эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
– Ох, ни хуя ж себе! – сказали остальные Малаховы-Жирные. Они срочно вылезли из бассейна. Двое из них схватились за ручки тяжелого – килограмм 25 – резервуара, подтащили его к краю бассейна, а третий Малахов перевернул его. Лед с шуршанием посыпался в воду. Пошел густой, как при пожаре, дым. Воздух как-то стремительно кончился. *** В это самое время единственный оставшийся Малахов-КППЯ печально дрочил в ванной своего особняка и думал о том, что жизнь – говно. Но, конечно же, он был неправ. Впрочем, то же самое думала и брюнетка Катя, которая лежала в ванной своего особняка и перебирала пальцами совершенно незнакомую новому владельцу пизду. Катя-Жирный думала о том, что надо бы с кем-нибудь поебаться, но с мужиками не хотелось. И как быть? Или можно все-таки с мужиками? И как понять – целка ты или нет? И что будет, если засунуть глубоко-глубоко палец? Получилось неожиданно приятно. Катя увлеклась. ПЯТЫЙ СЕЗОН. Серия 100Ё Тем временем (если в подобном месте вообще может идти речь о времени) в сером лесу, который сторожила прабабка Вера Юрьевна, было сыро. Хрустели под ногами сучки и прутики. Шуршала какая-то неведомая живность. Вот – чу! – зайчик пробежал, а вот ёжик зафыркал. А вот неожиданный лучик солнца заблестел на паутине. «Где же ты, толстый мальчик, любовь моя?» – думала Оксана. Она снова была восемнадцатилетней дурындой. Ей было любопытно. И теперь она знала, кого искала. Вот раздались гулкие шаги. Это мог быть или медведь, или лось, или… толстый мальчик. Оксана, храбро щелкая ногами сучья, побежала на звук. Из кустов ей навстречу шагнул Малахов. – А вы что здесь делаете? – негодующе воскликнула Оксана. – Тсс! – сказал один из Малаховых, прикладывая палец к губам. – Я тебе дам «тсс»! – воскликнула Оксана. Затем она подобрала шишку и залепила ею Малахова по лбу. Телеведущий вскрикнул и приложил ладонь к пострадавшему лбу. Оксана захихикала. Но вскоре ей стало не до смеха, потому что из соседних кустов вынырнул еще один Малахов. Третий выглянул из-за дерева, четвертый – свесился с ветки. Девушка вскрикнула и побежала прочь. От страха заложило уши. Оксана неслась, не разбирая дороги. Бежала до тех пор, пока не врезалась во что-то большое, мягкое, теплое. Толстый мальчик! Оксана раскрыла глаза. Да! Это был он! Он! Ее любовь! – Как же долго я тебя искала! – тихо сказала Оксана. Где-то сбоку захихикали. Оксана в непонимании оглянулась. Рядом с одним толстым мальчиком стоял еще один – точно такой же. А за ними ковырялся в носу – третий толстый мальчик. А был еще и четвертый! Вот он – отливал под деревом! – Привет, чувиха! – сказали толстяки. «Это счастье? – задумалась Оксана. – Или надо спасаться?» *** Мультисущество «Малахов» нисколько не сомневалось, что попало за горизонт событий дроч-континуума. Этот лес был черной дырой. Отсюда не было выхода. Или все-таки был? Малаховы пытались идти в разные стороны. Всякий раз дорога выводила их к избушке, где жили девочки. Старшая из них Малаховых сначала не видела, а потом стала замечать, даже обкидала шишками и бросилась наутек. А младшая видела Малаховых всегда. Как долго бы ни шли Малаховы, даже в восемь разных сторон, они всякий раз приходили к этому домику. Потом, если шли еще дальше, снова оказывались у домика. Где и встречались друг с другом. Они уже вступили в контакт с девочкой, которая называла их как козлят из таджикской народной сказки – Улюль, Булюль и Хиштаки-Саритануль. Посовещавшись, Малаховы постановили, что попытаться вырваться все-таки стоит. – Я категорически против секса с малолетними девочками! – заявил один из Малаховых. – Это гадость! – поддержал второй. – Немыслимо! – сказал третий. – А что же нам делать? – спросил инициатор дискуссии. – Секс с малолеткой не привел к хорошему результату, – сказала брюнетка Катя. – Он привел к катастрофе. Не надо повторять ошибок. – Да, – согласились Малаховы. – Ебать детей – не наш путь. – А давайте попробуем сделать это со старшей! – воскликнул Малахов-Улюль. – Ну, да! Она же нас уже