Вопросы к зачету. Вопросы к зачету Рус.лит.посл.трети 19в. Роль гротеска в Истории одного города М. Е. СалтыковаЩедрина
 Скачать 219.55 Kb.
|
|
Тема нравственной ответственности человека в романе Л.Н. Толстого «Воскресение». Толстой писал, что истинная жизнь, жизнь «разумного сознания» всегда хранится в человеке, как она хранится в зерне, и наступает время, когда жизнь эта обнаруживается. Однако на пути к истинной — духовной — жизни стоит «инерция» жизни животной. В преодолении этого «противоречия человеческой жизни», в борьбе с инерцией совершается движение к нравственному возрождению, к «воскресению». Место и роль Нехлюдова в «Воскресении» определяются значительностью переживаемого им перелома в понятиях о жизни и нравственных представлениях, перелома, с необходимостью влекущего за собой и коренное изменение всего жизненного поведения. Нехлюдов, внутренний мир которого «открыт» автору, а потому и читателю, наделен в романе особой, важной ролью — человека, непосредственно обостренным чувством воспринимающего мир внешний. Он оказывается как бы посредником между внешним, предметным миром и сознанием читателя. При этом собственное отношение Нехлюдова ко всему тому, что его окружает и входит в сферу его сознания, до предела обострено нравственной ситуацией «перелома», «пересмотра», «перестройки», с которой начинается движение романного сюжета. Прозрение, пережитое Нехлюдовым, с необходимостью влекло за собой осознание не только нравственной, но и социальной ответственности и отказ от «барской» бездеятельности, созерцательности, пассивности. Начинается безостановочное, беспокойное странствие Нехлюдова — странствие, «путешествие» в прямом смысле слова — по разным ступеням русской социальной лестницы и странствие, «хождение души по мытарствам». Чтобы нравственно возродиться, Нехлюдов должен не только искупить свой грех, свою вину перед Катюшей, — он должен радикально решить для себя «крестьянский вопрос», исправить несправедливость, безнравственность, «грех» владения земельной собственностью. ”Законы необходимости” жизни не отменяли, по мысли Толстого, законов ”свободы воли”, — свободы выбора и нравственной ответственности за сделанный выбор. В связи с этим следует дополнить уже сказанное о судьбе Катюши Масловой. Изгнанная из дома, лишенная средств к существованию, в силу объективных жестоких обстоятельств милая девочка Катюша превратилась в отвратительную Любашу из заведения Китаевой. Но ”Масловой предстоял выбор”: унизительное положение прислуги или ”хорошо оплачиваемое постоянное прелюбодеяние”. И она выбрала последнее. Толстой не мог не осудить этот ее выбор. Однако в несравненно большей степени он осуждал порядок вещей, сделавший возможной ”жизнь хронического преступления заповедей божеских и человеческих”, которую вели сотни и тысячи тысяч подобных Масловой женщин под ”покровительством правительственной власти”. «Воскресения» Катюши Масловой в религиозно-нравственном плане практически не происходит: она лишь как бы распрямляется к концу романа, отказавшись от брака с Нехлюдовым и обретя спокойствие, примирившись с жизнью под влиянием своих новых друзей — революционеров. Одним из «некоторых передовых людей общества», выражающих высшее для своего времени нравственное сознание, — то нравственное сознание, которое «обличает нашу жизнь», отрицает ее, — и является в романе Толстого Симонсон. Он становится деятелем революции потому, что был революционным мыслителем. Пафос «Воскресения» — в трезвом понимании и изображении гибельного, разрушающего действия тюрьмы и каторги, как орудий эксплуататорского государства, на народную нравственность, на человеческое достоинство. Роман Л.