Сборник диктантов повышенной трудности по русскому языку. Сборник диктантов повышенной трудности по русскому языку Сост. Т. В. Ратько. Мн. Бгпу, 2003. 103 с
 Скачать 3.06 Mb.
|
|
Торжествовать придется одному? Их было двадцать девять юношей, вперегонки выбежавших на заре века в огромный и чарующий мир, – старик поочередно зажигал перед собой двадцать девять свечей, а затем в глубоком раздумье, сдерживая накатившуюся слезу, гасил их колышущееся пламя пальцами, совершенно не ощущая боли ожогов. Его деятельность издавна предполагалась вдали от Родины, и сейчас в пустынном одиночестве перед ним, по временам дымясь и мало-помалу оплывая воском, тихо догорала последняя свеча – свеча его жизни. Этим неприметным на первый взгляд стариком был Александр Михайлович Горчаков, последний лицеист пушкинской плеяды, ставший впоследствии последним канцлером Российской империи. Ницца жила на свой лад, веселясь как ни в чем не бывало, по-детски радуясь непонятным до сих достижениям цивилизации и научно-технического прогресса, и абсолютно никому не было дела до одинокого старика канцлера. Вряд ли кто-то смог бы догадаться, что еще недавно этот интеллигентный человек, в прошлом балованный щеголь, в течение многих лет мудро РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 47 повелевал политикой могучей державы, исподволь стремясь к ее могуществу и процветанию, а к его словам чутко прислушивались кабинеты Берлина и Вены, Парижа и Лондона. Последний лицеист закрыл глаза и потихоньку отошел в круг давно ушедших друзей, уже в продолжение долгого времени принадлежавших русской истории. Это случилось 27 февраля 1883 года, в то время, когда двадцатый век уже вплотную приблизился и понемногу оттеснял век девятнадцатый. С Горчаковым простились, и он тоже стал незабываемой частью истории Российской империи. 345 слов По В. Пикулю 47. Последний канцлер Российской империи Испокон веку помня о народе как о решающей силе государства, не будем забывать и о роли личности в истории. За давностью лет одни герои прошлого были канонизированы, другие, наоборот, были беспощадно забыты. Еще более столетия назад историк Петр Бартенев с горечью констатировал: «Мы нестерпимо равнодушны к отечественной истории, да и ко всему на свете. Сколько безвозвратно погибло страниц, не озаренных никаким светом». Он абсолютно прав. Человечество, к сожалению, так устроено, что умеет многое забывать, не задумываясь ни на секунду о важнейшем значении для грядущих поколений хорошо сохранившихся исторических памятников. Задача истории как раз в обратном – вспоминать! Светлейший князь Горчаков вниманием потомства ничуть не обижен. Историки дипломатии заново вникают в его дальновидные замыслы: он был крупнейшим политиком века, ему чересчур часто приходилось принимать жизненно важные для огромной страны решения. Историки литературы старательно просвечивают, выставляя напоказ его старомодную, на первый взгляд ничем не примечательную фигуру, на которую солнечным лучом исподволь ложились блики русской поэзии, ─ он начал жизнь дружбой с Пушкиным и закончил ее дружбой с Тютчевым. В основе всех политических концепций Горчакова лежало самое необходимое во все времена – неустанная, ни на минуту не прекращающаяся борьба за мир. Канцлер был, пожалуй, самым страстным и убежденным борцом за сохранение мира в Европе и этим резко выделялся среди своих иностранных коллег, будучи далеко не всегда правильно понятым и заслуженно оцененным. Борьба за мир началась не сегодня, и не завтра она завершится: эта борьба также имеет собственную великую историю протяженностью в тысячелетия. Еще в глубокой древности, потихоньку ступая босыми ногами по обжигающим золотисто-желтым песчаным пляжам Средиземноморья, писатели-философы в развеваемых несильным ветерком белоснежных одеждах рассуждали по-латыни о том, как уничтожить извечное, никому не нужное истребление человека человеком. РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 48 Горчаков пребывал в раздумье, мало-помалу вынашивая мысль о создании нерушимого международного объединения, которое, обладая обширными юрисдикциями, сделалось бы залогом сохранения всеобщего мира и сокращения всех видов вооружения. Этот проект был положен в основу созыва знаменитых мирных конференций в Гааге, которые и явились предзнаменованием возникновения Организации Объединенных Наций. Невольно вспоминается высказывание Гѐте: «Ничто не исчезает из старого – все развивается, и новая жизнь наплывает на старые обломки». А неподалеку от окраины Петербурга, на кладбище Троицко-Сергиевской лавры, тихая малохоженая тропинка приводит нас к могиле российского канцлера Горчакова. 