видит! – горячо поддержал инициативу Малахов-Булюль. – И тогда все пойдет по иному! Мы не допустим катастрофы и захватим Вселенную. Пусть в другой вероятности, но и это тоже немало! – пылко отозвался Малахов-Хиштаки-Саритануль. – Разочарую вас, Малаховы, – сказал четвертый, безымянный Малахов. – Что? Что такое? – Оксана тусуется с Жирным! – Что? Как? Почему ты молчал? – Хуже того, Малаховы! Этот Жирный – не один. Их примерно четверо. – Ну, что ж! – воскликнул Малахов-Хиштаки-Саритануль. – Значит, будет битва. Так победим, Малаховы! – Так победим! – воскликнули Малаховы и Катя. *** У роддома бессмертный купил один из самых дорогих букетов. Жадничать не следовало. Не тот случай. Есть возможность привлечь к себе симпатии. И, наверное, заработать. С роскошными цветами бывший Жирный направился прямо к съемочным группам, которые дежурили прямо под окнами роддома. Караулили Катю. Кто-то из телевизионщиков спохватился, направил на толстяка камеру. Тот мгновенно закрыл лицо букетом. – Господа пресса, – сказал он, – давайте пока обойдемся без съемок, уберем камеры. Я скажу все, что вы хотите, дам вам интервью. Но сейчас выключите! Не бойтесь, я не убегу. – Ну, хорошо! – сказали остроносые девочки, командовавшие съемочными группами. – И пусть вот этот молодой человек гоу-про выключит, – указал толстяк на одного из операторов, который тихонько снимал на квадратную маленькую камеру. – И вы, пожалуйста, выключите айфон. Все? Теперь я скажу. Я, господа журналисты, пребываю в чудовищном положении. Просто в чудовищном. У меня нет денег. Вот этот букет стоил мне целое состояние. Но я не мог его не купить. Потому что это же – моя мать. Понимаете? Но я нищ. У меня тупо вообще нет денег, чтобы купить матери фруктов. А из вас же – никто не догадается передачку ей сделать. А мне же – еще отца в тюрьме поддерживать. Слишком много свалилось на эти плечи. А мне еще и двадцати лет нет. Мать в тюрьме, отец – в роддоме. То есть, наоборот, конечно. Журналисты засмеялись. Бессмертный знал, что, конечно, не все они выключили камерой. Вон тот бородач, например, украдкой записывает все на айфон. И пусть! Гавриил Глебович, собственно, и рассчитывал на самых наглых и беспринципных. Им хорошо заплатят. И пусть. – Так что, господа пресса, вы на мне зарабатываете, – продолжал бывший олигарх. – А я помираю с голода. И мать моя, и ребенок. Несправедливо. Повисла пауза. – Вы уже знаете, что у вас родился сын? – полезла с вопросом самая тупая из остроносых. – У меня? – То есть, у вашего отца… У мамы, не у отца… – путалась взволнованная юная хищница. – Давайте договоримся так, я побеседую с каждым из вас, всем дам эксклюзив. Но и вы войдите в положение. Журналисты стали скидываться в пластиковый пакет, который дал кто-то из операторов. Бессмертный цепко следил за тем, кто сколько кидает. Вот та овца, что кинула сотенную хуй получит, а не эксклюзив. Тебе, с Первого канала, десять тысяч кинувшей – особый эксклюзив, с душещипательными подробностями. Так, тебе, пятьсот рублей, хуй. О! А вот и целая пачка пятитысячных, и визитка. Ага. BBC! Бессмертный выразительно кивнул, люди с Первого канала поняли намек и стали выворачивать карманы. – Спасибо! – сказал Гавриил Глебович, забирая пакет, через края которого переваливались деньги. – Я с каждым из вас поговорю. Но давайте потом! Мне очень надо увидеть маму! И братика! Он пошел к воротам. За ним устремились Первый канал и BBC. Пусть идут. Охранник пытался визитеров не пустить. – Не положено, понимаете? Только родила. – Ну, пожалуйста! – расчетливо нюнил бывший Жирный. – Ей же, как никому, нужна моя поддержка! Я на последние деньги цветы купил. А вы меня не пускаете? Появилась женщина в очень чистом белом халате. По осанке – главврач. Она широко улыбалась и плавно шла навстречу. – Ой, вы – тот самый мальчик? – сказала она. – Конечно, пойдемте, я провожу вас к вашей маме. Только бахилы наденьте. Мама, конечно, была рада. Она плакала от радости. – Сашка! – сказала она. – Что с тобой? Ты похудел? Ты же больше был? – Я плохо питаюсь, мама! – сказал