Раса,Нация,Класс. Раса, нация, класс
 Скачать 1.36 Mb.
|
|
11. Социальные конфликты ... 225 участия в жизни каждой из территориальных подъединиц, превра- тившихся отныне в суверенные национальные государства, с чем не раз сталкивались многие местные политики или функционеры в пер- вые годы после получения независимости. Достаточно даже беглого обзора соответствующей литературы, чтобы ясно увидеть: в Африке не существует ни одного независимого государства, где бы коренное население не было поделено на под- группы, ставшие важными элементами для политического размежева- ния внутри страны. То есть «племенные» или «этнические» узы свя- заны с политическими группировками, фракциями, позициями, часто - с родом занятий и несомненно - с распределением трудовых ролей. Когда иностранные журналисты критикуют такое положение дел, то африканские политики зачастую оспаривают верность их анализа. В любом случае, как отрицания, так и противоречивые утверждения внешних наблюдателей служат скорее идеологическим целям, нежели целям анализа. Однако, действительно, в ряде африканских стран имеются многочисленные и широко известные случаи этно- политического соперничества (например, кикую и луо в Кении, бемба и лози в Замбии, саба и сомали в Сомали). И так же известно, что в каждом из таких случаев, вопреки всем прилагаемым усилиям прави- тельства или какой-то националистической политической силы, пы- тавшейся этому восприпятствовать, объединение и/или мобилизация индивидов для достижения прямых политических целей происходило в соответствии с племенным признаком". В некоторых странах так называемые «племенные» размежевания, оказываются усилены рядом привходящих факторов. В Эфиопии, на- пример, разделение между амхара (или амхара-тигре) и эритрейцами совпадает более или менее с религиозным размежеванием между хри- стианами и мусульманами, что вполне сознают и сами участники, тем более что конфликт этот уже имеет многовековую историю 17 . Если двигаться от западной Африки в сторону центральной, нам встретятся одно за другим шесть государств (Центральноафриканская республика, Камерун, Нигерия, Бенин, Того, Гана, Кот-д-Ивуар), че- рез которые можно было бы провести воображаемую горизонтальную линию. Народы, обитающие к северу и к югу от этой линии, противо- стоят друг другу по целому ряду признаков: саванна против леса - что касается условий почвы и принадлежности к большим культурным семействам; мусульмане/анимисты против христиан/анимистов - это в отношении религии; менее современное образование против более современного (в основном в результате присутствия большего коли- 226 И. Валлерстайн чества христианских миссионеров в южной половине этих стран во времена колониального господства'*. Схожая линия может быть про- черчена в Уганде между менее окультуренными не-Банту севера и более образованными (и, конечно, более христианизированными) Банту юга". Далее на север, в той совокупности стран, что называется «судан- ский пояс», можно прочертить такую же линию через Мавританию, Мали, Нигер, Чад и Судан. На севере Мавритании, Чада и Судана на- селение имеет более светлую кожу, оно арабизировано и исламизиро- вано. У южан цвет кожи более темный, и население исповедует хри- стианство или анимизм. На юге Мали и Нигера, однако, население остается мусульманским. Во всех этих государствах, за исключением Судана, северное население во многом состоит из малообразованных кочевников. В Мавритании и Судане влиянием и властью обладают северяне. В Мали, Нигере и Чаде - наоборот 10 . В силу того, что эти культурные различения стран «суданского пояса» соответствуют раз- личиям в цвете кожи, эти разделения порой называются «расовыми». Существует другая группа стран, также заслуживающая внимания. Это те государства, которые сформировались как политические еди- ницы еще до колонизации, и которые свято хранили «племенную» стратификацию в течение всего колониального периода. Речь идет о Занзибаре (арабы и афро-ширази), о Руанде (тутси и хуту), о Бурунди (тутси и хуту) и о Мадагаскаре (мерина и другие). В каждой из этих стран, за исключением Бурунди, в настоящий момент в политической жизни доминирует некогда, в до колонизаальный период, самый низ- ший слой большинства 21 . Там, где доколониальная стратификация сходна со стратификацией в колониальное и постколониальное время, политический итог оказался менее определенным (султанаты фулани в Нигерии и Камеруне, королевства хима в Уганде и Танзании). После обретения независимости и самоуправления на континенте проводилось множество «репатриаций» африканцев в их «родные» страны. Империи известны своим либеральным отношением к пере- мещениям населения: это благоприятствует оптимальному использо- ванию рабочей силы. Национальные же государства таким образом пытались поддержать привилегированное положение тех, кто облада- ет соответствующим статусом гражданина. Первыми давление почувствовали политические деятели. По мере приближения независимости, такие категории, как французский за- падноафриканец или британский восточноафриканец, стали исчезать. 11. Социальные конфликты ... 