требую Угодно вам заряжать – спросил Павел Петрович, вынимая из ящика пистолеты Нет заряжайте вы, а я шаги отмеривать стану. Ноги у меня длиннее, – прибавил Базаров с усмешкой. – Раз, два, три Евгений Васильич, – с трудом пролепетал Петр (он дрожал, как в лихорадке, – воля ваша, я отойду Четыре пять Отойди, братец, отойди можешь даже за дерево статьи уши заткнуть, только глаз не закрывай а повалится кто, беги подымать. Шесть семь восемь – Базаров остановился. – Довольно промолвил он, обращаясь к Павлу Петровичу, – или еще два шага накинуть Как угодно, – проговорил тот, заколачивая вторую пулю Ну, накинем еще два шага. – Базаров провел носком сапога черту по земле. – Вот и барьер. А кстати насколько шагов каждому из нас от барьера отойти Это тоже важный вопрос. Вчера об этом не было дискуссии Я полагаю, на десять, – ответил Павел Петрович, подавая Базарову оба пистолета. – Соблаговолите выбрать Соблаговоляю. А согласитесь, Павел Петрович, что поединок наш необычаен до смешного. Вы посмотрите только на физиономию нашего секунданта Вам все желательно шутить, – ответил Павел Петрович. – Яне отрицаю странности нашего поединка, ноя считаю долгом предупредить вас, что я намерен драться серьезно. A bon entendeur, salut![138] – О я не сомневаюсь в том, что мы решились истреблять друг друга но почему жене посмеяться и не соединить utile dulci?[139] Так-то: вы мне по-французски, а я вам по-латыни. – Я буду драться серьезно, – повторил Павел Петровичи отправился на свое место. Базаров, с своей стороны, отсчитал десять шагов от барьера и остановился Вы готовы – спросил Павел Петрович Совершенно Можем сходиться. Базаров тихонько двинулся впереди Павел Петрович пошел на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета Он мне прямо внос целит, – подумал Базаров, – и как щурится старательно, разбойник Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, ив тоже мгновенье раздался выстрел. Слышал, стало быть ничего, – успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще разине целясь, подавил пружинку. Павел Петрович дрогнул слегка и хватился рукою за ляжку. Струйка крови потекла по его белым панталонам. Базаров бросил пистолет в сторону и приблизился к своему противнику Вы ранены – промолвил он Вы имели право подозвать меня к барьеру, – проговорил Павел Петровича это пустяки. По условию каждый имеет еще по одному выстрелу Ну, извините, это до другого раза, – отвечал Базаров и обхватил Павла Петровича, который начинал бледнеть. – Теперь я уже не дуэлиста доктор и прежде всего должен осмотреть вашу рану. Петр поди сюда, Петр! куда ты спрятался Все это вздор Яне нуждаюсь нив чьей помощи, – промолвил с расстановкой Павел Петровичи надо… опять… – Он хотел было дернуть себя за ус, но рука его ослабела, глаза закатились, ион лишился чувств Вот новость Обморок С чего бы – невольно воскликнул Базаров, опуская Павла Петровича на траву. Посмотрим, что за штука – Он вынул платок, отер кровь, пощупал вокруг раны – Кость цела, – бормотал он сквозь зубы, – пуля прошла неглубоко насквозь, один мускул, vastus externus, задет. Хоть пляши через три недели. А обморок Ох, уж эти мне нервные люди Вишь, кожа-то какая тонкая Убиты-с? – прошелестел за его спиной трепетный голос Петра. Базаров оглянулся Ступай за водой поскорее, братец, а он нас с тобой еще переживет. Но усовершенствованный слуга, казалось, не понимал его слови не двигался с места. Павел Петрович медленно открыл глаза. Кончается – шепнул Петр и начал креститься – Вы правы Экая глупая физиономия – проговорил с насильственною улыбкой раненый джентльмен Да ступай же за водой, черт – крикнул Базаров Ненужно это был минутный vertige…[140] Помогите мне сесть вот так Эту царапину стоит только чем-нибудь прихватить, и я дойду домой пешком, а не то можно дрожки за мной прислать. Дуэль, если вам угодно, не возобновляется. Вы поступили благородно сегодня, сегодня – заметьте О прошлом вспоминать незачем, – возразил Базаров, – а что касается до будущего, то о нем тоже не стоит голову ломать, потому что я намерен немедленно улизнуть. Дайте я вам перевяжу теперь ногу рана ваша – неопасная, а все лучше остановить кровь. Но сперва необходимо этого смертного привести в чувство. Базаров встряхнул Петра заворот и послал егоза дрожками Смотри, братане