Н. Толстого «Воскресение». Социальный критицизм и морализм писателя. "Воскресение" (1889-1899). Последний роман Толстого воплотил весь спектр проблем, волновавших его в годы перелома. Главный герой, Дмитрий Нехлюдов, духовно близкий автору, проходит путь нравственного очищения, приводящий его к деятельному добру. Повествование построено на системе подчеркнуто оценочных противопоставлений, обнажающих неразумность общественного устройства (красота природы и лживость социального мира, правда мужицкого быта и фальшь, господствующая в жизни образованных слоев общества). Характерные черты позднего Толстого - откровенная, выдвинутая на первый план "тенденция" (в эти годы Толстой - сторонник нарочито тенденциозного, дидактического искусства), резкий критицизм, сатирическое начало - проявились в романе со всей наглядностью. Обличительная сила писателя в его последнем романе достигла высших своих пределов. Именно об этой сатирической манере Толстого пишет Б. Шоу: Толстой видит мир из-за кулис политической и общественной жизни, в то время как большинство из нас, одураченное, сидит в задних рядах партера. Критика Толстым суда, церкви, вплоть до Священного синода и его главы Победоносцева, которого все узнали в Топорове, тюрем, чиновничества, аристократического света и обитателей дна, всего устройства гос. системы была неотразимой и резкой. Мысль о несправедливости устройстве жизни, основанной на господстве одних над другими, на унижении одних другими, на использовании непосильного труда и ужасных условий существования одних другими, незаслуженно владеющими и наслаждающимися всеми благами жизни, находит свое выражение в резком, обостренном контрасте, который становится основной опорой романной конструкции. Герой проходит по запутанным лабиринтам русской жизни, наблюдает то, что скрыто от чужих глаз, и в итоге горького опыта приходит к мысли о том, что его собственная жизнь и жизнь людей, пользующихся трудом народа, погибающего от непосильных условий в ужасных условиях существования, безнравственна и преступна. Толстой пишет роман-разоблачение, роман-отрицание – отрицание не отдельных частных явлений жизни, а всей жизни, всего существующего порядка вещей, притом самого жестокого, ужасного и несправедливого по отношению к громадной массе народа. Жестокости и нелепости суда, как утверждает Толстой, доведены до последней степени, поиски справедливости ни к чему не могут привести, так как возникает замкнутый круг, и суд превращается всего лишь в орудие для поддержание существующего порядка вещей, выгодного высшему сословию. Дьявольская интрига судебного производства, по Толстому, заключается в том, что никто из чиновников не несет никакой ответственности за совершаемые преступления перед людьми и народом, потому что дело устроено так, что она не падает на них. По Толстому тюрьмы, остроги, каторжные этапы жизни не выполняют своего официального назначения: наказания, исправления преступников и ограждение общества от них. Он доказывает, что это наносит непоправимый нравственный вред, что это несет угрозу для общества. Частые упреки Толстого в абстрактном морализме заключаются в утверждении, что он из моральных соображений отрицал всякое насилие и рассматривал как насилие всякое физическое принуждение. Историей жизни Масловой Толстой резко разоблачает моральные устои буржуазного общества, рисуя картины узаконенного разврата, пьянства, цинизма. Он осветил ту жизнь России, с т.з. угнетенного крестьянства. Картины народных бедствий, критика помещичье-капиталистического государства, господствовавшего класса и казенной церкви - служанки государства и воплощение лжи и лицемерия. Единение в вере («Запечатленный ангел» Н.С. Лескова). Раскольники в повести «Запечатленный ангел» — это именно та горстка русских людей, у которых «с предковскими преданиями связь не рассыпана». В отличие от многих своих соотчичей они не утратили высоких ценностей человеческого духа. Именно поэтому они представляются автору значительными, надежными, притягательными людьми, которыми сильна русская земля. Сама религиозная вера раскольников, унаследованная ими от отцов и живо сохраняемая в душе каждого из них, в изображении автора в значительной мере окрашена и пронизана этим изначально свойственным всем им эстетическим чувством. Их религиозность — это, если можно так