эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
Сергей с пламенным видом нёс унылую хуйню, которую не стоило даже записывать. Эти мемуары не стоили даже одного жалкого мегабайта памяти в диктофоне. «Ну, и прекрасно, – подумал Алик. – С расклада Глебовича я безболезненно соскакиваю. Дам ему это всё послушать. Пусть хоть обслушается. Скажу: «Дико извиняюсь, но ловить тут нечего!» И всё равно остаюсь в выигрыше. Потому что становлюсь защитником «узника совести». Моё имя будет греметь. Разве ж это плохо?» Хуета про фуры, откаты и мелочные махинации с ведомостями очень сильно утомила Алика. В носу снова засвербело. Левую ноздрю заполнила тёплая влага. Снова кровь. – Дай пососать, – вдруг прервал поток излияний Сергей. – В смысле? – выплыл из потока мыслей Алик. – Нос. Его пососать. – Но… зачем? Может, хватит? – Мне нужна кровь! – Вам нужно отдохнуть. – Дай пососать! А я тебе за это… кое-что ещё расскажу. Алик покосился на дверь комнаты для допросов. Вдруг войдёт охрана? Вдруг (да почти наверняка) здесь установлено видеонаблюдение? Ну, и что? Алик ведь никаких инструкций и законов не нарушает. Подумаешь, даёт подзащитному пососать кровь. – Соси, – решился Алик, тоже переходя на «ты». А потом Сергей действительно стал рассказывать что-то интересное. *** От крови подзащитный Алика заметно опьянел, как будто опрокинул стакан водки. Говорить стал реально, как пьяный, взгляд помутнел. – Они там человека убили, – рыгнул подследственный. – Там – это где? – спросил адвокат, промакивая высосанный до суха нос бумажным платочком. – На праздновании юбилея российского представительства. Смотри. За городом отмечали, в Истринском районе. Отмечали на двух уровнях. Первый уровень – общий, для всего планктона. Там был фуршет, боулинг, бег в мешках, Бузова на сцене. Вся хуйня. А вот второй уровень – для випов, понимаешь? – И? – Там такой был ёбаный чилаут. Тихая полянка с охраной по периметру. Посторонняя муха не пролетит. И свой планктон не пройдёт. И вот там убили. – Кого? – Да пидараса одного. Илью Семёныча. Уволился со скандалом. Он был главный по экспедиторству. И, оказывается, бумаги собирал. Страховался. И то ли сам он напиздил до хуя, то ли что ещё, но уволили его. И он стал начальство шантажировать, что это всё опубликует. – И? – И, блять! В разгар застолья приволакивают мешок огромный, который ещё и дёргается. Падлик (то есть, Патрик, конечно – главный по Восточной Европе) разрезает мешок. А там Илья Семёнович собственной персоной, на хуй! А Патрик трёт что-то такое: мол, стабильность фирмы, как единой семьи, оказалась разрушена. По причине того, что некоторые пидарасы… Тут он Илью Семёновича пинает так, прямо по яйцам. Тот орёт, но Бузова во всю дурь на полянке воет, так что не слышит его кроме нас никто. А потом говорит с картавым акцентом своим: «Знаешь ли ты, что бывает с пррредателями?» И так тесаком кухонным челюсти ему разжимает и язык вырезает. Я чуть не сблевал, но трезвый был. А Падлик (Патрик, то есть) язык его на шампур насаживает и на мангал шашлычный кладет. Еще и лук-шалот на шампур колечками развесил и давай жарить. Алик проверил диктофон – работают ли батарейки? Много ли осталось места? То, что рассказывал Сергей, увы, было похоже на непереваренную хуйню от писателя Сорокина. – И вот стоит, жарит, а сам втирает про корпоративный тимбилдинг, правила которого были открыты ещё нашим Достоевским. Мол, те, кто делает вместе одно дело, должны быть повязаны кровью. Только убив кого-нибудь вместе, можно раз и навсегда увериться в человеке. «Я вам всем доверяю, но вы должны пройти финальное испытание. Мы убьём его все вместе! Этого шантажиста! И съедим его мясо! Оно очень вкусное!» И сам начинает язык его жрать. – И что было дальше? – Ну, что. Убили его. Патрик всем палки раздал. Сказал, что будет собачатина по-корейски. Корейцы-то, прежде, чем собаку сожрать, до смерти ее палками пиздят. От этого мясо вкуснее становится. Но я-то в этом участия не принимал. – Конечно, – сказал Алик. – А что было дальше? – А дальше мы его съели. Я-то сам не убивал. Но ел. Тут каюсь. – Вам некуда было деться, – сочувственно сказал