Маслач, Пайнс Практикум по социальной. Практикум по социальной психологии серия Практикум по психологии
 Скачать 2.58 Mb.
|
|
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ КОГДА НЕУДАЧА ПРИВОДИТ К ПОВЫШЕНИЮ САМООЦЕНКИ В повседневной жизни бывают случаи, когда мы вынуждены действовать в стиле, нехарактерном для нашего образа «Я». Когда вы играете роль человека, заслуживающего осуждения, к каким последствиям для вашей самооценки приводят успех или неудача вашей попытки убедить аудиторию? Ответ должен зависеть от вашей склонности к самомониторингу,утверждают Эдвард Джонс, Кеннет Бреннер и Джон Найт (Edward Jones, Kenneth Brenner, John Knight, 1990). Люди с сильной склонностью к самомониторингу настраиваются на требования, предъявляемые ситуацией. Даже если ситуация требует неприглядного поведения, эти люди получают удовлетворение оттого, что они успешно справились с требованиями роли. С другой стороны, люди со слабой склонностью к самомониторингу очень озабочены тем, чтобы быть самими собой. Если такого индивида попросить сыграть роль человека, которым он не хотел бы быть в жизни, то его самооценка после неудачи будет выше, чем после успеха. Каждому из 38 старшекурсников мужского пола, которые вызвались участвовать в эксперименте, было сказано, что, после того как он сыграет роль, его истинную личность будут оценивать студенты, присутствующие на семинаре по восприятию личности. Каждый испытуемый оценивал себя по шкале самомониторинга и заполнял анкету самооценки, якобы для того, чтобы оценить его истинную личность. Вслед за этим испытуемому предлагалось решить четыре моральные дилеммы, а его ответы записывались на магнитофон. Ис- пытуемым предлагались, например, следующие дилеммы: «Можно ли воспользоваться в своих целях секретной коммерческой информацией, полученной от друга? Можно ли скрывать поломки, требующие серьезного ремонта, при продаже машины?» Испытуемых просили сыграть роль жадного, стремящегося к собственной выгоде человека с практическим складом ума. Через неделю испытуемым сообщали, как участники семинара прореагировали на их выступление. Результаты были представлены в виде оценочных листов, якобы заполненных участниками семинара, и в виде короткой магнитофонной записи обсуждения. Для создания экспериментального условия успеха испытуемого описывали как очень амбициозного человека, который, вероятно, добьется успеха в жестоком мире бизнеса. (Например, «Я почувствовал, что этот человек — ловкач. Он сделает все что угодно, чтобы продвигаться вперед...») Для создания экспериментального условия неудачи его описывали как «благодетеля человечества, витающего в облаках», который вряд ли преуспеет в деловом мире. (Например, «Чувствуется, что этот человек не будет вредить людям или идти по головам».) После ознакомления с удачными или неудачными результатами, испытуемые заполняли вторую анкету самооценки. Результаты эксперимента показали, что, как и ожидали исследователи, успех при исполнении роли не приносит удовлетворения автоматически и не всегда ведет к изменению самооценки в сторону ее повышения. Если содержание роли с нравственных позиций заслуживает порицания, то успешная игра может вызывать смешанные чувства. Относительное значение, которое придавалось успешному или неудачному выступлению в нехарактерной и сомнительной роли, определялось силой склонности человека к самомониторингу.) Основано на материалах статьи Jones £., Brenner K., Knight]. When failure elevates self-esteem. — Personality and Social Psychology Bulletin, 16(2), 1990. P. 200-209. Социальные обозреватели в течение десятилетий комментируют и демонстрируют примеры того, как стигматизированные социальные группы и неудачники могут пасть жертвами самоподтверждающихся культурных стереотипов. ...Тем не менее слишком часто именно жертв обвиняют в том, что они попали в затруднительное положение... вместо того чтобы возлагать вину на социальные ожидания, которые ограничивали для них возможности поведенческого выбора. ЛИТЕРАТУРА Berscheid E., Walster E. Physical attractiveness// Advances in Experimental Social Psychology/ Ed. L. Berkowitz. Vol.- 7. — New York: Academic Press, 1974. Dion K. K., Berscheid E., Walster E. What is good is beautiful. — Journal of Personality and Social Psychology, 1972, 24, 285-290. Merton R. K. The self-fulfilling prophecy. — Antioch Review, 1948, 8, 193-210. Scott R. A. The Making of Blind Men. — New York: Russell Sage, 1969. Snyder M., Tanke E. D., Berscheid E. Social perception and interpersonal behavior: On the self-fulfilling nature of social stereotypes. — Journal of Personality and Social Psychology, 1977, 35, 656-666. ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО И НАБЛЮДАТЕЛЬ: РАЗЛИЧИЯ В ВОСПРИЯТИИ ПРИЧИН ПОВЕДЕНИЯ Эдвард Э. Джонс и Ричард Э. Нисбет Из книги: Edward E. Jones, Richard E. Nisbett. The Actor and the Observer: Divergent Perceptions of the Causes of Behavior. — General Learning Corp., 1971. Примечание редактора. Наши мнения о людях основываются не только на том, что люди говорят и делают, но и на контексте, в котором они действуют. И ситуация, и присутствие других людей влияют на наше восприятие конкретного индивида. Например, что вы подумаете о женщине, которая молча сидит, опустив глаза? Если бы вы увидели ее в аудитории, где другие люди тоже сидели молча, склонившись над своими записями, то вы бы, на - верное, сказали, что она поглощена лекцией своего преподавателя. Однако если бы вы увидели ее на вечеринке, где другие люди громко разговаривали и танцевали, то вы могли бы заключить, что она застенчива. Другими