Раса,Нация,Класс. Раса, нация, класс
 Скачать 1.36 Mb.
|
|
12. «Классовый расизм» 239 совые конфликты, или же как эти конфликты всегда уже трансформи- рованы «расизирующим» общественным отношением; а также, на- оборот, каким образом тот факт, что националистская альтернатива классовой борьбе почти всегда принимает форму расизма, может рас- сматриваться как указание на непримиримый характер этой борьбы. Разумеется, это не отменяет важности исследования того, как поло- жение класса в данных обстоятельствах (т. е. при актуальных матери- альных условиях существования и труда, а также идеологических тра- дициях и практическом отношении к политике) определяет проявле- ния расизма в обществе: частоту и формы «перехода к действию», дискурсы, в которых выражается расизм, согласие на воинствующий расизм. Следы постоянной сверхдетерминации расизма классовой борьбой так же заметны повсюду в истории расизма, как и определяющий его национализм, и они всегда связаны со смысловым ядром его фантаз- мов и практик. Этого достаточно для того, чтобы показать, что здесь мы имеем дело с гораздо более конкретным и решающим определени- ем, чем общие рассуждения, излюбленные социологами «современно- сти». Крайне недостаточно видеть в расизме (или в связи национализ- ма и расизма) одно из парадоксальных выражений индивидуализма или эгалитаризма, характеризующих современные общества (следуя старой дихотомии «закрытых», «иерархизированных» и «открытых», «подвижных» обществ), или же защитную реакцию на этот индиви- дуализм, выражающую ностальгию по «общинному» общественному порядку 2 . Индивидуализм существует только в конкретных формах рыночной конкуренции (включая конкуренцию рабочей силы), в не- стабильном равновесии с объединением индивидов под давлением классовой борьбы. Эгалитаризм существует только в противоречивых формах политической демократии (там, где она существует) «госу- дарства-покровителя» (там, где оно существует), поляризации усло- вий существования, отбора по культурному признаку, реформистской или революционной утопии. Эти определения придают расизму «эко- номическое» измерение, а не просто отражают некие антропологиче- ские образы. Тем не менее, гетерогенность исторических форм отношений ме- жду расизмом и классовой борьбой создает определенную проблему. Она охватывает развитие антисемитизма внутри мнимого «антикапи- тализма», тему «еврейского капитала», способ, благодаря которому категория иммиграции объединяет сегодня расовые признаки и клас- совую ненависть и т. д. Каждая из этих конфигураций несводима к 240 Э. Балибар другой (как и сопутствующие им условия) - и это не позволяет опи- сать какое-либо простое отношение «выражения одного через другое» (или замещения) между расизмом и классовой борьбой. В выдававших себя за антикапитализм антисемитских махинациях, имевших место в основном между 1870 и 194S годом (то есть, следует отметить, в ключевой период столкновений между европейскими буржуазными государствами и организованным пролетарским интер- национализмом), мы обнаружим не только определение козла отпу- щения для недовольства пролетариата, не только использование раз- ногласий в нем и не только проецирующее представление источника бед абстрактной общественной системы в воображаемой персонифи- кации тех, кто заправляет ею (хотя этот интерпретативный механизм и играет существенную роль в функционировании расизма) 3 . Мы най- дем здесь «смешение» двух исторических повествований, способных метафоризировать друг друга: с одной стороны, повествование о фор- мировании наций в ущерб утраченному единству «христианской Ев- ропы», а с другой - повествование о конфликте между национальной независимостью и интернационализацией капиталистических эконо- мических отношений, которому может соответствовать интернацио- нализация классовой борьбы. Вот почему Еврей - как внутренне ис- ключенный элемент, общий всем нациям, а также, негативно - в силу теологической ненависти, объектом которой он является, как свиде- тельствующий о любви, которая должна объединять «христианские народы», - и может воображаемо отождествляться с «космополитиз- мом капитала», угрожающим национальной независимости любой страны, в то же время позволяя восстанавливать след утраченного единства 4 Совсем другое дело, когда антииммигрантский расизм максималь- но реализует отождествление классового положения и этнического происхождения (реальные основания которого всегда задавались межрегиональной, межнациональной или межконтинентальной под- вижностью рабочего класса, то массовом, то остаточном, но никогда не исчезавшем полностью - таков один из специфических признаков пролетарского положения). Антииммигрантский расизм дополняет такое отождествление смешением противоречивых социальных функ- ций: так, темы «нашествия» магрибов на французское общество и от- ветственности иммиграции за рост безработицы связаны с темой де- нежных ресурсов нефтяных эмиров, которые покупают «наши» пред- приятия, «нашу» недвижимость и «наши» курорты. Это отчасти объ- ясняет, почему алжирцев, тунисцев или марокканцев обобщенно на- 12. «Классовый расизм» 241 зывают «арабами» (памятуя о том, что это означающее, поистине цен- тральное в подобном дискурсе, в свою очередь связывает между со- бой эти темы, а также темы терроризма, ислама и пр.). Но не следует забывать о других конфигурациях, в том числе и о тех, что