359 слов По В. Пикулю 48. Писатель о себе Зигзагообразная трасса моей несбыточной мечты пролегает неподалеку от покрытых черепицей крыш домов в моем городе; по временам прислушиваясь, как незаметно на первый взгляд набирают высоту серебрянокрылые самолеты, я в раздумье провожаю грустным взглядом багрово-красные вспышки фонарей и впервые в жизни пытаюсь рассказать о себе. Моя биография отнюдь не исключение; просто я хочу сказать о себе нечто, что могу знать только я сам, и никто другой. Благожелательные критики вперебой пытались отлакировать мою литературную судьбу, наперерыв сообщая читателям, что «у Пикуля нет законченного образования – ни исторического, ни филологического». Между тем жизнь сложилась так, что я навсегда остался писателем-самоучкой, и виной тому – война! Война, впервые давшая толчок к размышлениям, рассуждениям над поступками людей. Война, которой я поистине без остатка посвятил свою тяжелую юность, оказалась весьма несговорчивым экзаменатором, а 9 Мая 1945 года я считаю как бы днем получения диплома: самый трудный экзамен был сдан! День Победы стал для меня переломным этапом: я навсегда распрощался с юными годами и вплотную подошел к той взрослой жизни, когда не что иное, как время, оказывается худшим из врагов. Колоссальное влияние на меня как на литератора оказала русская классическая живопись. Музеи исподволь научили меня многое понимать, а картины вдвойне обострили мое восприятие окружающего и зачастую непонятного мне мира. Пожалуй, мне самому кажется абсолютно неясным, как бы я писал свои исторические романы, не пережив множества восторгов над роскошными полотнами недавнего прошлого. Я умышленно остановился на этом виде искусства и снова подчеркиваю, что живопись совершенно неразрывно связана с литературой, а пишущему об истории просто немыслимо пройти, не приметив картин старой русской жизни. Из старых писателей я сохранил давнюю прочную дружбу к Герцену, Салтыкову-Щедрину и Глебу Успенскому, которых частенько перечитываю; РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 49 из советских романистов высоко ставлю непохожего на других Александра Малышкина, которого Максим Горький назвал «совестью нашей литературы». Так писать, как написаны Малышкиным романы «Севастополь», «Люди из захолустья», – это для меня пока что недосягаемая мечта… 306 слов По В. Пикулю 49. Размышления об историческом романе Роль исторической романистики в развитии народа читающего, и много читающего, каким исстари является наш народ, – поистине колоссальна! Исторический роман призван в течение всей жизни воспитывать читателя в духе осмысленного патриотизма, поскольку нельзя быть патриотом сегодняшнего дня, не опираясь при этом на богатейшее, прямо-таки гигантское наследство наших предков. Знание прошлого Отечества незаметно на первый взгляд делает человека богаче духом, тверже характером и сильнее разумом. Не что иное, как история, воспитывает в нем незыблемое чувство национальной гордости. История требует от нас прежде всего уважения к себе, а культура народа всегда зависима от того, насколько народ ценит собственное прошлое и ориентируется в нем. Сопоставляя прошлое с настоящим и делая выводы на будущее, читатель должен знать, что наше государство не имело блаженных, ничем не омраченных времен, а жизнь русского народа в продолжение множества столетий была сопряжена с непрерывным преодолением неслыханных кризисов. Нам в удел достался никем непобедимый дух наших предков, испокон веку закаленных в тяжелых испытаниях и никогда не боровшихся в одиночку, вследствие чего мы выстояли летом 1941 года. Мне хочется во что бы то ни стало охватить своими романами период с 1725 до 1825 года ─ от смерти Петра I вплоть до восстания декабристов. А из темной глубины семнадцатого века, как будто из мрачной пропасти, мне давно уже мерцают наподобие звезд, загадочно и притягательно, глаза несчастной царевны-мученицы Софьи. Хочется выстроить на полке серию книг, чтобы читатель, прочтя их не вразнобой, а поочередно, мало-помалу сложил отчетливое представление о главнейших событиях целого столетия русской истории. 