эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
– Такая красивая женщина не может парить, – произнес вслух российский Илон Маск. Он засёк на лице дочери облегчение, даже радость. А Пусси Пусс застыл с выражением, будто ему прилетело по ебалу оглоблей. – Слушайте, и вы реально собрались что-то перетирать по секрету от меня? – Для полноценного вопля не хватало всего лишь пары-тройки децибел. – Извини, зайчик, тебе это будет скучно, – быстро прощебетала Лена. – Просто у меня есть приятель-изобретатель. – Да ладно, я послушаю, – упёрся чернорожий долбоёб. Совершенно инстинктивно Гавриил Глебович поступил правильно. Как когда-то в прошлой жизни, во времена, предшествовавшие появлению нынешнего тела на свет. Тогда Гавриил Глебович отобрал у вокзального вора чемодан с кусками человеческого мяса (ну, да, времена были те ещё), и привязались менты. И тогда будущий олигарх якобы случайно выронил из кармана несколько тысяч рублей. И стражи вокзального порядка отвязались. Сейчас, как и тридцать лет назад, Гавриил Глебович сделал примерно то же самое. Он запустил пухлую ладонь в карман пиджака, достал оттуда три купюры с портретом Бенджамина Франклина и сунул их в руку оторопевшему рэперу. – Иди, потусуйся, – сказал, как припечатал король стартапов. И весьма убедительно указал на лестницу. Как и всякий хуёвый артист, Пусси Пусс в душе был холуем и халявщиком. Может быть, он бы и возразил, но деньги в руках и чётко озвученная хозяйская воля подавили сопротивление. Ухмыляясь, развинченной походкой, рэпер пошел к лестнице. – Я слушаю, – сказал Гавриил Глебович, чувствуя, что начинает потеть от волнения. – Так вот, – отстранённо, словно не в себе, принялась бубнить пуссипуссова невеста, неведомая дочь, – у меня есть сосед, клёвый мужик. Изобретает всё время. И недавно такую ху… Ой, прости… такую фигню прикольную изобрёл… Одновременно дочь изображала странную пантомиму, приложила ладонь к уху и многозначительно вскинула брови, показывая глазами в сторону лестницы. Гавриил Глебович понял – Лена намекала, что Пусси Пусс подслушивает. – Извини, жарко здесь. Пошли на крыльцо, – не кривя душой, непререкаемо сказал король стартапов. Лена обрадованно кивнула. Они пошли на улицу. *** Снаружи был дубак. Погоняемый сильнейшим ветром, почти ураганом, летел в лицо снег. Но братец не парился. Возможно, его грел жир. – Так вот, – начала Лена, когда они вышли в эту стужу, – я видела, как ты общался с этим чуваком… Ну, с братом своим… «Блин! Зачем я вообще про это завела? Дура, корова!» – подумала Лена. – Он мой брат, – возразил толстый мальчик-миллиардер. – Почему бы мне с ним не общаться? – Он плохой человек! – запальчиво возразила Лена. «Блин! Да что я несу?!» – Я тоже, – пожал плечами толстяк. – И что с того? «Что с того?», – Лена взбурлила мыслями, как перегретый чайник кипятком. Этот болван не знает, каково это, когда тебе прямо в лицо прилетают черви, заразные, гнусные! Уже потом, когда Лена прижала юного любителя глистов к ногтю, тот раскололся, что червяки были совсем не те, а купленные на вьетнамском рынке, съедобные для жителей какой-то тропической жопы мира. Но несколько гнусных ночей в панических атаках тощий гадёныш своей полусестре обеспечил. – А ничего, что он у тебя наследство отобрал? – Shit happens, – ответил толстяк. – Дерьмо случается, как говорят наши заокеанские партнёры. – Я знаю, как вернуть тебе твои деньги, – сказав это, Лена почувствовала, как бросается в омут с головой. – Это бред какой-то, – кисло улыбнулся богатый мальчик. – При чём тут ты? Это наше семейное дело. – Так и я тоже – твоя семья! Ты – мой брат. Что, не знал? Теперь невидимая оглобля, ранее отоварившая по ебалу Пусси Пусса, перелетела к толстому мальчику, огрела и его. Ну, так казалось. *** Никто лучше Гавриил Глебовича не знал эту историю. Но всё равно он оказался удивлён. Потому что его не то сестра, не то дочь знала слишком много. Она знала про лоботомию, которую в те незапамятные времена сделал Гавриил Глебович