выразиться, другая ипостась того же высокого художественного начала натуры каждого из этих людей. Не столько вопросы веры, сколько чисто художническое, эстетическое поклонение выписанной с большим искусством иконе сплачивает артель каменщиков. О силе и твердости духа человека, внешне уступчивого, речь идет в «Запечатленном ангеле». Герои писателя пребывают в постоянном поиске истинной христианской веры. Главным событием в повести является переход артели каменщиков из старообрядчества в ортодоксальное православие в результате многих происшествий, которые свершались против воли самих раскольников, но которые, как оказалось в финале, велись «не жестокостью, а божиим смотрением». В повести создаётся идиллический образ общины-семьи. Порядок, заведённый в строительной артели, напоминает патриархальный. В ней царят добрые, почти семейные отношения. Идентичные кровнородственным, тем не менее, такие связи вырастают на основе иного, духовного, родства. Старообрядцы страстно поклоняются иконописному искусству. Переходя с одних работ на другие, они всюду возят свои святыни в «больших коробьях». Особенно дорога им икона ангела-хранителя, Строганова дела, которую предводитель артели Лука Кирилов носит на своей груди в специальном «парчовом кошеле на тёмной пестряди» с пуговицей. А так как Лука всегда идёт впереди остальных, то получается, будто сам ангел предшествует всей артели и направляет её путь. Раскольники не мыслят себе иного бытия и считают его истинным, кроме того, оберегаемым ангелом-хранителем. Они даже не подозревают, что в замкнутости мира-общины, в чистоте и благообразии её жизни таится грех отчуждённости от остального мира. В течение трёх лет сохраняется в неприкосновенности цельность жизни раскольничьей артели в городке на Днепре-реке, её идилличность. Казалось бы, ничто не может помешать их славному существованию. Однако, вместо ожидаемого благополучия, последовало одно злоключение за другим. Но, как говорит рассказчик в повести, Марк Александров, всех ангел руководствует, и «ангельский путь не всякому зрим...». Для обретения истинной веры Лесков проводит своих героев через ряд испытаний: 1) ночной порой в артельном доме икона ангела очутилась не на отведённом ей месте - «аналогии» (аналое), а на полу. Причём случившееся трактуется Михайлицей, «Луки Кирилова хозяйкой», следующим образом: «Ангел-хранитель сошёл». Подобная формулировка означала отход ангела-хранителя от человека. Разумеется, для староверов это происшествие могло служить предвестием чего-то крайне негативного. Староверы подвергаются варварскому нашествию чиновников и жандармов, которые похищают все их святыни. В результате погрома все иконы оказались сваленными в подвале консистории, а «Ангел» настолько понравился архиерею, что тот велел поставить его в алтаре на окне за жертвенником. Так староверский покровитель оказался в церкви. Общинный «ангел», оказываясь вопреки воле своих чтителей и сохранителей в церковном алтаре, фактически «вцерковливается» в повести первым. Вот для чего он «сошёл» и вот куда «пришёл». 2) События внешней жизни (например, встреча героев с московскими изографами-«братогрызцами», в чьей среде бесстыдно господствует торгашеский дух) порождают раздумья и сомнения в истинности раскольничьей веры. В диалоге Марка Александрова и отрока Jleвонтия впервые в повести поднимается вопрос об основаниях, на которых зиждется противоборство старой и новой веры. Как известно из истории, причиной раскола послужило исправление ошибок, допущенных во время переписывания, в церковных книгах и обрядах, что привело к выделению части русского общества, несогласной с церковной реформой, в старообрядчество. Раскольники посчитали эту реформу ересью, направленной против истинной «старой веры», в особенности - замену двуперстного крестного знамения троеперстным. Однако в разговоре с Левонтием Марк опускает те причины, из-за которых возникла вражда между верующими, а в качестве аргументов против церковных приводит нелепые доводы: «Церковные кофий пьют», «зайцев едят» и «на небо смотрят не с верою, а в Аристетилевы врата глядят». Уже в этом разговоре обнаруживается, что старина, действительно, стоит «на едином упрямстве» и что само разделение на «староверов» и «церковных» утратило принципиальный смысл. Левонтий первым посягает на безусловность раскола, и ему первому открывается скрытый смысл испытаний, выпавших раскольникам. В замкнутом и идиллическом существовании раскольничьей артели Левонтий увидел грех обособленности от остального мира. Кроме того, староверы в повести пытаются заявить своё моральное превосходство над церковными. Истинная же вера никогда не кичится своей правотой. Левонтий ищет правду, вот почему он хочет увидеть Памву безгневного, отшельника, и понять, в чём состоит «господствующей церкви благодать». Именно Памва, у которого нет ни икон, ни толстых книг, заставляет рассказчика отказаться от догматизма в вопросах веры, а значит, и в жизни. Сила Памвы - не в уединённой святости его бытия, а в исключительной человечности, в его «беззавистности» и «безгневности». Встреча со старцем выявляет ограниченность, неполноту, субъективность не только «старой» правды, но и вообще любого замкнутого в себе человеческого объединения с претензиями на моральное превосходство. Для Лескова истинная вера не должна быть агрессивной, подавляющей, но смиренно-мудрой, что послужит её славе и славе Творца. Цель христианства Лесков видел в оздоровлении и возвышении нравственных норм, на которых должна основываться жизнь всего человечества. Но первыми же нарушителями этих норм становятся сами церковнослужители. Однако в «Запечатленном ангеле» раскол хуже православия потому, что стоит «не на добротолюбии и благочестии, а на едином упрямстве». И писатель приводит своих героев в православие потому, что его удерживает представление о «господствующей вере» (в её идеальном виде) как объединительнице народа. Истинной можно считать любую веру (если она несёт в себе положительное, человечное этическое и эстетическое начало), которая не стремится навязывать другим свою правоту, то есть является веротерпимой, и основная задача которой - духовное и моральное воспитание людей. В «Запечатленном ангеле» такую веру исповедует Памва. «Житие» человека в повести Н.С. Лескова «Очарованный странник». Элементы житийного жанра и романа приключений в "Очарованном страннике" очевидны. Герой повести, Иван Флягин, подобно персонажу жития, покаявшемуся и преображенному грешнику, идет по миру от греха (бессмысленного "удальского" убиения монашка, убийства цыганки Грушеньки, пусть и совершенного по ее же молению, но все равно, по мысли Флягина, греховного) к покаянию и искуплению вины. "Пережив с гибелью цыганки глубокое нравственное потрясение, Иван Северьяныч проникается совершенно новым для него нравственным влечением "постраждовать". Если раньше долгие годы своей жизни он сам ощущал себя вольным сыном природы, то теперь он впервые преисполняется чувством долга перед другим человеком. По его собственному признанию, смерть Груши всего его "зачеркнула". Думает он "только одно, что Грушина душа теперь погибшая" и его обязанность — "за нее отстрадать и ее из ада выручить". Следуя этому убеждению, он и берет на себя добровольно тяжесть чужой рекрутчины, сам просит отправить его в опасное место на Кавказ, а там идет под пули, налаживает переправу через горную реку". Лесковский странник, как и святой — герой жития, уходит в монастырь, и это решение, как он считает, предопределено судьбой, Богом. Правда, уход в монастырь имеет и обыденную мотивировку: "<…> в контексте повествования тот жизненный шаг, который как бы должен неминуемо свершиться в жизни Ивана Северьяныча независимо ни от каких житейских перипетий, — уход в монастырь — обретает не столько провиденциальный смысл, сколько смысл социально─психологический, почти бытовой. "Совсем без крова и без пищи было остался, — объясняет он свой поступок слушателям, — так и взял и пошел в монастырь". "От этого