адвокат. – Ну, получается, что я в общей движухе участия не принимаю. А, значит, сам под ударом. Оно мне надо? – Всё это прекрасно, – вздохнул адвокат. – Но недоказуемо. Ведь у нас нет никакого ни фото, ни видео. Ничего! – Есть! – торжествующе произнёс Сергей. – Падликова секретарша всё это снимала. На айфон! – Ну, значит, считаем, что ничего у нас нет, – развёл руками адвокат. – А вот и есть! – ликующе захохотал кровопийца, узник совести. – Я не понимаю. Если запись делала секретарша, значит, мы до этого доказательства не доберёмся. – Доберёмся, – каркнул Сергей. – И каким же образом? – А таким, – понизив голос, сказал упырь, – что я её ебал. И пароль от её почты знаю. А запись – на облаке у неё. Достанем легко, как два забора обоссать. Теперь адвокат смотрел на Сергея с явным интересом. – Я её, эту запись, уже у неё доставал, – продолжал Сергей. – Работает пароль. Всё путём. – А зачем вы её доставали? – Так себя оттуда вырезал. Она, секретарша, то есть, по-моему, ничего и не заметила. – Грандиозно, – сказал адвокат, переваривая информацию. – Что ещё можете сказать? – Ну, потом ещё детей ебали. Ну, как детей? Лет 16-17. Это детдомовские какие-то сироты. Кто-то девочек, кто-то мальчиков. Но я – не ебал! – Ну, конечно, – улыбнулся лоер. – Абсолютно точно. Я же тогда не пил, в завязке был, и, в общем, даже не пытался. Увильнул. – А видео есть? – Точно нет. – Ну, тогда не будем это ворошить. В дверь застучал охранник. – Заканчиваем! Алик, внутренне ликуя, направился к двери. Руку на прощание пожимать Сергею не стал. Домой он, похоже, сегодня не пойдёт. *** А в спортзале следственного изолятора получал суровой пизды Гоша Питерский и его подручные хозкозлы. Они лежали на матах, ёблами вниз, сцепив руки на затылке, а вохра пиздила их дубинками по почкам. Начальник СИЗО наблюдал за экзекуцией с мягкой улыбкой. Наконец, он махнул ладонью, и избиение прекратилось. – За что, командир? – простонал Гоша Питерский. – Для понимания и вразумления, – сообщил начальник. – Напомню, что с вами в камере сидит узник совести. И если с его черепа упадёт хоть волосинка, я вас, тварей, на британский флаг порву. Хотя на британский для вас жирно. На таджикский. Все всё поняли? Пылинки с него чтобы сдували! – Всё поняли, – ворчали отпизженные хозкозлы, поднимаясь на ноги. – Всё, брысь нахуй в клетку! – сказал начальник. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТЬ... ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 22 Когда Алик выходил из здания тюрьмы, его провожали завистливыми взглядами угрюмые, все словно серые, люди, распространявшие вокруг себя безнадёжность. В основном, это были женщины – рано состарившиеся, со злыми глазами. Алик знал этот типаж. Ведь несчастный уебан попадает в жернова системы отнюдь не только сам. Он тащит за собой и свою семью. Которая влезает в долги, продает квартиры. Они трудятся и день, и ночь, считая копейки. Как, например, вон та женщина в пуховике явно из магазина «Смешные цены». Какие грубые у неё руки! Вид этой толпы не нравился Алику. Адвокат был одним из тех, у кого на счету оседали деньги. Которые эти люди закидывали в бездонную прожорливую топку системы, доходя до отчаяния. А Алик на них жирел, бухал в гей-клубах и заваливал понятливых и покладистых пидоров дорогими подарками. Рано состарившаяся тётка в пуховике работает на трех работах, по ночам (или рано утром) моет где-нибудь полы. Она недоедает, не спит, живёт в режиме самой скотской экономии. Эта женщина добивает остатки своей молодости, жертвует миловидностью. Зато Алик толстеет и может себе позволить, что угодно. А бабу не жалко. Она – тупая. Она приносит себя в жертву откровенному скоту, который её даже не любит, парит своими ублюдочными проблемами, а сам полёживает на шконке. Отдыхает. Пусть не в изысканном обществе, но бездельничает и отсыпается. Когда же он на воле – он вовсе не благодарит свою бабу. Скот пиздит её, унижает, она у скота виновата во всех его долбоёбских проблемах. На ранних этапах карьеры Алик рыскал по таким очередям, убеждал, улещивал, гарантировал. Вон как те два молодых и борзых упитанных законника. Один вкрадчиво втолковывает что-то