испугай, – сказал ему Павел Петрович, – не вздумай ему докладывать. Петр помчался а пока он бегал за дрожками, оба противника сидели на земле и молчали. Павел Петрович старался не глядеть на Базарова; помириться с ним он все-таки не хотел он стыдился своей заносчивости, своей неудачи, стыдился всего затеянного им дела, хотя и чувствовал, что более благоприятным образом оно кончиться не могло. Не будет, по крайней мере, здесь торчать, – успокаивал он себя, – и на том спасибо». Молчание длилось, тяжелое и неловкое. Обоим было нехорошо. Каждый из них сознавал, что другой его понимает. Друзьям это сознание приятно, и весьма неприятно недругам, особенно когда нельзя ни объясниться, ни разойтись Не туго ли я завязал вам ногу – спросил наконец Базаров Нет, ничего, прекрасно, – отвечал Павел Петровичи, погодя немного, прибавил – Братане обманешь, надо будет сказать ему, что мы повздорили из-за политики Очень хорошо, – промолвил Базаров. – Вы можете сказать, что я бранил всех англоманов И прекрасно. Как вы полагаете, что думает теперь о нас этот человек – продолжал Павел Петрович, указывая на того самого мужика, который за несколько минут до дуэли прогнал мимо Базарова спутанных лошадей и, возвращаясь назад по дороге, «забочил» и снял шапку при виде господ Кто ж его знает – ответил Базаров, – всего вероятнее, что ничего не думает. – Русский мужик – это тот самый таинственный незнакомец, о котором некогда так много толковала госпожа Ратклифф.[141] Кто его поймет Он сам себя не понимает А вот вы как – начал было Павел Петровичи вдруг воскликнул – Посмотрите, что ваш глупец Петр наделал! Ведь брат сюда скачет! Базаров обернулся и увидал бледное лицо Николая Петровича, сидевшего на дрожках. Он соскочил с них, прежде нежели они остановились, и бросился к брату Что это значит – проговорил он взволнованным голосом. – Евгений Васильич, помилуйте, что это такое Ничего, – отвечал Павел Петрович, – напрасно тебя потревожили. Мы немножко повздорили с господином Базаровым, и я за это немножко поплатился Да из-за чего все вышло, ради бога Как тебе сказать Господин Базаров непочтительно отозвался о сэре Роберте Пиле Спешу прибавить, что во всем этом виноват один я, а господин Базаров вел себя отлично. Я его вызвал Да у тебя кровь, помилуй А ты полагал, у меня вода в жилах Но мне это кровопускание даже полезно. Неправда ли, доктор Помоги мне сесть на дрожки и не предавайся меланхолии. Завтра я буду здоров. Вот так прекрасно. Трогай, кучер. Николай Петрович пошел за дрожками Базаров остался было назади… – Я должен вас просить заняться братом, – сказал ему Николай Петрович, – пока нам из города привезут другого врача. Базаров молча наклонил голову. Час спустя Павел Петрович уже лежал в постели с искусно забинтованною ногой. Весь дом переполошился; Фенечке сделалось дурно. Николай Петрович втихомолку ломал себе руки, а Павел Петрович смеялся, шутил, особенно с Базаровым; надел тонкую батистовую рубашку, щегольскую утреннюю курточку и феску, не позволил опускать шторы окон и забавно жаловался на необходимость воздержаться от пищи. К ночи с ним, однако, сделался жар голова у него заболела. Явился доктор из города. (Николай Петрович не послушался брата, да и сам Базаров этого желал он целый день сидел у себя в комнате, весь желтый и злой, и только на самое короткое время забегал к больному раза два ему случилось встретиться с Фенечкой, но она с ужасом от него отскакивала) Новый доктор посоветовал прохладительные питья, а впрочем подтвердил уверения Базарова, что опасности не предвидится никакой. Николай Петрович сказал ему, что брат сам себя поранил по неосторожности, на что доктор отвечал Гм – но, получив тут же в руку двадцать пять рублей серебром, промолвил Скажите это часто случается, точно». Никто в домене ложился и не раздевался. Николай Петрович то и дело входил на цыпочках к брату и на цыпочках выходил от него тот забывался, слегка охал, говорил ему по-французски: «Couchez-vous»,[143] – и просил пить. Николай Петрович заставил раз Фенечку поднести ему стакан лимонаду Павел Петрович посмотрел на нее пристально и выпил стакан до дна. К утру жар немного усилился, показался легкий бред. Сперва Павел Петрович произносил несвязные слова потом он вдруг открыл глаза и, увидав возле своей постели брата, заботливо