Волшебник. Разбуди в ребенке волшебника. Разбуди в ребенке волшебника
 Скачать 233.63 Kb.
|
|
«ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я — ИГРА!» Малыш появляется на свет. Он учится общаться со взрослым, знакомится с окружающим его миром предме¬тов... И вот, в определенный момент психического развития, у него появляется деятельность, которая переворачи¬вает всю жизнь и в одночасье превращает его в волшебни¬ка. Помните стихотворение С.Я.Маршака «Великан»? Раз, Два, Три, Четыре. Начинается рассказ: В сто тринадцатой квартире Великан живет у нас... Полон силы богатырской, Он от дома до ворот Целый поезд пассажирский На веревочке ведет. А когда большие лужи Разливаются весной, Великан во флоте служит Самым младшим старшиной. У него бушлат матросский, На бушлате якоря. Крейсера и миноноски Он ведет через моря. Пароход за пароходом Он выводит в океан. И растет он с каждым годом, Этот славный великан! Вот так ребенок из маленького и беспомощного стано¬вится настоящим великаном. Ему подвластно все: и вещи, и люди, и желания, и эмоции, и многое, многое другое. Как нам не пропустить зарождение игры? В чем специ¬фика ее начальных форм? Как услышать ее приветствие: «Здравствуйте, я — игра!»? Давайте начнем все-таки с сюжетно-ролевой игры. Как мы уже говорили, в ней две линии. Одна связана с сюжетом, другая — с ролевыми позициями, при помощи которых осу¬ществляется игра. А если есть две довольно независимые линии, то, значит, ребенку необходимо овладеть ими, прежде чем он приступит к сюжетно-ролевой игре. На рубеже 2—3 лет у ребенка возникает интересное за¬нятие: он берет множество мелких предметов и расставляет их перед собой на стуле, на полу или на подоконнике. Он издает не очень нам понятные звуки, переставляет предме¬ты, убирает одни и на их место ставит другие. Причем это могут быть самые разные вещи: и кубики, и пуговицы, и мамина помада, и папины гвозди, и множество других мелких вещей, которые попадутся ребенку под руку. Взрослые, как правило, не очень обращают внимание на эту деятель¬ность (если только малыш не использует в ней совсем за¬претные предметы). И действительно, на первый взгляд, ну какая в ней польза? А ведь на самом деле перед на¬ми — игра! Да, да, первая форма игры, без которой ни ее других форм, ни воображения у ребенка не разовьется. Психологи назвали эту игру режиссерской. И правда, в ней есть очень много сходного с деятельностью режиссера фильма или спектакля. Во-первых, ребенок в этой игре сам создает сюжет-сценарий. Это часто очень удивляет окружающих: как та¬кой маленький сам придумывает сюжет? Мы, взрослые, при¬выкли к тому, что самостоятельность в чем-либо, в том чис¬ле и в придумывании сюжета, появляется как своеобразный результат той или иной деятельности. Это действительно так, но если ребенок с самого начала не проявит самостоя¬тельности в своей деятельности, он никогда к ней не придет. Он так и будет, как его научили, измерять температуру и смотреть горло, даже если болит пятка. Очень важно поэтому (даже необходимо!), чтобы первые игры малыша развивались по самостоятельно придуманным им сюжетам. Конечно, эти сюжеты еще очень просты, они могут состоять всего из одного-двух предложений, но они принадлежат самому ребенку — его воле, его желанию, его замыслу. Второе, что делает ребенок в этой игре и что роднит его с настоящим режиссером, это то, что он придумывает, чем что будет. Вот тут-то и нужны кубики, которые могут быть и машинками, и человечками, и кирпичиками, и просто ку¬биками, и нужна мамина помада, из которой может полу¬читься замечательная пушка или цветок, нужны папины гвозди, которые превратятся в солдатиков или перекресток с регулировщиком. Другими словами, ребенок в этой игре начинает переносить функции с одного предмета на другой. Третье сходство с режиссерской работой заключается в том, что ребенок придумывает и мизансцены, т.