словами, в этих двух ситуациях вы бы совершенно по-разному оценили причины ее поведения, хотя внешне оно выглядело одинаково. В первом случае вы сочли бы причиной ее молчания внешние ограничения, накладываемые нормами поведения в классе; во втором случае вы сочли бы причиной ее молчания внутреннюю диспозиционную черту. Мы делаем каузальные выводы не только о поведении других людей, но аналогичным образом судим и о самих себе. Если мы краснеем и запинаемся, выступая с речью перед группой людей, то почему это происходит? Потому что мы застенчивы и легко смущаемся, потому что люди враждебно к нам относятся или по какой-нибудь другой причине? Можно ожидать, что пути, по которым мы приходим к каузальным суждениям о поведении, всегда одинаковы, независимо от того, судим ли мы о самих себе или о других людях. Однако авторы статьи «Действующее лицо и наблюдатель...» Джонс и Нисбет заявляют, что это не так. Они утверждают, что часто в нашем восприятии причины нашего собственного поведения сильно отличаются от причин поведения других людей, даже если внешне это одно и то же поведение. Когда неуспевающий студент обсуждает свои проблемы с куратором, между ними часто возникают существенные расхождения во мнениях. Студент, пытаясь понять и объяснить причины своей плохой успеваемости, обычно указывает на внешние препятствия, такие как чрезвычайно высокая учебная нагрузка, эмоциональный стресс, вызванный тревогой по поводу его статуса кандидата, или на путаницу в мыслях, которая возникла на короткое время из-за неясности жизненных целей, но уже разъяснилась. Куратор, возможно, кивает студенту и хотел бы поверить ему, но в глубине души он, как правило, не согласен. Куратор убежден, что причиной плохой учебы являются не внешние обстоятельства и не преходящее эмоциональное состояние. Он считает, что неудача вызвана стойкими качествами студента — недостатком способностей, неизлечимой ленью и невротическими чертами. <...> Бывшие политические лидеры в своих автобиографиях часто рассматривают свои прошлые действия с точки зрения, которая отличается от общепринятой. Поступки, воспринятые обществом как мудрые, запланированные, смелые и яркие, с одной стороны, или глупые, случайные, трусливые и заурядные - с другой, часто видятся автору собственной биографии совершенно в ином свете. Он склонен подчеркивать ограничения, которые накладывались ситуацией, сложившейся на момент действия, — ролевые ограничения; давление, оказываемое на него с разных сторон; полное или временное отсутствие другого выхода — и воспринимает свои действия как неизбежные. Лидер зачастую считает, что как «мудрые шаги», так и «промахи» при сложившихся обстоятельствах были неминуемы. Общество же скорее склонно считать причинами успехов и неудач личные качества лидера. С точки зрения публики, существуют хорошие лидеры, которые могут справиться со всем, что несет в себе ситуация, и плохие лидеры, которые этого не могут. В каждом из этих примеров причины поведения в восприятии самого действующего лица отличаются от причин того же поведения с точки зрения внешних наблюдателей. Действующее лицо при рассмотрении своего поведения подчеркивает роль условий среды, сложившихся в момент действия. С точки зрения наблюдателя, на первый план выходит каузальная роль устойчивых диспозиционных свойств действующего лица. Мы хотим доказать существование широко распространенной тенденции, согласно которой действующие лица объясняют свои действия требованиями ситуации, в то время как наблюдатели склонны объяснять те же самые действия устойчивыми диспозициями личности. Эта тенденция часто в какой-то степени связана с потребностью действующего лица оправдать свои действия, заслуживающие порицания, но может также отражать ряд других факторов, не имеющих отношения к сохранению самооценки. Мы выделим эти другие, когнитивные факторы, но рассмотрим также и роль самооправдания. <...> ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ДАННЫЕ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ГИПОТЕЗУ Джонс, Рок, Шейвер, Готалз и Уард (Jones, Rock, Shaver, Goethals,Ward, 1968)сравнили атрибуции испытуемых — действующих лиц и испытуемых-наблюдателей в ситуации фальсифицированного тестирования интеллекта. Чтобы собрать данные об испытуемых-наблюдателях, Джонс и его коллеги просили каждого из них и своего помощника пройти тест на IQ, «разработанный для оценки самых высоких уровней интеллекта». Задания теста были довольно трудными, а некоторые из них вообще не имели решения. После решения каждой задачи как испытуемому, так и помощнику сообщали о его успехе или неудаче. Поскольку ответы задач были достаточно неоднозначными, то эти сообщения могли не всегда соответствовать истинным результатам испытуемого. Из 30 задач методом случайных чисел выбирали номера 10 задач и, после решения каждой из этих 10 задач, сообщали испытуемому об «успехе», а после решения каждой из остальных 20 задач — о «неудаче». Что касается помощников, то в одном из вариантов эксперимента была создана видимость того, что помощник решил 15 задач, номера которых были распределены среди чисел от 1 до 30 по случайному закону. При другом варианте экспериментальных условий была создана видимость того, что помощник тоже решил 15 задач, но среди них было гораздо больше задач из первой части теста, чем задач из заключительной части теста. При третьем варианте экспериментальных условий помощник опять якобы решил 15 задач, но, решая последние задачи теста, работал гораздо успешнее, чем при решении первых задач. Были предприняты специальные меры, чтобы убедить испытуемых