Раса,Нация,Класс. Раса, нация, класс
 Скачать 1.36 Mb.
|
|
интернационализация капитала приводит не к более высокому уровню 208 Э. Балибар интеграции, но, напротив, к относительному разложению буржуазии. Капиталистические классы развивающихся и «новых индустриаль- ных» стран не могут уже организоваться в «общественную» или «гос- подствующую» буржуазию, обеспеченную нишами внутреннего рын- ка и заботой колониалистского и протекционистского государства. А капиталистические классы «старых индустриальных стран», даже са- мых мощных из них, не могут регулировать социальные конфликты на мировом уровне. Что касается государственных буржуазии социа- листических стран, то они вынуждены, в силу прогрессивной инте- грации их экономик в мировой рынок и динамики сверхимпериализ- ма, «модернизировать» себя, то есть трансформироваться в собствен- но капиталистические классы: но это означает, что их господство (ре- прессивное или идеологическое, а на практике совмещение этих двух способов господства - в зависимости от уровня легитимности, кото- рый им предоставило событие революции), как и их единство оказы- ваются в опасности. Здесь нужно внести вторую поправку. Интернационализация капи- тала изначально сосуществует с неизбежной множественностью стратегий эксплуатации и доминирования. Формы гегемонии напря- мую зависят от этого. В духе Сартра можно было бы сказать, что вся- кая историческая буржуазия «создана» стратегиями эксплуатации, которые она развивает, в той же и даже в большей мере, чем «создает» их. Поскольку всякая стратегия эксплуатации представляет собой ар- тикуляцию определенной экономической политики, сопряженной с тем или иным продуктивным совмещением техники, финансирования, принуждения к избыточному труду, и определенной социальной по- литики управления и институционального контроля над населением. Но развитие капитализма не замедляется изначальной различностью способов эксплуатации: напротив, в каком-то смысле оно тем самым наращивается, постоянно добавляя новые технологические надстрой- ки и предприятия «нового типа». Как я, вслед за Робером Динаром, уже говорил в другом месте, процесс капиталистического производст- ва характеризуется не просто эксплуатацией, но постоянной тенден- цией к сверхэксплуатации, без которой не существовало бы способа противодействовать неизбежному понижению доли прибыли (или «уменьшению доходности» той или иной производственной схемы, т. е. росту издержек эксплуатации). Но сверхэксплуатация не всегда со- вместима с разумной организацией самой эксплуатации: например, если она предполагает поддержание массы работников на очень низ- ком уровне жизни и квалификации, или же отсутствие социального 10. От классовой борьбы ... 209 законодательства и демократических прав, которые в других местах (если отвлекаться от крайних случаев прямого отказа в гражданских правах, например - при апартеиде) становятся органическими усло- виями воспроизводства и использования рабочей силы. Вот почему «подвижное» различение «центра» и «периферии» ми- ро-экономики соответствует также географическому и политико- культурному распределению стратегий эксплуатации. Вопреки иллю- зиям развития, согласно которым неравенство представляет собой не более чем постепенно сглаживающееся запаздывание, валоризация капитала в миро-экономике подразумевает, что практически все ис- торические формы эксплуатации будут использоваться синхронно: от самых «архаических» (неоплачиваемый труд детей на ковровых мануфактурах в Марокко или в Турции) до самых «современных» («перераспределение задач» в передовых компьютеризированных производствах), от самых насильственных (сельскохозяйственная ка- торга на сахарных плантациях Бразилии) до самых цивилизованных (коллективный договор, участие в прибыли, государственные проф- союзы и пр.)- Эти формы, в широком смысле (культурно, политиче- ски, технически) несовместимые друг с другом, должны оставаться отделенными. Или, скорее, для них самих важно, насколько это воз- можно, сохранить эту раздельность, чтобы избежать формирования «двойственных обществ», в которых находящиеся на разных ступенях развития социальные блоки взаимодействовали бы конфликтным и катастрофическим образом. Несколько отвлекаясь от того смысла, который придает этому термину Валлерстайн, можно предположить, что «полупериферия» как раз и представляет собой подобную сцепку не современных друг другу форм эксплуатации в одном и том же го- сударственном пространстве. Сцепление такого