эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
Участок Алик забрал потому, что больше нечего было взять. Так он и остался на Алике мёртвым и досадным грузом. Отдыхать в Наро-Фоминский район, в какую-то гнусную развалюху с картофельным огородом он бы не поехал ни за какие коврижки. Вкладываться в снос и строительство тоже не хотелось. Кризисная ситуация подтолкнула к избавлению от бессмысленного актива. Продажу дачи Алик спихнул на самого бессовестного и быстрого риэлтора, а через два дня уже получил на счёт пять миллионов. Однако, чтобы покрыть необходимые затраты, требовалось продать двадцать таких дач. А столько у Алика не было. Зато имелся ещё один совершенно бессмысленный актив – квартира в Барселоне. Трёхкомнатная. Правда, не полностью в собственности, а таймшер – других владельцев было трое. Досталась от ушлого говнюка-ресторатора, которого прижали за то, что устроил концлагерь для гастарбайтеров. Этого адвокат обобрал с удовольствием, случилась интеллектуальная игра, битва разумов. Пройдоха против плута. Чужой против Хищника. Эту квартиру Алик, тем не менее, тоже сумел продать совершенно феерическим супругам из Когалыма. Денег у них было, как грязи в апрельский день, но сами они оказались полнейшими дебилами при понтах, что не могло не радовать. Алик как-то помогал им бодаться с недобросовестным застройщиком, который продал северянам кусок ямы вместо квартиры и не успел податься в бега. Квартира в Барселоне – вот чего не хватало когалымчанам для счастья, решил Алик, вспомнив щедрых и тупых клиентов. Он позвонил им, потом заявился собственной персоной и поведал дикую историю о собачьем приюте в Тверской области. Нечем кормить котиков-собачек! А ещё помещение отнимают чёрные риэлторы вместе с ментами и главой района. – И я, представляете, бескорыстно помогаю людям, которые держат приют, – пиздел Алик со слезой во взгляде. – О! Это абсолютно бескорыстные, святые женщины. Они пенсионерки, представляете. Кормят зверушек на свои. А эти сволочи-чиновники на них прут, представляете? В глазах свиноподобной бабы-покупательницы блестели слёзы. Даже мордатый покупатель промокнул буркалы платочком. – И тут, как хотите, но дело принципа, – продолжал Алик, заряжаясь от собственной наглости и предприимчивости. – Я хочу спасти этих женщин, простых славных тёток от этих скотов во власти. В моих силах их победить. Ведь если победим, значит, ещё не всё потеряно. Алик был пиздуном экстра-класса. Он мгновенно верил сам себе. А ещё думал, что это шикарный инфоповод. Надо арендовать в ебенях сарай, затолкать туда каких-нибудь бабок. И животных! Их надо будет или наловить, или в приюте одолжить. И съёмочную группу телеканала пригласить. А администрация пердяевки пусть отпёздывается, как может. Если она скажет, что бабок и их зверья не существует, им никто не поверит. Ох, как славно можно пропиариться! «Я гений!», в очередной раз осознал Алик. – Я организовал сбор средств, – вещал Алик. – Но этого оказалось мало, понимаете? Я вложил свои. Но я тоже – не богатый человек. Алик скрестил за спиной пальцы. В мозгу зажглась красная лампочка: «Запизделся!» Вот и в масляном взгляде когалымского хряка блеснуло недоверие. – Да-да! – Если запизделся, есть только один выход – наврать ещё невероятнее. – Все мои средства вложены в недвижимость. Самый надёжный способ размещения капитала. И я понял, что, Господи Боже, надо чем-то пожертвовать. Ведь не бывает победы без жертв! Оторву от себя клок, брошу шакалам. Но спасу женщин! Вырву добычу из шакальих пастей! Котеек спасу! Собачек! Будущая покупательница барселонского таймшера когда-то выиграла конкурс красоты «Мисс Когалым». Потом, видимо, очень хорошо питалась. Но сердце у неё осталось добрым и открытым. Её глаза интенсивно выделяли слёзную жидкость, которая просто выстреливала под напором, как нефтяной фонтан над месторождением. – И я понял, как мне быть! – Алик позволил своим глазам вспыхнуть. – У меня есть особняк в Барселоне, почти у Рамблы, у Саграды Фамилия. Да её там с балкона видно! – Ограду фамилии? – прищурилась бывшая мисс