эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
– Ты мне колготки порвешь, – сказал Даниэлла. – Насррррать! – прорычала терзаемая страстью непризнанная дочь. Наконец-то она нащупала хуй. Неожиданно большой. Даже огромный, сильный, раздувшийся. – Так вот ты какой! – простонала она, еле удержавшись от того, чтобы не взять его в рот. Нет-нет, этого не будет. Еще не хватало – делать минет трансвеститу, ха-ха! «Мамочки! Я сошла с ума! Остановите меня кто-нибудь!» – в панике думала Лена. – У тебя есть презервативы? – спросил Даниэлла. Своим вопросом он чуть не убил романтику. – Где-то были! – простонала Лена. Она бросилась шариться по сумочкам. Где-то они действительно валялись. Возбуждение, однако же не пропадало. Когда Лена, наконец-то, нашла непочатую упаковку «Визита», Даниэлла уже освободился от колготок, юбки, пиджака, водолазки, и теперь расстегивал лифчик. Талию ему стягивал кружевной корсет. – Помоги, – сказал он. Лена дернула за шнуровку, жадными движениями сорвала этот совершенно чудовищный и немыслимый на парне предмет одежды. Неожиданно для Лены ебанутый мальчик совсем не проявлял робости. Словно и не был девственником. Он вдруг стал командовать сексом. Он поставил Лену на колени, прямо на ковер, стянул с нее домашние джинсы, трусы. А в следующий момент в пизду словно заплыл горячий, страстный дирижабль. Блаженство электричеством брызнуло по венам. – Аааа! – застонала Лена. Стон плавно перешел в крик, который становился все громче по мере того, как дирижабль-хуй вплывал во влажную, трепещущую от нежности, пещеру ее изголодавшейся пизды. – Еби меня! – орала Лена. – ААААА!!! Когда из нее хлынул оргазм, Лене казалось, что на нее обрушилось все счастье мира. Которое не кончалось. Потому что Даниэлла перевернул ее на спину, схватил руками за ноги, поднял их перед собой. И вдруг засадил. Невероятно глубоко и сладко. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ... 6 СЕЗОН. СЕРИЯ 9 Утро, казалось, не наступит никогда. Девственник Даниэлла работал над Леной весьма основательно. Как слесарь над заклинившей деталью. Он и сам несколько раз отстрелялся, но, как показалось непризнанной дочери, арсеналы трансвестита не пустели. Сама же Лена кончала и кончала. Сначала она выла в подушку. А чудовищный и чуть кривой дирижабль все маневрировал в ее жарком внутреннем мире, достигая каких-то невероятных точек, а эти неразработанные месторождения наслаждения взрывались фонтанами жаркой нефти и холодящего газа. А девственник все не останавливался. А Лена понимала: то, что она мыслила возней с робким несмышленышем, обрело вдруг очертания сексуального апокалипсиса. Какое-то время она боялась, что трансвестит заебет ее до смерти. И она такая помрет, трясясь в потоке оргазмов, которые как волны в штормовом море. Бу-бух о берег, хуяк – о скалы. Лена уже потеряла способность владеть голосом. Она принялась совсем не сексуально хрюкать, ибо не могла извлечь из себя никаких других звуков. Лена закомплексовала. «Наверное, ему кажется, что он ебет свинью!» – думала она. Потом с ужасом обнаружила, что ее влагалище очень сильно и очень громко чавкает. Мамочки, стыд-то какой! Расхлюпалась, понимаешь, пиздой. Стыдобища! Что он теперь будет о Лене думать? Она попыталась вырваться, слезть с этого дирижабля, на который была нанизана уже непонятно, сколько времени, и она даже слезла. Но свободой наслаждалась недолго, потому что Даниэлла поставил ее гибкое, потерявшее почти всю волю, тело на четвереньки, и – ааа! Чудовищный этот, толстый дирижабль въехал ей в жопу. – Ай, что ты делаешь, милый, не надо! – забормотала Лена, снова обретя голос. Но Даниэлла ее не слушал. Он яростно крушил ее несчастную задницу. Лена такое как-то пробовала, не с Пусси Пуссом, ну, да неважно. С каким-то ничтожным типом. И бесили ее даже не ощущения, а то, что ее ебет в жопу явное ничтожество. И что он теперь будет думать о ней, после этого? Даниэлла ничтожеством явно