мрачной бабке, с морщинами, как траншеи. Второй, явно поглупее, выслушивает алкашного вида мужика. Хотя как знать? Когда Алик был таким же зелёным, как эти два пройдохи, он не жалел времени. Ехал к воротам тюрьмы с первыми лучами солнца. Спустя два-три месяца он научился кидать. А в том, чтобы наебать кого-нибудь из этого унылого стада, Алику со временем не стало равных. Однако престиж его рос. Считалось, что он помогает, что он – добрый и отзывчивый. Его телефон передавали друг другу как ключик от спасения. Его номером телефона стали торговать, притом за большие деньги. Алик знал об этом. Год или полтора спустя он уже не искал клиентов, уже эти унылые искали его, чтобы продать свою квартиру, машину, дачу, чтобы эти деньги значительной частью осели у Алика. Тупая баба в пуховике вдруг узнала Алика. Какая-то эмоция зажглась в её глазах, она бросилась наперерез. Алик её тоже узнал. Года три назад он её феерически наебал, она продала трёшку на Соколе. Дёшево! За треть стоимости. Притом, самому же Алику и продала, через подставного покупателя. А потом ещё и вырученные деньги Алику и отнесла. Это была блестящая комбинация. Тем более, что сам Алик и не думал предпринимать по делу ничего сверхъестественного. Когда эта баба побежала ему навстречу, Алик испытал мгновенный ужас. Адвокат мгновенно понял, что его будут бить. Вообще, это глупость – ездить в тюрягу без охраны. Надо, наконец озаботиться этим вопросом. «Если она начнёт меня пиздить, я заору дурным голосом и свалюсь на землю, а потом эту тётку засужу, и она отдаст мне квартиру родителей. Кажется, была ещё такая жилплощадь». Тётка подскочила к нему и – уфф! Отлегло! Не завизжала, не вцепилась Алику в волосы. Всего лишь жалко забормотала: – Помогите нам! Мой муж снова попал в тюрьму! Я не знаю, что делать. Я все пороги оббила. Никто меня и слушать не желает. Вам звонила, но ваш номер всё время занят. – Да-да, – забормотал Алик. – Это правда. Столько дел! Столько дел! – Я на колени встану, хотите? Помогите! – Послезавтра мне позвоните, – махнул рукой Алик, думая, что надо бы найти её номер в чёрном списке, куда адвокат внёс его сразу же после завершения процесса. Хотя как его найти, если Алик даже не помнит, как эту тупую бабу зовут? А дельце, вроде бы, опять намечается прибыльное. Квартира родителей, как-никак. Наверняка убитая. Так что ещё и кредит в банке. Можно заняться, почему нет? – Я вам сам позвоню, – сказал Алик. – Диктуйте номер. – Спасибо! Спасибо! – благодарила тупая, блестя слезами в глазах. Так что в «бентли» Алик уселся в прекрасном настроении. В пробке он написал пост в фейсбуке. «Узник совести Сергей Жирный подвергается давлению правоохранителей. Его поместили в камеру к уголовникам. Вчера на Сергея напал один из них. Жирный сумел дать отпор, – Адвокат написал и вычеркнул слова «перегрыз горло». – Но теперь ему собираются вменить ещё одну уголовную статью. Призываю всех неравнодушных людей поддержать Сергея». Закурив сигару, Алик обдумал и взвесил каждое слово. Потому что это – дело мечты. Такая удача улыбается не каждому. Уже через минуту-две после того, как Алик запостит это сообщение, мир вокруг него сойдёт с ума. Будут интервью, раскалится и разрядится телефон. А на телевидении, куда Алика непременно позовут, он склеит какого-нибудь симпатичного продвинутого гея. Жизнь сверкала радужным блеском. – Поехали! – Алик выбросил сигару на дорогу и нажал кнопку «Опубликовать». Мир сошёл с ума уже через полминуты. Начались звонки от прессы. Алик выходил на запредельно высокий уровень. Это была стратосфера. Отныне Алик станет ворочать такими делами, что забудет о копеечных скучных афёрах с убитыми родительскими трёшками. *** В квартиру на Коммунарке, по продиктованному Гавриилом Глебовичем адресу Алик уже входил, находясь в звёздном статусе. Его слова цитировали информационные агентства, его ебальник быстрее Гагарина облетел весь мир. Но кремлёвская пропаганда подгадила и тут – запустила новость, проиллюстрированную невероятно поганой фотографией. На ней Алик криво улыбался, сияли жиром блестящие от грима щёки (снято было в телестудии, после эфира). Глаза на этой