244 слова По В. Пикулю 50. Лягушонок В полдень от горячих лучей по-весеннему приветливого солнца исподволь стал расплавляться снег. Пройдѐт два-три дня — и весна вовсю загудит: послышится шорох и шепот проснувшихся деревьев, а леса и множество рощ огласятся радостным птичьим аккомпанементом. В полдень РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 50 солнце так прогревает землю каждым лучом своим, что весь снег и вокруг нашего домика, и поодаль покрывается абсолютно неясной чѐрной пылью. Мы думали, что осталась пыль от разжигаемого костра. Приблизив ладонь к этому грязному снегу, я остановился в изумлении: на сером снегу вмиг возникло белое пятно. Оказалось, что отнюдь не грязь и не копоть оставили свой след на белоснежной равнине, а миниатюрные жучки-прыгунки врассыпную разлетелись в разные стороны. В полуденных лучах на какой-нибудь час или два оживают на снегу разные жучки, паучки, блошки; даже комарики, по временам тонко взвизгивая, вразнобой перелетают с места на место. Талая вода проникла в глубь снега, вследствие чего проснулся спящий на земле под пушистым снежным пологом маленький розовый лягушонок. Он выполз из-под снега наверх, решил по глупости, что началась настоящая весна, и потихоньку отправился путешествовать. Общеизвестно, куда направляются лягушки, ─ к небольшому, но быстрому ручью, а затем к болотцу. Случилось, что в течение этой ночи как раз хорошо припорошило, и след путешественника был отчетливо виден. След вначале был прямой, аккуратный, лапка за лапкой к близлежащему болотцу. Вдруг почему-то след сбивается, как будто лягушонок мечется вперѐд и назад, затем след становится похожим на запутанный клубок ниток. Что случилось? Отчего лягушонок вдруг бросил свой прямой путь к болоту и пытался вернуться назад? Чтобы разгадать, распутать этот клубок, мы идѐм дальше и вот видим: сам лягушонок, маленький, розовый, лежит, растопырив безжизненные лапки. Всѐ становится понятным. Ночью мороз взялся за вожжи и так стал подхлѐстывать, что лягушонок, пытаясь спастись, повернул к тѐплому отверстию, из которого почуял весну. Мы согревали лягушонка своим горячим дыханием в продолжение получаса — он всѐ-таки не оживал. Но мы догадались: налили тѐплой воды в кастрюльку и мало-помалу стали погружать туда розовое тельце с растопыренными лапками. Вскоре наш лягушонок под воздействием животворящего тепла шевельнул лапками, понемногу ожил и вновь потянулся навстречу ласковому весеннему солнышку. Крепче натягивай свои вожжи, старик мороз, – с весной, неотвратимо вступающей в свои незыблемые права, ты больше не справишься! Когда пробудились первые светло-сиреневые подснежники и на близлежащей речонке вздулся и почернел лед, мы выпустили нашего путешественника в то же болотце, куда он так настойчиво пробирался раньше времени. 380 слов По М. Пришвину 51. Выбор профессии Когда мне было лет шесть с половиной, я совершенно не представлял, какую же профессию я в конце концов изберу. У меня тогда в голове была РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 51 ужасная путаница, я был чересчур растерянным и никак не мог решить, за что же мне все-таки приниматься. То я хотел быть астрономом, чтобы не спать по ночам и любоваться голубоватыми, желтыми, багрово-красными звѐздами, наблюдать в телескоп Млечный Путь и, может быть, повстречаться с инопланетянами, а то я мечтал сделаться капитаном дальнего плавания, путешествовать на белоснежном пароходе с развевающимся флагом и каким-нибудь мудреным названием, посетить далѐкий Сингапур и приобрести там забавную обезьянку-озорницу. По временам мне даже снилось море, то