Сборник диктантов повышенной трудности по русскому языку. Сборник диктантов повышенной трудности по русскому языку Сост. Т. В. Ратько. Мн. Бгпу, 2003. 103 с
 Скачать 3.06 Mb.
|
|
1 Сборник диктантов повышенной трудности по русскому языку /Сост. Т.В. Ратько. – Мн.: БГПУ, 2003. – 103 с. 1. Весна Пока отсыпался Юрий Андреевич, весна, как повелось издавна, заново расплавляла и перетапливала всю ту неподъемную массу снега, что выпала в Москве в день отъезда и продолжала падать всю дорогу; весь тот снег, который они в продолжение суток рыли и раскапывали в Усть-Немде и который совершенно невообразимыми и толстыми пластами лежал на тысячеверстных пространствах, должен был превратиться в потоки воды. Первое время снег подтаивал изнутри, исподволь, потихоньку, как будто скрываясь от невидимого врага. Когда же половина богатырских трудов была сделана, их стало невозможно более скрывать, вследствие чего никем не понятое чудо враз вышло наружу. Из-под сдвинувшейся набок снеговой пелены стремительно выбежала вода и зашумела наподобие гигантского поезда. Непроходимые лесные трущобы вскорости встрепенулись как-то по- новому. Все в них мало-помалу пробудилось. Воде было где разгуляться. Она летела вниз молниеносно, с какой-то сверхъестественной силой, прудила пруды, разливалась вширь. Скоро темно- зеленая чаща, устланная ковриками еще не растаявшего снега, сплошь наполнилась ее яростным гулом, дымом и чадом. По лесу в течение целого дня, не останавливаясь ни на секунду, фантастическими серебряными змеями расползались потоки, увязали и грузли в снегу, теснившем их беспорядочное движение, с шипением текли по располагающимся поодаль равнинам и, обрываясь вниз, с разбегу рассыпались водяной пылью. Обновленная земля влаги уже больше не принимала. Ее с головокружительных высот, почти с облаков пили своими корнями вековые ели, у подошв которых сбивалась в клубы обсыхающая бело-бурая пена. Весна ударяла хмелем в голову неба, оно мутилось точь-в-точь как от угара, покрываясь свинцовыми облаками. Над лесом плыли стаи туч с отвисающими краями, через которые скачками низвергались теплые, землей и долгожданной весной пахнувшие ливни, напрочь смывавшие с утомленной земли последние куски пробитой черной ледяной брони. Юрий Андреевич проснулся, подтянулся к квадратному оконному люку, из которого вынули раму, подперся локтем и стал слушать шорох и шепот рождающейся весны. 287 слов По Б. Пастернаку РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 2 2. В поезде На заре вдруг все совершенно неузнаваемо изменилось: местность, погода, настроение. Песчаная равнина кончилась, тотчас же вперемежку пошли неровные холмы и еще не кошенные поля, дорога расстилалась между гор наподобие извивающейся змеи. В одночасье прекратился насквозь пронизывающий северо-западный ветер, беспрестанно дувший в течение последнего времени. С юга, как будто из настежь открытой печки, потянуло теплом и как будто пригарью. Здешние леса росли будто вперегонки, уступами по горным склонам. Когда железнодорожное полотно их пересекало, поезду сначала приходилось брать чересчур большой подъем, сменявшийся с середины отлогим спуском. Поезд с кряхтением вползал в чащобу и мало-помалу тащился по ней, точно это был старый-престарый лесник в непромокаемых сапогах, который пешком вел за собой толпу шедших бок о бок пассажиров, ко всему присматривающихся и все замечающих. Однако смотреть еще было не на что. В глубине леса царил преисполненный величия покой, как зимой. Лишь изредка некоторые кусты и деревья с шорохом высвобождали нижние сучья из постепенно оседавшего снега, и тогда казалось, будто кто-то вот-вот выскочит из чащобы. С приближением к горнозаводскому краю местность стала населеннее, перегоны короче, станции чаще. Больше народу садилось и выходило на небольших промежуточных остановках. Люди, совершавшие переезды на более короткие расстояния, не обосновывались надолго и не заваливались спать, а наспех пристраивались ночью где-нибудь у дверей, толковали между собой вполголоса о местных, никому не понятных делах и высаживались на следующем разъезде или полустанке. Перед отверстием окна раскинулась выровненная местность, по- весеннему затянутая разливом, точно картина, написанная никому не известным художником. Где-то неподалеку вышла из берегов река, и вода ее бокового рукава потихоньку подступила вплотную к насыпи. В укорочении, получившемся при взгляде с головокружительной высоты, казалось, что плавно идущий поезд скользит по воде наподобие сверхъестественного, фантастического корабля. Серебряная гладь воды в очень немногих местах была подернута железистой синевой. По остальной поверхности жаркое утро гоняло зеркальные маслянистые блики, как мажет стряпуха перышком, смоченным в масле, корочку обжигающего руки пирога. В этой заводи, казавшейся абсолютно безбрежной, как будто устланной свинцовым пологом, вместе с лугами, ямами и кустами были утоплены столбы белых облаков, сваями уходившие вглубь. РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 3 Где-то посередине виднелась узкая полоска земли с двойными, вверх и вниз между небом и землей висевшими деревьями. 