Право и бизнес. Том 4. новая монографияТом 4. Правовое пространство для развития бизнеса в россии
 Скачать 3.6 Mb.
|
|
§ 8.5. Трансформирующее воздействие конкурсного права на конструкцию уступки прав требования к ликвидированному должнику Телюкина Марина Викторовна, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского права и процесса Российской государственной академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС) Telyukina Marina Viktorovna, Russian State Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation (RANEPA) E-mail: marwict@mail.ru Аннотация. В настоящей статье рассматривается один из аспектов такого правового феномена, как трансформирующее (трансформационное) влияние конкурсного права на гражданские правоотношения, проявляющееся, в частности, в допущении практикой уступки права требования к НЕсубъекту гражданских отношений, каковым можно назвать ликвидированного цессуса. В настоящее время подобная уступка, идущая вразрез с классическими представлениями о цессии, легитимирована практикой, что влечет усиление правовых рисков для арбитражных управляющих, субсидиарно ответственных по обязательствам должника субъектов, а также приобретателей (даже добросовестных) активов должника, в свое время переданных третьим лицам незаконно. Ключевые слова: конкурсное право, уступка права требования, ликвидированный должник, НЕсубъект, цедент, цессионарий, цессус, правовая трансформация. The transforming effect of competition law on the construction of the assignment of claims to a liquidated debtor 359 Annotation. This article discusses one aspect of such a legal phenomenon as the transforming (transformational) effect of competition law on civil relations, manifested, in particular, in the assumption by the practice of assignment of the right of claim to a non-subject of civil relations, which can be called a liquidated cessus. Currently, such a concession, which runs counter to the classical notions of cession, is legitimized by practice, which entails an increase in legal risks for arbitration managers who are subsidiary responsible for the obligations of the debtor entities, as well as acquirers (even bona fide) of the debtor’s assets, which at one time were transferred to third parties illegally. Keywords: competition law, assignment of the right of claim, liquidated debtor, NON-subject, assignor, assignee, cessus, legal transformation. Одной из особенностей конкурсного права является то, что его нормы способны воздействовать на отношения, затронутые осуществлением процедур несостоятельности (банкротства), таким образом, что меняются важнейшие, нередко конституирующие параметры данных отношений, то есть имеет место некая особая правовая трансформация. Данный правовой феномен предлагаю называть трансформирующим, или трансформационным воздействием конкурсного права на отношения. Примеры такового воздействия можно наблюдать в различных аспектах конкурсной регламентации и правоприменения. Так, в рамках конкурсного оспаривания сделок применяются основания, отсутствующие в гражданском праве, более того, особым образом исчисляется срок исковой давности, что позволяет признать недействительными сделки, оспаривание которых вне банкротства, скорее всего (при заявлении об истечении исковой давности), не приведет к результату; кроме того, трансформируется гражданско-правовое понимание субъектов гражданского права, поскольку нормы конкурсного 360 права применяются и к некоторым неправосубъектным образованиям, а в настоящее время – также и к умершему должнику. Можно приводить и иные примеры, однако их перечисление выходит за рамки настоящей статьи. Интерес представляют выводы ученых о трансформации «норм общего исполнительного производства в конкурсное право» 434 , о трансформации неденежного требования в денежное 435 , о чем также подробно говорить мы не будем. Целью настоящей статьи является анализ трансформации, на которую доктрина (вслед за практикой) обратила внимание сравнительно недавно. Речь идет о проблеме, которую можно выразить вопросом – допускается ли уступка права требования к должнику-юридическому лицу, ликвидированному до осуществления таковой уступки? На первый взгляд, сам вопрос кажется абсурдным, поскольку с гражданско-правовой точки зрения сразу же влечет следующий вопрос – а кому может понадобиться уступать требование к ликвидированному субъекту? Иначе говоря, какой смысл цессионарию принимать