ласково приветствующее меня шорохом волн, отчасти напоминающим приглушенный шепот, то бурное, темно-синего, почти черного оттенка, с гигантскими волнами. Иногда мне представлялось, что я стану водолазом, спущусь в глубь океана и разыщу там кованный жестью сундук, наполненный доверху серебряными монетами и драгоценными бриллиантами. А то мне до смерти хотелось превратиться в машиниста метро, ходить в форменной фуражке и мчаться в электропоезде по темному многокилометровому тоннелю. Или у меня разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на асфальтированной поверхности аккуратные белоснежные полоски для летящих, как птицы, машин. А то мне казалось, что очень неплохо было бы стать отважным путешественником, не боящимся никаких опасностей, и переплыть все океаны на небольшой свежевыкрашенной лодчонке, питаясь одной лишь сырой рыбой. Правда, знаменитый Ален Бомбар после своего путешествия похудел на двадцать семь килограммов, а я всего-то весил двадцать восемь, вследствие чего выходило, что если я тоже поплыву, как он, то мне худеть будет совершенно некуда. А вдруг я где-нибудь не поймаю одну-другую рыбину и похудею чуть побольше? Тогда я, по-видимому, мало-помалу растаю в воз- духе точь-в-точь как дым. Когда я всѐ это подсчитал, то решил-таки отказаться от этой затеи, но зато в течение следующего дня мне уже хотелось стать боксѐром, потому что я увидел по телевизору чемпионат Европы по боксу. А затем показали тренировку, и я увидел, как спортсмены наперерыв колотили тяжѐлую «грушу» — продолговатый кожаный мяч, по которому нужно бить изо всех сил, чтобы понемногу развивать в себе силу удара. Все это произвело на меня такое колоссальное впечатление, что я тоже решил стать самым сильным человеком во дворе. Я сказал папе: ─ Папа, купи мне грушу! Удивившись, отец ответил: ─ Сейчас январь, груш нет. Съешь пока морковку. Я рассмеялся: – Нет, папа, не такую! Мне нужна не съедобная груша, а боксерская! 388 слов По В.Ю. Драгунскому 52. Пингвиний пляж РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 52 Неподалеку от Антарктиды, справа от Африки, расположился небольшой, но приметный островок. Он чересчур скалистый, сплошь покрыт льдами. И поодаль в холодном, очень неприветливом океане вразнобой плавают льди- ны, как небольшие, так и гигантские. Всюду на редкость крутые скалы, и только в одном месте берег низкий, вполне приемлемый, – это пингвиний пляж. Прибыв на остров, мы стали поочередно выгружать свои вещи с корабля на этот пляж, переговариваясь вполголоса. Позаботились мы и о съестных припасах, захватив из дому ящик копченой колбасы, несколько десятков жестяных банок с тушенкой и сгущенкой, небольшой стеклянный бочонок с медом, холщовый мешок вяленной на солнце рыбы и многое другое. Чтобы почаще вспоминать о домашних деликатесах, не забыли прихватить даже шоколад. Любопытные, никого не боящиеся пингвины, выйдя из воды, столпились у ящиков. Наперерыв бегают по мешкам, клюют их и громко кричат, как будто переговариваются: никогда они не видели таких удивительных вещей! Один пингвин сначала потихоньку, а затем посильнее клюнул мешок, голову склонил набок, постоял, подумал и тотчас же издал какой-то громкий, никому не понятный звук. Другой пингвин тоже клюнул холщовый мешок; вместе в течение нескольких минут постояли, исподтишка поглядывая друг на друга и громко закричали. Тут ещѐ одиннадцать-двенадцать пингвинов прибежали с гор на нас смотреть. Их собралось множество; беспрестанно толкаются сзади и спереди, слева и справа, кричат точь-в-точь как на базаре. Ещѐ бы: ведь они впервые увидели людей, и каждому непременно хочется вперѐд пролезть, посмотреть на нас, клюнуть-таки мешок. Вдруг слышу, сзади кто-то танцует. Среди массы разнообразных вещей у нас был большой лист фанеры. Он лежал на громадных черных валунах, и пингвины на нѐм устроили танцы. Пробежит пингвин по фанере, назад вернѐтся, ещѐ раз пробежит, да затем ещѐ лапкой притопнет! Очередь выстроилась: всем хочется потанцевать. Один пингвин поскользнулся на гладкой фанере и на брюхе проехал, вслед за ним другие тоже стали падать и кататься. В течение целого дня эти необычные птицы танцевали на фанере. Я еѐ не убирал. «Пусть, – думаю, – повеселятся; они, по-видимому, радуются, что мы приехали». Вечером пингвины построились в аккуратную шеренгу наподобие дисциплинированных солдат и ушли. Один пингвин загляделся на меня, вследствие чего и отстал. Затем он догнал остальных пингвинов, но никак не мог идти в ногу, оттого что всѐ на меня оглядывался. 