наклонившегося над ним, промолвил Ане правда ли, Николай, в Фенечке есть что-то общее с Нелли? – С какою Нелли, Паша Как это ты спрашиваешь С княгинею Р Особенно в верхней части лица. C’est de la m?me Николай Петрович ничего не отвечала сам про себя подивился живучести старых чувств в человеке. «Вот когда всплыло, – подумал он Ах, как я люблю это пустое существо – простонал Павел Петрович, тоскливо закидывая руки за голову. – Яне потерплю, чтобы какой-нибудь наглец посмел коснуться – лепетал он несколько мгновений спустя. Николай Петрович только вздохнул они не подозревал, к кому относились эти слова. Базаров явился к нему на другой день, часов в восемь. Он успел уже уложиться и выпустить на волю всех своих лягушек, насекомых и птиц Вы пришли со мной проститься – проговорил Николай Петрович, поднимаясь ему навстречу – Точно такс Я вас понимаю и одобряю вас вполне. Мой бедный брат, конечно, виноват зато они наказан. Он мне сам сказал, что поставил вас в невозможность иначе действовать. Я верю, что вам нельзя было избегнуть этого поединка, который который до некоторой степени объясняется одним лишь постоянным антагонизмом ваших взаимных воззрений. (Николай Петрович путался в своих словах) Мой брат – человек прежнего закала, вспыльчивый и упрямый Слава богу, что еще так кончилось. Я принял все нужные меры к избежанию огласки Я вам оставлю свой адрес на случай, если выйдет история, – заметил небрежно Базаров Я надеюсь, что никакой истории не выйдет, Евгений Васильич… Мне очень жаль, что ваше пребывание в моем доме получило такое такой конец. Мне это тем огорчительнее, что Аркадий Я, должно быть, с ним увижусь, – возразил Базаров, в котором всякого рода объяснения и «изъявления» постоянно возбуждали нетерпеливое чувство, – в противном случае, прошу вас поклониться ему от меня и принять выражение моего сожаления И я прошу – ответил с поклоном Николай Петрович. Но Базаров не дождался конца его фразы и вышел. Узнав об отъезде Базарова, Павел Петрович пожелал его видеть и пожал ему руку. Но Базаров и тут остался холоден как лед он понимал, что Павлу Петровичу хотелось повеликодушничать. С Фенечкой ему не удалось проститься он только переглянулся с нею из окна. Ее лицо показалось ему печальным. Пропадет, пожалуй сказал он про себя – Ну, выдерется как-нибудь!» Зато Петр расчувствовался до того, что плакал у него на плече, пока Базаров не охладил его вопросом Не на мокром ли месте у него глаза, а Дуняша принуждена была убежать в рощу, чтобы скрыть свое волнение. Виновник всего этого горя взобрался на телегу, закурил сигару, и когда на четвертой версте, при повороте дороги, в последний раз предстала его глазам развернутая в одну линию кирсановская усадьба с своим новым господским домом, он только сплюнули, пробормотав: «Барчуки проклятые, плотнее завернулся в шинель. Павлу Петровичу скоро полегчило; нов постели пришлось ему пролежать около недели. Он переносил свой, как он выражался, плен довольно терпеливо, только уж очень возился с туалетом и все приказывал курить одеколоном. Николай Петрович читал ему журналы, Фенечка ему прислуживала по-прежнему, приносила бульон, лимонад, яйца всмятку, чай но тайный ужас овладевал ею каждый раз, когда она входила в его комнату. Неожиданный поступок Павла Петровича запугал всех людей в доме, а ее больше всех один Прокофьич не смутился и толковал, что ив его время господа дирывались, только благородные господа между собою, а этаких прощелыг они бы за грубость на конюшне отодрать велели». Совесть почти не упрекала Фенечку; но мысль о настоящей причине ссоры мучила ее по временам да и Павел Петрович глядел на нее так странно так, что она, даже обернувшись к нему спиною, чувствовала на себе его глаза. Она похудела от непрестанной внутренней тревоги и, как водится, стала еще милей. Однажды – дело было утром – Павел Петрович хорошо себя чувствовали перешел с постели на дивана Николай Петрович, осведомившись об его здоровье, отлучился на гумно. Фенечка принесла чашку чаю и, поставив ее на столик, хотела было удалиться. Павел Петрович ее удержал Куда вы так спешите, Федосья Николаевна – начал он. – Разве у вас дело есть Нет-с… да-с… Нужно там чай разливать – Дуняша это без вас сделает посидите немножко с больным человеком. Кстати, мне нужно поговорить