у цедента требование к ликвидированному цессусу 436 ? Тут хочу сразу оговориться – конструкция «ликвидированный субъект» может быть названа правовым оксюмороном, подобно конструкции «недействительные сделки» (последнее – ибо не может быть недействительным правомерное действие, каковым является по определению сделка). Не обращаясь к анализу термина «недействительная сделка» и направлений ликвидации данной оксюморотичности, отметим, что данный термин прочно вошел в правовой язык и правовое сознание, скорее всего, в силу того, что каких-то лаконичных терминов, его заменяющих, доктрина предложить пока не смогла. Тем не менее, плодить правовые оксюмороны не хочется, поэтому конструкцию «ликвидированный должник» предлагаю не использовать, заменив ее конструкцией НЕсубъект 361 правоотношений, понимая под НЕсубъектом, во-первых, юридическое лицо, исключенное из ЕГРЮЛ, во-вторых, умершего должника (по сути, термин «умерший должник» тоже является правовым оксюмороном, ибо должником является субъект правоотношений, а смерть статус субъекта прекращает). Возвращаясь к поставленному выше вопросу, отметим, что в гражданско-правовом понимании передача кому-либо права требования к НЕсубъекту лишена всякого здравого смысла, ибо реализовать данное право требования попросту невозможно. Следовательно, подобная уступка разумным субъектом принята быть не может вследствие отсутствия правового интереса, каковой состоит в последующей реализуемости данного требования, что невозможно, если обязанное лицо превратилось в НЕсубъекта. На данном постулате – возможна передача требований исключительно к субъекту – и строится существующая (а точнее сказать, в свете нынешних правовых реалий трансформирующего воздействия конкурсного права на отношения, существовавшая) правовая регламентация. Очевидно, что после ликвидации юридическое лицо теряет правоспособность. Иначе говоря, если в Единый государственный реестр юридических лиц в порядке, установленном Федеральным законом от 8 августа 2001 г. N 129- ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» 437 , внесена запись о его ликвидации, то субъекта уже нет; соответственно, прекращение правоспособности означает невозможность заявления каких бы то ни было требований к данному уже НЕсубъекту гражданских правоотношений. Сообразно сказанному, в силу п. 1 ст. 60 ГК РФ 438 , ликвидация юридического лица влечет его прекращение без перехода в порядке универсального правопреемства его прав и обязанностей к другим лицам. В силу ч. 7 ст. 20 ГПК РФ 439 , в 362 качестве одного из оснований прекращения производства по делу судом названа ситуация, когда ликвидация организации, являвшейся одной из сторон по делу, завершена. Аналогичная регламентация установлена подп. 5 п. 1 ст. 150 АПК РФ 440 – арбитражный суд прекращает производство по делу, если установит, что организация, являющаяся стороной в деле, ликвидирована. Классическая доктрина разделяет указанный подход 441 Ученые утверждают, что «после завершения процедуры ликвидации все обязательства должника признаются погашенными и не могут быть взысканы с третьих лиц» 442 Однако в настоящее время классические (привычные) доктринальные подходы существенно корректируются практикой ВС РФ, который, толкуя законодательные установления, допускает правопреемство в конкурсных отношениях и после ликвидации должника (цессуса, НЕсубъекта), поскольку данные отношения предполагают, что требования кредитора не удовлетворяются в полном объеме. Кратко остановимся на базисном для рассматриваемой проблематики деле, в рамках которого относительно недавно – 21.10.2019 года – ВС РФ принял важнейшее решение 443 , которое не только корректирует теорию и практику, но и, возможно, способно повлечь изменения в законодательной регламентации. Не останавливаясь подробно, упомянем о проблеме, связанной с ответом на вопрос (во многом риторический) о компетенции судебных органов – имеют ли они право создавать новые нормы, или – исключительно толковать имеющиеся? Данная проблематика совершенно справедливо затрагивается доктриной 444 Обозначим основные параметры данного дела. В 2011 году открытое акционерное общество "Россельхозбанк" (далее - банк) во исполнение шести договоров об открытии кредитной линии, заключенных с обществом "ДжиТиЭм-Груп" (далее – должник), перечислило последнему денежные средства. 363 Должник кредит не вернул. 