в том, что задачи были одинаково трудными, и имеются доказательства того, что испытуемые приняли эти уверения. В зависимости от того, когда помощнику удавалось «успешно» решить больше задач — в начале (условие «убывания» успеха) или в конце (условие «возрастания» успеха) серии вопросов — существенно изменялись: а) воспоминания испытуемого о выполнении задания помощником; б)сде- ланный испытуемым прогноз количества задач, которые помощник сможет решить при прохождении аналогичного теста в будущем; в) выставленная испытуемым оценка интеллекта помощника. Если помощник успешно решал очень много задач в начале серии, то испытуемый воспринимал его как человека, обладающего более высоким интеллектом; переоценивал успешность выполнения задания помощником в течение всего тестирования; и прогнозировал, что помощник достигнет лучших результатов в следующей серии по сравнению с ситуацией, когда помощнику вначале удавалось решить мало задач. Джонс и его коллеги сообщают, что при всех вариантах экспериментальных условий помощник, «успешные» ответы которого были распределены по случайному закону, получал по большинству оцениваемых показателей промежуточные оценки, лежащие между оценками помощников при условиях «убывания» и «возрастания» успеха. Джонс и его коллеги интерпретировали эти данные как доказательство наличия сильного эффекта первичности при атрибуции способностей: ранее полученная информация имела большой вес, а последующими данными испытуемые в основном пренебрегали... С точки зрения исследуемой проблемы, для нас имеет значение сам факт, что испытуемые вообще смогли составить суждения о способностях помощников. Этот факт служит как бы фоном, на котором можно оценить результаты такой экспериментальной ситуации, когда испытуемый и помощник поменялись местами, и помощнику якобы удалось в случайном порядке решить 10 задач, в то время как испытуемый «успешно» решил 15 задач, расположенных либо в случайном порядке, либо в начале, либо в конце теста. Когда порядок сообщения результатов был изменен описанным выше образом, результаты также заметно изменились. В экспериментах при условиях «убывания» и «возрастания» успеха испытуемые, несмотря на предварительную оговорку экспериментатора, явно не могли преодолеть складывавшееся у них впечатление, что трудность задач, входивших в серию, изменялась. В эксперименте при условии «.убывания» успеха испытуемые считали, что трудность задач возрастала, а в эксперименте при условии «возрастания» успеха испытуемые думали, что задачи становились все легче. Эти впечатления оказывали заметное влияние на ожидания испытуемых относительно их результатов при решении сле- дующей серии задач. В эксперименте при условии «возрастания» успеха испытуемые прогнозировали, что они лучше справятся со следующей серией задач, по сравнению с прогнозами испытуемых в эксперименте при условии «убывания» успеха. Эти прогнозы являют собой полную противоположность прогнозам наблюдателей. Как и следовало ожидать, экспериментальные манипуляции не повлияли на суждения испытуемых об их собственных интеллектуальных способностях. Таким образом, способы атрибуций действующего лица и наблюдателя сильно отличаются друг от друга. В идентичных ситуациях действующее лицо объясняет результаты различиями в трудности задач, а наблюдатель — различиями в способностях. Второе исследование, в котором получена информация только о наблюдателях, было проведено Макартур (McArthur, 1970). Испытуемые получили простые, состоявшие из одной фразы, описания действия, например: «Джордж переводит предложение неправильно», «Танцуя, Ральф спотыкается о ноги Джейн», «Стив прилепляет на бампер своей машины наклейку с призывом повысить безопасность автомобилей». Затем испытуемых спрашивали, почему могло произойти данное событие: что-то в самом человеке заставило его действовать таким образом («Причиной того, что Джордж перевел предложение неправильно, было, по-видимому, какое-то качество Джорджа»), или какое-то качество стимула («Вероятно, что-то в самом предложении заставило Джорджа перевести его неправильно»), или причина связана с ситуацией («По-видимому, Джордж перевел предложение неправильно по какой-то причине, связанной с конкретными обстоятельствами»). Если испытуемые считали все эти простые объяснения причин поведения маловероятными, то им разрешалось дать любое другое объяснение. Затем эти объяснения были закодированы и представлены в виде сложных объяснений, включавших в себя пары причин — личность и стимул, личность и обстоятельства, стимул и обстоятельства — или все три причины. (Оказалось, что с большой частотой испытуемые называли только пару личность—стимул.) Если составить случайную выборку из людей, которые неправильно переводили предложения, спотыкались о ноги партнерши в танце или налепляли наклейки на бампер своей машины, и спросить, почему они совершили эти действия, то можно ожидать, что довольно большая часть этих объяснений будет содержать только стимульные или смешанные атрибуции со ссылками на стимул и обстоятельства. Следует ожидать ответов типа «Это предложение было трудным для перевода», «Было темно, а Джейн танцует ча-ча-ча не так, как я», «ААА прислал мне по почте эту броскую наклейку». Однако в исследовании Макартур наблюдатели, не принимавшие участия в этих действиях, называли такие причины крайне редко — они составляли только около 4% от всех атрибуций. Среди всех приведенных причин самую большую часть, намного превышавшую все другие — 44% для каждого из названных действий — составляли чисто личностные атрибуции: Джордж перевел предложение неправильно потому, .