Вопросы к зачету. Вопросы к зачету Рус.лит.посл.трети 19в. Роль гротеска в Истории одного города М. Е. СалтыковаЩедрина
 Скачать 219.55 Kb.
|
|
Народная жизнь в рассказах и повестях Н.С. Лескова. Обладая уникальным опытом практического познания народной жизни, он значительно расширяет границы действительности, которая находит свое отражение в литературе. В творчестве Лескова получает свое глубокое воплощение не только Россия, но и «вся Русь» в калейдоскопической пестроте социального состава и в великой пространственной протяженности. Чуждые узкой тенденциозности, оригинальные произведения писателя запечатлели современную ему жизнь в свойственных ей поразительных контрастах «обнищевания» и духовной пробужденности, анекдотической несообразности ее наличного бытия и обнадеживающих исторических потенций, недвижности векового покоя и потаенного драматизма уже начавшейся социально-исторической ломки. Эта свойственная Лескову чрезвычайная широта охвата многоликой русской действительности определила собой особый характер художественного обобщения, которое имеет место в его произведениях. По верному замечанию М. Горького, Лесков писал «не о мужике, не о нигилисте, не о помещике, а всегда о русском человеке, о человеке данной страны. Каждый его герой — звено в цепи людей, в цепи поколений, и в каждом рассказе Лескова вы чувствуете, что его основная дума — дума не о судьбе лица, а о судьбе России». Такой подход Лескова к русской жизни по-своему отвечал насущным потребностям его времени. В канун социально-исторических перемен, которые должны были вывести страну из крепостного застоя, в русском обществе происходит стремительный рост не только гражданского, но и национального самосознания. Лесков проявляет постоянное тяготение к миру народной жизни, таящей в себе, по убеждению писателя, великое богатство разнообразных характеров, драматических конфликтов, страстей и поступков. В то же время круг его тем в этот первый период его деятельности не ограничивается рамками какой-либо одной среды. Одновременно с рассказами из крестьянского быта он создает произведения, посвященные родовитому русскому дворянству («Старые годы в селе Плодомасове», 1869; «Захудалый род», 1874) и провинциальному духовенству («Соборяне», 1872). Отвергая узкое «направленство», Лесков стремится убедить современников в высокой ценности исторического опыта каждого сословия, каждого рода, каждой семьи, пренебрежение которым, по его мысли, не может не отозваться обмелением нравственного уровня русской жизни, опасной нивелировкой характеров, утратой богатства человеческих взаимосвязей. Лесковское творчество проникнуто подлинным, некнижным знанием народной жизни. В цикле статей «Русское общество в Париже» (1863) автор с гордостью заявлял: «Я не изучал народ по разговорам с петербургскими извозчиками, а я вырос в народе на гостомельском выгоне <...>, так мне непристойно ни поднимать народ на ходули, ни класть его себе под ноги. Я с народом был свой человек». Детство будущего писателя прошло у речушки Гостомли на Панином хуторе Кромского уезда Орловской губернии. Не случайно его первые беллетристические произведения о народной жизни, овеянные фольклорно-песенной стихией, отличаются точностью топонимики и этнографии и носят подзаголовок «Из гостомельских воспоминаний»: рассказ «Ум своё, а чёрт своё» (1863), «крестьянский роман» «Житие одной бабы» (1863) - о красоте, талантливости, человеческом достоинстве и трагической судьбе женщин из простонародья. Глубинные религиозно-нравственные устои народной жизни, эмоциональную и эстетическую отзывчивость русского человека воплотил Лесков в общепризнанном шедевре «Запечатленный Ангел» (1873), который «нравился и царю, и пономарю». Это уникальное литературное творение, в котором главным «действующим лицом» становится икона. В тот же год Лесков написал статью «О русской иконописи», в которой указал на огромное значение иконы в жизни народа, ратовал за возрождение русского иконописного искусства. Сам писатель в «Запечатленном Ангеле» выступил как искусный «изограф»-иконописец, передавая в слове «неописуемую» предивную красоту русских икон, «тип лица