толстяк. – Прости меня, я был неправ перед тобой! Я буду тебя поддерживать. Я уже взрослый. Я и к папе схожу. – Сашка! – плакала мама. – Спасибо тебе! Я-то считала тебя, прости, конченым ублюдком. А ты – человек! – И ты меня, мама, прости! Всхлипывала главврачица, вытирала глаза, спасая тушь, одна из журналисток. Мама показала бессмертному ребенка. – Вылитый я, – сказал бывший Жирный. – Не дай Бог, Саша! – шутливо возразила мама. – Второго тебя я не переживу. Ты придумал, как мы его назовем? В голове олигарха быстро-быстро зашевелилась мысль. – Мама! У нас очень плохо с деньгами, – сказал он, следя, чтобы каждое слово долетало до микрофонов-швабр. – Давай не торопиться называть ребенка. Пусть телезрители сделают нам подарок. Мы им продиктуем номер карточки. А тот, кто пожертвует больше всех, подарит свое имя моему брату. Как тебе мысль? – Саша, ты такой умный! – сказала мама. – Я прямо тобой горжусь! – Теперь давай скажем журналистам номер карточки, – прошептал Кате олигарх. – Где де я ее найду? – В телефоне, мама. И точно! Мама достала из кармана больничного халата телефон и стала диктовать на камеры цифры. «Йес! – подумал бессмертный. – Дела идут даже лучше, чем я мог предположить». Олигарх был доволен всем. Без глистов в черепушке он ощущал себя очень даже хорошо. Был готов к свершениям. *** Когда бессмертный говорил про ребенка слова «вылитый я», память Жирного зачем-то открыла перед ним файл с совершенно ненужным воспоминанием. Вот Саша Жирный с другом, потом врагом, потом братом Глистом идут в банк спермы. Они хотят стать донорами спермы и на этом зарабатывать. Оказалось, что для того, чтобы приняли в доноры, надо сдать кучу анализов и подписать кучу документов. Глист тогда приуныл, а Жирный решил передернуть типа для анализа. Он отдал пробирку со своим семенем медсестре, зная, что никогда сюда не вернется. «Ну, и зачем это мне?» – думал бессмертный. К сожалению или к счастью, он не был всеведущим. Он не знал, что медсестра вовсе не выкинула семя толстого мальчика, а поместила его в жидкий азот в тоненьком контейнере, сделав на нем особую метку. Это было неучтенное семя. В это же время Катя решила забеременеть. Но в ее жизни была проблема. У нее с Сергеем не могло быть детей. У нее – могли. А у Сергея – нет. Сам муж об этом не знал. А ребенок был нужен позарез. Надо было возродить распадающуюся семью. К тому же, то, что получилось с первой попытки, Кате не нравилось. Но Сережа был бесплоден. Он не мог быть отцом. С этим надо было что-то делать. Секс между ними случался редко. Если так пойдет и дальше, они потеряют друг друга, может быть, даже станут врагами. Отношения во что бы то ни стало требовалось спасать. После того, как между супругами случился очень неплохой секс, Катя, выждав с неделю, сказала Сергею, что ждет ребенка. А забеременеть оказалось не так просто. Катя прогуглила банк спермы на Академической, поехала туда. И оказалось, что для того, чтобы банально залететь, надо выполнить целую кучу формальностей, собрать документы, сдать анализы. Месяца на два-три дело. И принести согласие от мужа. Это согласие добило Катю. Она заплакала. – Не плачьте, женщина, – ласково сказала ей медсестра в возрасте. – Что случилось? – Мне срочно надо забеременеть! Срочно! – Зачем же дело стало? У меня есть одна неучтенная пробирка. От хорошего парня, непьющего, некурящего. Просто документы на нее потерялись. Не можем использовать. Тридцать тысяч, и она ваша. – Да! – шепотом воскликнула Катя. – Я согласна! *** Такие совершенно разные воспоминания об одном и том же месте вдруг всплыли в памяти матери и сына. – Ладно, мамуль! – сказал бессмертный. – Я пойду. Я же еще в квартире не убрался. – Саша, что с тобой? Я тебя не узнаю. – Повзрослел, – сказал он. – Ну, пока! Надо было еще давать интервью. А потом нанять гастарбайтеров, чтобы вымыли полы. А то действительно как в свинарнике. И еще, наверное, стоило нанять охранников, чтобы отгоняли Айрон Мэйдена. Он, как казалось бессмертному, рано или поздно отважится пойти на штурм. Следовало это предвидеть. Этот день