что он довольно плохо умеет переводить, а Стив относится к тому типу людей, которые любят налеплять наклейки на бамперы. Макартур также предложила своим испытуемым высказывания, касавшиеся эмоциональных переживаний, такие как «Джон смеется, слушая выступление комика», «Сью боится собаки», «Том любуется картиной». Можно ожидать, что в случайной выборке людей, которые смеялись, слушая комика, пугались собак или любовались картинами, большинство действующих лиц объяснили бы свои переживания чисто стимульными факторами: комик смешной; собака страшная; картина красивая. Однако среди наблюдателей в исследовании Макартур только 19'% атрибуций составляли чисто стимульные атрибуции, а чаще всего (45% от общего числа) встречались взаимодействия типа лич- ность—стимул: «Сью побаивается собак, а эта собака очень большая». Примечательно, что одно из высказываний об эмоциях дало очень большую процентную долю (52%) чисто стимульных атрибуций: «Психологический эксперимент разозлил Мэри». Поскольку испытуемые в тот момент участвовали в психологическом эксперименте, то возникает искушение заключить, что они реагировали скорее как действующие лица, чем как наблюдатели. <...> …Нисбет и его коллеги в двух своих работах на эту тему обошли упо мянутую проблему, создав для исследования ситуации, в которых действующим лицам и наблюдателям были доступны более приближенные к эквивалентным виды информации. . В первом из этих исследований Нисбет и Капуто Nisbett, Caputo, 1971) попросили студентов колледжа письменно кратко объяснить, почему каждый из них выбрал область своей специализации и почему ему нравится девушка, с которой он встречается чаще всего. Испытуемых попросили написать такие же краткие объяснения причин, по которым их лучшие друзья выбрали области своей специализации и своих подруг. Оказалось возможным закодировать все ответы «по Макартур», сведя их либо к чисто стимульным атрибуциям («Химия — высокооплачиваемая область», «Она очень нежный человек») или к личностным атрибуциям («Я хочу зарабатывать много денег», «Я люблю нежных девушек»). Говоря о себе, средний испытуемый при объяснении выбора специализации перечислял примерно одинаковое количество стимульных и личностных причин, а при объяснении выбора подруги называл вдвое больше стимульных причин по сравнению с личностными. Говоря о своем лучшем друге, испытуемые при объяснении выбора специализации перечисляли втрое больше личностных причин по сравнению со стимульными, а при объяснении выбора подруги называли примерно одинаковое количество стимульных и личностных причин. Таким образом, при описании причин выбора специализации или подруги испытуемые, говоря о своих лучших друзьях, чаще упоминали диспозиционные черты, чем когда они говорили о себе. В заключительном эксперименте Нисбет, Легант и Маречек (Nisbett, Legant, Marecek, 1971) позволяли испытуемым-наблюдателям наблюдать за испытуемыми — действующими лицами в контролируемой лабораторной обстановке. Испытуемыми были студенты и студентки Йельского университета. Те из них, кого назначили быть действующими лицами, считали, что они будут участвовать в исследовании на тему о принятии решений. Испытуемые, назначенные наблюдателями, считали, что их задача состоит в том, чтобы наблюдать, как другой испытуемый принимает решения, а затем составить суждение о том, по каким причинам он принял такие решения. Перед началом фиктивного исследования принятия решений экспериментатор встречался с действующим лицом и двумя помощниками, которые якобы тоже собирались участвовать в исследовании принятия решений в качестве испытуемых. Наблюдатель сидел сзади, получив указания просто наблюдать за испытуемым- мишенью (настоящим). Экспериментатор, откашлявшись и сказав несколько вступительных слов, заявлял: «Я хочу, чтобы до начала нашего исследования вы приняли одно настоящее решение». Экспериментатор объяснял, что «Институт развития человека» при Йельском университете организует уик-энд для своего руководства и нескольких потенциальных спонсоров. Надо будет показать женам этих людей университетский городок и развлекать их во время уик-энда. Поэтому институт обратился на факультет психологии с просьбой набрать студентов для этой работы. Уточнив время, место и предполагаемые обязанности, экспериментатор обращался за помощью к двум помощникам и действующему лицу. Помощников всегда спрашивали в первую очередь, и они всегда охотно соглашались, чтобы подать пример действующим лицам. Варьировалось количество денег, которые предлагались добровольцам за их услуги — либо 50 долларов в час, либо 1,5 доллара в час — что оказывало большое влияние на число согласившихся. При низкой оплате соглашались работать только около 20% действующих лиц, а при высокой оплате — две трети действующих лиц. Таким образом, число добровольцев в основном определялось чисто внешним фактором: количеством денег, предлагаемых за участие в работе. Затем действующее лицо и наблюдателя провожали в отдельные комнаты, где каждому из них задавали подробные вопросы, касавшиеся причин, по которым действующее лицо согласилось или не согласилось стать добровольцем. Среди вопросов был один пункт, включенный специально для того, чтобы выяснить, было ли поведение действующего лица воспринято как выражение его общей склонности к участию или неучастию в важной общественной работе: «Как вы думаете, какова вероятность того, что вы (или испытуемый) согласитесь участвовать в сборе средств для Объединенного Фонда?» Наблюдатели, отвечавшие на вопросы о действующем лице, согласившемся стать добровольцем, считали более вероятным, что этот человек выразит желание помочь Объединенному Фонду, по сравнению с наблюдателями, отвечавшими на вопросы о действующем лице, не согласившемся стать добровольцем. По собственным оценкам действующих лиц вероятность того, что они окажут помощь Объединенному Фонду, не зависела от того, были они добровольцами или нет. Таким образом, в этой экспериментальной ситуации наблюдатели делают выводы о диспозициях действующих лиц, основывая их на наблюдаемом поведении, а сами дей- ствующие лица таких выводов не делают. <...