рода может быть про- должительным (вековым), но оно всегда неустойчиво - в силу чего, возможно, полупериферия и есть преимущественное место для того, что мы называем «политикой». Но не оказывается ли эта ситуация все более общей - затрагивая и «старые» национальные государства, становящиеся сегодня национал- социальными - в результате миграции рабочей силы, перевода капи- талов, политики экспорта безработицы? И в двойственных обществах появляется «двойственный» пролетариат, который нельзя назвать пролетариатом в классическом смысле. Разделяем ли мы, или нет вы- воды таких исследователей, как Клод Мейасу, считающих южноафри- канский апартеид некой парадигмой для общей ситуации, все равно следует признать, что множественность стратегий и способов экс- 210 Э. Балибар плуатации соответствует, по крайней мере в тенденции, всемирному базовому разделению двух способов воспроизводства рабочей силы. Один из них включен в капиталистический способ производства и осуществляется через массовое потребление, всеобщее школьное об- разование, различные формы непрямой заработной платы, страховку на случай безработицы, пусть даже неполную и ненадежную (на са- мом деле все эти характеристики зависят от баланса сил - институ- циализированного, но не неизменного). Другой обрекается, полно- стью или частично, на воспроизводство (в частности, «воспроизводст- во поколений») в соответствии с докапиталистическими способами производства (или, лучше сказать, способами производства, не пред- полагающими зарплатного вознаграждения за труд, вытесненными и уничтоженными капитализмом); он непосредственно связан с явле- ниями «абсолютного перенаселения», с разрушительной эксплуатаци- ей рабочей силы и расовой дискриминацией. В значительной степени оба этих способа представлены сегодня в одних и тех же национальных формациях. Демаркационная линия не зафиксирована раз и навсегда. С одной стороны, распространяется «новое обнищание», с другой стороны, появляется требование «ра- венства прав». Неизбежно, что один из этих двух пролетариатов осу- ществляет собственное воспроизводство за счет эксплуатации другого (что не отменяет его собственное подчиненное положение). Вместо того, чтобы объединять рабочий класс, очередная фаза экономическо- го кризиса (здесь, однако, следует задаться вопросом, «кому выгоден» этот крюис и в каком смысле?) приводит к еще более радикальному разделению между различными аспектами пролетаризации через соз- дание географических - а следовательно и этнических, - поколенче- ских, половых барьеров. Таким образом, несмотря на то, что миро- экономика является подлинным полем проявления сил классовой борьбы, о существовании (кроме как «идеальном») мирового проле- тариата, говорить можно даже еще в меньшей степени, чем о суще- ствовании мировой буржуазии. Попытаемся собрать все нити и сделать предварительные выводы. Выведенная мною «перспектива» сложнее той, которую марксисты отстаивали от различных нападок и пересмотров очень долгое время. В той мере, в какой программа упрощения была присуща самой мар- ксистской концепции истории (в ее телеологии), можно сказать, что предложенный нами подход не является марксистским и даже отрица- ет марксизм. Однако ясно, что эта «программа», пусть даже она по- 10. От классовой борьбы ... 211 всюду присутствует у Маркса, никогда от нее не отказывавшегося, представляла действительность лишь в одном аспекте. Тем, кто зна- ком с ожесточенными спорами 1960-70-х гг. между «историцист- ской» и «структуралистской» интерпретациями марксизма, я хотел бы напомнить, что определяющей альтернативой является противопос- тавление не структуры и истории, но телеологии, как субъективист- ской, так и объективистской, и структурной истории. Вот почему, с целью найти наиболее эффективный подход к истории, я постарался включить в работу хотя бы некоторые из структурных понятий перво- начального марксизма и показать возможные выводы из них. В этой перспективе классический марксизм оказывается исправлен в одном существенном моменте. Не существует, даже в тенденции, закрепленного разделения классов в обществе - нужно исключить из осмысления антагонизма военную и религиозную метафорику «двух лагерей» (и следовательно, альтернативу «гражданской войны» или «консенсуса»). Классовая борьба лишь в исключительных случаях принимает форму гражданской войны - будь то на уровне представ- лений или же физической реальности, - и главным образом тогда, когда такая война оказывается сверхдетерминирована