её матери – Вике. Впрочем, про домашний каннибализм Лена, кажется, не знала. А, может, не упоминала. Как бы то ни было, следовало её обломать. – Ты ничего не докажешь, – произнёс Гавриил Глебович вслух. – На чём ты хочешь основывать свою доказательную базу? – На маме… Она живая! Она сейчас в Израиле. – Она наверняка признана душевнобольной. После лоботомии-то. Если всё это правда… – У меня есть кое-что ещё, – произнесла непризнанная дочь. – И? – иронично ухмыльнулся российский Илон Маск. – Результат ДНК-экспертизы. Вот теперь Гавриил Глебович по-настоящему ощутил удар невидимой оглобли. – Ещё при жизни я встретилась со своим отцом, – продолжала Вика. – Я выдернула у него волосок. Потом у себя. Отнесла в лабораторию. Я – его дочь. Есть бумага. Есть генетические образцы. Гавриил Глебович молчал. В голове его всплыло очередное воспоминание из прошлой жизни. Ну, конечно. Они столкнулись в Царицынском дворце. У неповоротливого олигарха возникло тогда неприятное ощущение в области чуть выше лба. А она ему волосок выдрала. – Ну, что теперь скажешь? – сверлила его взглядом Лена. – Скажу: иди в суд. Может, что-то обломится. – Ты не понимаешь, – покачала головой непризнанная дочь. – Я ведь могу и с тобой поделиться. – При каком условии? – сократил разговор Гавриил Глебович. – Из сестринской любви? – Ты мне поможешь. Если действовать серьёзно, то я могу организовать телеэфир, поднять шумиху. «Очень опасная сучка», – понял Гавриил Глебович. – И? – спросил он вслух. – И делим наследство поровну. Ну, как? Теперь тебе интересно? *** Толстый мальчик оказался тёртым сукиным сыном. Настоящим подонком. Главное, что он даже не пытался разыгрывать какие-то родственные чувства, заключать новоявленную сестру в объятия, пускать слюни и сопли. Был искренним. И Лена платила ему той же монетой – ведь ей тоже не хотелось обниматься с этим жиртрестом. – Если тебе интересно, мы можем и с тобой провести генетическую экспертизу. А та покажет, что мы – родственник. А ты-то – официально признанный сын. Ведь да? – Ну, биологический отец свою причастность не отрицал, – сказал толстяк. – Да ты на него и похож, как две капли! Вот и глаза такие же… Толстяк изменился в лице, словно Лена задела какую-то болезненную струну. – Давай обменяемся номерами, – произнёс братец. – И составь мне бизнес-план. – Что?! – оторопела непризнанная дочь. – Просчитай затраты. Эфир. Может, какие-то публикации… – А, без проблем! – Ну, всё, – сказал толстяк. – Пошли греться. И тут Лена поняла, что ей нет никакой охоты сейчас разговаривать с Пусси Пуссом. Тот, чего доброго, может затеять тупые разборки на тему зачем Лена влезла в мужской базар. Надо что-то врать, тратить на него драгоценные мысли. Тем более, что подумать надо совсем о другом. – Я, пожалуй, домой поеду, – решилась Лена. – Я тебе наберу, как всё просчитаю. – Да, в любое время. Я жду, – отвратительно улыбнулся полубрат. Непризнанная дочь опасалась, что не откроются ворота, но те поддались, запищали и щёлкнули запорами от простого нажатия на кнопку. Подгоняемая порывами ветра, Лена добежала до джипа, припаркованного за оградой. Уже по пути домой она вспомнила, что забыла золотой громадный перстень – подарок Пусси Пусса. И цепочку тоже там оставила. Но возвращаться к рэперу Лена не хотела. Душу переполняла эйфория – наконец-то забуксовавший план снова пришёл в действие. Теперь главное не останавливаться. Скоро она станет королевой. *** Такая счастливая, она не поверила бы в то, что новообретённый брат прямо сейчас думает об убийстве. А он думал. Тяжелые и опасные мысли забродили в глубине, под обманчиво добродушными пухлыми щеками и четверным подбородком. И думы Гавриила Глебюовича были опасны. Он чувствовал такую же готовность к действию, как тридцать лет назад, перед тем, как сделать лоботомию её матери. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ... ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 13. Уже свернув с МКАДа на Ленинградку, Лена поняла, что ей срочно нужно с кем-нибудь попиздеть. Со всей пугающей уверенностью осознала, что лопнет, если на кого-нибудь не выплеснет все сенсационные события сегодняшнего дня. Мужикам хорошо – они как-то могут такие массивы впечатлений переваривать и принимать дурацкие решения. Потому что скоты толстокожие, в общем-то, с недоразвитыми навыками общения. А Лена, как существо высокоорганизованное и до предела эмоциональное – просто обязана выговориться. Если она этого не сделает, то не заснёт, а ещё, конечно, лопнет. Но кого назначить унитазом для слива эмоций? С утра она видела в этой роли Пусси Пусса. Но теперь рэпер отпадал – во-первых, не миновать объяснений по поводу её странного поведения, а это значит, что придётся на лету придумывать для него какое-то объяснение тому, что она вытворяла. А это значило затрачивать усилия, когда думать-то надо о другом. А во-вторых, этот полураскрашенный дятел звал её замуж. И ему надо давать какой-то ответ. Да или нет. Ни того, ни другого Лена была не в силах произнести, боясь ошибиться. Впрочем, ответ на вопрос «с кем попиздеть» Лена уже знала на интуитивном уровне. С тем, кто звал её с утра замуж. И вот его-то как раз и можно использовать в качестве эмоционального унитаза. К тому же, трансвеститу можно представить пухлого короля стартапов как потенциального жениха. И тем самым дать понять, что добыча в виде Лены ему совсем не по зубам. Понятно, что замуж за Жирного Лена не пойдёт. Но можно наврать Даниэлле, что как раз о том разговор и шёл. Якобы. Бинго! Теперь Лена отошьёт обоих женихов. Она же выходит на новый уровень бытия! У неё появился союзник! Спонсор! Предстоит битва, но её ум плюс бабло Жирного сделают победу неотвратимой. Но, с другой стороны, бабло есть и у Даниэллы. Может, один спонсор хорошо, а два лучше? Да даже три – ведь Пусси Пусс тоже отнюдь не беден. Лена снова начала путаться. Непризнанная дочь решительно нажала на кнопку вызова. Раздался длинный гудок. Второй. Третий. К восьмому гудку Лена уже по-настоящему бесилась. «Возьми трубку, уродец! Ну же! Ну!» Но вместо ответа включился механический голос, сообщивший, что абонент… – Ну, и пошёл ты! – сказала Лена, захлопнула дверцу джипа и направилась к подъезду. Обиделся, извращенец драный. Ну, и хрен бы с ним. Может, он сам Лену в чёрный список внёс. Вот прикол. Даниэлла перезвонил, когда Лена вышла из лифта и открывала двери квартиры. – Привет! – промурлыкал Даниэлла. Голос трансвестита был настолько игрив, что Лена ощутила, как по коже брызнул целый табун мурашек. – Спасибо, что перезвонила, – продолжал Даниэлла. – Я уже волноваться стал. На фоне блямкал какой-то лаундж, слышались какие-то голоса и звон бокалов. «На вечеринке!» – поняла Лена с какой-то, непонятной ей самой, завистью. – Приезжай ко мне, если не занят. – Ага! Значит, ты подумала над моим предложением? «Значит, не упоролся, серьёзно предлагал», поняла Лена. – Вот как раз об этом и поговорим, – произнесла она вслух. Отбой. *** Звонок домофона раздался уже минут через пятнадцать. Лена только успела выкурить на балконе две сигареты и один косяк. Не слушая, что говорят в трубке, Лена нажала на кнопку открывания двери подъезда. Но вместо Даниэллы появился улыбчивый азиат с чудовищно огромным букетом темно-красных маленьких роз. Ему явно было тяжело, и он даже, как показалось Лене, крякнул, переваливая ей свою ношу. Цветов в букете было не меньше сотни. – Что это? – ахнула Лена. – Это вам, – буркнул азиат. – Э… Лена вошла в квартиру, чувствуя совершенно идиотскую радость. «Вот как меня ценят!» – самодовольно подумала светская львица. Но кто? Ладно, это поймём позже. Она уже размышляла, как бы ей сделать селфи для Инсты. С букетом в руках это было невозможно, а без цветов не имело смысла. И тут домофон заверещал во второй раз. Это тоже был не Даниэлла. На лестничной площадке возник ещё один азиат с огромной корзиной. – Здравствуйте! Вот, распишитесь. И исчез, не заикнувшись о деньгах. В корзине было три бутылки шампанского – дорогого, французского, не