начинают- ся с оборачивания значения терминов: например, теме «нации проле- тариев», появившейся, скорее всего, в двадцатые годы в японском национализме 5 , было суждено сыграть решающую роль в кристалли- зации нацизма, о чем нельзя не упомянуть, если принять во внимание недавнее возрождение этой темы. Сложность этих конфигураций объясняет также, почему невоз- можно чисто и просто согласиться с идеей использования расизма против «классового сознания» (как если бы оно естественным обра- зом возникало из положения класса, несмотря на то, что расизм ме- шает, оборачивает, изменяет его природу) - даже если мы допускаем необходимую рабочую гипотезу, что «класс» и «раса» образуют два антиномических полюса перманентной диалектики, занимающей цен- тральное место в современных представлениях об истории. Мы по- дозреваем, впрочем, что инструменталистское, «конспиративное» ви- дение расизма, характерное для рабочего движения и его теоретиков (известно, какой ценой было за это заплачено; неизмеримая заслуга В. Райха в том, что он был один из первых, кто это предвидел), как и «механистический» взгляд, усматривающий в расизме «отражение» определенного положения класса, сами не в малой степени являются следствием отрицания присутствия национализма в рабочем классе и его организациях, иначе говоря, отрицания существования внутренне- го конфликта между национализмом и классовой идеологией, задаю- щей направленность массовой борьбы против расизма (как и револю- ционной борьбы против капитализма). Эволюцию этого внутреннего конфликта я хотел бы показать, обсудив некоторые исторические ас- пекты «классового расизма». Многие историки расизма (Поляков, Мишень Дюше и Мадлен Ре- бериу, Колетт Гийомен, Э. Вильяме - писавший о современном рабст- ве) подчеркивали, что современное понимание расы, вошедшее в дис- курс презрения и дискриминации, помогая тем самым разделить чело- вечество на «недочеловечество» и «сверхчеловечество», изначально имело не национальное или этническое, но классовое или, скорее, (поскольку речь идет о том, чтобы представить классовое неравенство как естественное) кастовое значение*. С этой точки зрения понятие расы имеет двойное происхождение: с одной стороны, оно исходит из аристократического представления о наследственном благородстве 242 Э. Балибар как о «высшей расе» (то есть, на деле, из мифического повествования, благодаря которому аристократия, чье господство уже оказывается под угрозой, уверяет себя в легитимности своих политических приви- легий и идеализирует сомнительную непрерывность своей генеало- гии); с другой стороны - из рабовладельческого представления о на- селении, которым торгуют, как о «низших расах», всегда уже предна- значенных к служению и неспособных к автономной цивилизации. Отсюда и происходят дискурсы крови, цвета кожи, смешения рас. И только потом понятие расы «этнизируется» и таким образом интегри- руется в националистический комплекс, отправную точку для даль- нейших непрерывных метаморфоз. Таким образом объясняется тот факт, что изначальные расистские представления об истории связаны с классовой борьбой. Но этот факт обретет полноту своей значимости, только если мы исследуем способ, которым развивается понятие расы, а также влияние национализма на ранние образцы «классового расиз- ма», - иначе говоря, исследуем политическую детерминацию классо- вого расизма. Аристократия не сразу начала мыслить и представлять себя в кате- гориях «расы» - это поздний дискурс 7 , обладающий прежде всего оборонительной функцией (например, во Франции, в сочетании с ми- фами о «голубой крови» и о «франкском» или «германском» проис- хождении потомственного дворянства). Этот дискурс развивается то- гда, когда абсолютная монархия централизует государство за счет феодальных сеньоров и начинает «создавать» внутри себя новую (ад- министративную и финансовую) аристократию буржуазного проис- хождения, вступая таким образом в решающий этап установления национального государства, еще более интересным является случай классической Испании, проанализированный Поляковым: преследо- вание евреев после реконкисты, необходимое для превращения като- лицизма в государственную религию, оказывается следом «многона- циональной» культуры, против которой была направлена испанизация (или лучше сказать, кастильянизаши). Таким образом, это преследо- вание напрямую связано с формированием прототипа европейского национализма. Но здесь заявляет о себе еще более значимый процесс: это преследование приводит к установлению «статусов чистоты кро- ви» (limpieza de sangre), унаследованному всеми европейскими или американскими расистскими дискурсами; возникшее из отрицания изначального смешения с маврами и евреями наследственное опреде- ление гага (и соответствовавшее ему расследование прав на титул) в действительности служило одновременно изоляции внутренней ари- 12. «Классовый расизм» 243 стократии и приданию всему «испанскому народу» фиктивного бла- городства, делавшего его «господствующим» в тот момент, когда пу- тем террора, геноцида, порабощения, насильственной христианизации этот народ создал самую большую колониальную империю. Следуя этой примерной траектории, классовый расизм уже трансформируется в националистический, не исчезая при этом*. Но намного более важным для нашего вопроса является радикаль- ное изменение ценностей, произошедшее в первой