эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
Вовасий, чисто на автопилоте, хотел пугануть очкарика. Но тут же понял, что не может этого сделать. Ни задавить словесно, потому что в рту застряла неведомая хуйня, ни применить физическое воздействие, поскольку руки и ноги были жестко зафиксированы на шконке-каталке. Мужик равнодушно смотрел на Вовасия сквозь стекла очков. – Не могу пожелать тебе здоровья, зомбак, – сказал мужик. – Поэтому «здравствуй» ты от меня не услышишь. Разве что «привет». Привет, зомбак! Вовасий ожидал услышать что угодно. Но только не вот это проникновение в самую суть. – Сейчас ты покинешь мир людей, – буднично и явно заученно бубнил доктор. – Но перед тем, как мир избавится от тебя, а ты – от мира, прослушай информацию. Ты будешь ликвидирован в рамках XXVII секретного меморандума альянса «ВПЗ» («Врачи против зомби»). Члены альянса, среди которых есть немало светил медицины, выявляют инфицированных зомби-вирусом в поликлиниках и больницах и отправляют нововыявленных – куда? Правильный ответ – в Ад. «Что это за хуйня?!» – Арканоиды в голове Вовасия набрали скорость, раскалились и теперь под черепной коробкой носились уже огненные шары, кометы! – Каким образом? – скучно спросил сам себя очкастый фраер. – Посредством декапитации, то есть отделения головы от тела с последующим извлечением мозга. Мозг извлекается с целью научных экспериментов. «Что?! Они собираются отрезать мне голову? Ну, нет! Они не посмеют!» – Процедура отработана. Твоя кончина будет списана на естественную смерть, мы составим соответствующие акты, в том числе и вскрытия. Нам доверяют, и нас никто не проверит. Что ещё я забыл? Ах да! Как мы тебя нашли? Благодаря анализу крови. Альянс «ВПЗ» – международный, неправительственный, объединяет врачей 118 государств мира, сплочённых борьбой против пандемии зомби-вируса. Пока её не признала Всемирная организация здравоохранения, мы вынуждены действовать неофициально. – Ыыыыы!!! – завыл Вовасий сквозь ребристую трубку. Наконец-то ему удалось издать хоть какой-то звук. Вот только его почему-то это не радовало. – Нам жаль, что приходится применять такие радикальные меры, – подходил фраер к завершению заученной речи. – Но зомби-вирус неизлечим. Когда-нибудь учёные изобретут вакцину. Может быть, благодаря изучению твоего мозга. – Ыыыыы!!! – выл бывший телохранитель. Вся жизнь поплыла перед его мутными глазами. Вот он, вот мама, вот он в школе, вот на море, а вот он, красивый, в тёмных очках, охраняет Пусси Пусса. Вот он, Вовасий, воскресает из мёртвых. – Вы, Вячеслав Михалыч, прямо как стюардесса в самолёте, – послышался ещё чей-то (мужской, молодой) голос. – Сначала наденьте маску на себя, потом на ребёнка. – Таков ритуал, – сказал пожилой фраер в синем халате. – Не мы придумали, не нам нарушать. – Думаете, он понимает, что вы говорите? – Молодой врач с головой в форме огурца вплыл в поле зрения Вовасия. – Это же зомби, бессмысленная скотина. – Ну, этого мы со всей уверенностью знать не можем, – важно изрёк пожилой. – Однако этот экземпляр напуган. Слышите, как он воет? – Ыыыыы!!! – трубил Вовасий, уже не надеясь ни на что. Только на то, что «декапитация» будет не особо мучительной. – Ну, поехали, Володя! – сказал пожилой. – С Богом, Вячеслав Михайлович! – Давай пилу! В руках у фраера появилась электропила. Ужасный инструмент зажужжал, пришло в стремительное движение полотно. *** Время растянулось, как сопливая жвачка. Всё вокруг замедлилось. Пила приближалась плавно, как сквозь кисель. Жужжание нарастало, превращалось в грохот. Вовасий мог разглядеть даже зубцы отвратительного орудия. Успел даже подумать, что если бы он мог шевелить хотя бы одной рукой, он бы что-нибудь предпринял против этих палачей. И было ещё вовсе странное ощущение, что всё, что с ним происходит, – не взаправду. Сейчас эти ребята отложат пилу, и скажут: «Гы, а охуенно мы прикололись! Обосрался, да, Вовасий?» И окажется он в уютной камере, на своём привычном положняковом месте. В голову полезла совершенно позабытая хуета школьных лет. Что-то там про Ахиллеса и черепаху. Получалось, что этот чувак никогда не догонит черепаху. Фиг пойми почему, но на пол-шишечки судьба этому долбоёбу античности всё время отставать от рептилии. «Вот бы это работало! – молился о странном зомби Вовасий. – Вот бы пила никогда не