356 слов По Г.Я. Снегиреву 53. Ветер и Солнце РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 53 Как-то раз Солнце и сердитый Ветер затеяли спор о том, кто из них сильнее. Долго спорили они, наперерыв пытаясь доказать свою правоту, и, так и не придя к общему мнению, решились помериться силами, проведя своеобразный эксперимент над путешественником, который в это самое время ехал верхом по немощеной дороге; невдалеке располагался холм, за которым просматривались темно-зеленые верхушки рощ. – Посмотри, – сказал Ветер, – как я налечу на него: вмиг сорву с него плащ, напрочь спутаю волосы, враз устрою песчаную бурю. Сказал – и начал дуть что есть мочи. Однако случилось непредвиденное: чем больше старался Ветер, тем крепче закутывался путешественник в свой непромокаемый плащ: он ворчал на непогоду, злился и сожалел, что есть вещи, не зависящие от воли человека, но мало-помалу продвигался всѐ дальше и дальше. Ветер, во что бы то ни стало стремясь сдернуть с плеч путника плащ, рассердился не на шутку, вследствие чего спокойный шорох деревьев превратился в сплошной, неприятный для слуха гул, прекратился шепот дикорастущих трав, которые так приклонились к земле, что, казалось, стлались по ней изумрудно-зеленым бархатным ковром, по которому наперегонки катились волны. Ветер поднял в воздух стаи песчаных туч, летевших навстречу путешественнику, а затем, абсолютно рассвирепев, осыпал бедного путника косыми, остро бьющими дождевыми струями, молниеносно запорошил его глаза песком и в заключение устроил сплошной кошмар: с неба вразнобой посыпались градины точь-в-точь как горошины, пребольно ударяя человека. Проклиная Ветер, путешественник поплотнее закутался в свой непромокаемый плащ, подвязался широким кожаным поясом и надел солнцезащитные очки с дымчато-серыми стеклами. Тут уж Ветер и сам убедился, что ему плаща не сдернуть. Солнце же, видя бессилие своего стремительного соперника, приветливо улыбнулось, выглянуло из-за облаков с темно-серой каймой, каждым лучом своим постаралось обогреть, осушить возмущенную, потревоженную кратковременным ураганом землю, а вместе с тем и бедного полузамерзшего путешественника. Почувствовав животворящую теплоту ласковых солнечных лучей, человек мало-помалу приободрился, благословил Солнце, сам снял свой плащ, свернул его и привязал к седлу. – Видишь ли, – сказало тогда кроткое Солнце сердитому Ветру, – лаской и добротой можно делать гораздо более, чем гневом. 322 слова По К.Д. Ушинскому 54. Маленький мечтатель РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 54 Вася, отнюдь не балованный веснушчатый мальчик лет одиннадцати, сидел в кресле на дощатой некрашеной террасе в продолжение всего дня и читал. А когда ему надоедало читать о Робинзоне, о дальних странах, где в зарослях джунглей можно встретить и грациозных жирафов, и величественно- медлительных слонов, и вертлявых обезьян-проказниц; где на невиданной красоты деревьях в течение целого года произрастают экзотические фрукты, где есть чудесные бирюзовые озера, на серебряной поверхности которых напропалую резвятся солнечные лучики, он оставлял раскрытую настежь книжку и забирался в расположившийся неподалеку цветник. Здесь ему был знаком каждый куст и чуть ли не каждый стебель. Вася садился на корточки перед толстым, окружѐнным множеством невидимых на первый взгляд волосков стеблем коровяка, который был вдвое выше его, и подолгу смотрел, как беспокойные, ни на минуту не останавливающиеся муравьи беспрестанно бегают вверх и вниз. Он смотрел, как толстяк жук хлопотливо и усердно тащит куда-то свою никому не понятную ношу; как паук, исподтишка раскинув тончайшую, почти невидимую сеть, подстерегает мух; как ящерица, раскрыв навстречу