не был. Скорее, маньяком. И он грубо овладевал ею. Совсем как-то не нежно. Долбал и долбал, как бесчувственный робот. Он ебал ее как вещь. Он считает меня вещью. Ааааа!!! Мысль была настолько гнусна, но и одновременно приятна, что Лена снова кончила. Она чувствовала себя липкой, размякшей, как тряпка. И она бултыхалась в этом наслаждении, обливаясь слезами, хрюкая и пердя. Унялся трансвестит лишь с рассветом. Рухнул на постель и немедленно заснул. Даже не поцеловав. «Он считает меня животным, – подумала Лена. – Хрюкающим, чавкающим и пердящим!» Но эта мысль отчего-то была сладка. Лена еще долго, наверное, с час, лежала без сна, чувствуя себя, как тряпка, сотрясаемая сладкими афтершоками оргазмов. *** Утром – хотя каким, на фиг, утром? – в полдень, Лена проснулась. И как это часто бывает, в отдохнувшем мозгу сверкнула мысль, объяснявшая всё. «Даниэлла мне врал, – совершенно точно поняла Лена. – Он – не девственник. То, что он вытворял всю ночь – это почерк профессионала высочайшего уровня. Это же ёбарь-террорист!» Ёбарь-террорист, извечная женская мечта, на самом деле, встречается даже реже, чем капитан Грей и алые паруса, и подавно реже, чем принц на белом коне. Сказочное существо. Ох, не таким его представляла себе Лена. Подтянутый спортивный мачо представлялся ей, а не псих, рассекающий по метрополитену в костюме офисной девочки, помешанной на дресс-коде. Даниэлла уже проснулся, разгуливал у нее по квартире в похабных кружевных трусах и розовом лифчике. Вернее, даже не разгуливал, а отирался у шкафа, откатил дверцу и изучал гардероб. – Что ты там забыл? – села на кровати Лена. – Доброе утро, – сладко улыбнулся ей ёбарь-террорист, сказочное существо и, похоже, сказочный же долбоёб. – Думаю, какое платьице у тебя одолжить. – Ты у всех своих баб платья берешь? – Лена решила не мешкать и схватить быка за яйца. – Да, – не стал увиливать Даниэлла. – У меня пунктик такой. На память. – Офигевшая ты рожа, – Лена уже не сдерживала гнев. – Почему ты мне врал? – Я? – Даниэлла вскинул тщательно отрисованные брови. – В чем? – Ты говорил, что ты – девственник! – Так ты и спрашивала про геев. А в этом отношении я – да, невинен. – А с бабами, значит, винен? – Ну, в общем, да. Ты у меня не первая. – Я поняла. А какая, если не секрет? – Не уверен, что тебе стоит это знать. – Я хочу это знать, – дожимала Лена. – Вторая, третья? – Шестьдесят восьмая, – потупившись, признался Даниэлла. – Что?! – Лена вскочила, сорвала с плечиков халат, запахнулась. Даниэлла смотрел на нее пристально и чуть иронично. Из-под ткани кружевного передка отчетливо выпирал хуй, притом не маленький. Лена не сомневалась, что этот паршивец не прочь еще раз выебать её. – Ты сама спросила, – сказал Даниэлла. – И все же ты мне врал. – Я ответил правду, но ты поняла ее, как хотелось тебе. – А ты и воспользовался. – Факт наличия девственности что-то меняет? «Меняет всё!» – захотелось воскликнуть Лене. – Слушай, а если у тебя так с сексом хорошо, зачем нужен весь этот маскарад? – Затем и нужен, чтобы было хорошо с сексом. – Я, боюсь, не понимаю. Лене нестерпимо захотелось курить. Сигареты лежали на балконе. Даниэлла угадал ее намерения. Он тоже выперся на балкон, как был – в трусах и лифчике. Взял сигарету из пачки. – Такой, как есть, я очень интересен женщинам. А ходи я в штанах, как все, ну, кому я буду такой нужен? Например, мой брат ходил, как все. И долгое время был неинтересен женщинам вообще. – А сейчас интересен? – В его жизни произошло чудо. – Какое? – спросила Лена. Но трансвестит от вопроса только отмахнулся: – Давай не будем. Меня просто бесит эта история. Настроение от нее портится. Слушай, мне сегодня еще деньги добывать. Поэтому я сейчас поеду. Дашь мне какое-нибудь платьице. – Слушай, ты не попух? – Я отблагодарю тебя, – сказал Даниэлла, посмотрел на свою пальцы, обсыпанные тонкими колечками странного серебра, снял одно, с прозрачным камешком, которое было