е. представ¬ляет в пространстве, кто где будет находиться, как персона¬жи будут взаимодействовать с другими предметами и что в результате этого произойдет на «сцене». Поэтому малыш может очень долго заниматься с различными мелкими пред¬метами. Наконец, последний, четвертый момент, на который мы хотели бы обратить внимание, это то, что ребенок исполня¬ет в этой игре все роли, если они есть, или просто сопровож¬дает игру «дикторским» текстом. Все эти моменты имеют огромное значение и для общего психического развития ребенка, и для развития игровой деятельности. Ребенок-режиссер приобретает необходимое качество для дальнейшего развития игры — он научается «видеть целое раньше частей». В данном случае это означает видеть игру не с какой-то одной, частной, пусть даже весьма значимой позиции, а с позиции общей, обеспечивающей ему с самого начала положение субъекта этой деятельности, ко¬торое лежит в основе взаимодействия отдельных персона¬жей, положение, дающее возможность не запоминать и сле¬по повторять сделанное другими, а придумывать ход собы¬тий самому. Малыш, владеющий режиссерской игрой, сумеет без особых проблем подыграть реальному партнеру в сюжетно-ролевой игре. Кроме того, он может играть в одну и ту же игру по-разному, придумывая все новые события и поворо¬ты в сюжете, осмыслять и переосмыслять различные ситуа¬ции, встречающиеся в его жизни. Особую значимость ре¬жиссерская игра приобретает в связи с тем, что она в одной из своих характеристик полностью совпадает со специфи¬кой воображения. Способность видеть целое раньше час-тей — вот та основа игры и воображения, без которой ребе¬нок никогда не сможет стать волшебником. Теперь давайте посмотрим, что делает ребенок в режис¬серской игре. Мы уже обратили внимание на его внешние действия: расставляет множество предметов на какой-либо плоскости и играет с ними. Где же тут сюжет, да еще и самостоятельный? Прихожу я как-то в гости к друзьям. У них малыш трех лет. Он выбежал навстречу гостям, получил «положенные» ему подарки и удалился. Спустя некоторое время я поинте¬ресовалась: «А где же Олег?» «Он играет», — ответила мать мальчика. «Но где и с кем?» Меня пригласили посмотреть. Мы вошли в другую комнату и увидели такую картину: ребенок придвинул табуретку к окну, а на подоконнике вы¬строились машинки. Мальчик гудел, что-то говорил, и одна машина пропускала вперед другую, некоторые сталкивались, другие исчезали с «мостовой», уступая место кубикам и фантикам из-под конфет. «Любимое место для игры, — удрученно вздохнула мама. — Купили ему стол, а он все равно играет на подокон¬нике». Я выглянула в окно: по улице с шумом проносились машины. Визжали тормозами, останавливались около свето¬фора, срывались с места, когда загорался зеленый. Короче говоря, улица жила своей обычной полнокровной жизнью. Что же делает малыш? Слепо копирует происходящее на улице? Нет. Он, конечно, набирает опыт, и поэтому окно и подоконник для него имеют огромное значение, но глав¬ное — он соединяет сюжетом, по смыслу, разные предметы. Вот он говорит от имени красной машинки тоненьким голос¬ком: «Пропусти меня, я очень спешу», и уже другим голо¬сом, более грубым от имени большого кубика, заслонившего дорогу: «Не пущу, мне здесь надо быть». Где, на какой ули¬це малыш слышал этот диалог? Хотя, конечно, сама сцена на дороге достаточно типична. Но мальчик сделал главное — он соединил кубик и красную машинку по смыслу, т.