небожительный» «Очарованный странник» (1873). С первой минуты своего появления в повести Иван Северьяныч предстает воплощением могучих душевных и физических сил народа. Своеобразный ключ к пониманию этого образа — удивительное сходство героя с Ильей Муромцем. Мы встречаем здесь со свободным воплощением в образе, обладающем всей иллюзией достоверности, некоторых национально-народных начал. В духе эпопеи приключения частного человека осмысливаются не в плане его личного опыта, а как выражение общего, национальной судьбы, очарованности. Левша: в раскрытии характера этого замечательного русского самородка Лесков активно использует традиции народного сказа, устного предания, прибаутки. Следуя своему постоянному стремлению к подлинности изображения народной жизни, писатель особенно дорожит теми выработанными фольклором специфическими приемами повествования, которые сводят почти на нет возможную пристрастность в освещении лиц и событий, обеспечивая максимальную объективность рассказа. В основе сюжета сказа лежит характерный для народного эпоса мотив состязания, соперничества, борьбы, затрагивающей интересы всей нации. Эпопея народной жизни выступает в творчестве Лескова прежде всего в прямом обращении к некоторым эпическим основам народных характеров, к эпическим ситуациям и в самом отношении писа-тельского сознания к народной жизни. Творчество и судьба Вс. М. Гаршина. Творчество В. М. Гаршина складывалось в условиях пореформенного строя, когда Россия окончательно стала на буржуазный путь развития. В. М. Гаршин родился 2 февраля 1855 года в в дворянской семье скромного достатка. Отец был военный. В доме Гаршиных бывали сослуживцы отца, участники недавно закончившейся Крымской кампании. Нередко велись там разговоры о различных эпизодах героической обороны Севастополя, и будущий писатель внимательно прислушивался к волнующим рассказам о войне. Воспитателем был П. В. Завадский -- человек, причастный к революционному движению, участник тайного общества, поддерживающего связи с Герценом. Благодаря ему уже с детских лет Гаршин вошел в круг интересов передовых демократических кругов. Даже читать он выучился по старой книжке революционно-демократического журнала "Современник". В гимназические годы Гаршин много читал; он интересовался социальными вопросами и наряду с этим проявлял большую склонность к естественным наукам. Наблюдения над природой, над растительным и животным миром были любимым занятием Гаршина-подростка. Этот интерес к естествознанию он сохранил на всю жизнь. Уже в гимназические годы Гаршин отличался болезненной чуткостью ко всем проявлениям социального зла и неправды. Тягостные впечатления общественной жизни угнетали его, терзали его совесть и рано довели до тяжелого нервного заболевания, приступы которого, хотя и редкие, выводили Гаршина из состояния душевного равновесия. Он мечтал поступить в университет или в крайнем случае, в Медицинскую академию, но воспитанников реальных гимназий туда не принимали, и он вынужден был поступить в Горный институт. Учение Гаршина в институте было прервано военными событиями. В апреле 1877 года началась война с Турцией. В. М. Гаршин сразу же решил поступить добровольцем в действующую армию. По окончании войны Гаршин был произведен в офицеры, но меньше чем через год вышел в отставку. Еще в студенческие годы Гаршин начал печататься. В 1876 году он опубликовал свой первый газетный очерк "История Энского земского собрания", затем напечатал несколько критических статей о живописи. Вернувшись из армии, он целиком отдался литературному творчеству и стал постоянным сотрудником "Отечественных записок", "История Энского земского собрания" отличается значительной социальной остротой. Гаршин поднял самые жгучие вопросы времени: он говорил о голоде в деревне и о полном равнодушии к голоду земских деятелей, далеких от народа и чуждых ему. Гаршин показывает, что в клевете на народ объединяются и мрачные крепостники и либералы, ликующие по поводу предстоящих "преобразований". Мученьям народа посвящен был и прославивший Гаршина рассказ "Четыре дня", написанный под свежим впечатлением русско-турецкой войны и помещенный в 1877 