эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
– Привет, зая! А я тут собираюсь, – сообщил Даниэлла. – Похоже, ты и не начинал этого делать, – нервно сообщила Лена. – Я всегда говорил, что когда имеешь дело со мной, смело накидывай час на сборы. – Ты сильно-то не красься, – проворчала Лена. – Чай, не на вечеринку едешь. – Ай, ты ничего не понимаешь, – отмахнулся Даниэлла. – Это знаменательный день моей жизни. Я должен выглядеть, как королева! Чтобы твой хирург вставил мне самые большие сиськи. Вот такие вот. Лена никакого торжества не разделяла. Её грызло осознание того, что она сейчас, вместе с этим полоумным, совершает какую-то большую ошибку, с непредсказуемыми последствиями. – Ладно, зая, – тончайшим голосом проворковал Даниэлла. – Вот там кухня. Чай, кофе – разберёшься. – Курить там можно? – спросила Лена. – Да, пепельница есть. Кухня, вроде бы, производила впечатление не запущенной. Грязной посуды в раковине не было. Зато ею была забита посудомоечная машина. Лена поморщилась и запустила агрегат. На стеклянную дверцу изнутри брызнула вода, механизм пришел в движение. Не оставляло ощущение некоей засранности. Хотя по верхам все было, вроде бы, протерто. Но женской руки на этой кухне не чувствовалось. В холодильнике лежали перепелиные яйца, что-то вроде кефира, кисли какие-то салатики в пластиковых контейнерах с ценником «Азбуки вкуса», бурел и догнивал нарезанный авокадо. На боковой полочке стояло спиртное – ром, кальвадос, белое вино. На столе ершилась пепельница – в ней были окурки тонких дамских сигарет, большинство в помаде плюс огрызки каких-то самокруток, тоже в следах от накрашенных губ. Лена нашла чашку – вроде бы, чистую. Вставила ее в углубление навороченной кофе-машины. Выбрала двойной эспрессо. Машина загудела, зафыркала, забрызгала бурым кипятком. Из кухни открывался вид на крыши старого квартала, над ними маячил шпиль одной из сталинских высоток. В кухню вошел хозяин квартиры – в колготках и лифчике, уже без халатика. – Лена, пойдем, поможешь мне в корсет упаковаться. Ненавижу эту херню. Лена отставила кофе и пошла за Даниэллой. Тот натягивал на себя кружевной, донельзя старомодный корсет со шнуровкой на спине. – Тяни, – велел ебанутый мальчик. Лена потянула шнуровку. Даниэлла охнул и сказал: – Слабо. Давай ещё чуть-чуть! – Тебя же пополам разрежет! – Не разрежет, – ответил трансвестит. – Чай, не в первый раз. Давай еще чуть-чуть, иначе в платье не влезу. Лена потянула сильнее, она тянула и тянула шнуровку, с каждым движением добавляя по миллиметру, не более. Наконец, натуго завязала. – Ох, спасибо! – простонал Даниэлла. Если смотреть издали, то фигуру этого ебаната можно было принять за женскую. Если не принимать во внимание выпиравший из-под колготок с трусами хуй. – От этой фигни есть еще одна польза, – слегка задыхаясь, произнес Даниэлла. – Голос становится тоньше. – А как же ты её надеваешь сам? – Да как-то так, – Трансвестит скрестил за спиной руки. – Научился уже. Лене было жалко несчастного придурка. Имеет ли смысл так мучиться? – Ты точно уверен, что ты этого хочешь? – спросила она. – Ты прикалываешься, меня все время об этом спрашивать. Я пока еще не до конца девушка. Поэтому пацан сказал, пацан слово держит. Лена просто онемела от такой наглости. Она бы засмеялась, если бы ей не было так грустно. Комната, в которой она оказалась, производила странное впечатление. Вдоль одной стены тянулся косметический стол с целой системой зеркал. По столу были разбросаны тюбики, флакончики, пробники, несколько косметичек – и все это в каком-то невообразимом количестве. Кое-что даже еще и в упаковке. На косметику этот придурок не жадничал. Прямо напротив стоял громадный одежный шкаф, приоткрытый, там в огромном количестве висели на плечиках разнообразные платья. Вроде бы где-то там просвечивало и Ленино – красно-черное. Но уверенности не было. В целом в комнате царил бардак. Не особо вопиющий, не десятка по десятибалльной шкале. Но наверняка