> ИНФОРМАЦИЯ, ДОСТУПНАЯ ДЕЙСТВУЮЩЕМУ ЛИЦУ И НАБЛЮДАТЕЛЮ Общеизвестно, что о смысле какого-либо действия можно судить только в контексте. Для нашего доказательства чрезвычайно важно, что данные о контексте, имеющиеся у действующего лица и наблюдателя, могут сильно расходиться между собой, и эти различные данные порождают различные атрибуции. Для удобства можно разбить все виды информации, доступной в процессе атрибуции, на две категории: данные о следствиях и данные о причинах. Данные о следствиях можно подразделить на три широких типа: данные о характере самого действия (что было сделано), данные о видимых результатах действия (успех или неудача, реакция реципиента действия и т. п.) и данные о переживаниях действующего лица (удовольствие, гнев, смущение). Данные о причинах делятся на два широких типа: внешние причины (стимулы, трудность задачи) и данные о намерениях (что хотело сделать действующее лицо, насколько оно старалось это сделать). Такая классификация помогает выделить области, в которых вероятно существование различий между данными, доступными действующему лицу и наблюдателю. ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ АТРИБУЦИИ И КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ СУПРУЖЕСКИХ ПАР При работе с супружескими парам очень важной задачей является... совершить переход от диспозиционных к ситуационным атрибуциям. Как правило, семейные проблемы описываются с использованием диспозиционных характеристик: «Он холодный, замкнутый человек. Он просто не способен рассказать о своих чувствах». «Она ненасытна в своих требованиях; что бы я ни сделал — ей все мало». В ответ на это я обычно спрашиваю, была ли хоть раз такая ситуация, когда он рассказал о своих чувствах, или она была довольна тем, что он сделал. К счастью, всегда находится хоть один случай, когда все было именно так, и оба супруга с этим соглашаются. Даже если такое нетипичное поведение имело место всего лишь один раз, это все равно означает, что он не замкнутый человек, а скорее человек, которому легче раскрыться в определенной ситуации; и она не ненасытный человек, а скорее человек, которому легче чувствовать удовлетворение в определенной ситуации. Задача заключается в том, чтобы попытаться определить, какие особенности этих ситуаций позволили ему раскрыться, а ей — чувствовать удовлетворение. Какой бы трудной ни казалась эта задача, выполнить ее значительно проще, чем сделать холодного человека сердечным или удовлетворить ненасытного человека. Аналогичный сдвиг от диспозиционных к ситуационным объяснениям можно делать при рассмотрении таких проблем, как ревность. Когда человек приходит к психотерапевту из-за ревности, то чаще всего оба супруга уже согласны с диспозиционной атрибуцией «ревнивый человек». Чтобы подвергнуть ее сомнению, я обычно спрашиваю: «Вы были столь же ревнивы во всех своих интимных отношениях?» Чаще всего ответ бывает отрицательным. Тогда я спрашиваю: «Что же вызывает у вас ревность именно в этих отношениях?» или: «Что особенного было в тех отношениях, когда вы ревновали меньше всего?» Эти вопросы сильно отличаются от таких вопросов, как: «Почему я ревнивый человек?» или: «Как мне изменить себя, чтобы не испытывать ревности?» Вместо того чтобы считать ревность патологическим качеством одного из партнеров, можно объяснить ее взаимодействием или ситуацией, которые приводят к ревности. Вместо психотерапевтического лечения ревнивого супруга оба супруга могут попытаться изменить отношения так, чтобы ревность не возникала. Супруги могут приписывать определенные диспозиционные атрибуции своей супружеской паре. Такие атрибуции можно также подвергнуть сомнению, предложив взамен альтернативную — ситуационную — атрибуцию. Когда супруги говорят, что они никогда не понимают друг друга, я обычно спрашиваю: «Был ли хоть один случай, когда вы поняли друг друга? Что особенного было в той ситуации, когда вам обоим было легко разговаривать друг с другом?» Если супруги говорят, что никогда вместе не развлекаются, то напрашивается вопрос: «Что из того, что вы когда-либо делали вместе (неважно, если это было давно), понравилось вам обоим? Что особенного было в этой деятельности или в обстановке, в которой она происходила, что позволило обоим получить удовольствие?» Источник: Рте5 Pines A. Keeping the Spark Alive: Preventing Burnout in Love and Marriage. — New York: St.Martin's Press, 1938. P. 84-85. Данные о следствиях При рассмотрении категории данных о следствиях кажется очевидным, что действующее лицо и наблюдатель могут иметь одинаковую информацию о характере действия и о видимых результатах действия. Наблюдатель может знать, что действующее лицо нанесло оскорбление и реципиент рассержен. Однако прямых сведений о переживаниях действующего лица, которыми сопровождалось действие, наблюдатель может не иметь. Знания наблюдателя о чувствах действующего лица сводятся к суждениям двух типов: к попыткам прочитать внутренние переживания по выражению лица и жестикуляции и к суждениям, основанным на знаниях