году в "Отечественных записках". Гаршина привлекал освободительный характер войны. Герой "Четырёх дней", родственный по настроениям "самому писателю, пошел воевать вдохновленный освободительной идеей. Но мы застаем его в рассказе уже в тот момент, когда прежнего воодушевления в нем нет, когда в его душе зародилось сомнение в необходимости этой войны. Размышления героя и составляют содержание рассказа. Гаршин предпочитает таких "юродивых", которые идут на войну, повинуясь непосредственному чувству долга. Эти люди сродни простым солдатам, честно и мужественно выполняющим свои воинские обязанности. "Трус" (1879). Здесь Гаршин показывает человека, потрясенного сознанием неисчислимых бедствий, которые война приносит людям. Как и в "Четырёх днях", от его имени ведется рассказ, первая фраза которого гласит: "Война решительно не дает мне покоя". Он не может понять, почему война воспринимается как нечто нормальное, в то время как гибель от несчастного случая все считают бедствием, катастрофой. В рассказе "Трус" гибнет от гангрены молодой студент Кузьма. Гаршин, не скупясь на страшные подробности, описывает его раны, мучения, показывает последовательные стадии болезни, в конце концов сводящие больного в могилу. Это создает как бы фон и своеобразный зловещий аккомпанемент к размышлениям главного героя. Страдания Кузьмы выступают как своего рода мерило, которым определяется размер народного бедствия: "Кузьма кажется мне единицею, одной из тех, из которых составляются десятки тысяч, написанных в реляциях". Рассказ Гаршина отражает стремления лучших людей его времени понять природу, характер, причины войны вообще, данной войны в частности. “Из воспоминаний рядового Иванова”. Как всегда, люди из народа, простые солдаты вызывают восхищение автора своей нравственной силой, горячим патриотизмом, верностью воинскому долгу. В способности сблизиться с народом Гаршин видит главную нравственную ценность интеллигентного человека. Герой рассказа, рядовой Иванов, прежде всего дорог автору тем, что чувство близости с народом составляет главную черту его характера. Когда Иванову предлагают перебраться в офицерскую палатку, он отказывается, говоря: "Мне ведь с солдатами больше бывать приходится. Лучше уж совсем с ними". И он в самом деле совсем с ними. Он не "опрощается", не подделывается к ним, не проповедует, не учит; он живет с ними одной Жизнью, становится для них своим человеком и в этом находит внутреннее удовлетворение. Прямую противоположность герою рассказа представляет образ офицера Венцеля. Рисуя этого сухощавого, бледного и нервного молодого человека, умного и утонченного, Гаршин показывает, к чему ведет разобщение с народом. Оно доводит Венцеля, человека с хорошими задатками, до презрения к народу, до холодной жестокости и бессердечного мучительства. Венцель не злодей по натуре, в нем есть даже добрые чувства, и вместе с тем в глазах автора он преступник, виновный перед народом страшной виной. В рассказах, посвященных мирной жизни, Гаршин рисует обычные, будничные факты действительности, из которых складывается цельная картина прочно укоренившегося в России капиталистического строя с его бездушием, жестокостью, властью денег, бесчеловечной эксплуатацией рабочих. Здесь Гаршин берет социальные противоречия в их привычных формах, в их будничном обличье. Герой Гаршина внезапно сталкивается с фактом общественной неправды, этот факт будит его мысль и совесть, заставляет мучительно задуматься над своим положением. Героиня рассказа "Происшествие" (1879), Надежда Николаевна, молодая интеллигентная девушка, которую жизненные обстоятельства толкнули на страшный путь проституции, начинает размышлять над своей судьбой, начинает думать, разбираться в своем личном положении, в общественном устройстве, и с этого начинается рассказ. Надежда Николаевна с раздражением и горечью говорит о своем прошлом и настоящем. Она знает ясно, что выхода для нее никакого нет и не может быть, кроме самоубийства, и она готова к этому шагу Гаршина восхищают люди, вступающие в борьбу за свободу, даже если эта борьба не приводит к победе. Об этом говорит рассказ "Красный цветок". В произведении