е. не по классу, не по формальному, «взрослому» признаку, а рас¬сказом. И кубик, который раньше никакого отношения ни к машинке, ни к ситуации на улице не имел, оказался прямо и непосредственно связанным и с уличным движением, и с красной машинкой. Таким образом, в режиссерской игре ребенок обучается придумывать сюжет, соединяя отдельные предметы в одном рассказе. Перевернув несколько страниц назад, мы вспомним, что объединение единым сюжетом нескольких предметов есть неотъемлемая часть воображения. Это еще раз говорит о важном значении режиссерской игры для развития вообра¬жения. Для возникновения и развития режиссерской игры тре¬буются определенные условия, но к ним мы вернемся чуть позлее, а пока у нас на очереди другая игра. ОБРАЗНО-РОЛЕВАЯ ИГРА Итак, в режиссерской игре ребенок научился соединять отдельные предметы по смыслу и начал самостоятельно придумывать сюжет игры. Теперь настало время вспомнить про вторую составляющую игры — про роли. В самом нача¬ле четвертого года жизни у ребенка возникает новый вид игры, который получил название игры образно-ролевой. По телевизору передавали праздничный концерт. Акте¬ры сменяли друг друга, и вот «под занавес» вышел Констан¬тин Райкин. Он начал изображать животных, различные предметы, кухонную утварь и даже залежалый сыр. Это было просто виртуозно. Все: и зрители в зале, и мои домаш¬ние перед телевизором — получили огромное удовольствие. И тут вдруг бабушка вспомнила, что ее младший внук, наш Олег, которому всего 4 года, умеет делать многое не хуже, а в чем-то даже смешнее. Правда, он получает за это не при¬знание и аплодисменты, а замечания: «Опять кривляешься!» Всем очень хорошо знакома такая картина: мама опазды¬вает на работу и должна еще успеть завести в детский сад малыша, а он, как на зло, не идет быстро, а шаркает ногами. Мама торопит его, но безрезультатно. Подойдя к крыльцу детского сада, он вдруг не пошел по ступенькам, как все «нормальные» дети, а стал их «объезжать». «Что за ребенок такой!» — в сердцах говорит мама. «А я не ребенок, я — машина». Оказывается, малыш шаркал ногами не для того, чтобы мама опоздала на работу или чтобы в очередной раз «потрепать ей нервы», а лишь потому, что он — машина, а машина, как известно, не поднимает ноги-колеса, а плавно скользит по асфальту. Это и есть наша новая знакомая — образно-ролевая игра. Она уже появилась на арене психи¬ческого развития, а мы, взрослые, как очень часто бывает, ее не сразу заметили. А ведь она необходима ребенку и для дальнейшей сюжетно-ролевой игры, и для умения перево¬площаться, и для развития творчества (ведь машина машине рознь), и, главное, она очень нужна для развития детского воображения. Вы помните, что означает для ребенка пере¬нести функцию с одного предмета на другой? Вот по-настоя¬щему этот перенос и происходит в образно-ролевой игре. Ведь для того чтобы перенести какое-либо свойство или функцию с одного предмета на другой, необходимо его (это свойство) «примерить» на себя. Эта «примерка» делает ре¬бенка всемогущим; он может не просто ходить, но и ездить, летать, не только говорить, но гудеть, хрипеть и даже вы¬пускать дым. Это свойство детей — умение перевоплощать¬ся — может в некоторых случаях иметь значение псиxологи¬ческой реабилитации. Как-то меня попросили посмотреть ребенка. Мальчик, которому было уже 5 лет, предпочитал дома ходить только на четвереньках. Родные всячески пытались поставить его на ноги, но безуспешно. Решили обратиться за помощью к психологу. Из рассказа родителей я ничего не могла выяс¬нить и поехала посмотреть на малыша дома, в естественной обстановке. Когда я вошла, то увидела рослого мальчика, который действительно стоял на четырех «лапах», правда, это была не просто поза ребенка на четвереньках, а кого-то он мне напоминал. «Ты кто?» — спросила я его. «Неужели вы не видите? Я — лев», — ответил мне мальчик. «Действи¬тельно, как