фотографии были масляные. Всё потому, что Алик играл в гляделки с симпатичным геем-продюсером. И именно этот ебальник, с подачи кремлёвских отправился по миру. Но это была всего лишь ложка дёгтя. По всем прочим фронтам всё было суперохуительно. А вот Гавриил Глебович отнюдь не был весел. Алик бросился докладывать ему о своих успехах. – Ну, и? – сказал будущий российский Илон Маск, требовательно вытянув по направлению к адвокату пухлую ладошку. – Они будут согласны на все условия. – Покажи мне это видео. – Но… – Алик запнулся и вдруг почувствовал себя уже не королём адвокатов, а накосячившим стажёром. – Сергей знает пароль. – Ты его видел? – Глаза Гавриила Глебовича метали молнии – стариковские буркалы на юном пухлощеком ебальнике. – Ну… нет… Но надо иметь в виду, что свидание уже подходило к концу. – Что ты мне сказки рассказываешь? Ты же прогнул начальника тюрьмы. Что он тебе – время свидания не продлил бы? Действительно, Алик это мог. Но не захотел. Посмотрим правде в глаза. Он отнюдь не кайфовал от общества этого упыря, не хотел, чтобы тот снова стал сосать его нос. Бррр! Хотя что-то в этом было. Может быть, стоит опробовать на каком-нибудь гее посимпатичнее. С телевидения, да! – Ну, да, – хоть и с апломбом, но всё равно промямлил Алик. – Я обязательно посмотрю это видео. Завтра же! – Не просто посмотришь, а пришлёшь его мне. Без этого ролика никакого разговора с капиталистами не состоится. А нам надо выдоить их. И чем скорее, тем лучше. Время не на нашей стороне. Что-то пошло не так. Всю эйфорию чья-то невидимая рука словно смыла в унитаз. Смыла и прошлась ёршиком. – Я не понимаю, как ты мог допустить такую грубую ошибку? – Гавриил Глебович давил адвокатское чувство собственной важности, словно гадкого таракана. – Ты же не первый день работаешь. Или ты что-то не понял в задании? Мы просираем время, Алик. – Мы успеем, ещё ничего не потеряно, – И вот теперь Алик уже по-настоящему мямлил. – Я знаю, почему ты схалтурил, – Гавриил Глебович умел говорить так, будто давал пизды. – Тебе не терпелось попиариться, в новостные ленты попасть. А на дело ты забил. Ведь я прав? Тебе же, блядь, просто зудело попонтоваться? А нужное дело – подождёт, да? – Гавриил Глебович… – Не называй меня так! – грохнул этот ёбаный хеллрэйзер. Олигарх не притворялся для острастки. Он реально был в ярости. – Я сделаю выводы, Алик. Мои интересы для тебя ничего не значат. Так, может, нам стоит расстаться? – Ну, что вы, Га… То есть, Александр Сергеевич… – И имей в виду, что расстаться нам лучше друзьями. И я решу, как мы расстанемся. Я! Понимаешь? Адвокат понимал. Компроматное видео выскочит на новостных лентах. Можно, конечно, надеяться, что толерантный Запад отнесётся со снисхождением. Но вряд ли. То видео было настолько гнусным, что даже терпимых ко всему европейцев стошнит. И американцев. И из России придётся уёбывать. Допустим, в Киев. Но кому он там нужен? Кто ему будет рад? Хотя… – Я постараюсь, чтобы завтра вы увидели этот ролик, – твёрдым голосом, как дающий клятву пионер, произнёс Алик. – Я знаю, как ты стараешься. Я хочу, чтобы ты вывернулся наизнанку и продал почку, но прислал мне этот ролик. Всё. Пошёл. И адвокат пошёл. Гавриил Глебович раскатисто перданул ему вслед – примерно на девять из десяти по неведомой адвокату гороховой шкале. *** Из квартиры Гавриила Глебовича Алик выходил в совершенно разъёбанных чувствах. Он чувствовал, что его поимели без вазелина, зато с клофелином. Это было отвратительно и несправедливо. Тем более, что он отрыл такую фактуру, взрыхлил такую почву для будущих расследований! Кто осмелится сказать, что он запорол дело? Нет! Он не запорол и не накосячил. Он просто сбежал от этого тошнотворного типа! А кто бы не сбежал? Адвокат выложил дорожки прямо на приборной панели. Жирные такие. – Жирные! – горько произнёс законник вслух. – Всё против меня! Он жадно разнюхался через позорную тысячерублёвку. Но он был один, никто не видел, кажется. В носу заломило, будто туда натолкали лёд. Возникла бредовая мысль потыкать в нос ножом для колки льда, как в фильме «Основной инстинкт», чтобы расколоть эти кубики на более мелкие части. |