религиозным или этническим конфликтом или же совмещается с войной между государствами. Но она принимает и другие формы, множественность которых не может описываться априори, и нельзя сказать, что они более «несущественны», чем форма собственно гражданской войны - по той простой, и мной уже указанной, причине, что не существует единственной «сущности» классовой борьбы (вот почему, помимо всего прочего, я нахожу неудовлетворительным различение Грамши между войной движения и войной позиции - в обоих случаях исполь- зуется та же самая метафора;. Поймем раз и навсегда, что классы - это не общественные сверхин^лвидуальности: ни как объекты, ни как субъекты. Другими словами, они не являются кастами. Структурно, исторически, классы накладываются друг на друга, они смешиваются друг с другом, по крайней мгае частично. Так же как существуют обуржуазившиеся пролетарии, существуют и пролетаризованные буржуа. Это наложение никспа не происходит без осуществления материальных разделений. Иначе говоря, «классовые идентичности», относительно гомогенные, являются результатом не какого-то предо- пределения, но стечения обстсгггльств. Тем не менее соотнесение классовой индивидуализации со стече- нием обстоятельств, то есть с политическими случайностями, вовсе не значит сведения самого аптаг>*юма на нет. Отказ от метафоры «двух 212 Э. Балибар лагерей» (как тесно связанной с той идеей, что государство и граж- данское общество формируют отдельные сферы, иначе говоря - со следами либерализма в мышлении Маркса, идущими вразрез с произ- водимым им революционным «коротким замыканием» между эконо- микой и политикой) еще вовсе не значит ее замену метафорой «обще- ственного континуума», характеризующегося простой «стратифика- цией» или «всеобщей мобильностью». Распад пролетаризации на от- части независимые, отчасти противонаправленные процессы не уп- раздняет ее самой. Менее чем когда-либо граждане современных об- ществ находятся в равном положении перед проблемами в достиже- нии целей, трудностями их не/зависимости, обеспечения безопасности жизни и достоинства смерти, потребления и школьного образования (и информирования вообще). Более чем когда-либо эти различные «социальные» измерения гражданского статуса сопряжены с коллек- тивным неравенством в области власти и принятия решений, идет ли речь об администрировании, экономическом аппарате, международ- ных отношениях, войне и мире. Все эти проявления неравенства опо- средованным образом связаны с экспансией формы стоимости и с «бесконечным» процессом накопления, равно как с воспроизводством политического отчуждения и теми способами, при задействовании которых сами формы классовой борьбы в рамках государственного регулирования социальных конфликтов могут обернуться бессилием масс. Мы можем назвать это «двойным зажимом» (double bind), при ко- тором производство товаров товарами (включая «нематериальные товары») и государственная социализация жестко фиксируют индиви- дуальную и коллективную практики: сопротивление эксплуатации позволяет еще более распространить ее, требования безопасности и автономии укрепляют господство и коллективную незащищенность (по крайней мере в период «кризиса»). В любом случае не стоит забы- вать, что этот цикл не развертывается на одном месте: наоборот, он постоянно смещается под действием непредвиденных сдвигов, несво- димых к логике всеобщей экономики и ниспровергающих порядок, национальный и интернациональный, созданный самим этим циклом. И следовательно, перед нами вовсе не детерминизм: такой «цикл» не исключает ни массовых столкновений, ни революций, какую бы поли- тическую форму они ни принимали. В целом «исчезновение классов», потеря ими идентичности или субстанции, есть одновременно реальность и иллюзия. Исчезновение классов реально, потому что эффективная универсализация антаго- 10. От классовой борьбы ... 