13.03.2013 в отношении должника по его заявлению возбуждено дело о банкротстве, решением Арбитражного суда Краснодарского края от 13.06.2013 должник признан банкротом, открыто конкурсное производство по упрощенной процедуре банкротства. 25.09.2013 требования банка включены в третью очередь реестра требований кредиторов должника как обеспеченные залогом его имущества. 29.12.2017, то есть ещё в рамках производства по делу о банкротстве, банк уступил физическому лицу (Мишу Р. М.) указанное требование к должнику. 06.07.2018 конкурсное производство в отношении должника завершено, 07.08.2018 общество "ДжиТиЭм-Груп" исключено из ЕГРЮЛ. После этого, то есть уже после ликвидации цессуса (что позволяет говорить о возникновении конструкции НЕсубъекта), договором от 21.09.2018, Миш Р.М. передал Титову А.В. и Мешвезу Р.Т. по 1/2 требования (по 77 310 197,44 руб.) к должнику, перешедшего к Мишу Р.М. по договору цессии с банком от 29.12.2017. Однако, когда 09.10.2018 Титов А.В. и Мешвез Р.Т. обратились в Арбитражный суд Краснодарского края с заявлениями о процессуальном правопреемстве с тем, чтобы заменить банк на себя в деле о банкротстве общества "ДжиТиЭм-Груп", сославшись указанные договоры уступки требований, то получили отказ. Определением суда первой инстанции от 05.02.2019, оставленным без изменения постановлениями апелляционного и окружного судов от 04.03.2019 и от 11.04.2019, производство по заявлениям прекращено. Суды исходили из того, что все заявления и ходатайства в рамках дела о банкротстве рассматриваются до ликвидации должника; с момента внесения в ЕГРЮЛ записи о ликвидации должника производства по всем заявлениям и ходатайствам подлежат прекращению. К тому же, по мнению указанных судебных инстанций, в силу прекращения обязательства ликвидацией юридического должника в 364 материальном правоотношении переход права от Миша Р.М. в пользу заявителей не мог состояться, следовательно, договор от 21.09.2018 уступки требований ничтожен. Такой подход совершенно соответствует классической доктрине – позиция судов логично основывалась на нормах статей 48, 65, 71, 150, 223 АПК РФ, статей 382, 384, 389, 419 ГК РФ, статей 32, 142, 149 Федерального закона от 26.10.2002 N 127- ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) 445 , а также разъяснениями, изложенными в пункте 48 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 15.12.2004 N 29 "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" 446 Мешвез Р.Т. и Титов А.В. (цессионарии) обратились с кассационными жалобами в ВС РФ, утверждая, что прекращение производства по заявлениям о процессуальном правопреемстве лишило их возможности реализовать права на судебную защиту своих интересов, предоставленные кредиторам по завершении конкурсного производства. Судебная коллегия пришла к следующим интересным выводам. В делах о банкротстве целью процедуры конкурсного производства является последовательное проведение мероприятий по максимальному наполнению конкурсной массы и соразмерное удовлетворение за ее счет требований кредиторов. В связи с этим статус кредитора предполагает наличие у него совокупности прав и обязанностей, определенных Законом о банкротстве, позволяющей реализовать свои имущественные интересы. Если указанные права кредитора не были восстановлены до завершения конкурсного производства и ликвидации должника, законодательство о банкротстве предоставляет кредитору возможность удовлетворить свои требования за счет иных лиц. Представляется важным перечисление в акте ВС РФ названных ситуаций: 365 - обращение взыскания на имущество должника, незаконно полученное третьими лицами (п. 11 ст. 142 Закона о банкротстве), - привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности (п.п. 3, 4 ст. 61.14 Закона о банкротстве), - взыскание убытков с арбитражного управляющего должника (п. 4 ст. 20.4 Закона о банкротстве). Указанные права могут быть реализованы только если лицо имеет статус кредитора в деле о банкротстве должника. Таким образом, по сути, ВС РФ в указанном выше акте проявил подход, в рамках которого утилитарный интерес поставлен выше правовой теории. Либо мы можем сказать иначе – конкурсные отношения обладают настолько ярко выраженной спецификой, что видоизменяют привычные, классические отношений. Данный вывод и означает наличие феномена трансформирующего воздействия конкурсного права на гражданские правоотношения 447 Подводя итоги сказанному в настоящей статье, констатируем, что в настоящее время практика допускает уступку