346 слов По Б.Пастернаку 3. Водопад Кончалась северная белая ночь, и полнеба осветилось прямыми лучами еще не проснувшегося солнца. Все было отчетливо видно, но стояло, как будто не веря себе, словно придуманное: незнакомая мне гора, рощицы, издалека казавшиеся миниатюрными, и на редкость крутой обрыв. Рощица едва-едва зазеленела. В ней цвело несколько кустов черемухи. Деревья росли под отвесом горы, на неширокой, тоже обрывавшейся поодаль площадке. Невдалеке равномерно и властно шумел водопад. Он был виден не отовсюду, а только по ту сторону рощ, с края обрыва. Вася устал ходить туда глядеть на никем непобедимый водопад, чтобы испытывать одновременно ужас и восхищение. Водопаду не было вокруг ничего равного, ничего под пару. Жуткий в своем великолепии, в неповторимости, превращавшей его в нечто одаренное жизнью и сознанием, в гигантского сказочного дракона или змея-полоза этих мест, собиравшего с них дань и напрочь опустошавшего окрестность, он был поистине страшен. В полувысоте падения водопад обрушивался на выдававшийся зубец утеса и посередине раздваивался. Верхний столб воды почти не двигался, а в двух нижних ни на минуту не прекращалось еле-еле уловимое движение из стороны в сторону, точно водопад все время поскальзывался, выпрямлялся и, сколько ни пошатывался, все время оставался на ногах. Вася, подостлав кожух, лежал на опушке рощи, предаваясь мечтаниям о счастье под аккомпанемент водопада. Когда рассвет стал заметнее, с горы слетела вниз большая, тяжелокрылая птица, плавным полукругом облетела рощу и села на вершину пихты невдалеке от места, где лежал Вася. Он поднял голову и зачарованно посмотрел на синее горло и серо-голубую грудь сизоворонки. Далеко впереди равнина упиралась в поперечную, аккуратной грядой поднимавшуюся возвышенность. Она стеною, под которой можно было предположить овраг или реку, стояла поперек дороги. Точь-в-точь небо было обнесено там оградою, к воротам которой напрямик подводил проселок. Природа была удивительно прелестна! Каждую минуту здесь вперебой свистели иволги, и как будто влажный, словно из дудки извлеченный звук до конца пропитал окрестность. Стоячий, заблудившийся в воздухе аромат цветов неподвижно был пригвожден к роскошному лугу. Вася пошел к оврагу и стал потихоньку спускаться. Он выбрался из редкого и чистого леса, сплошь покрывавшего верх оврага, в ольшаник, выстилавший его дно. РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 4 Здесь была сырая тьма, бурелом, было мало цветов, и членистые стебли хвоща были похожи на жезлы и посохи с египетским орнаментом, как в его иллюстрированном священном писании. 360 слов По Б. Пастернаку. 4. Весеннее пробуждение Нестерпимо скрипя всем корпусом, вагоны мало-помалу шли в гору по чересчур высокой насыпи. Под ней рос молодой мешаный лес, вершинами не достигавший ее уровня. Внизу расстилались луга, на которых совсем недавно были аккуратно постланы светло-серые коврики еще не растаявшего снега. Дикорастущие травы, перемешанные с песком, были покрыты шпальными бревнами, врассыпную лежавшими в разных направлениях. Вероятно, их заготовили для сплава на какой-нибудь ближней делянке, и оттуда их смыло и принесло сюда водой. Молодой лес под насыпью по-зимнему был еще не одет. Только в почках, которыми он был сплошь закапан чем-то наподобие воска, ощущался какой-то непорядок, и этим лишним, этим непорядком была жизнь, светло-зеленым пламенем листвы вскорости охватившая первые распустившиеся в лесу деревья. Там и сям виднелись беломраморные березы, вразнобой пронзенные зубчиками и стрелами парных раскрывшихся листиков. Чем они пахли, можно было тотчас же определить на глаз. Они пахли тем же, чем блистали. Они пахли древесными спиртами, на которых варят лаки. Станция располагалась неподалеку от березовой рощицы. Птичий свист, ни на минуту не прекращавшийся в роще, абсолютно соответствовал ее свежести. Неприкрыто чистые, как неведение, полные жизни звуки раздавались поочередно то тут, то там, в течение целого дня пронизывая пол- леса. Рощу посередине прорезали две дороги, железная и проселочная, и она одинаково