213 низма упраздняет миф об универсальном классе, разрушая локальные институциональные формы, в которых около века рабочее движение, с одной стороны, и буржуазное государство, с другой, более или ме- нее успешно унифицировали национальные буржуазии и националь- ные пролетариаты. Но исчезновение классов - иллюзия, так как «суб- станциальное» единство классов всегда было только вторичным эф- фектом классовой практики социального действия. С этой точки зре- ния перед нами нет ничего нового: потеряв эти «классы», мы на самом деле ничего не теряем. Современный «кризис» - это кризис форм ре- презентации и определенных практик классовой борьбы, и как тако- вой этот кризис может иметь значительные исторические последст- вия. Но этот кризис не означает исчезновения самого антагонизма или, если угодно, завершения серии антагонистических форм классо- вой борьбы. В плане теоретического осмысления этот кризис позволяет нам, возможно, разделить, наконец, два вопроса: вопрос о переходе к об- ществу без эксплуатации, то есть вопрос о разрыве с капитализмом, и вопрос о пределах капиталистического способа производства. Если эти «пределы» существуют - что сомнительно, потому что, как мы увидели, диалектика форм социальной интеграции трудящихся и их пролетаризации, технологических инноваций и интенсификации из- быточного труда, бесконечна, - напрямую они никак не соотносятся с революционным изменением, которое может произойти лишь в связи с появлением политических возможностей, обусловленных дестаби- лизацией самих классовых отношений, то есть дестабилизацией ком- плекса экономика-государство. И еще раз стоит поставить вопрос, для кого и в какой перспективе имеется «кризис». Революции прошлого всегда напрямую зависели одновременно от социального неравенства, требования гражданских прав и историче- ских неурядиц национального государства. Они всегда зачинались в силу противоречия между выдвигаемым государству требованием создания «сообщества» и реальностью различных форм исключения. Один из самых глубоких и революционных аспектов марксистской критики экономики и политики, как мы увидели, состоит именно в том, что она кладет в основание человеческих обществ не общий ин- терес, а регулирование антагонизмов. Как я уже говорил, верно, что антропология Маркса делает «сущностью» человека и общественных отношений труд, ту фундаментальную практику, что единственно и определяет антагонизм. Без этой редукции либеральная идеология, отождествлявшая свободу с частной собственностью, не могла быть 214 Э. Балибар радикально поставлена под вопрос. Можем ли мы сегодня возвра- щаться к ней, не полагая тем самым, что разделение труда и труд ис- чезли, - при том, что на самом деле они становится все более разно- образными, распространяясь на все новые сферы деятельности (вклю- чая те, что традиционно относились не к «производству», а к «потреб- лению»)? Достоверно можно сказать, что разделение труда необходи- мо проходит сквозь другие разделения, не смешиваясь с ними, так что его и их последствия могут быть отделены друг от друга лишь абст- рактным образом. «Этнические» конфликты (точнее, проявления ра- сизма) также являются универсальными. Как известно, по крайней мере в некоторых цивилизациях, антагонизмы основаны и на половом разделении (которое предполагается любой организацией или инсти- тутом, относящимся к социальной группе - включая рабочий класс, если следовать анализу Ф. Дюру). Классовая борьба может и должна пониматься как некая определяющая структура, воздействующая на все социальные практики, но тем не менее не являющаяся единствен- ной такой структурой. Лучше сказать: именно потому, что она воздей- ствует на все практики, она с необходимостью затрагивает универ- сальность других структур. Универсальность здесь не является сино- нимом единственности, так же как сверхдетерминация не предстает синонимом недетерминированности. Быть может, следуя этому пути, мы все дальше и дальше отходим от того, что и сегодня может быть названо марксизмом. Однако, фор- мулируя наш тезис об универсальности антагонизма, мы выносим на первый план то, что сейчас более чем когда-либо насущно в маркси- стской проблематике. Ничто, как мне кажется, не доказывает это лучше, чем способ, каким сегодня вновь обозначается взаимосвязь классового и национального вопроса. Как в либерально- демократических, так и в популистски-авторитарных его формах, на- ционализм стал вполне совместимым как с экономическим индиви- дуализмом, так и с государственным планированием - или, скорее, с различными формами сочетания этих двух принципов. Он стал клю- чом к синтезу частных образов жизни и идеологий в одну- единственную господствующую идеологию, способную быть утвер- ждаемой и навязываемой «угнетаемым» группам, способную к поли- тической нейтрализации радикальных последствий экономических «законов». Без национализма буржуазия не смогла бы закрепиться ни в экономике, ни в государстве. Можно также сказать, в терминах сис- темного анализа, что национальное и националистическое государст- во стало основным «редуктором сложности» в современной истории. |