в аллегорической форме отражены черты, характерные для поколения революционеров-разночинцев 70-х годов. Герой - борец, мужественный, но одинокий, еще не связанный с народом и обреченный на гибель. К героизму, к самопожертвованию, зовет Гаршин и в рассказе "Сигнал". Железнодорожный сторож Семен, чтобы спасти от крушения поезд, поднимает красный флаг, смоченный собственной кровью. Такой человек не пожалеет жизни, чтобы спасти от гибели невинных людей. Это воплощенное человеколюбие и готовность к подвигу. Но не только эти свойства подчеркивает Гаршин в духовном облике своего героя. Семен показан сторонником кроткого смирения и противопоставлен человеку, страстно ненавидящему хозяев современной жизни. B. М. Гаршин был не только писателем-беллетристом, но и выдающимся критиком живописи. Он написал ряд статей о художественных выставках 70--80-х годов и отозвался в этих статьях на работы многих русских художников, крупных и мелких. В этих критических работах автор "Художников" заявил себя убежденным и горячим противником "искусства для искусства". В рассказе "Художники" Гаршин зовет людей искусства и передовую интеллигенцию к сближению с народом, к уходу "туда", "в это горе", настоящее, не надуманное. Гаршин-критик признает лишь искусство правдивое, идейное, злободневное -- в широком смысле этого понятия. Художник, который не ставит значительных социальных вопросов, не волнует, не потрясает читателя или зрителя, для Гаршина не художник, а лишь "фабрикант стенных украшений". Он едко иронизирует над мастерами, которые заботятся только об изяществе формы, стремясь к бессодержательной "красивости", к внешней "гармонии", к нейтральным, без обидным сюжетам. С той же страстностью высказывается он и против протокольного фотографического, безыдейного натурализма, проникавшего в литературу и живопись его времени. Гаршин хочет видеть произведения, в которых отражались бы "драматические моменты русской жизни". Отсутствие таких произведений он объясняет оторванностью художников от народа, от родины. Это стремление к народности искусства особенно обострилось у Гаршина в последние годы его деятельности, когда он стал писать рассказы, доступные по языку и стилю простому народу. Писал Гаршин и очерки. В 1882 году Гаршин поместил в одной из харьковских газет две корреспонденции. Это были очерки о Петербурге, письма "на родину физическую с родины духовной". В очерках Гаршина чувствуется перо настоящего художника; в них есть превосходные описания, скупые, точные, простые, внешне даже суховатые, но в то же время полные сдержанного волнения. В историю русской литературы он вошел прежде всего как большой мастер социально-психологического рассказа. Именно в рассказах он создал типические образы людей, неспособных мириться с бездушием капиталистического порядка. Герой рассказов Гаршина -- "смирный, добродушный молодой человек, знавший до сих пор только свои книги, да аудиторию, да семью... думавший через год-два начать иную работу, труд любви и правды", -- внезапно сталкивается с каким-либо вопиющим фактом, типичным для буржуазного строя жизни. Это столкновение потрясает гаршинского героя и порождает глубокий нравственный кризис, который разрешается либо самоубийством ("Происшествие"), либо уходом "туда", "в это горе" ("Художники"). Такова схема рассказа Гаршина. В этом рассказе будничное перестает быть будничным; оно входит в поле зрения автора и читателя только тогда, когда теряет свои будничные очертания и внезапно приобретает характер давящего кошмара. Гаршин заостряет трагизм жизненных ситуаций. Каждая встреча, любое происшествие перерастает свои бытовые рамки и становится под пером Гаршина трагедией всечеловеческого значения. Вообще, для Гаршина не существует единичных выражений жизненной неправды; в каждом конкретном образе зла он хочет увидеть "всю невинно пролитую кровь, все слезы, всю желчь человечества". Поэтому образы Гаршина часто приобретают характер аллегорий и символов; рядом с психологическим рассказом у Гаршина появляется аллегорическая сказка, а его шедевр -- "Красный цветок" -- представляет собой как бы скрещение этих двух гаршинских жанров. Двойственная