завешивала обе своими разлетающимися, книзу клонящимися ветвями наподобие концов широких, до полу ниспадающих рукавов. Кое-где одинокими пучками с кистями цветений на концах росли деревенистые стебли лебеды, чертополоха, иван-чая, приклоненного несильным ветерком к земле. Озаряемые снизу, с земли, лучами заката, они призрачно вырастали в очертаниях наподобие редко расставленных в поле для дозора неподвижных сторожевых. Роща кончилась. Поезд стремительно выскочил из древесного царства на волю. Отлогая поляна широким бугром уходила вдаль. Вся она была точь-в- точь как напоказ покрыта выровненными грядами темно-зеленой картошки. На вершине поляны, в конце картофельного поля, лежали на земле стеклянные рамы, накануне приготовленные для парников. Напротив поляны, за хвостом идущего поезда, в полнеба стояла огромная иссиня-лиловая туча. Из-под нее наискось выбивались нестерпимо яркие лучи солнца, вперегонки расходясь сверкающим полукругом во все стороны, и по пути задевали за парниковые рамы, зажигая их стекла ослепляющим блеском. РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 5 336 слов По Б. Пастернаку 5. Об искусстве Беспрестанно перечитываем «Евгения Онегина». Мысль моя издавна была сосредоточена на том, что искусство не название разряда или области, обнимающей совершенно необозримое множество понятий и разветвляющихся явлений, но, наоборот, нечто узкое и исстари сосредоточенное, обозначение начала, входящего в состав художественного произведения, название примененной в нем силы или разработанной истины. И мне искусство никогда не казалось предметом или стороной формы, но поистине таинственной, даже какой-то сверхъестественной и скрытой частью содержания. Мне это ясно как день, я это чувствую, и мне невтерпеж выразить и сформулировать эту мысль. Ничто иное не занимает меня так сильно сейчас. Произведения, безусловно, говорят многим: темами, положениями, сюжетами, героями. Но больше всего они таки говорят присутствием содержащегося в них искусства. Присутствие искусства на страницах «Преступления и наказания» потрясает невообразимо сильнее, чем преступление Раскольникова. Первобытное, египетское, греческое, наше искусство – это, наверное, на протяжении многих тысячелетий одно и то же, ничем не заменимое, в единственном числе остающееся искусство. Это какая-то мысль, преисполненная великолепия и красоты, какое-то никем еще не познанное утверждение о жизни, по всеохватывающей своей широте на отдельные слова никак не делимое, и когда миниатюрная частица этой силы входит в состав какой-нибудь более сложной смеси, то примесь искусства вдвое перевешивает значение всего преходящего и оказывается попросту сутью, душой и основой изображенного. Фантастично прекрасно даже рядовое, незаметное на первый взгляд, когда его невзначай коснется рука гения. Лучший урок в этом отношении не кто иной, как Пушкин. Какое славословие честному труду, благородству души, долгу, обычаям повседневности! Я не случайно больше всего люблю русскую детскость Пушкина и Чехова, их застенчивую неозабоченность насчет таких громких вещей, как конечные цели человечества и их собственное спасение. Во всем этом великолепно разбирались и они, но куда им было до таких нескромностей, – не к чему и не по чину! Гоголь, Толстой, Достоевский исподволь готовились к смерти, беспокоились, искали смысла, втихомолку подводили итоги, а эти до конца были отвлечены текущими частностями артистического призвания, и за их чередованием почти незаметно прожили жизнь, как такую же никого не касающуюся частность, и теперь эта частность оказывается общим делом; РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 6 наподобие снятых с дерева дозревающих яблок она сама дозревает в преемственности, вовсю наливаясь все большей сладостью и смыслом. 346 слов По Б. Пастернаку 6. Размышления в пути В свежевыкрашенном поезде в купе второго класса ехал вместе со своим отцом-инженером гимназист Миша. Он не был балованным ребенком, но привык к постоянной любви и пониманию его детских проблем и сейчас исподтишка поглядывал на отца. Отец переезжал на службу в Москву, и мальчик переводился в московскую гимназию. Они третий день находились в поезде и ехали навстречу неизвестности. Мимо в облаках горячей пыли, выбеленная солнцем точь-в-точь как известью, летела Россия, поочередно мелькали то темно-зеленые верхушки рощ, то необъятные луга, то еще не кошенные поля, то малознакомые города и сѐла. По дорогам потихоньку тянулись обозы, вперевалку сворачивая с дороги к переездам, и с бешено несущегося поезда казалось, что возы стоят не двигаясь. На больших остановках пассажиры