с вами. Фенечка молча присела на край кресла Послушайте, – промолвил Павел Петровичи подергал свои усы, – я давно хотел у вас спросить вы как будто меня боитесь Я-с?.. – Да, вы. Вы на меня никогда не смотрите, точно у вас совесть не чиста. Фенечка покраснела, но взглянула на Павла Петровича. Он показался ей каким-то странными сердце у ней тихонько задрожало Ведь у вас совесть чиста – спросил он ее Отчего же ей не быть чистою – шепнула она Мало ли отчего Впрочем, перед кем можете выбыть виноватою Передо мной Это невероятно. Перед другими лицами здесь в доме Это тоже дело несбыточное. Разве перед братом Но ведь вы его любите Люблю Всей душой, всем сердцем Я Николая Петровича всем сердцем люблю Право Посмотрите-ка на меня, Фенечка (он в первый раз так называл ее. Вызнаете большой грех лгать Яне лгу, Павел Петрович. Мне Николая Петровича не любить – да после этого мне и жить не надо И ни на кого вы его не променяете На кого ж могу я его променять Мало ли на кого Да вот хоть бы на этого господина, что отсюда уехал. Фенечка встала Господи боже мой, Павел Петрович, за что вы меня мучите Что я вам сделала Как это можно такое говорить Фенечка, – промолвил печальным голосом Павел Петрович, – ведь я видел Что вы видели-с? – Датам в беседке. Фенечка зарделась вся до волос и до ушей А чем же я тут виновата – произнесла она с трудом. Павел Петрович приподнялся – Вы не виноваты Нет Нисколько Я Николая Петровича одного на свете люблю и век любить буду – проговорила с внезапною силой Фенечка, между тем как рыданья таки поднимали ее горло, – а что вы видели, так я на Страшном суде скажу, что вины моей в том нет и не было, и уж лучше мне умереть сейчас, коли меня в таком деле подозревать могут, что я перед моим благодетелем, Николаем Петровичем… Но тут голос изменил ей, ив тоже время она почувствовала, что Павел Петрович ухватили стиснул ее руку… Она посмотрела на него, итак и окаменела. Он стал еще бледнее прежнего глаза его блистали, и, что всего было удивительнее, тяжелая, одинокая слеза катилась по его щеке Фенечка! – сказал он каким-то чудным шепотом, – любите, любите моего брата Он такой добрый, хороший человек Не изменяйте ему ни для кого на свете, не слушайте ничьих речей Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым Не покидайте никогда моего бедного Николая! Глаза высохли у Фенечки, и страх ее прошел, до того велико было ее изумление. Но что сталось с ней, когда Павел Петрович, сам Павел Петрович прижал ее руку к своим губами таки приник к ней, не целуя ее и только изредка судорожно вздыхая… «Господи! – подумала она, – уж не припадок лис ним?..» А в это мгновение целая погибшая жизнь в нем трепетала. Лестница заскрипела под быстрыми шагами Он оттолкнул ее от себя прочь и откинулся головой на подушку. Дверь растворилась – и веселый, свежий, румяный появился Николай Петрович. Митя, такой же свежий и румяный, как и отец, подпрыгивал водной рубашечке на его груди, цепляясь голыми ножками за большие пуговицы его деревенского пальто. Фенечка таки бросилась к нему и, обвив руками и его и сына, припала головой к его плечу. Николай Петрович удивился Фенечка, застенчивая и скромная, никогда не ласкалась к нему в присутствии третьего лица Что с тобой – промолвил они, глянув на брата, передал ей Митю. – Тыне хуже себя чувствуешь – спросил он, подходя к Павлу Петровичу. Тот уткнул лицо в батистовый платок Нет так ничего Напротив, мне гораздо лучше Ты напрасно поспешил перейти на диван. Ты куда – прибавил Николай Петрович, оборачиваясь к Фенечке; но та уже захлопнула за собою дверь. – Я было принес показать тебе моего богатыря он соскучился по своем дяде. Зачем это она унесла его Однако что с тобой Произошло у вас тут что-нибудь, что ли Брат – торжественно проговорил Павел Петрович. Николай Петрович дрогнул. Ему стало жутко, он сам не понимал почему Брат, – повторил Павел Петрович, – дай мне слово исполнить одну мою просьбу Какую просьбу Говори Она очень важна от нее, по моим понятиям, зависит все счастье твоей жизни. Я все это время много размышляло том, что я хочу теперь сказать тебе Брат, исполни обязанность твою, обязанность честного и благородного человека, прекрати соблазни дурной пример, который подается тобою, лучшим из людей Что ты хочешь сказать, Павел Женись на Фенечке… Она