соприкоснулась с моим горлом! Вот бы до него всё время оставалось пол-шишечки!» А в следующую долю бесконечной секунды отрицание, торг и депрессия оказались преодолены. Вовасий смирился с неизбежным, и покинуть мир решил с открытыми глазами. В конце концов, надо запомнить последнюю картину мира. Унести её с собой в Ад. Или где он там окажется. Моментальный снимок предсмертного мгновения представлял собой опасно близкое лезвие пилы. Сосредоточенное ебало Вячеслава Михайловича. Вовасий успел разглядеть даже Володю. Тёзка был модно, по-хипстерски, пострижен. Щёки и подбородок обрамляла аккуратная бородка. Но вдруг в этом застывшем янтарной соплёй мгновении, что-то с невообразимой, сверхъестественной быстротой мелькнуло. Это была как будто склизкая темно серая лента. Не верёвка. Скорее, кишка. Или ленточный червь. «Да ну нахуй! – подумал Вовасий. – На самом деле, я уже сдох. Это просто милостивое подсознание подсовывает мне бредовые картины». То, что вдруг опутало горло ассистента, оказалось связано в петлю. И вот эта петля, как ковбойское лассо, обвилась вокруг горла бородатого ассистента. А потом вся эта непонятная серо-розовая субстанция дёрнулась, и Володя упал, исчез из поля зрения. Пила заглохла, ее полотно отъехало куда-то за пределы видимости, в невообразимую даль. – Женщина, что вы здесь делаете? Зачем вы… э-э… Вы что, душите его кишечником? Физиономия бородатого фраера вдруг позеленела. И это было видно даже сквозь повязку-намордник. – Женщина! Оставьте его в покое! – ГРРРРЫЫЫЫ!!! – грохнул могучий рык. Что-то было в нём знакомое, в этом рыке. И мёртвое сердце зомби затарахтело по ребрам, как перфоратор по несущей стене. – Женщина! Что вы… Вы что? Вы… оторвали его лицо? Выплюньте его немедленно! Ой, мама! Очкастый фраер едва успел поднять маску и принялся блевать прямо на распластанного Вовасия. Едкая жидкость из фраерского желудка залила Вовасию глаза, поэтому на несколько секунд происходящее исчезло из его поля зрения. Когда же Вовасий проморгался, то мужик в синем халате являл собой подобие статуи Лаокоона (опять хуйня какая-то из школьного учебника всплыла в памяти) – того мужика, которого вместе с сыновьями задушили за какой-то косяк змеи. Только вместо змей были кишки. И кто-то накидывал их на фраера – кольцо за кольцом. Вовасий потянулся взглядом за край доступного ему окоёма – так, что глазные яблоки заболели от натуги. На краю поля зрения стояла старуха – ужасающе тощая, костлявая. Она действительно доставала кишки – прямо из своего живота, накидывала их на фраера. Её рот был в крови. Её очень знакомый рот. Очень. «Мама!» – подумал Вовасий. – Сынок! – раздался визгливый и нежный голос матушки. – Злые люди хотели обидеть малыша! Но мама с тобой! «Но ты же умерла, мама!» – панически метались мысли Вовасия. Он знал, что Тоха и Кастет убили не только его, но и Татьяну Николаевну – его любимую мамочку. Они распотрошили её. Из мамочки вывалились кишки. Вовасий сам их видел, видел труп. Вовасий тогда решил не трогать его. Сначала следовало отомстить. Потом, уже в рамках следственных действий, Вовасия возили домой. Мамочкиного тела там не оказалось. Бывший охранник Пусси Пусса даже не сомневался, что тело просто убрали. А мамочка, оказывается, ушла. И теперь пришла сыну на помощь! – Сейчас я тебя освобожу, сыночек, – провизжала матушка. И вгрызлась в физиономию кровожадного фраера. В зубах Татьяны Николаевны громко, как выстрел, хрустнули очки. *** Татьяна Николаевна, действительно, не умерла. Если, конечно, такое слово применимо к лицам, инфицированным зомбачеством. После того, как Тоха и Кастет гнусно и жестоко её зарезали и выпотрошили, Татьяна Николаевна на какое-то время канула во тьму. Когда же очнулась – сыночка не было. Впрочем, заслуженный работник образования Татьяна Николаевна поняла всё. Например, то, что Вовасенька, любимый сынок, пошёл мстить. А он – шебутной, заполошный. Не остановится, пока не отомстит. До потрошения Татьяна Николаевна была сравнительно обычным зомби – неярко выраженным, осторожным вампиром, действовавшим под личиной педагога. Зомбачества в Татьяне Николаевне изначально не было. Она, хоть и смутно, но ещё помнила себя юным, пламенным педагогом. Она хотела что-то там в системе поменять, горела какими-то идеалами. Но потом – на шестой или седьмой год работы, школьные мужчины – физрук, трудовик