227 Малийцы, которые до того делали политическую карьеру в Верхней Вольте, или жители Уганды, подобным же образом обретавшиеся в Кении, сочли благоразумным вернуться в свои родные края. Но по- мимо таких отдельных случаев понимания новой политической ре- альности, существовали публичные или полупубличные изгнания как «иностранцев» многочисленных групп населения: дагомейцев (и то- голезцев) из Берега Слоновой Кости, Нигера и других стран; нигерий- цев и тоголезцев из Ганы, малийцев из Заира. В каждом из этих случа- ев те, кто оказался изгнан, прежде занимал значимые позиции в де- нежной экономике в период роста безработицы. Неожиданно для себя вышеназванные группы прошли по разряду «неграждан», а не по раз- ряду африканцев. То же самое a fortiori оказалось справедливым и для категории не-африканцев, даже если в отдельных случаях они и при- нимали формальное гражданство: арабы в Занзибаре, азиаты в Кении, а также спорадически изгоняемые из Ганы ливийцы. Пока что еще не было ни одного систематического изгнания европейцев из Чёрной Африки, хотя в какой-то момент и наметился исход бельгийцев из Заира. Эта краткая зарисовка африканской политической сцены позволяет выделить важный момент: не существует никакого значимого разли- чия между предполагаемыми видами статусных групп: как то - этни- ческими, религиозными группами, расами, кастами. Это все только вариации на одну и ту же тему: перегруппировка лиц по некоему сродству, которое мифическим образом предшествует сложившейся нынешней политической и экономической ситуации и заявляет притя- зания на солидарность поверх классовых и идеологических ограниче- ний. Как таковые, они предстают, как сказал Акивово о трайбализме, «совокупностью типичных ответов, если хотите, гибких поправок на непредвиденные последствия процесса строительства нации» 12 . Или, если выразить это более резкими словами Скиннера, принципиальная функция этих «фупп» состоит в том, чтобы «позволить людям орга- низоваться в социальные, культурные или политические единства, способные вступить в соревнование с другими с целью присвоения товаров и услуг, рассматриваемых в их среде как ценные» ". В той мере, в какой эта функция присуща самому понятию, «ста- тусные группы» по определению не могут существовать прежде чем возникнет более широкое общество, частью которого они становятся, даже когда сами эти группы заявляют, что созданы или существуют не только в какой-то одной общественной системе 24 . То, что Фрид осторожно ушерждас! при рассмотрении племен (tribus), истинно для 228 И. Валлерстайн всех статусных групп: «Большая часть племен, похоже, являются вто- ричными образованиями в весьма определенном смысле: они могут быть результатом процесса, стимулированного появлением обществ со сложной организацией среди обществ, организованных более про- сто. Если это доказать, то трайбализм можно будет рассматривать как реакцию на создание сложной политической структуры, а не предва- рительную стадию на пути ее политической эволюции» 15 . В ситуации современного мира статусная группа заявляет коллек- тивное притязание на власть и присвоение товаров и услуг внутри национального государства на формально незаконных основаниях. Отношение между классом и статусной группой Как же эти притязания связаны с требованием классовой солидарно- сти? Когда Маркс применял понятие класса, он проводил различение между классом an sich (в себе) и классом flir sich (для себя). Вебер повторил это различение, когда сказал: «Таким образом, любой класс может быть носителем какой угодно из бесчисленных форм классово- го действия, но это далеко не обязательно. В любом случае, класс сам по себе не образует общественной группы (Gemeinschaft)» м . Как получается, что классы не всегда бывают «классами fur sich»7 В самом деле, почему они столь редко являются fur sich? Или, други- ми словами, как объяснить то, что сознание статусной группы образу- ет политическую силу столь влиятельную и могущественную как в Африке и так повсюду в мире, как в настоящее время, так и в течение всей истории? Сказать, что перед нами «ложное» сознание - это озна- чает только отодвинуть вопрос на предыдущую ступень логического рассуждения. Ведь тогда следует изучить, как получается, что боль- шинство людей большую часть времени оказываются носителями ложного сознания. Теория Вебера объясняет это так: «Относительно общих экономи- ческих условий, обуславливающих предпочтительность статусной стратификации, можно сказать лишь то, что когда относительно ста- бильны основы присвоения и распределения товаров, - на первый план выходит статусная стратификация. Какое бы то ни было вторже- ние технологических факторов и любая экономическая трансформа- ция угрожает статусной стратификации, и выдвигает на первый план классовую ситуацию. Эпохи и страны, где чисто классовая ситуация оказывается первично значимой - это всегда периоды и регионы тех- нических и экономических перемен. И всякое замедление в эволюции 11. Социальные конфликты ... 