же это я не узнала?» Это был самый настоящий лев, который ходил, гордо поворачивая голову и степенно переставляя лапы. Позднее оказалось, что у мальчика были серьезные проблемы во взаимоотношениях со сверстниками в детском саду и он таким образом пытался «переделать» себя, помочь себе выйти из трудного положения. Ему это, в конечном счете, удалось, и он больше не нуждался ни в помощи пси¬холога, ни в помощи врача. Образно-ролевая игра дает возможность малышу по-но¬вому общаться со взрослыми. От непосредственного обще¬ния, от привычных слов, от уже знакомых интонаций ребе¬нок научается переходить к контекстному, выдуманному им самим, новому и оригинальному типу общения. Мама пришла с работы усталая. Увидев, что игрушки опять разбросаны, очень рассердилась, накричала и ушла на кухню. Через несколько минут там появляется ее дочка, правда, идет она на цыпочках и начинает ласкаться. На сер¬дитый возглас матери отвечает: «Я котенок». От этого мама не может не растаять, и мир восстановлен. Быстро устраня¬ется причина раздора — убираются на место игрушки, и мама с дочерью вместе дружно готовят ужин. Я думаю, вы уже убедились в важной роли образно-ролевой игры, и мы можем переходить к третьему виду игры, встречающемуся в дошкольном возрасте, к уже знако¬мой нам сюжетно-ролевой игре. «ВЕСЬ МИР — ТЕАТР...» Когда ребенок научился самостоятельно придумывать сюжет (т.е., другими словами, овладел режиссерской игрой) и получил опыт ролевого поведения (поиграл в образно-ро¬левую игру, попробовал перевоплощаться), то возникает ос¬нова для развития. сюжетно-ролевой игры. Что малыш при¬обретает в этой игре? Прежде всего, как отмечал Д. Б. Эль-конин, ребенок в этой игре отражает отношения, специфи¬ческие для общества, в котором он живет. В сюжетно-роле-вой игре основное внимание ребенка направлено на соци¬альные отношения людей. Именно поэтому ребенок и начи¬нает обыгрывать знакомые темы — магазин, больница, шко¬ла, транспорт, и многие другие. И если раньше эти игры были очень богаты по содержанию, то теперь они больше похожи на схемы, чем на красочные описания тех или иных событий. Это произошло в первую очередь потому, что большинство ребят не знакомы или плохо знакомы с раз¬личными сторонами жизни. Усложнилось производство, труд взрослых, раньше такой понятный и доступный детям, оказался для них за семью печатями. Многие дошкольники не знают, чем занимаются их родители, кто они по профес¬сии. И если раньше первое, что обыгрывали дети, был труд их родителей, а естественное желание быть «как мама» или «как папа» воплощалось в исполнении профессий, то теперь малыши вынуждены свести все к «семейному быту». И так сложилось, что основной игрой детей стала игра в «дочки-матери». Конечно, ничего плохого в этом нет, однако все богатство сюжетов и взаимоотношений между людьми сво¬дится лишь к семейным сценам, а остальные стороны дей-ствительности и отношения внутри них оказываются вне поля зрения ребенка. Это, безусловно, обедняет игру и пло¬хо сказывается на развитии воображения. Что же можно сделать в этой ситуации? Выход есть. Если раньше дети не нуждались в специальной работе по ознакомлению их с окружающим, то теперь обстоятельства изменились и от взрослых требуются дополнительные усилия. Нет, нет, не пугайтесь, я не хочу взваливать на вас непосильное бремя. Просто найдите немного времени (может быть, даже во вре¬мя стирки или когда варите суп) и поговорите с ребенком. Расскажите, например, как вы были в парикмахерской и что там происходило. Сочиняя этот рассказ, необходимо учиты¬вать два правила, иначе «ружье не выстрелит». Во-первых, нужно включить такие сведения, которые ребенок сможет потом использовать в игре. Важно показать тех людей, кото¬рые действуют в той или иной сфере деятельности, и, глав¬ное, те отношения между ними, которые существуют в жиз¬ни. Например, в рассказе о парикмахерской должны обяза¬тельно фигурировать мужской и женский мастера, мани¬кюрша, кассир, клиенты, пришедшие стричься, укладывать или красить волосы, бриться, делать маникюр и т.