и завхоз – поздравляли подавляющее большинство педколлектива с 8 марта. В какой-то момент веселье зашкалило. Начались танцы. Татьяну Николаевну пригласил на медленный танец настойчивый и брутальный физрук. В тот момент Татьяна Николаевна почти в него влюбилась. Ведь она была так одинока. Папочка Вовасия – однокурсник по филфаку – оказался скотиной. В школу он идти работать не захотел. И сначала Татьяна Николаевна его содержала, потом он завёл бизнес, стал ездить в Варшаву. И где-то по дороге пропал. Татьяна Николаевна так и не узнала, что с ним случилось – стал ли он жертвой рэкетиров? Или, может, купил по дешёвке фальшивый паспорт и пустился в бега от семьи. Такого варианта Татьяна Николаевна тоже не исключала. И вот 7 марта, в преддверии праздника, она ощутила такое неописуемое одиночество. Ей, чопорной русичке, хотелось напрыгнуть на одеревеневшего от пьянки физрука, схватить его за хер и прыгать, прыгать на нём, извергая из себя соки закисшего одиночества. Но физрук вдруг уронил ей голову на шею. Сначала Татьяна Николаевна думала, что он напился. Но нет. Она вдруг ощутила боль, ощутила тёплую струйку крови у себя на шее. А после праздников жизнь её изменилась. Все выходные Татьяна Николаевна пролежала в постели, потела и бредила. Слонялся по квартире оголодавший Вовасюшка. А вот Татьяна Николаевна испытывала голод другого рода, ещё она чувствовала слабость в теле и к тому же терзалась тяжелыми мыслями о бесцельности бытия. Кто она? Ничтожество, бескарьерная состарившаяся молодуха! А ведь ей надо шагать по головам и пробиваться к высотам. И план действий воссиял в голове Татьяны Николаевны. К концу выходных она восстала из кровати. Произошло, когда сынок уже подбирался к её высунутым из-под одеяла ногам и явно хотел их обглодать. Во время одного из таких поползновений, мама схватила Вовасия ногами, потом быстро села, вцепилась ему в волосы, а после вгрызлась в горло. Она откуда-то хорошо знала, как это сделать. Вовасий выл и бился в материнских объятиях. С тех пор Татьяна Николаевна стала делать карьеру, вскоре ее произвели в завучи. Кроме того, она стала начальницей пионерского лагеря. Кровь она подсасывала у учеников – как правило, у мальчишек. Оставляла их после уроков. Сосала двоешников. И тихих троешников. Татьяна Николаевна придиралась к каким-то мелким прегрешениям, велела оболтусам остаться после занятий, заводила словно бы шутливый разговор на тему «о чём ты думаешь своей головой». Потом словно бы панибратски обнимала оболтуса и как бы невзначай кусала его. А вот с выходом на пенсию жизнь изменилась. Наступил голод. Татьяне Николаевне стало некого вампирить. Кроме собственного сынка – чья кровь была очень вонюча, посмотрим правде в глаза. Татьяна Николаевна, заслуженный работник образования на пенсии, стала угасать, чахнуть. Как это и бывает, определиться в жизни помогла катастрофа. Когда дружки Вовасюшки попытались её убить, Татьяну Николаевну посетило просветление. Она поняла своё предназначение. Надо было всего-то начать жизнь вампира. Поселиться на кладбище, в каком-нибудь заброшенном склепе, по ночам выходить на охоту. Татьяна Николаевна сосредоточенно слизала с пола собственную кровь. Затолкала в живот выпавшие кишки. Те не держались. Но Татьяна Николаевна была приучена к решению трудных проблем. Не спрашивайте, как, но она вшила себе в распоротый живот застежку молнию. Вшила прочными, грубыми нитками. Потом затолкала внутрь кишки и застегнулась. Татьяна Николаевна поселилась на кладбище. Погост был окраинный, его никто не охранял. Ночами бывший заслуженный работник образования перелезала через ограду и шла на охоту. Она ловила подгулявших девок-мокрощелок лассо, сделанным из собственных кишок. Это оказалось легко: расстёгиваешь молнию, достаёшь кишечник – и знай себе, набрасывай. Днём отсыпалась в склепе. Никогда в жизни Татьяна Николаевна не чувствовала себя лучше. Но однажды днём, когда она отлёживалась в гробу, ей пришло видение. Вовасий! Вовасюшка, любимый сынок – он был где-то рядом. И он был в беде. В голове заслуженного работника просвещения словно засветилась стрелка компаса, указывавшая в строго определённом направлении. Под видом рядовой бабки-пациентки Татьяна Николаевна проникла в больницу. Её вела необъяснимая, неведомая сила. Была ещё какая-то миссия, которую Татьяна Николаевна