Когалым. – Кладбище? «Снижаем интеллектуальный накал!» – сообразил Алик. Он достал айфон и стал показывать фотки особняка Анжелины. – Ох, как бы я хотела там жить! – простонала северянка. – Сад! Море! – Он очень дорогой. Просто невероятно! Но я там не живу. Некогда! И я хочу у вас спросить – кто может его купить? Может быть, в вашем кругу есть такие люди? Мисс Когалым оказалась польщена «вашим кругом». Она вопросительно посмотрела на мужа. – Он стоит четверть миллиарда, – продолжал адвокат. – Но я отдам его всего за восемьдесят миллионов. Это, согласитесь, для такой виллы – ни о чём. – О Боже! Как я хочу домик у моря! – прошептала северянка. – Я мечтала о нём всю жизнь! И вы отдаёте его так дёшево? – Да! – в унисон зашептал Алик, полностью на одной волне. – Потому что должно быть что-то святое. Надо показать этой системе, где раки зимуют! Ведь они обманом действуют! Нагло! Нахраписто! Вас же тоже обманывали! – Да! – синхронно сказали супруги. Они были уже почти готовы. Теперь финальный удар. – И деньги – даже не мне поступят. Вот, номер счёта благотворительного фонда! Муж и жена переглянулись. На лице мужа отобразилась сложная игра чувств. Они вышли пошептаться. «Да! – ликовал Алик. – Это победа!» Фокус здесь был в том, что счёт благотворительного фонда – тоже принадлежал Алику, через подставные фирмы, бомжей-зиц-председателей и одну известную актрису. Когда супруги вернулись, Алик объяснил им, что осмотреть товар лицом, к сожалению, не получится – ведь только что из-за карантина перекрыли все границы. Но их ведь когда-то откроют, и в этот прекрасный момент сибиряки смогут приехать в Барселону, как к себе домой. В Барселону! – Так это и на стадион можно будет ходить, – мечтательно вздохнул сибиряк. И они поехали к нотариусу – хорошему знакомому Алика. Оформили договор дарения Аликом недвижимости. И адвокат передал супругам документы на испанском, ключи от квартиры. А затем отправились в банк. Там Алик стал богаче на восемьдесят миллионов. Он, в общем-то, ничем не рисковал. Пока откроют границы. Пока когалымчане доедут до Барселоны. Когда они, наконец, обнаружат, что вместо особняка им впарили позорный таймшер, пройдет где-то год. Они побегут судиться, но их засмеют. Где это видано – оспаривать договор дарения? И где это видано – дарёной недвижимости под плинтусы смотреть? В общем, не прикопаться было к Алику. Разборок он как-нибудь избежит. А когалымчане пусть пишут в Спортлото! Остальную сумму наскрести было уже можно. Ровно через три дня после разговора с подзащитным деньги отправились на криптовалютный кошелёк, номер которого Сергей прислал. Сто миллионов по курсу составили всего 45 виртуальных монеток. А вот дальше пришлось поволноваться. Потому что деньги ушли, а ссылка не приходила. Наступала ночь, а видео не было. Алик занервничал, забегал, вынюхал две жирных дорожки, запил ромом. «Кинул! Кинул! – гадостными блохами скакали мысли в потной голове. – Я же тебя, сука, подставлю и выебу! Ты же не знаешь, с кем связался!» И тут Алик задумался – а сам бы он кинул лоха, переведшего без гарантий – без всяких ёбаных гарантий и условий! – кучу бабла? Чисто на доверии! Конечно, кинул бы. Даже не сомневаясь. И что теперь делать? Начинать войну? О да! Вот только при воспоминании о Сергее Жирном у Алика начинал невыносимо свербеть разбитый нос. Алик постарается. Он подставит падлу! Его надолго законопатят, он уж постарается! – Слышишь, ты, блядина, урода кусок! Я тебя законопачу! – объявил Алик в экран айфона. Тот вдруг пискнул, завибрировал. Пришло смс-сообщение. *** – Ну, ничего так, – сказал Гавриил Глебович. Он сидел на диване в квартире на Коммунарке, горстями пихал в рот чипсы. Гавриил Глебович только что досмотрел ролик. – Можешь, когда хочешь, – сказал Гавриил Глебович Алику. – Постарался, приложил усилия… – Влез в долги, – добавил законник. – Ай! – отмахнулся олигарх в теле юнца. – Не расслабляйся. Дело не кончено, пока нет денег. С этого кино я хочу 250 миллионов. – Было же двести? – возмутился адвокат. – Было и прошло, – процитировал не то Арсения Тарковского, не то Софию Ротару