лоховского. Какие-то колбасы, багет, фуагра, салаты. Ух! Третьим номером появился Даниэлла. Лена примерно представляла, что увидит, но всё равно икнула от неожиданности. За без малого год, с тех пор, как они не виделись, Даниэлла изменился. Притом слишком во многом. Лена даже не знала, с чего начать анализ. Во-первых, теперь ёбарь-террорист представлял из себя платиновую блондинку. Во-вторых, он был в охуительном пальто – Лена видела такое в «Авиапарке» за 36 тысяч. На ногах у него были чумовейшие чёрные ботфорты выше колен со стразами, переходящие в такого же цвета колготки. В-третьих… – Привет, зая! – сказал Даниэлла. В-третьих, что-то произошло с его губами. Они стали как будто больше. Существенно больше! И афтершоково дрожали после того, как Даниэлла переставал говорить. «Увеличил!» – поняла Лена. А её гость уже снимал пальто, под которым Лена увидела белое, совершенно непостижимой степени блядовитости платье, представлявшее собой два округлых куска ткани, пересекающихся в районе сисек. Те весомо выпирали над краями платья и даже придавали ему определённый рельеф. – Отлично выглядишь, – совершенно искренне произнесла Лена. – Спасибо, зая. Ты тоже! На губах трансвестита началась борьба мимических мышц и силикона. Впрочем, какое-то подобие улыбки на губах застыло. Но усилия всё-таки были заметны. Затем гость принялся стягивать ботфорты. Те не поддавались. Каждый из этих длинных сапогов казался хищной рептилией, заглотившей ногу, и не желавшей выпускать её из челюстей. – Красота требует жертв, – кряхтел Даниэлла, с трудом снимая эти безумные сапоги-чулки. Лена понимала его страдания. – Тапочки есть? – Э-э… Твоего размера, наверное, нет. – Фиг с ними, – Даниэлла безошибочно направился на кухню, где стояла корзина. Он быстро хлопнул пробкой шампанского и разлил шипучку по бокалам. На ногтях жениха Лена заметила весьма гламурный шеллак с блеском на темно-алом фоне, сочетавшимся с помадой. – Поехали, – скомандовал Даниэлла и, не дожидаясь Лены, опрокинул в себя пузырящийся сок винограда из реальной Шампани, пачкая помадой стеклянные стенки бокала. «Раскомандовался», – подумала Лена, едва пригубив. – Я по тебе скучал, – заявил Даниэлла. – Мы как-то нервно расстались. – А мы были вместе? – Лена снова начала на него злиться. – Не особо, – ответил Даниэлла. Движения его губ производили впечатление неряшливо дублированного фильма, когда героиня открывает рот вразнобой со звуковой дорожкой. – Ты, я вижу, ещё и губы сделал, – заметила Лена. – У Геворка? Даниэлла кивнул. – Ну, да. И не только губы. – Упс! А что ещё? – Бёдра. – А мне ничего не сказал, – прищурилась Лена. – А как бы я тебе сказал? Ты же меня везде, где только можно, забанила. – Да не ты, – отмахнулась Лена. – Геворк, козлина… – Очень хороший доктор. Спасибо тебе за него. «Нормально так я мимо комиссионных пролетела», подумала Лена. – Но я доволен, – сказал Даниэлла, цинично наливая шампанское только себе. – Меня, наконец, перестали принимать за мужика. И гардероб стал поинтересней. – Я вижу, – чуть сварливо пробормотала Лена. – А хочешь пощупать? – Даниэлла отогнул одну половину платья, застегивавшегося, естественно, на женскую сторону. На Лену уставилась сиська. Такая, вполне увесистая, вполне себе женская. Не скажешь даже, что силиконовая. Все-таки умел Геворк. – Сначала меньше были, – откровенничал трансвестит. – Но потом мы ещё нарастили. «Феерический уродец, – подумала Лена. – Но замуж – зовёт!» – С сексом, я догадываюсь, у тебя – не очень, – сказала Лена. – С чего ты взяла? – Ты вообще-то утром звал меня замуж. Или передумал? «Мамочки, что я плету? Дура пьяная! Как будто напрашиваюсь». – Звал, – признался трансвестит. – И сейчас зову. – Ну вот. Секса, значит, не хватает. – Да, не хватает, – Даниэлла не отпирался. – Странно, конечно, но без сисек было легче. Вокруг появилось очень много мужиков. И от них я всё время слышу предложения куда-то зовут съездить, гости-хуёсти, дачи-хуячи. Меня достало их отшивать. |