на мизинце. – По-моему, это тебе подойдет. Он уже надевал колечко Лене на безымянный палец правой руки. Словно замуж звал. Лене стало обидно. Ведь дешевка же! За кого он ее считает? – Это платина, – сказал трансвестит. – А это – алмаз. И вот тут у Лены отшибло дар речи. Если это правда, то колечко это стоит, как половина, или треть, ну, ладно, четверть всего ее гардероба. Даниэлла погасил сигарету в переполненной пепельнице и, не дожидаясь хозяйки, пошел рыться в шкафу. Прикладывал к себе одно, другое. Ему явно понравилось красное платье с черными розами по верху. Спина тоже была черная, с вырезом. Это платье Лена надевала всего однажды. Оно было тесным, неудобным. Непризнанная дочь надела его на одну вечеринку в какой-то «Плазе» на Смоленке. Все видели, что она поправилась. Так что платья было не жалко. – Вау! – сказал Даниэлла, скинул платье с плечиков на пол, вступил в круг ткани, принялся натягивать его на себя. «И вот это чудо меня всю ночь ебало», – напомнила себе Лена. – А ничего так, – заявил Даниэлла, вертясь перед зеркалом. – Беру. В нем я буду вспоминать о тебе. Кстати, с тебя еще колготки. Ты мои вчера порвала в порыве страсти. Еще мне нужна помада в тон. Есть? – Есть, – сказала Лена. – А свои шмотки с собой заберешь? – Да, наверное. Покупка одежды для меня всегда приключение. Но если хочешь, можешь оставить себе. По-моему, тебе подойдет. «Чтобы я носила что-то после мужика?» – ошарашенно подумала Лена. Пока Даниэлла отрисовывал себе физиономию, Лена приготовила завтрак – банальную яичницу, но с пармезаном и салями. Лопал Даниэлла с аппетитом, как настоящий мужик. – Пожалуй, откажусь, – сказала Лена. Даниэлла, нисколько не расстроившись, закивал. Сраный самодовольный самец. – Хотела тебя спросить, – решилась Лена. – Только ответь по правде. Даниэлла пристально посмотрел на Лену. – То, что ты ночью со мной вытворял… Это виагра, да? – Это жуиссанс. – Что за препарат? Никогда не слышала. Такой эффективный… – Это не препарат. Это чувство, доступное только трансвеститам. Каждый из таких, как я, сексуальный маньяк. Представь, каково жить в постоянном возбуждении? – Так подрочи и делов-то. – Нельзя, – торжественно сказал Даниэлла. – Дрочить – это мужланство. А если не дрочить, то в тебе накапливается энергия. Ты начинаешь парить, я не шучу. Каждый шаг, каждое движение – это блаженство. Жижек в «Киногиде извращенца» называет сходное состояние «жуиссанс». – Но ебаться можно? – Конечно. Ебаться – это идеальный, единственно правильный выход энергии. – Ты псих. – Какой есть, – Даниэлла уже доел яичницу и хищно посматривал в тарелку Лены. – И постоянной девушки у тебя нет? – спросила Лена. – Что ты! – замахал вилкой Даниэлла, а потом придвинул к себе тарелку Лены, к которой та пока еще не прикасалась. – Эй, отдай! – Всё равно не ешь. Лена махнула рукой. Аппетит куда-то пропал. Она решила вернуться к разговору про девушек. – Но, может, кто-то согласился бы жить с тобой. Девушки всякие бывают. – Вот ты бы согласилась стать моей девушкой? – спросил Даниэлла. – Я? – Вот ты, да. – Но так-то я тебя старше. Лет на восемь. – Вот видишь. Такой парень, как я, никому для отношений не нужен. Меня не покажешь родителям. Подругам – тоже. Все будут думать про тебя, что ты лесбиянка. Хотя ты – совершенно нормальная. А каково это – когда твой парень одалживает у тебя косметику, кремчик какой-нибудь. Этого не вынесет никто. – Но… – Просто представь себя. Не надо говорить мне, что такие девушки есть. Их нет. – Это невероятно печально, – Блин, Лена действительно расстроилась. – Вовсе нет, – очень легкомысленно ответил трансвестит. – Я выполняю биологическую программу, свойственную всем мужчинам. Они же полигамны! Им же надо осеменить как можно больше самых разнообразных женщин. Это в их природе. – То есть, ты все-таки мужиком себя считаешь? – Я имел несчастье им родиться. А, может, и счастье, ведь будь я женщиной, для меня это все было бы