наблюдателя, касающихся его собственных чувств и чувств других людей в аналогичных ситуациях. Наблюдатель может прийти к выводу, что действующее лицо рассержено, заметив красные пятна у него на щеках, или догадаться, что столь серьезное оскорбление может нанести только очень рассерженный человек. Существует, конечно, и возможность того, что наблюдатель вообще не увидит экспрессивного поведения действующего лица. В таком случае у наблюдателя вовсе не будет информации на этот счет. Если же он наблюдал экспрессивное поведение, то его знания о переживаниях действующего лица могут быть различными по степени их полноты и достоверности: в некоторых редких случаях они могут быть очень полными — например, родитель может лучше, чем его ребенок, знать, что ребенок расстроен неудачей или испуган переездом в незнакомый город, а в других случаях они могут быть скудными или совершенно ложными. Во многих обстоятельствах у действующих лиц имеется мотивация скрыть свои внутренние чувства. Иногда из-за отсутствия внимания к индивидуальным различиям в способах выражения чувств могут возникать ошибки восприятия. Поэтому знания об эмоциональном состоянии действующего лица всегда бывают косвенными, обычно поверхностными, а иногда — ложными. Данные о причинах При рассмотрении категории данных о причинах (которые воспринимают наблюдатель или действующее лицо) кажется очевидным, что действующее лицо и наблюдатель могут иметь одинаковую или почти одинаковую информацию о... внешних стимулах, влияющих на действую щее лицо. Наблюдатель, например, может знать, что реципиент насмехался над действующим лицом до того, как был им оскорблен. В принципе, наблюдатель может обладать той же полнотой знаний, что и действующее лицо. На практике это случается, по-видимому, редко, хотя бы потому, что чаще всего действующее лицо реагирует на события, которые начались задолго до момента появления на сцене наблюдателя. Конкретная колкость, вызвавшая у действующего лица вспышку гнева, могла быть той каплей, которая переполнила чашу его терпения — последней фрустрацией в длинном ряду. Наблюдатель же чаще всего работает с данными, относящимися к одному временному срезу... Намерения действующего лица, так же как его эмоциональное состояние, никогда не могут быть известны наблюдателю непосредственно. Пытаясь выяснить, было ли оскорбление спонтанной вспышкой гнева или рассчитанным ходом с целью смутить реципиента и побудить его к каким-то действиям, наблюдатель может судить о намерениях действующего лица по его экспрессивному поведению или исходя из «логики» ситуации. Но знания о намерениях, как и знания об эмоциональных состояниях, бывают косвенными, обычно довольно скудными и ненадежными. Исторические данные <...> Поскольку действующее лицо знает свое прошлое, оно часто уходит от диспозиционной атрибуции. Если действующее лицо кого-либо оскорбляет, то наблюдатель может предположить, что это типичный пример его поведения, и прийти к заключению, что действующее лицо враждебно относится к людям. С другой стороны, действующее лицо, возможно, считает, что этот пример поведения совершенно не типичен. Действующее лицо может припомнить совсем мало других случаев нанесения им оскорблений и считать, что в большинстве из этих случаев оскорбление было явно спровоцировано. Поскольку действующее лицо знает о вариабельности своего прежнего поведения, которая, с его точки зрения, связана с различными требованиями ситуации, то часто эта информация подменяет диспозиционную атрибуцию. Мы полагаем, что из-за того, что действующему лицу и наблюдателю доступна неодинаковая информация о личной истории первого из них, они оценивают каждое действие, пользуясь различными шкалами сравнения... В целом имеются веские основания думать, что действующие лица и наблюдатели, формируя свои суждения о действующем лице и его окру-жении, часто пользуются различной информацией. Как правило, дей-ствующее лицо по сравнению с наблюдателем обладаех более обширной и более точной информацией о своем змоциональном состоянии и наме-рениях. (Мн говорим «как правило», а не «безусловно», потому что би-вают случаи, когда механизми психологической защити не позволяют действующему лицу осознать свои мотиви, которие порой понятни на-блюдателю.) Более того, при отсутствии точних сведений об истории действующего лица наблюдатель вьшужден судить о нем лишь как об определенном типе личности и игнорировать его уникальную историю и склонности. Тот факт, что действующее лицо и наблюдатель обладают различной инфйрмацией, по-видимому, играет важную роль в виработке различних атрибуций, но зтим дело не ограничивается. Имеются веские основания считать, что действующее лицо и наблюдатель по-разному обрабатива-ют одну и ту же информацию. РАЗЛИЧИЯ В ПРОЦЕССАХ ОБРАБОТКИ ИНФОРМАЦИИ Вряд ли имеет смиел оспаривать тот факт, что большую часть време-ни действующее лицо и наблюдатель оперируют различньши исходни-ми данньши. Однако утверждение о том, что процесси обработки име-ющейся информации действующим лицом и наблюдателем в корне отли-чаются друг от Друга, не является столь бесспорньш. Ми считаем основной причиной существования значительних различни в обработке информации то, что действующее лицо и наблюдатель обращают главное внимание на различние аспекти имеющейся информации, и зто влияеш на ход и результат процесса атрибуций. И действующее лицо, и наблюдатель стараются найти такую интер-претацию поведения, которая позволила би каждому из них принять необходимие решения. При отсутствии временних ограничений и ис-пользуя види анализа, позволяющие получить полное