229 экономической стратификации незамедлительно приводит к развитию статусной структуры и подтверждению важности роли социальной чести»". Объяснение Вебера кажется очень простым: оно делает классовую сознательность коррелятом прогресса и социального изменения, а стратификацию по социальным статусам - выражением ретроградных тенденций. Вполне в духе вульгарного марксизма. Но если с мораль- ной направленностью подобной теоремы и можно согласиться, тем не менее следует признать, что она не очень помогает в предсказании небольших сдвигов исторической реальности, или в объяснении того, почему встречаются проявления современных экономических нов- шеств внутри статусных групп" и механизмы сохранения традицион- ных привилегий внутри классового сознания 29 . Фавре, анализируя берберское восстание в Алжире, дает нам ключ к пониманию этого: «[В Алжире] изначальные группы существуют не субстанциональ- но, то есть не сознавая своей архаичности, - но реактивно, [то есть в ответ]. Антрополог, увлекшийся коллекционированием традици- онных политических реалий, может легко стать жертвой колос- сального заблуждения и истолковать их наивно, тогда как их акту- альный контекст совершенно изменился. Потомки сегментарных племен XIX века уже не могут выбирать между двумя противопо- ложностями - сотрудничать им с центральной властью или про- явить несогласие, - ибо возможно лишь первое. Выбор - а вернее, судьба - крестьян слаборазвитого сельскохозяйственного сектора лишь в определении средства достижения такого сотрудничества, и одним из них может быть и несогласие». 30 Фавре подталкивает нас рассмотреть притязания, основанные на при- надлежности к статусной группе, не в тех интеллектуальных терми- нах, которые предлагают участники ситуации, но в терминах тех под- линных функций, которые такие притязания выполняют в социальной системе. Моэрман преследовал сходную задачу в анализе луэ, племе- ни в Таиланде, в отношении которого он ставит три весьма простых вопроса: «Кто такие луэ? По какой причине луэ появились? С какого момента они существуют?» Он пришел к выводу, что: "Приемы этнической идентификации - с их важной способностью превращать любую этническую группу живущих в настоящее вре- мя людей в некое общее предприятие с участием бесчисленных поколений, принадлежащих никем не описанной истории, - пред- ставляются универсальными. Посему социологи должны описы- вать и анализировать те способы, какими такие приемы использу- 230 И. Валлерстайи ются, а не просто - как то делают туземцы - использовать их в ка- честве объяснения... И вполне может статься, что этнические ка- тегории редко когда оказываются наиболее подходящими характе- ристиками для дельных высказываний о человеке». 31 Вероятно, в этом случае мы могли бы переосмыслить веберовскую трихотомию класса, статусной группы и партии, и рассматривать их уже не как три различные, хоть и пересекающиеся друг с другом, фуппы, но как три различные формы существования одной сущност- ной реальности. Тогда речь пойдет не как у Вебера об условиях, при которых стратификация по статусу оказывается предпочтительней классового сознания, а о тех условиях, при которых некий слой может воплотиться либо как класс, либо как статусная группа, либо же как партия. Для такой концептуализации нет необходимости доказывать, что границы группы в ходе ее последовательных перевоплощений остаются тождественными - наоборот, иначе бы не было никакого смысла в перемене костюмов - скорее доказывать надо, что в любой данный момент времени в каждой социальной структуре существует ограниченное число групп, либо вступающих в отношения либо кон- фликтующих друг с другом. Другой подход, предложенный Родольфо Ставенхагеном, рассмат- ривает статусные группы как «окаменелости» социальных классов: "Стратификации (то есть статусные группы) в большинстве случа- ев представляют собой то, что можно было бы назвать социальны- ми фиксациями (нередко они закрепляются юридически, но уж со- вершенно точно - субъективно) определенных производственных отношений, представленных через отношения классов. В эти соци- альные фиксации вторгаются и другие факторы, вторичные и вспомогательные (например, религиозные, этнические), которые усиливают стратификацию и одновременно выполняют функцию ее освобождения от связей с экономической базой; иными словами - поддержания ее даже в том случае, если экономическая база изменится. Следовательно, стратификации могут также рассматриваться как оправдания или рационализации социальный надстройки, то есть как идеологии. Как и все явления социальной надстройки, стратификация обладает определенной инерцией, которая поддерживает ее, даже когда породившие ее ус- ловия уже изменились. По мере того, как изменяются отношения между классами, стратификации превращаются в «окаменелости» классовых отношений, на которых они основывались изначально- Иначе говоря, представляется, что два типа групп (господствую- щий класс или высший слой) могут сосуществовать достаточное 11. Социальные конфликты ... 231 количество времени и переплетаться в социальной структуре соот- ветственно частным историческим обстоятельствам. Но рано или поздно возникает новая система стратификации, ибо она лучше соответствует существующей структуре классов». 32 В последующем анализе Ставенхаген, используя данные по централь- ной Америке, разъясняет, как в колониальной ситуации две «статус- группы» «низших каст» (в данном случае, «индейцы» и «латиносы») могли появиться, вызреть и пережить различные давления в ходе того, что он называет «выделением (clarification) класса». Ставенхаген про- |