вперегонки бросались в буфет, и еще не уставшее солнце из-за деревьев станционного сада освещало их ноги, беспорядочно, хаотично движущиеся; косые лучи гигантского светила пробирались даже под колеса вагонов. Все движения в отдельности были как будто рассчитаны, а в общей сложности, казалось, безотчетно пьяны общим потоком жизни, который ненадолго объединял их. Люди беспрестанно трудились и хлопотали, наперерыв приводимые в движение общим механизмом собственных забот. Но механизмы, конечно, не действовали бы, если бы главным их регулятором не было чувство высшей и краеугольной беззаботности. Эту беззаботность придавало никому не понятное ощущение связности человеческих существований, абсолютная уверенность в их переходе одного в другое; в добавление ко всему было чувство счастья по поводу того, что все происходящее совершается не только на земле, а есть в чем-то другом, в том, что одни вполголоса называют царством Божиим, а другие историей, а третьи еще как-нибудь. Из этого правила веснушчатый мальчик-гимназист был горьким и тяжелым исключением. Его конечной пружиной оставалось непонятное ему чувство озабоченности, которое в продолжение всего детства кажется совершенно неестественным. Он знал за собой эту унаследованную черту и с мнительной настороженностью ловил в себе ее признаки, никому не заметные, подобные какому-то предзнаменованию, во что бы то ни стало стараясь втайне избавиться от нее. Конечно, она расстраивала его, но он надеялся-таки, что все это преходяще. Издавна он не переставал удивляться, как это при одинаковости рук и ног и общности языка и привычек можно быть не тем, что все, и притом чем-то таким, что нравится немногим и чего не любят? Когда мальчонка обращался за ответом к отцу, тот говорил, что его исходные точки совершенно нелепы и РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 7 так рассуждать нельзя, но не предлагал взамен ничего такого, что привлекло бы Мишу глубиною смысла и обязало бы его молча склониться перед неотвратимым. 432 слова По Б. Пастернаку 7. Лунная ночь Ночь была полна тихих, чересчур таинственных, немного жутких звуков, казавшихся сверхъестественными. Рядом в коридоре в течение долгого времени капала вода из рукомойника, мерно, с оттяжкою. Где-то за окном слышался едва уловимый шепот, похожий на шорох. Где-то, где начинались огороды, вразнобой поливали огурцы на грядках, переливая воду из ведра в ведро, и подолгу гремели цепями, набирая воду из колодца. Пахло всеми цветами на свете сразу, как будто земля в продолжение дня лежала без памяти, а теперь этими ароматами мало-помалу приходила в сознание. А из совершенно неухоженного графининого сада, засоренного сучьями валежника так, что он стал почти непроходимым, потихоньку заплывало во весь рост деревьев огромное, как стена колоссального здания, трущобно-пыльное благоуханье старой зацветающей липы. За вороньими гнездами графининого сада показалась гигантских размеров исчерна-багровая луна, осветившая сразу полнебосклона. Сначала она была похожа на ветряную мельницу, а затем пожелтела наподобие расположенной неподалеку водокачки. А внизу, под окном, к запаху чудесной ночной красавицы примешивался душистый, как чай с цветком, аромат свежескошенного сена. Луна уже вовсю царствовала на небе, и ее желтовато-беловатый круг издали казался искусственным. Все сплошь было залито ее густым, как пролитые белила, светом. Озаренная луной ночь была поразительна, как милосердие или дар сновиденья, и вдруг в тишину этой светлой, мерцающей сказки невпопад стали падать мерные, рубленые, непрошеные звуки чьего-то знакомого, как будто только что слышанного голоса. Гости расходились. Прощаясь, аккуратно отодвинули занавесь, настежь распахнули дверь и очутились на террасе с некрашеным дощатым полом. Показался желтоватый рассвет, мокрое небо в грязных, землисто-гороховых тучах. В пустом и еще не освещенном переулке некстати слышалось перестукиванье вразнобой капающих с деревьев капель вперемежку с настойчивым чириканьем вымокших воробьев. Прокатился гром, будто плугом провели борозду через все небо, и все тотчас же стихло. А потом раздались четыре гулких, запоздалых удара наподобие грохота никому не известного механизма, и вновь как ни в чем не бывало наступила тишина. 299 слов По Б. Пастернаку РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 8 8. Ураган Шум урагана вплотную сливался с шумом ливня, не прекращавшегося в течение нескольких часов подряд. Дождь то отвесно обрушивался на крыши, то под напором изменившегося ветра наискось двигался вдоль улицы, как бы отвоевывая шаг за шагом своими яростными хлещущими потоками. |