жанровая природа "Красного цветка" подчеркивает закономерность объединения в творчестве Гаршина этих двух повествовательных линий. Они объединены стремлением показывать социальное зло во всей его наготе, без каких бы то ни было смягчающих обстоятельств, не отвлекая внимания читателя в какую-либо другую область, с тем чтобы все время поддерживать в нем напряженную работу мысли, чтобы, "убить его спокойствие". В середине 80-х годов в творчестве Гаршина начинаются поиски новых путей. Писателя перестает удовлетворять разработанный ям ранее тип психологического рассказа. В этом рассказе все внимание автора сосредоточено было на духовной драме героя, а окружающий его внешний мир оставался в тени. Творчество и судьба Г.И. Успенского. Родился в семье чиновника, сына сельского дьячка. В детстве У. окружала спокойная, добросердечная атмосфера. Бабушка занимала сказками и рассказами по картинкам. С дедом, знатоком крестьянского быта, консультировался Л. Н. Толстой. Родственники со стороны матери тяготели к искусству и литературе. Книги небольшой отцовской библиотеки стали первым и очень ранним чтением. Особенно У. полюбил сказки Пушкина, которые декламировал с большим чувством, читал Карамзина, хорошо знал стихотворения Лермонтова. Поступил в Тульскую гимназию, где до 4-го класса прилежно и очень успешно учился. Затем отца перевели в Черниговскую палату, и мальчик тяжело пережил перемену обстановки: стал болеть, хуже учиться, часто плакать. Успехи отмечались лишь по русской словесности. К последнему гимназическому году относятся первые литературные опыты. Склонность к литературе поддерживал старший двоюродный брат Н. В. Успенский, в ту пору печатавшийся в "Современнике". Перед глазами У. проходили судьбы многих сослуживцев отца и крестьян, посещавших отца в канцелярии и дома. По окончании гимназии У. поступает на юридический факультет Петербургского университета. Становится свидетелем правительственных репрессий. Присутствует на похоронах Н. А. Добролюбова, где слышит смелые речи Н. А. Некрасова и Н. Г. Чернышевского, объявивших великого критика жертвой правящего режима. Переводится в Московский университет, но учится здесь всего год, будучи отчислен за неуплату полагавшихся взносов. Работал корректором в типографии газеты "Московские ведомости", а в 1864 г. У. познал голод и бесприютность: умер отец и пришлось заботиться о четырех сестрах и трех братьях. В 1862 г. начинается литературная деятельность. Первые рассказы печатаются в журнале "Зритель" ("Идиллия") и в журнале Л. Н. Толстого "Ясная поляна" ("Михалыч"). По приезде в Петербург У. становится очевидцем "гражданской казни" Чернышевского. Содержанием ранних рассказов и очерков (1862--1866) становится жизнь трущобного люда, полупьяной и нищей мастеровщины, чиновников. Важную и плодотворную для русской литературы перемену в изображении народа Чернышевский обозначил формулой "правда без всяких прикрас", которая стала для У принципиальной литературной позицией. Демократическая направленность творчества У. нашла поддержку в журнале "Русское слово", а затем в "Современнике". Знакомство с Н. А. Некрасовым (редактором "Современника") в 1865 г. благотворно отразилось на судьбе молодого писателя. В "Современнике" за 1866 г. появились очерки, составившие цикл "Нравы Растеряевой улицы", принесшие автору широкую известность. В связи с закрытием журнала продолжение печаталось в "Женском вестнике" в 1867 г. под названием "Очерки провинциальных нравов". В очерках дано глубоко реалистическое изображение первых послереформенных лет, принесших народу вместо обещанного освобождения и обновления повсеместную нищету и разорение. "Растеряевский человек" (чиновники, мещане, гарнизонные солдаты, мастеровой народ, обыватели) погряз в пьянстве и драках. Власть алкоголя породила нужду, неподвижность, бестолковщину, "честному разумному счастью, - замечает автор-повествователь, - здесь места не было". "Растеряевские нравы", "растеряевская правда", "растеряевщина" -- авторские обобщения, достигающие значительного социального обличения. "Растеряевская жизнь" знала не только жертвы власти алкоголя, но и тех порожденных