обыденностью, а, значит, никакого жуиссанса. – Про сиськи-то не передумал? – Ни в коем случае! Делаем! Срочно! – А вдруг тебе с сиськами девчонки не дадут? – Мой опыт говорит другое. Девушек будет куда больше. – Ну-ну, – с сомнением покачала головой Лена. – Сиськи мне нужны. Я буду, наконец, носить открытые наряды. Показывать всем – вот, смотрите, у меня – сиськи. – Но зачем? – Чтобы производить впечатление стопроцентной женщины. Чтобы исключить узнавание. – А тебя узнают, что ты… ну… – Чаще, чем хотелось бы. Но где-то я и не скрываюсь. – А с сиськами ты, получается, будешь непобедим? – Глядя на них, никому и в голову не придет, что я – парень. Ладно, мне пора! Иначе я могу не добыть деньги. – А где ты их возьмешь? – У мамы. «Что же там за семейка психов?» – подумала Лена. – С тебя еще и колготки, – сообщил Даниэлла. Лена вздохнула и пошла к ящику для белья, протянула ёбарю-террористу упаковку белорусских колготок. – Ты носишь такую дешевку? – спросил Даниэлла. – Ладно, беру. Лена старалась на него не смотреть, как он натягивал нейлон, задрав подол юбки. – Фууу! – сказал Даниэлла, подергивая ногами. – Ненавижу! И размер не мой. Сваливаться будут. – А зачем носишь? – Надо. *** После ухода Даниэллы Лена впала в растрепанные чувства. Она не могла разобраться в себе. Хуже всего, что розовый любовный морок только усилился. Бурный секс прошлой ночи уменьшил сладкое томление, но сейчас оно стало возвращаться обратно. Странный мальчик оказался бабником, ёбарем-террористом. Это было неожиданно, и Лена оказалась заинтригована ещё сильнее. Но жить с ним действительно, наверное, невозможно. Все-таки рядом должен быть мужик, а не тот, кто забирает у тебя платья. Впрочем, все женщины переделывают своих мужчин под себя. Мужчина – это, как правило, сырой и глупый материал. Но Даниэллу не переделаешь. Это было понятно. Лена выпила немного «курвы» и вдруг расплакалась. Она чувствовала себя дрянью. Этот дурень действительно вставит себе сиськи. А она, получается, этому потакает. Но кто она, Лена, такая, чтобы ему запрещать? Тем более, Даниэлла почему-то уверен, что с сексуальной жизнью у него все будет в порядке. Лена вспомнила события прошлой ночи, когда Даниэлла ебал её на четвереньках. А потом Лена включила фантазию и представила, как её в этот момент хлопают по спине сиськи ёбаря. От этой мысли бросило в пот. Ещё долго Лена валялась на кровати, рыдала и дрочила, как героиня Наоми Уоттс в «Малхолланд Драйв». ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ... ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 10 Вечером Даниэлла написал Лене в инстаграмовскую личку: «Все в порядке. Заезжай завтра ко мне». Дальше шел адрес. «Ох, ни хуя себе! На Патриках», определила Лена. Ёбарь-террорист, видно, был из очень хорошей семьи, раз мог позволить себе жить в самом центре. Припарковаться там было проблематично. Наконец, Лена кое-как втиснула широкую морду своего «джипа» в небольшой просвет у полуподвальной кафушки. Для того, чтобы попасть во двор, пришлось вызывать Даниэллу по домофону. Ворота щёлкнули, и пропустили бирюлёвскую светскую львицу в уголок старой Москвы. Дворик не казался уютным. Вылизанный, насквозь простреливаемый видеокамерами. От одного из подъездов на Лену пялился дворник-азиат. Ещё раз домофон, теперь уже на подъездной двери. Стертые и гладкие ступеньки, словно камни, облизанные прибоем. Древний лифт в шахте-клетке с неудобными дверями, которые надо было закрывать, поворачивая дверные ручки. Даниэлла жил на самом верхнем, шестом, этаже. Лену он встретил взлохмаченный и ненакрашенный, в цветастом халатике. Квартира казалась какой-то тесной, изнутри несло чем-то кислым и несъедобным. В прихожей, над которой явно трудился какой-то дизайнер, загромождала бесчисленная обувь – туфли, сапоги, в основном на каблуках. В шкафу висели многочисленные пальто, плащи и куртки. Оленьи рога на стене загромождали шарфы и блондинистый парик. |