представление о причинах, которьши обусловлена последовательность действий, наблюдатели, по-видимому, могут прийти к атрибуционньш вьшодам, очень по-хожим на вьшоди действующего лица. Но непосредственно в момент вза- имодействия цели действующего лица и наблюдателя, как правило, на-столько отличаются друг от друга, что процесс рассуждений с самого начала идет по различньш путям. Подход к зтой проблеме в некоторой степени зависит от типа рассматриваемой ситуации действия-наблюде-ния. Возможни два зкстремальних случая: двустороннее взаимодействие... когда каждое действующее лицо наблюдает за другим действующим лицом и подвергается воздействию с его сторони, и асимметричний случай пассивного наблюдения, когда инициатива по принятию поведен-ческих решений принадлежит исключительно действующему лицу, в то время как наблюдатель должен только регистрировать факти и интер-претировать их — как будто он смотрит через стекло, прозрачное лишь с одной сторони. Далее ми проанализируем различия между зтими двумя ситуациями, но у них также есть существенное сходство: и в том и в другом случае для наблюдателя само действие — его топография, ритм, стиль и содер-жание — более зримо, чем для действующего лица... Ми можем начать с замечания о том, что действие (по определению) включает в себя вос-принимаемое движение и изменение и всегда до некоторой степени непредсказуемо. В то время как, с точки зрения наблюдателя, внешняя среда устойчива и связана с контекстом, действие предметно и динамич--но. Однако действующее лицо склонно концентрировать свое внимание скорее на внешних сигналах, которие порождают и формируют его поведение, чем на самом поведении... Короче говоря, действующему лицу не требуется очень внимательно наблюдать за своим поведением, а ино-гда оно и не может зтого делать. Его внимание направлено вовне, на внеш-нюю среду с ее постоянно изменяющимися требованиями и возмржнос-тями. Зти различия в объектах внимания должни порождать различия в ка-узальном восприятии. Действующее лицо должно воспринимать свое поведение как реакцию на внешние сигнали, которие порождают, на-правляют и останавливают зто поведение. Но для наблюдателя цент-ральньш доминирующим стимулом является поведение действующего лица, а ситуационньши сигналами он до какой-то степени пренебрегает. Таким образом получается, что вероятние причини поведения связани с действующим лицом, и наблюдатель будет объяснять реакции действующего лица, приписивая ему определенние личностние диспозиции. Влияние дифференциальной атрибуций усиливается за счет искаже-ния, проистекающего из другого источника: люди склонни думать, что их реакции на реальние вещи основани на точном восприятии зтих ве-щей. Вместо того чтоби скромно считать свои впечатления о мире всего лишь его интерпретациями, ми рассматриваем их в качестве объяснений мира или правильних представлений о нем. <...> Теперь пора вернуться к вопросу о различиях между пассивньш и ак-тивньш наблюдателями и рассмотреть, как зти различия сказьшаются на обсуждаемнх нами явлениях. Само определение понятия «пассивньш наблюдатель» не позволяет ему отвечать на поступки действующего лица, а действующее лицо не осознает влияния присутствия наблюдателя. Действующее лицо может воздействовать на наблюдателя, но наблюдатель не может воздействовать на действующее лицо — ата ситуа ция асимметрична. Наблюдатель находится в положении зрителя, кото-рнй смотрит кинофильм или телепередачу или скрит за односторонне прозрачньш зкраном. Пассивньш наблюдатель может ставить перед со-бой любую из целого ряда целей, которне заставляют его проявлять по-вишенное внимание к определенньш видам информации. <...> На степень змпатии наблюдателя по отношению к действующему ли-цу можно влиять путем изменения указаний, данних наблюдателю. Чем сильнее наблюдатель настроен на сопереживание действующему лицу, тем, по-видимому, ближе их атрибуционнне точки зрения. Однако если наблюдатель не имеет сильной установки на сопереживание, то следует ожидать, что он продемонстрирует общую тенденцию наблюдателей к не-дооценке роли внешней средн, хотя би из-за того, что поведенческая и ситуационная информация имеет для него различную значимость. Для наблюдателя, которнй в то же самое время является действую-щим лицом, тенденция к завишению значимости действия становится более вьфаженной в силу нескольких причин. Тот факт, что наблюдатель также вовлечен в действие, позволяет предположить, что он не сможет спокойно оценивать обстановку и ее вклад в развитие поведения. Вместо того чтобн стараться понять и оценить относительннй вклад личности и внешней средн, действующее лицо — наблюдатель будет настроен на обработку тех сигналов, которне имеют непосредственное отношение к его собственньш последующим реакциям. Для наблюдателя, подготавли-вающего свое следующее действие, первостепенное значение имеют краткосрочнне прогнози поведения, и мн полагаем, что поведение действующего лица окажется более подходящей основой для таких прогно-зов, чем порождающий зто поведение ситуационннй контекст. <...