временем "умных людей", которые ловко умели эту власть обратить себе на пользу. Художественное открытие пореформенного типа приобретателя, действующего в той же среде трудового люда, из которой вышел сам, явилось главной заслугой молодого автора. После запрещения "Современника" в 1866 г. для У. вновь наступили черные дни. Некрасов даже обращался в Литературный фонд, чтобы хоть как-то поддержать его. Лишь с переходом к Некрасову "Отечественных записок" (1868) У. получил постоянную работу и его творчество вступило в более зрелый этап, отмеченный углубленными размышлениями над русской жизнью 60--70 гг. Первым его произведением, опубликованным в "Отечественных записках", был очерк "Будка" (1868). Имя будочника Мымрецова, мастера таскания за шиворот, становится нарицательным, олицетворяя всю тогдашнюю охранительную систему в целом. В очерковом цикле "Разоренье" (1869--1871) прослежены судьбы чиновников Птицыных и Черемухиных, которые прежде процветали, беря взятки, а теперь разорились, не умея приспособиться к новой жизни. Мир грабительства, давивший трудящегося человека при крепостном праве, рабочий Михаил Иваныч называет "прижимкой" и "обдеркой". И он не только резко обличает "прошлые времена", но и проницательно рассуждает "по части торжества прижимки, исходящей уже из среды людей простого звания". Автор "Разоренья", как и в "Нравах Растеряевой улицы", обнажает именно эту горькую истину пореформенной жизни. "Правда без всяких прикрас" сказалась также и в изображении "строптивого, непокорного" рабочего. Про тест Михаила Иваныча звучит одиноко, он совершенно безрезультатен. Более того, местные купцы ловко используют правдоискательство наивного поборника справедливости: они снабжают его деньгами и отправляют в столицу с тем, чтобы своими обличениями он подорвал престиж заводчика, у которого купцы задумали отнять право владения предприятием. Трезвый, беспощадный реализм, глубина проникновения в социальные явления первого пореформенного десятилетия заметно выде-ляли писателя из ряда других авторов-демократов, ограничивавшихся обличительным бытописатель-ством. В 1870 г. У. женился на А. В. Бараевой. По свидетельствам мемуаристов, брак был удачным, но в материальном отношении жизнь оставалась неустроенной. В I половине 70 гг. У. предпринимает две поездки за границу (Париж, Лондон). Сильнейшими впечатлениями были увиденные им в 1872 г. следы расстрела коммунаров в Париже и "Венера Милосская" в Лувре (о ее воздействии на зрителя будет сказано потом в очерке "Выпрямила", 1885). За границей У. сближается с революционером Г. А. Лопатиным, виднейшим идеологом народничества П. Л. Лавровым и др. политическими эмигрантами. Завязывается дружба с И. С. Тургеневым. Заграничные впечатления составили содержание ряда произведений 70 гг.: "Больная совесть", "Из памятной книжки", "Заграничный дневник провинциала", "Письма из Сербии". В капиталистической Европе писатель ощутил разлагающий запах денег, всесильная власть "прижимки" господствовала и здесь безраздельно. В очередном очерковом цикле "Новые времена, новые заботы" (1873--1878) с тревогой прослежены результаты проникновения в русскую жизнь капиталистического предпринимательства, убивающего душу и превращающего людей в "полтинники". В очерке "Книжка чеков" (1876) рассказано, что на фабрике Мясникова "даже самые маленькие мальчики и девчонки могли зарабатывать по гривеннику в день, занимаясь щипаньем корпии, которую доставляли из больниц в гною и крови и которая шла на бумажный завод. В хозяйской чековой книжке - горькие судьбы людей, у которых отняли будущее. В конце 70 гг. в творчестве У. наступает новый поворот, связанный с дальнейшими размышлениями по поводу глубинных причин безудержного господства власти "прижимки" и алкоголя. Необходимо было выявить "источник всей этой хитроумной механики народной жизни", и "подлинная правда жизни" повлекла его "к источнику, то есть к мужику". У. "идет в народ", поселившись в Новгородской губ. Изучение быта и сознания крестьян привело его к выводу о великой "власти земли". Мысли об этом изложены в очерковых циклах "Из деревенского дневника" (1877--1880), "Крестьянин и