бывший Саша Жирный завершал, прилично разбогатев. Но самые интересные дела ожидали его уже скоро. Уж теперь-то Жирный всем покажет. Начинается самое интересное. В какой-то момент Жирный понял, что не успеет. Просто не успеет добежать до кабинки с заветной буквой «М». Нутро его разрывала на части неодолимая сила. Саня не сомневался, что в его брюхе спрятался злобный накачанный карлик, который сейчас прыгает внутри, пытаясь вырваться наружу. - Уйййй! – тихонько подвывал Жирный. – Мамочки. Уйййй! Да что же это? Как назло, он находился не дома. И только что в ресторане он сожрал без счета устриц. Жрал живыми. Политые лимонным соком, слизняки истошно визжали. А теперь мстили. И Саня метался в незнакомом торговом центре, глаза его слезились, и от этого объевшийся устрицами толстяк не мог разобрать идеографические значки на стенах. Он несся, попердывая на бегу. Каждая вырвавшаяся из Саниного нутра частичка газа делала неотвратимым кошмарный, грохочущий финал. Ноги устали, болели, ныли. Брюхо разрывалось на части. Саня, пердя и грохоча, свернул в технический на вид коридор. И вот же он, туалет! Сил и терпения оставалось только на то, чтобы добежать. Может быть, успеть стянуть штаны. Лимит сопротивления был практически исчерпан. То, что туалет не тот, Саня понял, уже втискивая тело в тесную дверь с буквой «Ж». Но предпринимать что-то еще было поздно. Ничего! Бывали в жизни ситуации и похуже. Жирный просто закроется в кабинке, и выскользнет, как только уборная опустеет. А сейчас толстяк забыл о приличиях, он на бегу расстегивал штаны, чтобы сразу упасть на пластмассовое сиденье. По возможности аккуратно, чтобы не расколоть унитаз. В районе кабинок поджидала засада. В виде этих самых кабинок – слишком тесных для того, чтобы Жирный поместился хоть в одну из них. Уже не надеясь ни на что, Саня стал втискивать рыхлое огромное свое тело в тесноту кабинки. Он уже понимал, что добром это все не кончится. Оно и не кончилось. Саня втиснулся уже примерно на три четверти внутрь, когда осознал, что это – все. Ни вперед, ни назад. Он застрял со спущенными штанами. - Молодой человек, что вы здесь делаете? – зазвенел злобными интонациями женский голос в районе беззащитной жопы Жирного. – Это вообще-то женский туалет. Немедленно покиньте… - Уйди, тетка! Уйййй-дииии!!! – завопил Жирный. - Молодой человек, я сейчас охрану позову! – не отставала тетка. - Уйди нахуй!!! – умолял Жирный. - Смотрите-ка на него! Еще и матерится! И тут рвануло! Устрицы под чудовищным напором вылетели, словно стартовавший с военного космодрома ракетный комплекс. Тетка закричала, потом забулькала. Раздался звук падения, кашель. - Я предупреждал! – пробормотал Жирный, пока его ракеты отстреливали свои неблаговонные ступени. *** Жирный возвращается, дорогие друзья! Уже скоро Саня, Виталя, Ромуальд Филиппович, Маруся, Даниил, Хоттабыч и другие снова войдут в вашу жизнь. Не говорите, что вас не предупреждали. До встречи, золотые мои! Будет весело и люто! 6 сезон. 1 серия Смеркалось. Молодой, успешный миллиардер-инноватор прогуливался по уютным аллеям элитного коттеджного поселка. Сосны махали ему и вслед, и навстречу мохнатыми заснеженными лапами. Радостно улыбались неприступные заборы. Дул в физиономию ледяной арктический ветер, а под куртку, как буйный алкоголик не в свою квартиру, ломился двадцатиградусный морозец. Недавно про миллиардера Виталия вышла совершенно нечитаемая статья в престижном бизнес-журнале. Она состояла из набора цифр и каких-то замудренных экономических показателей, о которых сам герой текста не имел ни малейшего понятия. Ничего из того, что он рассказывал журналисту, когда тот приезжал в Виталин особняк, в текст не вошло. Ни про детское увлечение кишечной фауной, ни про замысел устроить всемирный конгресс гельминтологов, сопровождаемый фестивалем глистов в одном из столичных парков. Можно и в родном, с детства знакомом парке, прямо во дворце, почему нет? Но матушка ничего не хотела слышать ни про какой фестиваль глистов в Царицыно, сама надиктовала писаке экономическую нудятину. |