п. Второе правило предполагает очень сильную эмоцио¬нальную окраску происходящего. Это возводит обыденное дело в ранг события. Дети лучше запоминают то, что эмо¬ционально значимо для них. Проще всего достичь нужного эффекта, если у героев вашего рассказа что-то не получает¬ся, если происходит какая-нибудь нелепица. Ну, например, вернемся в парикмахерскую: у парикмахера вдруг куда-то пропали ножницы, кого-то вместо обычной краски покраси¬ли в голубой цвет, кто-то шел стричься, а попал к врачу. Обратите внимание, что все нелепицы должны быть очень тесно связаны с информацией, которую ребенок будет за¬тем использовать в игре, но вот «откроет» он ее для себя сам. Оказывается, парикмахеры одевают халаты, мастеру нужны ножницы, чтобы стричь, и в парикмахерской красят совсем не теми красками, какими малыш привык рисовать, и кресло должно подниматься и опускаться при помощи педа¬ли. Кроме этого, все нелепицы проговаривались, проигрыва¬лись участниками событий. Таким образом, малыш получает возможность и способ¬ность затем включить полученный опыт в свою игру, чего мы с вами и хотели добиться. Конечно, сюжетно-ролевая игра требует и других условий, но мы к ним вернемся позже. А сейчас еще один вид игры. «ТИШЕ ЕДЕШЬ — ДАЛЬШЕ БУДЕШЬ» И ДРУГИЕ ИГРЫ Сюжетно-ролевая игра, развиваясь, выдвигает на первый план игровое правило, которое начинает исполнять веду¬щую роль, и на сцене появляется новый вид игры — игра с правилами. О ней и пойдет речь. С одной стороны, этот вид игры, так же как и сюжетно-ролевая, довольно хорошо известен взрослым, с другой сто¬роны, если сюжетно-ролевую игру еще можно встретить в наших детских садах, то игра с правилами, похоже, совсем вымирает. В 50—60-е гг. в Москве, например, еще было очень много закрытых дворов, где не ездили никакие маши¬ны и где главным принципом существования детей была игра. Среди самых разных видов дворовых игр особое место занимала игра с правилами. Она объединяла и больших и маленьких, учила ребят общаться, помогала им найти об¬щий язык, она была прообразом коллективной деятельно¬сти, учила нравственности и мужеству. А теперь маленькие дворы уступили место огромным пространствам, где хозяе¬вами себя чувствуют разве что подростки. И игр с правила¬ми уже не встретишь. Многие современные дети и даже их родители не знают, что такое «Штандр» и «Казаки-разбой¬ники». А с исчезновением этих игр из детства ушло очень многое, необходимое для развития воображения. Умирая, игра с правилами оставляет нам многие нере¬шенные проблемы. Так, например, где, в какой деятельности можно научить детей договариваться друг с другом? Как научить детей уступать друг другу? Или вот вроде бы школьная проблема, но имеющая глубокие корни в до¬школьном детстве: как научить ребенка слышать товарища, продолжать его мысль, владеть коллективной учебной дея¬тельностью? Помните очень популярную игру: «Барыня прислала сто рублей. Что хотите, то купите, "да" и "нет" не говорите, белое не берите, а о черном и не вспоминайте»? Современ¬ные дети в нее не играют. Чего они лишились? Давайте по¬смотрим. Сделаем из этой игры диагностическую методи¬ку — отбросим начало про барыню (многие дети и не знают, кто такая барыня) и сформулируем правило следующим об¬разом: «Давай поиграем с тобой в игру. Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь на них отвечать. Запомни только, тебе нельзя говорить два "запрещенных" слова: "да" и "нет". Как видите, мы даже упростили правила, выпустив названия цветов. — Как тебя зовут? — Петя (после долгой паузы). — Ты ходишь в школу? —• Нет (после некоторого раздумья). — Твой папа любит играть в куклы? — Нет (весело смеется). — Тебя зовут Ваня? — Нет, Петя. — Какие слова нельзя было говорить? — «Да» и «нет». — А ты говорил? — Не знаю (после паузы). Нет, не говорил. Что произошло? Почему дети, раньше легко справляв¬шиеся с этой игрой, теперь делают сплошные ошибки, хотя правила помнят. Но помнить еще не значит соблюдать. За словами взрослого ребенок не видит воображаемой ситуа¬ции и превращает игру в ситуацию общения. Взрослому нельзя лгать, надо отвечать на его вопросы, к тому же на такие смешные и нелепые. Отсюда и многочисленные ошиб¬ки. Но это еще полбеды. А вот и беда. Урок в первом классе. Учительница предлагает задачу: «Дети поехали за грибами. Мальчики собрали 5 грибов, девочки на 2 гриба больше. Сколько грибов собрали дети?» Обычная задача. Давайте посмотрим, как ее решают. Одни дети начинают считать: морщат лоб, загибают пальцы, пока не видит учительница, прибегают к другим доступным им приемам счета. А вот другие дети (к сожалению, их бы¬вает в классе до 50%) поднимают руки, едва учительница успела произнести последние слова. Они забрасывают педа¬гога вопросами: «А куда ездили дети?», «А им мама разре¬шила?», и воспоминаниями: «А мы в прошлом года собрали целое ведро грибов», «А я в лесу видела мухомор» и т.п. Что происходит с этими детьми? Может быть, они больны? Нет, они абсолютно нормальны. Они просто не играли в игры с правилами и поэтому не видят контекста ситуации, не пони¬мают смысла задаваемого взрослым вопроса, превращают решение задачи в обыденное общение. Другими словами, они лишены воображения. Таким образом, игра с правилами, наряду с рассмотрен¬ными нами режиссерской, образно-ролевой и сюжетно-ро-левой играми, — необходимое условие развития воображе¬ния в дошкольном возрасте. Эта игра дает ребенку две необ¬ходимые способности. Во-первых, выполнение правил в игре всегда связано с их осмыслением и воспроизведени¬ем воображаемой ситуации. Если вы помните, то воображе¬ние тоже связано со смыслом и, более того, для своего развития предполагает специальные задания на осмысление. Во-вторых, игра с правилами учит общаться. Ведь большин-ство игр с правилами — это игры коллективные. В них встречаются два рода отношений. Это отношения соревно¬вательного типа — между командами, между партнерами, у которых прямо противоположная цель (если один выиграет, то другой проиграет), и отношения подлинного сотрудни¬чества — между участниками одной команды. Такое сотруд¬ничество, участие в коллективной деятельности помогает ребенку «выйти» из ситуации и проанализировать ее как бы со стороны. Это очень важно. Например, ребенок играет в «колдунчики». Он убегает от «колдуна» и, кроме этого, мо¬жет «рассалить», «оживить» уже заколдованного. Сделать это малышу бывает страшно: его ведь могут заколдовать. Но если взглянуть на ситуацию извне, то оказывается, что если он расколдует своего товарища, то тот потом сможет расколдовать его самого. Умение посмотреть на ситуацию со стороны непосредственно связано с самым важным ком¬понентом воображения — особой внутренней позицией. Ведь именно эта позиция и дает ребенку в руки ту волшеб¬ную палочку, при помощи которой он может вносить смысл в ситуацию, делать плохое хорошим, страшное смешным. «Тише едешь — дальше будешь, тише едешь — дальше будешь, тише едешь — дальше будешь». Стоп. Эта незамыс-ловатая детская игра оказывается сокровищем, которое мы, взрослые, должны охранять, играя вместе с детьми, поощ¬ряя их в этом. Без нее и аналогичных игр нам никогда не разбудить волшебника. |