полноценные семь. Тут и там валялся разнообразный хлам. Прямо по полу были разбросаны глянцевые журналы, со спинки дивана свисали колготки, рядом валялась смятая юбка. По полу перекатывалась пустая бутылка от шампанского. И тут же стоял огромный телевизор с игровой приставкой. Если убрать отсюда все бабские шмотки, то получалось вполне себе холостяцкое логово. Пахло в комнате мужиком. – Слушай, я с тебя даже денег не возьму, – решилась Лена. – Давай мы просто откажемся? Ты ведь совершаешь необдуманный шаг. – Скажи мне, почему ты принимаешь за меня решения? Это ведь моё дело. И ты – не моя девушка. Да, у нас был секс, но мы ничего такого друг другу не обещали. – Дурак несчастный! Хочешь, я буду твоей девушкой? – Нет, – покачал головой трансвестит. – У тебя секс будет каждый день. Хочешь? Это походило на позорную капитуляцию, но Лена была готова пойти на что угодно, только воспрепятствовать идиотизму, в котором участвовала. – Ты захочешь меня переформатировать, – заявил Даниэлла. – Ты уже это делаешь. А я не планирую меняться. Давай прекратим пропагандистскую компанию. Мы останемся с тобой друзьями. Горло перехватило от такой жестокости. И Лена уже плакала, не стесняясь, и не сдерживаясь. Самозабвенно, как умеют только женщины. – Я же люблю тебя, придурок несчастный! Теперь надо, чтобы он её обнял. Он и обнял. Сработал чисто мужской рефлекс – успокоить плачущую женщину. – Люблю, а ты что думал? – Слушай, это не входило в мои планы. За такие слова Лена могла бы его убить, если бы было чем. Но единственным оружием были слезы. И Лена им самозабвенно, теряя контроль над собой, пользовалась. Ебанутый мальчик был явно растерян. И теперь Лена перешла ко второй части атаки. Она тряхнула головой, разбрызгивая слезы, как поливальная машина воду, обняла Даниэллу за талию, образовавшуюся из-за корсета, и впилась в его губы жадным, вампирским поцелуем. Она действительно хотела высосать этого дурака досуха, избавить его от глупости. Даниэлла растерялся ещё больше. Он упал на диван, а Лена навалилась на него, жадно съедая жирную помаду с его губ. Руку она запустила под пояс колготок и кружева трусов, нащупала хуй, который, конечно же, раздулся, конечно же, был готов к бою. Если она сейчас выебет этого придурка, загадала она, он вернётся в ум, передумает. Лена лишится дохода. Ну, и плевать. Рот идиота был заткнут поцелуем, хуй контролировала правая рука. Даниэлла теперь был послушен и управляем. Но плану помешали осуществиться роковые обстоятельства. Неожиданно откуда-то из другого конца комнаты мультяшный голос запел: Меня не пугают ни волны, ни ветер. Плыву я к единственной маме на свете. Плыву я сквозь волны и ве-етер… Лена отпрянула. Прекратила целовать трансвестита. – Это мама звонит, – сказал Даниэлла. – Извини, надо ответить. Он метнулся на другой конец комнаты, достал телефон из одной из сумочек. Мамонтёнок (Лена, конечно же, угадала песню) уже напевал про «скорей до земли я добраться хочу», когда Даниэлла нашёл телефон и нажал на прием. – Да, мамуль? Да. Как раз в автосалон собираюсь. Вот сейчас уже поеду. Уже приятельница моя пришла… Он подмигнул Лене. – Да, она с правами. Водителем моим пока будет… Ой, мама, давай потом решим, на какой паспорт права оформим. Я бы на женский это сделал. «Ну, блядь, аферист!» – только и подумала Лена. – Да, мамуль, хорошо! Все хорошо с нами будет. Давай, целую. Трансвестит нажал отбой. После поцелуев он стал похож на Мэрилин Мэнсона после двухчасового концерта. – Я маме сказал, что машину хочу купить, – объяснил он. – Новую Киа Рио. С рук. Беспокоится. – Так и купи лучше машину! – взбесилась Лена. – Хочешь, я тебе прямо сейчас ее найду? – На хер не впала эта машина, – заявил трансвестит. – Я хочу сиськи. Это моя мечта. А в машинах пусть мужики ковыряются. – А что мама скажет? – Как-нибудь разрулим. Да, кстати, вот тебе деньги. Даниэлла взял со столика дизайнерскую сумочку «Версаче», вернулся к Лене, протянул ей сумочку. – Там полтора ляма. Сумочка в подарок. Пересчитай, а я пока перекрашусь. Лена отшвырнула сумочку на диван и пошла на кухню, курить и рыдать. Слезы капали в уже остывший кофе. «Как он мог так со мной? – терзали Лену болезненные мысли. – Я ведь к нему со всей душой. В любви дура, блядь, призналась. А он…» *** В Капотню ехали в молчании. На Даниэлле была кожаная юбка. Лена видела такую недавно в каком-то французском бутике. Цена – пиздануться. 