крестьянский труд" (1880), "Власть земли" (1882). По глубокому убеждению автора, крестьянство "до тех пор сохраняет свой могучий и кроткий тип, покуда над ним царит власть земли, покуда в самом корне его существования лежит невозможность ослушаться ее повелений, покуда они властвуют над его умом, совестью, покуда они наполняют все его существование" ("Власть земли"). На примере Ивана Петровича Босых показано, как, оторвавшись от земли, крестьянин тут же попадает под власть "прижимки" или алкоголя. Последовательный реалист, У. отразил процесс экономического и социального расслоения "общинного" крестьянства. Попавший в беду Иван Босых (от болезни пали обе коровы) терпит беды не от купца или фабриканта, а от своего же родственника-крестьянина, сумевшего скопить деньгу. Суровая правдивость и точность изображения процессов возникновения "деревенских пролетариев" и "кулаков" объективно вскрывали иллюзорность народнических представлений об общине как ячейке будущих социалистических преобразований. Народническая беллетристика того времени (напр., Н. И. Наумов, Н. Н. Златовратский, П. В. Засодимский) часто не могла преодолеть идеализации народного быта и крестьянской психологии. Сочинения У. неоднократно вызывали резкие критические отклики как в либеральной прессе, так и в народнической среде. В своих художественных исследованиях социальных процессов эпохи 80 гг. У. сосредоточился на изображении явления, которое тогдашнее народничество стремилось представить как случайное, временное, не характерное для России -- усиление капитализации страны. Он писал во "Власти земли": "Иван Петров принадлежит к тому ненужному, непонятному, даже прямо постыдному для такой земли, как Россия, классу деревенских людей -- классу, народившемуся в последние двадцать лет, - который волей-неволей приходится назвать "деревенским пролетариатом". Однако глубоко постигая суть происходящего, У. ярко отобразил в своем творчестве капитализм как явление не только страшное, "постыдное", но и прочно укоренившееся. В произведениях, объединенных автором под заглавием "Живые цифры читателю предлагалось за цифрами официальной статистики, порою поражающими бессмысленностью (напр., "четверть лошади" на одну ревизскую душу), увидеть живые картины повседневной жизни -- непосильный труд, сиротство, бедность, полную беззащитность перед "властью капитала". Ряд очерков писатель собирался назвать "Проступками господина Купона". У. зримо передал безжалостное наступление капитала на труженика (очерки "На Кавказе", "Трудами рук своих", "Живые цифры"). Задачам, которые ставил перед собой У., более всего соответствовал жанр очерка, ведущий в его творчестве; очерки объединялись в циклы. Сознательное присутствие автора в тексте делало прозу У. публицистичной. В сочетании художественности и публицистичности -- своеобразие таланта У., что справедливо подчеркивала прижизненная критика (Н. К. Михайловский, Н. С. Лесков и др.). Повествование у У. часто окрашено юмором, хотя речь может идти об истинно драматических ситуациях. В "Нравах Растеряевой улицы" грубая откровенность Прошки вызывает страх, но от сознания, что, по словам его собеседника, "этот Прошка -- значительная язва будет в скором времени", становится мрачно и жутко. Комичны наивные протесты Михаила Иваныча в "Разореньи", но за ними от-крывается полная безысходность и непоправимая жизненная драма. Шутливые интонации возникают в очерке "Живые цифры", но обыгрываемая на разные лады смешная нелепость статистических подсчетов оборачивается человеческой бедой. По верному замечанию Н. К. Михайловского, чуткого критика и биографа У., "на дне каждого рассказа или очерка У. лежит глубокая драма". В творчестве У. есть не только анализ настоящего, он развивает и тему будущего, причем отдаленного. В очерке "Выпрямила" выражена мечта о "выпрямлении" человека, его гармоничном развитии под влиянием высоких идей, которые несут с собою люди честного труда, люди особого, революционного склада и люди искусства, способные на создание мировых шедевров, подобных Венере Милосской. Образ революционерки имел прототипом В. Н. Фигнер, в которой писатель ценил "великое сердце". |