только? — удивляются его попутчики и слышат в подтверждение сказанного: "Да ведь что же делать-с — деться было некуда". Итак, момент свободы, выбора начисто отсутствует, действует диктат житейской необходимости, а не собственное желание и воля героя". Повесть сближают с житиями и пророческие сны и видения, открывающие герою, подобно святому, его грядущее. Святой в житии предизбран на служение Богу. Так, в житии преподобного Феодосия Печерского, написанном Нестором, будущность младенца при его крещении прозревает священник; этот эпизод восходит, вероятно, к переводному греческому житию преподобного Евфимия Великого, составленному Кириллом Скифопольским. А в житии преподобного Сергия Радонежского о предначертанном святому призвании быть особенным почитателем Святой Троицы свидетельствует троекратное возглашение еще не рожденного младенца из чрева матери на литургии. В повести Лескова этим мотивам соответствует видение, в котором Флягину явлен монастырь на Белом море — Соловецкая обитель, куда он и направляет сейчас свой путь. Традиционный житийный мотив – искушению святого бесами – в повести также отражен, но в комическом преломлении: это "докучания бесов" Флягину, ставшему послушником. Мотив странствий, постоянного движения в пространстве также роднит "Очарованного странника" с романом приключений. Авантюрный герой так же, как и Флягин, лишен родного дома и в поисках лучшей доли должен скитаться по свету. И странствия Ивана Северьяныча, и скитания авантюрного героя имеют лишь формальное завершение: у персонажей нет определенной цели, достигнув которую, они могут успокоиться, остановиться. Уже в этом — отличие повести Лескова от житий — ее прообразов: житийный герой, обретая святость, остается затем неизменным. Если он уходит в монастырь, то этим завершаются его странствия в миру. Путь же лесковского странника открыт, незавершен. Монастырь — лишь одна из "остановок" в его бесконечном путешествии, последнее из описанных в повести мест обитания Флягина, но, возможно, не последнее в его жизни. Житие повествует о человеке, достигшем идеала святости, рассказывает об испытаниях и искушениях, преодолеваемых героем на пути к Богу. С детства житийный герой знает о цели жизни. С этим связано какое-либо видение, подтверждающее его избранность. Как будто бы то же происходит и с Иваном Северьянычем - он молитвенный и обещанный сын. Призрак убитого им монаха говорит, что путь героя лежит в монастырь. Но в отличие от традиционных, житийных героев Флягин желает изменить свою судьбу, сознательно отойти от предопределенной ему дороги. Флягин не святой, а монастырь не последнее место его странствия. Рожден он был в обычной крестьянской семье. Но под воздействием обстоятельств постоянно совершал серьезные преступления, хотя в глубине души не хотел этого делать, презирал и укорял себя за грехи: убийство невинного монаха, женщины, которую он любил. Сюжет “Очарованного странника” — это рассказ Флягина о своей жизни и судьбе. В этом также нарушен житийный закон, не предполагавший повествования о самом себе. Флягин может проявить бессознательную жестокость, оказывается способным на убийство, воровство, обман, тем не менее он воплощает писательское представление о праведничестве. Для Николая Степановича Лескова праведник тот, кто, преодолевая свои недостатки, стремится подчинить жизнь служению людям. Праведники — “маленькие великие люди”, бесстрастные и бескорыстные, борющиеся за справедливость, заблуждающиеся, но преодолевающие свои заблуждения. Лесков рисует не небесное видение, не лик, а лицо. Автор, не идеализируя героя и не упрощая его, создает целостный, но противоречивый характер. Иван Северьяныч может быть дико жестоким, необузданным в своих кипучих страстях. Но основа его исполинской натуры — в добрых, рыцарски бескорыстных делах ради других, в самоотверженных подвигах, в способности справиться с любым делом. Простодушие и человечность, чувство долга и любовь к родине — таковы замечательные черты лесковского странника. |