> Второе соображение связано с тем, что присутствие и поведение наблюдателя может влиять на реакции действующего лица таким образом, что наблюдатель зтого не замечает. Активному наблюдателю трудно оценить значение своего присутствия, потому что ему не часто удается провести четкое разграничение между стимулами, которне обично исхо-дят от наблюдателя, и стимулами, исходящими от других людей. В рас-сматриваемнх нами ситуациях, когда наблюдатель едновременно является действующим лицом, он склонен преувеличивать уникальность реакции других людей на свои действия и подчеркивать диспозиционнне причини зтих реакции, поскольку он считает свои действия совершен-но стандартньши, обнчньши и не внзнвающими реакции. ОБОБЩЕНИЕ И ВЫВОДЫ Действующие лица склонни считать причиной своего поведения при-сущие данной ситуации стимули, в то время как наблюдатели склонни объяснять поведение действующего лица его стойкими диспозициями. Такое положение вещей до некоторой степени связано с тем, что действующим лицам более подробно известни обстоятельства, в которих они находятся, их история, мотиви и переживания. Но, по-видимому, главной причиной возникновения зтой тенденции является то, что информация, имеющаяся одновременно у действующего лица и наблюдателя, обладает для них неодинаковой значимостью. Для наблюдателя глав-ную роль играет поведение, а ситуации служит для него фоном. Для действующего лица главную роль играют характеристики ситуации, которне рассматриваются как причини поведения. Более того, действующее лицо склонно думать, что его суждения о характеристиках ситуации являются результатами объективного восприятия или точними их интерпретациями. Позтомудля него зти характеристики ситуации более «реальнн» и более заметни, чем для наблюдателя. Таким образом, наблюдатель видит в поведении проявления качеств действующего лица, а действующее лицо считает поведение реакцией на ситуацию. <...> ЛИТЕРАТУРА Edward E. Jones, Leslie Rock, Kelly G. Shaver, George R. Goethals and Lawrence M. Ward. Patterns of Performance and Ability Attribution: An unexpected primacy effect. — Journal of Personality and Social Psychology, 1968, 10:317-40. Leslie Z. McArthur. The how and what of why: some determinants and consequences of causal attribution. Неопубликованная диссертация на соискание ученой степени доктора философии, Yale University, 1970. Richard E. Nisbett and G. Craig Caputo. Personality traits: why other people do the things they do». — Неопубликованная рукопись, Yale University, 1971. Richard E. Nisbett, Patricia Legant, and Jeanne Marecek. The causes of behavior as seen by actor and observer. — Неопубликованная рукопись.Yale University, 1971. *** Задание 4.1 ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО И НАБЛЮДАТЕЛЬ По мнению Джонса и Нисбета, люди склонны считать, что их собственное поведение вызвано внешними ситуационными факторами, а поведение других людей объясняется их внутренними личностными чертами. Данное упражнение предназначено для сбора некоторых данных, необходимых для проверки обоснованности этого предположения. Попросите несколько Человек (студентов из другой группы, соседей по комнате) ответить на ваши вопросы и запишите их ответы на опросном листе (см. табл. 4.1). Вопросы касаются оценки характеристик поведения двух других людей и самооценки. Каждый из поведенческих компонентов («настойчивый», «спокойный» и так далее) должен оцениваться следующим образом: «да» (такое поведение явно характерно для данного человека), «нет» (такое поведение явно нехарактерно для дан- ного человека) и «когда как» (иногда «да», иногда «нет» — в зависимости от ситуации). Для упрощения записи пользуйтесь сокращениями Д, Ни К. Во-первых, попросите ваших испытуемых оценить качества какого-нибудь человека, который им очень нравится. Попросите их подумать об этом человеке, а затем дать оценку по ряду компонентов поведения, указав, насколько для него характерен (или нехарактерен) каждый из них. Проще всего по очереди зачитывать пункты опросного листа и отмечать в нем ответы испытуемых. Затем попросите испытуемых подумать о человеке, который им очень не нравится, и повторите ту же процедуру. В заключение попросите испытуемых оценить свои собственные качества. После этого перекодируйте полученные данные, чтобы можно было сравнить частоту ответов о чертах (Д и Н) с частотой ситуационных ответов (К). Если гипотеза Джонса—Нисбета верна, то вы должны обнаружить, что, говоря о самих себе, испытуемые дали больше ситуационных ответов. Если существуют исключения из этого правила, то как вы их объясните? Например, какие типы поведения испытуемые объясняли своими личностными чертами, а не особенностями ситуации? Таблица 4.1 Индивидуальны е оценки Насто й- чивый Споко йный Разгово рчивый Импул ь- сивный Добры й Оптими- стичный Цини чный Само- уверен- ный Испытуемый 1 Нравящийся мне другой Не нравящийся мне другой Я сам Испытуемый 2 Нравящийся мне другой Не нравящийся мне другой Я сам Суммарные оценки Другой (нравящийся и не нравящийся) Количество оценок черт (ДиН) Количество ситуационных оценок (К) Самооценки Количество оценок черт (ДиН) Количество ситуационных оценок (К) Задание 4.2 ВОСПРИЯТИЕ МОТИВАЦИЙ Это задание даст вам возможность сравнить оценки ваших товарищей-студентов по ряду пунктов с вашими собственными оценками. Ниже перечислены несколько возможных причин, по которым студенты выбрали для себя данный колледж (табл. 4.2). Оцените, насколько важную, с вашей точки зрения, роль сыграла каждая из этих причин при выборе колледжа, пользуясь следующей шкалой: 1 — совсем не важную; 2 — слабо важную; 3 — умеренно важную; 4 — достаточно важную; 5 — чрезвычайно важную. Оцените таким образом одного или двух человек (фамилии которых будут указаны вашим преподавателем). Та блица 4.2 Причины, по которым выбран данный колледж А Важность причины (1-5) Б Важность причины (1-5) Желание родителей Стремление уехать из дома Хорошая научная репутация Хорошее местоположение Желание найти жениха или невесту Хорошая социальная обстановка Легкость поступления Обсудите сравнительные результаты двух человек. |