до конца не понимала. Но она должна была проясниться после выполнения первого задания. Как в компьютерной игре. Продолжение следует… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 20 В больнице на Татьяну Николаевну никто не обращал внимания. Ещё одна пенсионерка, подумаешь. Охранник у входа мазнул безразличным взглядом. Проходи, мол, старая. Татьяна Николаевна и прошла, для пущей конспирации закрыв нижнюю часть физиономии тряпочной маской. Та была очень кстати, потому что с полностью открытым забралом отличница просвещения могла напугать даже не самого слабонервного человека. Впрочем, в конспирации Татьяны Николаевны были уязвимости. Например, запах. От заслуженного педагога отчётливо несло могилой. Это сложнокомпонентный запах, на любителя. Примерно на 50% это земля. Остальное – пыль, отголоски смрада телесного разложения, амбрэ немытого тела. Но, как оказалось, даже запахом Татьяна Николаевна не выделялась среди многочисленных ровесниц. Татьяна Николаевна вдруг стала ощущать в больничных коридорах некий комфорт. Она даже подумывала о том, чтобы заарканить кишками какую-нибудь из старых кошёлок, подкрепиться их чахлой кровью. Не замечаемая никем, зомби-вампирша двигалась по коридорам и лестницам. В её голове словно включился навигатор. Водитель такси редко сомневается в пути, который прокладывает ему искусственный интеллект. Татьяна Николаевна тоже не подвергала скепсису указания своего внутреннего целеуказателя, который заработал в её голове после того, как тело оказалось выпотрошено. Навигатор говорил, что Вовасюшка – где-то здесь. Значит, так и было. Если бы Татьяна Николаевна была человеком, она бы неминуемо усомнилась. Куда это, мол, я иду? Откуда здесь быть Вовасию? Что за бред? Всё это она бы неминуемо подумала, не кипи её кровь гнилыми зомбосоками. Сейчас она просто подчинялась командам. Тем более, что доверять навигатору были все основания. По ночам он безошибочно указывал ей жертв и предостерегал от опасных людей, которые могли и сами напасть. А не просто оказать сопротивление. Навигатор провёл Татьяну Николаевну по одному коридору, другому, направил вверх по лестнице. На лифт не указывал. Значит, и не стоило им пользоваться. Значит, по лестнице… На четвёртом этаже навигатор развернул заслуженного педагога направо. Вёл мимо каких-то дверей. И вдруг показал цель. Татьяна Николаевна не верила собственным глазам. Её путь заканчивался у двери с табличкой «Ж». Будь Татьяна Николаевна человеком, она бы задумалась: может ли её любимый Вовасюшка, свет в оконце, находиться здесь? Но в Навигаторе она не сомневалась. Пенсионерка-зомби решительно шагнула внутрь, хотя никакая надобность её зомби-тело в уборную, в общем-то, не направляла. Возилась с мусорной корзиной азиатская уборщица в медицинском халате поверх футболки с логотипом клининговой компании. И? Что это нам даёт? Сообразила Татьяна Николаевна почти мгновенно. Но всё равно допустила ошибку. Хрупкая уборщица показалась Татьяне Николаевне слишком лёгкой добычей. Даже кишечник не надо было задействовать – ну, так зомби-пенсионерке показалось. И эта иллюзия чуть не привела к катастрофе. Потому что уборщица оказалась сильной и вёрткой. Когда Татьяна Николаевна обрушилась ей на спину, та вдруг очень ловко и технично выскользнула и практически мгновенно нанесла заслуженному педагогу сильнейший удар локтем в нос. В глазах потемнело. Лицо налилось тяжестью. Пока отличница образования приходила в себя (что заняло несколько секунд), уборщица выпрямилась, развернулась и нанесла ещё один подлый удар – по коленке. Хотя у зомби болевой порог сильно повышен, Татьяна Николаевна взвыла. Она отлетела к умывальнику. Руками вслепую стала искать опору. Правая ладонь нажала на дозатор с жидким мылом, и склизкая, похожая на сперму, жидкость выплюнулась в ковшик, в который высшим наитием сложилась ладонь. Тут Татьяна Николаевна снова поняла, что делать. Она выбросила правую ладонь в сторону наступавшей уборщицы. Мыльная слизь попала противнице точно в глаза. Уборщица вскрикнула и временно ослепла. Татьяна Николаевна провела удар ногой по корпусу. Сотрудница клининговой компании рухнула на пол, а Татьяна Николаевна прыгнула сверху и, схватив противницу за волосы, стала бить её затылком о кафель. Затем, когда сопротивление было сломлено, оттащила уборщицу в одну из кабинок. |