тебя любит, она – мать твоего сына. Николай Петрович отступил на шаги всплеснул руками Ты это говоришь, Павел ты, которого я считал всегда самым непреклонным противником подобных браков! Ты это говоришь Но разве тыне знаешь, что единственно из уважения к тебе я не исполнил того, что ты так справедливо назвал моим долгом Напрасно ж ты уважал меня в этом случае, – возразил с унылою улыбкою Павел Петрович. – Я начинаю думать, что Базаров был прав, когда упрекал меня в аристократизме. Нет, милый брат, полно нам ломаться и думать о свете мы люди уже старые и смирные пора нам отложить в сторону всякую суету. Именно, как ты говоришь, станем исполнять наш долги посмотри, мы еще и счастье получим в придачу. Николай Петрович бросился обнимать своего брата Ты мне окончательно открыл глаза – воскликнул он. – Я недаром всегда утверждал, что ты самый добрый и умный человек в мире а теперь я вижу, что ты такой же благоразумный, как и великодушный Тише, тише, – перебил его Павел Петрович. – Не разбереди ногу твоего благоразумного брата, который под пятьдесят лет дрался на дуэли, как прапорщик. Итак, это дело решенное Фенечка будет моею belle-soeur.[145] – Дорогой мой Павел Но что скажет Аркадий Аркадий Он восторжествует, помилуй Брак не в его принсипах, зато чувство равенства будет в нем польщено. Да и действительно, что за касты au dix-neuvi?me si?cle?[146] – Ax, Павел, Павел дай мне еще раз тебя поцеловать. Не бойся, я осторожно. Братья обнялись Как ты полагаешь, не объявить ли ей твое намерение теперь же – спросил Павел Петрович К чему спешить – возразил Николай Петрович. – Разве у вас был разговор Разговору нас Quelle id?e![147] – Ну и прекрасно. Прежде всего выздоравливай, а это от нас не уйдет, надо подумать хорошенько, сообразить Но ведь ты решился Конечно, решился и благодарю тебя от души. Я теперь тебя оставлю, тебе надо отдохнуть всякое волнение тебе вредно Номы еще потолкуем. Засни, душа моя, и дай бог тебе здоровья! «За что он меня так благодарит – подумал Павел Петрович, оставшись один. – Как будто это не от него зависело А я, как только он женится, уеду куда-нибудь подальше, в Дрезден или во Флоренцию, и буду там жить, пока околею». Павел Петрович помочил себе лоб одеколоном и закрыл глаза. Освещенная ярким дневным светом, его красивая, исхудалая голова лежала на белой подушке, как голова мертвеца Да они был мертвец В Никольском, в саду, в тени высокого ясеня, сидели на дерновой скамейке Катя с Аркадием на земле возле них поместилась Фифи, придав своему длинному телу тот изящный поворот, который у охотников слывет русачьей полежкой». И Аркадий и Катя молчали он держал в руках полураскрытую книгу, а она выбирала из корзинки оставшиеся в ней крошки белого хлеба и бросала их небольшой семейке воробьев, которые, с свойственной им трусливою дерзостью, прыгали и чирикали у самых ее ног. Слабый ветер, шевеля в листьях ясеня, тихонько двигал взад и впереди по темной дорожке и по желтой спине Фифи, бледно-золотые пятна света ровная тень обливала Аркадия и Катю только изредка в ее волосах зажигалась яркая полоска. Они молчали оба но именно в том, как они молчали, как они сидели рядом, сказывалось доверчивое сближение каждый из них как будто и не думало своем соседе, а втайне радовался его близости. И лица их изменились с тех пор, как мы их видели в последний раз Аркадий казался спокойнее. Катя оживленнее, смелей Не находите ли вы, – начал Аркадий, – что ясень по-русски очень хорошо назван ни одно дерево так легко и ясно не сквозит на воздухе, как он. Катя подняла глаза кверху и промолвила Да, а Аркадий подумал Вот этане упрекает меня зато, что я красиво выражаюсь Яне люблю Гейне, – заговорила Катя, указывая глазами на книгу, которую Аркадий держал в руках, – никогда он смеется, никогда он плачет я его люблю, когда он задумчив и грустит А мне нравится, когда он смеется, – заметил Аркадий Это в вас еще старые следы вашего сатирического направления (Старые следы – подумал Аркадий. – Если б Базаров это слышал) Погодите, мы вас переделаем Кто меня переделает Вы Кто Сестра Порфирий Платонович, с которым вы уже не ссоритесь тетушка, которую вы третьего дня проводили в церковь Не мог же я отказаться А что касается до Анны Сергеевны, она сама, вы помните, во многом соглашалась с Евгением. |