11 500. Сверху был белый пуловер, из-под которого проглядывали фальшивые сиськи. – Да прекращай ты дуться! – то и дело пытался Даниэлла примириться. Ага, сейчас. В самую душу насрал поносом, а теперь перестань дуться? Конечно, Лена взяла деньги. Никогда раньше она не брала такое большое бабло с такой печалью. В какой-то момент Даниэлла оставил попытки примирения и принялся делать селфи. Видно, дико тащился от своего вида. Физиономия была та ещё – с темно-красными, как у вампира, губами, в темных очках. Лишь после Марьино Лена нарушила обет молчания. – А откуда ты вообще на мою голову взялся? Почему именно я? Как ты меня нашел? – В Инстаграме, где ещё, – отозвался Даниэлла. – Ну, допустим. А я там одна такая, что ли? Не только я с пластикой работаю. – А ты красивая, – сказал трансвестит. – Только поэтому. Лене опять хотелось заплакать. Но они уже въезжали в зловещую, закопченную Капотню. *** Даниэлла светил голым торсом в кабинете Геворка. Стоял, совершенно не парясь, по-модельному уперев руку в корсет. Пластический хирург щипал Даниэллу за соски, тянул на себя, что-то бормотал. – И какой размер мы хотим? – спросил Геворк. – Самый большой из возможных. – Эх! – покачал сверкающей отражениями трубчатых светильников лысиной Геворк. – Я хоть пятый размер могу натянуть. Но кожу откуда брать? Чтобы прижилась? – А откуда ее берут? – Ну, с бедер, с ягодиц. Я могу накроить, мне не жаль. Лену передернуло, но никто, по счастью, не заметил. – Но у вас там шрамы останутся. И на груди тоже следы будут. Они, конечно, побелеют. Но останутся. А так троечку могу сделать. Нормальную такую, вот как у вас бюстгальтер – такого примерно размера. – Делаем, – просиял Даниэлла. – Потом, смотрите, на будущее, – забрасывал удочки циничный доктор. – Губки можем вам подтянуть, бедра расширить. – Прекрати! – вскочила с гостевого кресла Лена. Она снова была на грани истерики. – Хорошо! – капитулировал Геворк. Истерика сдулась, как дырявый воздушный шарик. Ответь Геворк по-другому, Лена закатила бы ему скандал. «Забей, – сказала она себе. – Пусть этот дурак делает, что хочет. Это нарцисс, сам на себе зацикленный. Дура, что втюрилась. Теперь забудь». *** Она уехала до завершения переговоров. Расплатилась с Геворком и поняла, что делать здесь ей больше нечего. К джипу она шла, как убитая, на вялых, как макаронины, ногах. Угнетало осознание ужаса происходящего. «У тебя был шанс, – говорила она себя. – Красивый мальчик. Ты могла бы его отговорить. Ты плохо старалась. Один у тебя был шанс, показать Богу, что ты не говно, а ты его профукала». Тем вечером она напилась в хлам. Любовь уходила медленно. Когда эта болезнь не находит выхода, она причиняет страдания. Каждое утро просыпаешься, и чувствуешь себя никчемным, отвергнутым говном. Примерно через неделю просыпаться каждое утро стало не так больно. Началось выздоровление. Лена смирилась с тем, что наделала. Перестала грызть себя. К тому же Даниэлла был явно счастлив. Примерно через месяц после операции он выложил в Инсту фотосессию в купальнике. Хуй зафотошопил, зато сиськами хвастался. Они проглядывали сквозь верх купальника – аккуратные, как булочки. Хотя силиконовое их происхождение опытному взгляду было очевидно. Стоял, гнус, позировал, сверкал сиськами и похвалялся колготками (дорогущий «волфорд», Лена узнала по рисунку). Лена его забанила. В айфоне внесла его номер в черный список. «Я права, – заявила светская львица сама себе. – Есть я, единственная и неповторимая. И есть идиоты. Стричь с них шерсть – твоя задача. А любовь