олигарх. – Фильм крутой. Жалко его задёшево отдавать. – Да они столько не дадут. – 250! – Пухлая ладонь хлопнула по столику. В воздух подлетели чипсы, заклубилась белая кокаиновая пыль. *** – Я к вам пришёл не по самому приятному вопросу, – заявил Алик Падлику – директору восточноевропейского филиала после обмена рукопожатиями и дежурными улыбками под масками. Пробиться на приём было трудновато, но такие препятствия законник преодолевать умел. – Я защищаю интересы Сергея Жирного, – продолжал адвокат, расположившись в кресле уютного кабинета. – Вы знаете, кто это такой. По благообразной физиономии, по очкам в тонкой оправе и даже аккуратной седой стрижке словно бы прошла дрожь при упоминании этой фамилии. – Да, – с неудовольствием признал Падлик. – Он у нас работал. – Это узник совести номер один, – с подобающей печалью продолжал адвокат. – Я представляю его интересы и знаю, что вменяет ему следствие. И сейчас палачи режима привязались не к самому приятному эпизоду, в котором замешана ваша фирма. Директор филиала держался хорошо. Лицо не дрогнуло. Лишь в самой глубине зрачков что-то мелькнуло. Хотя не факт. – Вот, что они нашли, – взял Алик Малефисенту за рога. И включил ролик. Падлик смотрел с каменным лицом. Психанул только когда Алик нажал на повтор. – Это фейк, – объявил Падлик. – Где вы его взяли? – Это копия, – пояснил Алик. – Оригинал хранится у следствия. И оно считает этот ужас – подлинным. – Но почему ко мне приходите именно вы? – запсиховал иностранец, ковыряя кутикулы у аккуратных ногтей. – Потому что по великому счастью у нас в стране правит коррупция, – с удовольствием пояснил адвокат. – А официальные лица могут прийти к вам уже сегодня. Они и хотели. Я их отговорил. Я надеюсь, у вас и у них, – Алик махнул пухлой ладонью куда-то в сторону, – получится договориться. – И они не будут выдвигать претензии? – Нет, – сказал Алик. – Положитесь на меня. Я проконтролирую. Только решение лучше принимать быстро. Понимаете, я не могу вернуться к ним без ответа. И его ждут от меня уже сегодня. Вот буквально сразу же после того, как я выйду из вашего кабинета. – И каковы же их условия? – побледнев, спросил иностранец. – Миллиард, – сказал Алик, не моргнув. – Это нереально, – так же, не моргнув, ответил Падлик. Этот деятель был той же породы, что и Алик. И теперь адвокат был уверен, что получится обязательно всё. – Поймите, что завтра вас не спасёт даже эта сумма. А дело на контроле у очень больших людей. Уже на контроле. Для того, чтобы они пошли вам навстречу, нужно предпринять встречные движения. Второго шанса у вас не будет. Я уйду, и придут совсем не приятные люди, в форме. – Двести миллионов, – сказал Падлик. – Ни рублём больше. – Я бы с удовольствием вам сделал скидку, если бы это зависело от меня. – Вы выкручиваете мне яйца. – О нет. Я их глажу. Те, кто выкручивают, придут завтра. Или даже сегодня. – 250! – Пф. *** Шестьсот миллионов, на которых, наконец, сторговались, выглядели не особо солидно. Банковские упаковки пятитысячных купюр поднимались едва на полметра от уровня пола. Денег было примерно 120 килограмм. Алик задержался в офисе. Он был здесь и во время судорожных переговоров, которые вёл президент восточноевропейского филиала. А потом придирчиво перещупал каждую пачку – проверял, не подсунул ли иностранец куклу. Алик бы обязательно подсунул. А поскольку Падлик был тоже не прост, следовало проверить всё, не спускать глаз. Но вот 120 килограммов бабла охранники, в сопровождении адвоката и Падлика, погрузили в багажник Аликова «бентли». – Каковы ваши гарантии? – опомнился иностранец. – Железные, – заверил Алик. – Запись вам в ближайшее время припоминать не будут. Но добрый совет – уезжайте из России. Это жестокая страна. – О да! – простонал Падлик. *** – Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я, – бормотал Гавриил Глебович, перекладывая упаковки купюр на полу своего логова в Коммунарке. Олигарху досталось всего-то килограмм пятьдесят, но он был счастлив. – Я понёс затраты, – сообщил Алик. Гавриил Глебович посмотрел на него взглядом, вынимающим душу. – Не пизди, – произнёс он. – Что-то мне подсказывает, что ты наварился больше моего. Алик подумал о том, как же он ненавидит этого жирного говнюка. Но при всей своей говнистости – Гавриил Глебович был гений. Он всегда знал, откуда придёт бабло. А Алик так – лишь талант. Приходилось терпеть. – О папаше, – продолжал олигарх. – Я хочу, чтобы он просидел в тюрьме как можно дольше. Делай всё, чтобы он там остался, чтобы сгнил на нарах. – Я приложу все усилия, – заверил адвокат. – Тогда пшёл. Несносный тип. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 31 Жить в камере №6 было, пожалуй, весело. Вот только врагу не пожелаешь. Ежедневно я наблюдал, как новый смотрящий камеры, он же узник совести, он же зомби-вампир Сергей Жирный, разбив чей-то очередной ебальник, сосёт кровь. А после этой отвратительной процедуры он всегда начинал нести хуйню. Всегда! Это хуйня была невыносима, тлетворна. А бред был по-настоящему кровав, как и отвратительный рот, его изрыгавший. – На свободу выйдем, поца! – несло хуйню кровожадное чудовище. – Все. Вот ты. И ты. Все, нахуй, выйдем! Да вы видели, как они меня ссут?! Потому что я их вот так, вот здесь держу! Упырь сжимал кулак, потел, брызгал кровавыми слюнями. – Я их за яйца держу! И кручу! А вы же все по беспределу сели! Вот ты за что? А, подстанцию спиздил. А от хорошей ли жизни ты её спиздил? А кто тебя до такого довёл! Бляди! Бляди, которые жируют, на твоём вот этом, нахуй, тощем загривке. Сами на порш-каенах катаются, а тебе жрать было нечего. Ты вот ту хуйню и спиздил. А я всё, нахуй, расскажу про вас! Ко мне приковано внимание всего мира, а не хуй собачий! Я весь мир, нахуй, спрошу – за что вот этот вот мужик сидит? Ах подстанцию спиздил? А ничо, нахуй, что председатель колхоза на порш-каене хуячит? Ах, ничо! Да все ужаснутся, нахуй! Мы победим. Мы вырвем тебя из лап системы! А потом придём все, нахуй, к твоему председателю и скажем: «Ну, чо, блядюга позорный? По твою душу, ага. Вставай, нахуй, гнусное уёбище! Мы пойдём макать тебя в парашу!» И засунем его с самый обосранный сельский сортир! Арестанты слушали, как заворожённые. Я видел, как у них загорались глаза. Они начинали искренне доверять своему безумному предводителю, мозг которого доедало зомбачество. Я видел и то, как загорались глаза у ИГИЛовцев (террористическая организация, запрещена в РФ). Они тоже слушали Упыря. Им тоже хотелось на свободу. А я ничего им не предлагал. Не моё дело поддерживать ИГИЛ на плаву. Чем в более жалком состоянии он будет пребывать, тем спокойней будет в стране. Поэтому я просто перебирал четки с девяносто девятью именами Аллаха, да будет благословенно каждое из них. Моей армии казалось, что я погружён в размышления. В какой-то момент они перестали меня бояться, а потом, видимо, осторожно перестали уважать. Они решили, что от старости я впал в маразм. Обстановка в камере, между тем, стала совсем скверной. Во время очередной своей проповеди Упырь был зол. Видимо, ему досталось мало крови. И когда он понёс свою традиционную злобную хуйню, один из пленных допустил великую глупость – усомнился в словах смотрящего. – А ты чо, кто такой, почему блатуешь? – понесло Упыря. – Чо, выходи сюда, нахуй. Побазарим. – Да ладно, я пошутил! – трагически мычал арестант. – Чота не по-пацански себя ведёшь. Выходи, нахуй. Арестант вышел, лопоча в своё оправдание что-то невероятно жалкое. – Что ты там мямлишь, клоун, нахуй? – рычал зомби-вампир. – Хочешь, я тоже приколюсь? А? Вот сейчас глотку тебе перегрызу. Да не ссы ты! И случилось. Он вгрызся в глотку арестанта так, словно хотел её сожрать. Кровь хлынула, как кипяток из прорванной канализации. Высасываемый дёргался, как марионетка на сломанных шарнирах. А вампир, наконец, напился крови по-настоящему. Насосавшись, кровопийца отшвырнул обмякшее тело жертвы. В камере повисла тишина. Все поняли, что Упырь убил ещё одного человека. Собственно, поверил даже я. Потому что высосанный лежал на полу камеры, без всякого движения и дыхания. Бледный и мёртвый. Казалось даже, что вся мировая общественность не спасёт теперь Упыря от ответа. |