половине XIX ве- ка. Аристократический расизм (прототип того, что сегодняшние ана- литики называют «автореферентным» расизмом, начинающимся с установления дискурсивного господства расы; отсюда - важность его преемственности по отношению к империализму в колониальным контексте: все англичане в Индии, французы в Африке, каким бы низ- ким ни было их происхождение, интересы, поведение, считают себя «благородными») уже косвенно связан с первоначальным накоплени- ем капитала, даже если это происходит только благодаря его роли внутри нации-колонизатора. Индустриальная революция, создав соб- ственно капиталистические классовые отношения, вызвала появление нового расизма буржуазной эпохи (говоря исторически, первого «не- орасизма»): направленного на пролетариат, в его двойном статусе эксплуатируемого населения (и даже сверхэксплуатируемого до появ- ления первых проектов социального государства) и населения, пред- ставляющего собой политическую угрозу. Луи Шевалье детально описал сетку значений этого расизма 9 . Именно тогда, с возникновением термина «раса рабочих», понятие расы отделяется от своих историко-теологических коннотаций и всту- пает в область эквиваленткостей, совместно задаваемых социологией, психологией, воображаемой биологией и патологией «общественного тела». Здесь мы можем встретить навязчивые темы детективной, ме- дицинской и филантропической литературы, т. е. темы литературы вообще (для которой тема «расы» становится одним из фундамен- тальных инструментов развертывания драматического сюжета и од- ной из политических основ общественного «реализма»). Впервые в одном и том же дискурсе сочетаются сохраняющиеся до наших дней типичные аспекты любого процесса расизации социальной группы: материальная и духовная нищета, преступные наклонности, врожден- ные пороки (алкоголизм, наркомания), физические и моральные изъя- ны, телесная нечистоплотность и сексуальная невоздержанность, спе- цифические болезни, угрожающие человечеству «вырождением» - причем характерны колебания этого дискурса: непонятно, то ли рабо- 244 Э. Балибар чие сами по себе образуют выродившуюся расу, то ли это происходит вследствие личного соседствования и контакта с ними, то ли в самом их «положению) содержатся зачатки вырождения гражданской и на- циональной «расы». На основании этой темы возникает фантазмати- ческое приравнивание «рабочего класса» к «опасному классу» - сме- шение социально-экономической категории с категорией антрополо- гической и моральной, которое становится основой для всех вариан- тов социобиологического (а также психиатрического) детерминизма, заимствующего псевдонаучные гарантии дарвиновского эволюцио- низма, сравнительной анатомии и психологии умственно отсталых, но главное - связанного с тесно переплетенными между собой институ- тами полиции и социального контроля 10 . Таким образом, классовый расизм неотделим от фундаментальных исторических процессов, продолжающихся до наших дней благодаря неравномерному историческому развитию. Здесь я лишь назову их. Прежде всего, классовый расизм связан с решающей для образования национального государства политической проблемой. «Буржуазные революции», в частности Французская революция, в силу своего ра- дикального юридического эгалитаризма неотменимым образом поста- вили вопрос о политических правах массы. Борьба за эти права про- должалась полтора века. Идея естественных различий индивидов ста- ла юридически и морально противоречивой, если вообще в то время высказывалась. Тем не менее, она была политически необходимой все то время, пока было необходимо - как насильственным образом, так и с помощью права - удерживать «опасные классы» (опасные для уста- новленного общественного порядка, собственности, власти юлит») за пределами политики и не допускать их в центры больших городов: то есть все то время, пока оставалось важным не признавать их граждан- ские права, показывая (и убеждая себя) тем самым, что этим классам закономерно «недостает» качеств полноценного человека, человека «нормального». В это время столкнулись две антропологии (я бы ска- зал: два «гуманизма»): антропология равенства по рождению и антро- пология наследственного неравенства, позволявшая вновь натурали- зовать общественные антагонизмы. Таким образом, с самого начала эти действия были сверхдетерми- нированы национальной идеологией. Дизраэли" (удивительный им- периалистический теоретик «превосходства евреев» над самой англо- саксонской «высшей расой») прекрасно резюмировал это, объяснив, что проблема современных государств - это последовательный раз- рыв «двух наций» внутри одной и той же общественной формации. 12. «Классовый расизм» 245 Этим он указал путь, использованный господствующими классами в противостоянии нарастающей классовой борьбе: сначала разделить массу «низших» (в частности, признав в крестьянстве и ремесленни- ках «традиционного типа» качества национальной аутентичности: хорошее здоровье, нравственность, расовую цельность, совершенно не свойственные индустриальной патологии); затем постепенно сме- стить акцент с опасной наследственности всего «рабочего класса» на иностранцев, в частности на иммигрантов и выходцев из колоний, тем более что институт всеобщего избирательного права позволяет ото- двинуть разрыв между «гражданами» и «подданными» к границам национального государства. Но в этом процессе всегда наблюдается |