солнцу миниатюрную мордочку, греется на гигантском бревне, по временам поблескивая аккуратными ярко-зелѐными щеточками своей спины; а один раз, незадолго до вечера, он увидел живого ежа! Тут и он не мог удержаться от радости и чуть было не закричал и не захлопал руками, но, опасаясь спугнуть колючего зверька, притаил дыхание и, широко раскрыв счастливые глаза, в восторге смотрел, как тот, фыркая, обнюхивал своим свиным рыльцем корни розового куста, ища между ними червей, и смешно перебирал толстенькими лапками, отчасти похожими на медвежьи. – Вася, милый, иди домой, сыро становится, – громко сказала сестра. Ежонок, испугавшись человеческого голоса, вмиг надвинул себе на лоб и на задние лапы колючую шубку и враз сделался точь-в-точь как шар. Мальчик потихоньку прикоснулся к его колючкам, вследствие чего зверѐк ещѐ больше съѐжился и глухо и торопливо запыхтел наподобие маленькой паровой машины. Потом мальчонка немного познакомился с этим ѐжиком. Вася был такой слабый, тихий и кроткий мальчишка, что даже разная звериная мелкота как будто понимала это и впоследствии понемногу, исподволь привыкала к нему. Какая же была невообразимая радость, когда ѐж впервые попробовал молока из принесѐнного хозяином цветника блюдечка! 338 слов По В.М. Гаршину РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 55 55. Бездомная собака Эта собачонка никому не принадлежала, у неѐ испокон веку не было собственного имени, и вряд ли кто-то мог бы сказать, где находилась она в продолжение всей долгой морозной зимы и чем кормилась. От тѐплых деревянных изб с палисадниками, огороженными некрашеными заборами, еѐ наперерыв отгоняли дворовые собаки, тоже голодные, но вдвое гордые и сильные своей принадлежностью к дому; когда, гонимая голодом и инстинктивной потребностью в общении, она показывалась-таки на улице, – мальчишки вперебой бросали в неѐ небольшими, но тяжелыми камнями и пал- ками со множеством сучочков, а взрослые пронзительно свистели. Не помня себя от страху, переметываясь слева направо, натыкаясь на изгороди, сплошь покрытые неизвестными ей вьющимися растениями, она мчалась по немощеной песчаной дороге, останавливалась невдалеке от края поселка и, забравшись в глубину большого неухоженного сада с тенистыми аллеями и малохожеными тропинками, пряталась там дотемна в одном ей известном месте. Там она потихоньку зализывала ушибы и раны и в абсолютном одиночестве исподволь копила жуткий, никогда не покидающий ее страх и нестерпимую злобу. Лишь однажды к ней отнеслись по-хорошему, приласкав и пожалев ее. Это был мужичонка-пьяница, возвращающийся из кабака. Он всех любил и всех жалел и что-то вполголоса бормотал себе под нос о своих надеждах на добрых людей; пожалел он и бездомную собаку, грязную, отнюдь не красивую, на которую издали упал его пьяный и бесцельный взгляд. — Жучка! — позвал он еѐ именем, общим для всех собак. — Жучка! Пойди сюда, не бойся! Жучке очень хотелось подойти; она завиляла хвостом, склонив голову набок, но чересчур часто обижали ее, и она не решалась. Но, пока собака колебалась, всѐ яростнее размахивая хвостом и маленькими шажками мало-помалу подвигаясь вперѐд, настроение пьяного человека совершенно необъяснимо изменилось. Он враз вспомнил все обиды, нанесен- ные ему людьми, почувствовал скуку и исподтишка нараставшую злобу и, когда Жучка легла перед ним на спину, с размаху ткнул еѐ в бок носком тяжелого сапога с окованными каблуками. Собака завизжала, причем больше от неожиданности и обиды, чем от боли. С тех пор она абсолютно не доверяла людям, которые изъявляли желание еѐ приласкать, и, поджав хвост, убегала прочь. Как-то она поселилась под неокрашенной дощатой террасой одной из дач, где не было сторожа, и бескорыстно сторожила здание в течение долгой зимы: выбегала по ночам на дорогу и лаяла до хрипоты. Зимняя ночь тянулась долго-долго, и чѐрные окна пустой дачи угрюмо глядели на замерзший, совершенно неподвижный сад. Иногда в них как будто вспыхивал голубоватый огонѐк наподобие миниатюрного фонарика: то отражалась на стеклянной поверхности упавшая звезда, а, может быть, посылал робкое приветствие своим лучом остророгий месяц. 