была ошибкой. Даниэлла тобой манипулировал – примитивно. А ты, дурында, поддалась!» На том Лена и успокоилась. И вскоре спродюсировала перекрашивание ебальника Пусси Пуссу. И вот тут никаких угрызений уже не было. Прошел почти год. И вот вчера, в пол-двенадцатого ночи раздался звонок с незнакомого номера. – Привет! – сказал Даниэлла. – Как дела? Нам надо поговорить. – О чем? – безжизненным голосом, чтобы не выдавать эмоций, спросила Лена. – Выходи за меня замуж, – сказал Даниэлла. Лена сбросила звонок, мгновенно определила номер в блэк-лист. А потом всю ночь проворочалась в полубреду. Болезнь, которую Лена, казалось, победила, проснулась вновь, выстрелила метастазами, размягчая душу. Лена не могла скрыть от себя, что она радовалась. Как идиотка! Её помани пальцем, она и пойдёт! Разум говорил, что ничего общего с этим сиськоносцем иметь нельзя. Чувства манили в другую сторону. Утром Лена решила съездить к Пусси Пуссу. Да, он был урод и долбоёб, но только ему Лена могла доверить сокровенное. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 11 Больше всего Лена ненавидела Пусси Пусса за глупость. От кокаина, в общем-то, умнеют, хоть и ненадолго, но рэпера с татуированным ебалом эта закономерность не касалась. Он тупел ещё больше. Его мыслительная деятельность, как санки по склону, катилась всё ниже и ниже. И, казалось, конца не будет этому спуску. Но сейчас этот долбоебизм был нужен Лене, как воздух отцепившемуся от корабля космонавту. Ей надо было, чтобы Пусси Пусс махнул рукой, сказал бы: «Слы, да забей!» Ещё Лене надо было, чтобы рэпер отговорил её выходить замуж. А ещё, чтобы придумал, как унизить этого гнусного трансвестита, посмевшего надругаться над светлыми чувствами светской львицы. Придумывание всякой гадостной хуйни, как ни странно, Пусси Пуссу удавалось. Так что Лена рассчитывала, что поедет домой, утвердившись в своем решении не поддаваться на марьяжные провокации. Но не только! В её активе будет ещё и план мести! Ну, и третий момент – Лена рассчитывала на секс. Как и год назад, ниже пупка она ощущала голод. Секс она уже давно не воспринимала, как священный обряд. Сейчас он представлялся ей, скорее, приятным дополнением к мозговому штурму. Хотя и грызли сомнения. То ли от кокаина, то ли по своей природе рэпер не всегда был силен в постели. Хотя посмотрит какая-нибудь юная дурында его канал в Ютюбе, и подумает: «Ах, какой жеребец!» Хотя, на самом деле, скорее мерин. Ворота особняка звезды рэпа отъехали в сторону сразу же. Рома ее ждал. И мало того, что ждал! Он выбежал прямо во двор, размахивая руками. Как будто оказался на необитаемом острове и увидел спасительные паруса. – Хай, секси гёл! – вопил этот уродец. – Не оставляй машину у меня на дворе. – А где же мне её припарковать? – рявкнула Лена, откатив стекло окошка. – Там! Там! – замахал Пусси Пусс рукой, как черный ворон крылом. – На улице! Никто не тронет. Тут не гетто. Всё норм будет. – Ты бабу ждёшь, – поняла Лена. – Блин, гёл, не бабу. Важного чувака, ценящего конфиденциальность. «А», – поняла Лена. Всё, в общем-то, поняла. Что тут понимать было? Хочет толкнуть крупную партию. Типа, без свидетелей. – Поэтому ты наверху посидишь, ну, а я с чуваком перетру. Только этот кретин мог совместить чреватое сексом свидание с сомнительными деловыми тёрками. Пусси Пусс повёл Лену на второй этаж, где оборудовал дизайнерские диваны, чтобы на них можно было валяться. Рома, не спрашивая, хочет ли она, стал забивать бонг-бульбулятор забористой зеленой дурью. Чирк зажигалкой! Пшшш!!! Потянулся едкий дым. Пусси Пусс от души затянулся, протянул бонг Лене. Непризнанная дочь не отказывалась. Пожалуй, её мозгу не хватало примерно такой встряски. – У меня, кстати, и к тебе разговор есть, – придурошным голосом произнёс Пусси Пусс. Именно странная интонация говорила о серьёзности намерений. Обычно даже самую лютую хуйню Пусси Пусс нёс на серьёзных щах. А если голос его был шутлив, то и разговор ожидался деловой. |