требований к НЕсубъекту, то есть юридическому лицу, исключенному из ЕГРЮЛ. Это означает существенное усиление правовых рисков субсидиарно ответственных по обязательствам должника лиц, арбитражных управляющий, а также субъектов (в том числе добросовестных приобретателей), получивших имущество должника, некогда переданное им либо арбитражным управляющим незаконно. Кроме того, обозначим проблему, пока не возникшую, но возможную и весьма вероятную в свете рассмотренной трансформации; выразим ее вопросом – в какой период времени должно было быть ликвидировано юридическое лицо, чтобы требования к нему передать было невозможно? Поскольку какие-либо временнЫе рамки и ограничения в 366 настоящее время отсутствуют, то можно спрогнозировать возникновение интереса со стороны определенных структур к скупке требований к НЕсубъектам, после появления доказательств незаконной передачи имущества должника (особенно при сохранении этого имущества, ибо на него можно будет обратить взыскание), а также после выявления субсидиарно ответственных субъектов и незаконных действий арбитражных управляющих. Из сказанного в настоящей статье следует, что трансформирующее влияние конкурсных отношений на гражданско-правовые отношения можно назвать сложившимся правовым феноменом, способным повлиять на восприятие и применение классических правовых конструкций. Библиографический список 1. Белов В.А. "Двадцать пятое" Постановление Пленума: толкование или... законодательство? // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2015. N 11. С. 53-90. 2. Беспалов Ю.Ф., Егорова О.А. Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный, научно-практический) / отв. ред. Ю.Ф. Беспалов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2017. 736 с. Гражданское право: учебник: в 2 т. / О.Г. Алексеева, Е.Р. Аминов, М.В. Бандо и др.; под ред. Б.М. Гонгало. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2018. Т. 2. 560 с. 3. Быдлински Ф. Основные положения учения о юридическом методе (перевод с немецкого). "Вестник гражданского права", 2006, NN 1, 2; 2007, N 1. 4. Карапетов А.Г., Фетисова Е.М., Матвиенко С.В., Бондаревская М.В. Обзор правовых позиций Верховного Суда Российской Федерации по вопросам частного права за февраль 2017 г. // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. N 4. С. 36-64. 367 5. Карелина С.А., Фролов И.В. Банкротство застройщика: теория и практика правоприменения: монография. М.: Юстицинформ, 2018. 240 с. 6. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ" (постатейный). Агешкина Н.А., Баринов Н.А., Бевзюк Е.А., Беляев М.А., Бельянская А.Б., Бирюкова Т.А., Вахрушева Ю.Н., Гришина Я.С., Закиров Р.Ю., Кожевников О.А., Копьев А.В., Кухаренко Т.А., Морозов А.П., Морозов С.Ю., Серебренников М.М., Шадрина Е.Г. Подготовлен для системы КонсультантПлюс. 2016. 7. Кораев К.Б. Неплатежеспособность: Новый институт правового регулирования финансового оздоровления и несостоятельности (банкротства): монография. Москва: Проспект, 2017. 320 с. 8. Лисецкий С.К. Современные тенденции модернизации гражданского законодательства в сфере ликвидации юридических лиц // Власть Закона. 2015. N 4. С. 90-95 9. Петухова И.Э. Правовые проблемы оспаривания дебиторами банкрота договора уступки права требования дебиторской задолженности банкрота // Банковское право. 2018. N 6. С. 34-39. 10. Практика применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации / О.В. Абознова, Н.Г. Беляева, Ю.С. Колясникова и др.; отв. ред. И.В. Решетникова. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2018. 480 с. 11. Рузакова О.А. Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации // Вестник гражданского процесса. 2016. N 1. С. 88-103. 12. Струкгов В.Г. О закладе долговых требований (de pignore nominum). "Вестник гражданского права", 2011, NN 4, 5, 6 13. Суворов Е.Д. Банкротство в практике Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда 368 Российской Федерации: энциклопедия правовых позиций за 2014 - 2018 гг. М.: Статут, 2019. Вып. 2. 447 с. 14. Телюкина М.В. Проблемы легитимности передачи требований к НЕсубъекту гражданского права – ликвидированному должнику в конкурсных отношениях // Хозяйство и право. – 2020. – №2. – С. 48-66. 15. Шевченко И.М. О некоторых вопросах соотношения искового производства и производства по установлению требований в делах о банкротстве // Информационно- аналитический журнал "Арбитражные споры". 2019. N 4. С. 131 - 146. |