404 слова По Л.Н. Андрееву РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 56 56. Весной на даче Наступила весна, и тихая дача с дощатой свежевыкрашенной террасой огласилась шорохом пробудившихся деревьев, шепотом трав в старом неухоженном саду, птичьим аккомпанементом; мало-помалу наполнилась ароматом только что распустившихся цветов на аккуратно выровненной клумбе. К этим естественным природным звукам присоединились и звуки искусственные: громкий говор, скрип никем не смазанных колес и тяжелый топот людей, вразнобой переносящих тяжести. Приехали из города дачники: целая ватага взрослых, подростков и детей, опьянѐнных воздухом, животворящим теплом и солнечным светом, озарявшим и полнебосклона, и окрестности. Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка- гимназистка в темно-коричневом форменном платье, выбежавшая в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать в своих объятиях всѐ видимое, она посмотрела на ясно-голубое небо с мимолетно проплывающими облачками, не тяжелыми, как осенью, а по-весеннему полувоздушными; на красноватые сучья вишен и, повинуясь какому-то почти необъяснимому желанию слияния с природой, вмиг легла на траву, лицом к горячему солнцу. Затем так же внезапно вскочила и, обняв себя руками, целуя весенний освеженный воздух, выразительно и вполне серьезно произнесла вполголоса: «Вот весело-то!». Сказала и быстро закружилась. И в ту же минуту беззвучно подкравшаяся собачонка яростно вцепилась зубами в раздувшийся подол платья, рванула и так же беззвучно скрылась в зарослях крыжовника и смородины. — Ах, злая собака! — убегая, крикнула девушка, и долго еще слышался еѐ взволнованный голос: — Мама, дети! Не ходите в сад: там соба- ка! Ночью собака потихоньку подкралась к заснувшей даче и бесшумно улеглась на привычное место под террасой. Пахло людьми, и из открытых настежь окон приносились тихие звуки короткого дыхания. Люди спали, были беспомощны и никому не страшны, и собака ревниво сторожила их: была настороже и при каждом шорохе вытягивала голову с двумя неподвижными огоньками фосфорически светящихся глаз. А тревожных звуков было множество в чуткой весенней ночи: в траве шуршало что-то миниатюрное, невидимое для глаз, и мало-помалу подбиралось к самому лоснящемуся носу собаки; хрустела прошлогодняя ветка с небольшими сучочками, на близлежащем шоссе грохотала телега, по временам скрипели нагруженные возы, передвигающиеся чересчур медленно, вперевалку, как бы нехотя. А вдали в неподвижном безветренном воздухе сплошь стлался запах свежего дѐгтя. 330 слов По Л.Н. Андрееву РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 57 57. Кусака Приехавшие издалека дачники были на редкость добрыми людьми, а то, что они были далеко от города, дышали хорошим воздухом, видели вокруг себя все изумрудно-зеленым, бирюзовым и беззлобным, делало их еще добрее. Каждым лучом своим входило в них солнце, понемногу отогревая озябшую душу, а выходило смехом и безыскусственностью, искренним расположением ко всему живому. Сначала они хотели прогнать напугавшую их собачонку и даже застрелить ее из охотничьего шомпольного ружья, если не уберется подобру-поздорову; но потом мало-помалу привыкли к лаю по ночам и вскорости по утрам спрашивали: «А где же наша Кусака?» И это новое имя «Кусака» приклеилось к незваной гостье, так и оставшись за ней навсегда. Случалось, что и днем замечали в кустах нечто темное, никому не понятное, бесследно пропадавшее при первом движении руки, бросавшей кусочек копченой колбасы или жаренной на масле рыбы. Однако собака никак не могла забыть прежних обид и думала, что в нее вновь бросают камень. Скоро все понемногу привыкли к Кусаке, называли ее «своей» собакой и вперебой шутили по поводу ее дикости, беспрестанного лая и беспричинного страха. В продолжение последующих дней Кусака мало-помалу уменьшала пространство, издавна отделявшее ее от людей; исподволь присмотрелась к их лицам и впоследствии даже усвоила их привычки: за полчаса до обеда уже стояла в кустах, по временам ласково помаргивая. Та же девушка-гимназистка, забывшая обиду, окончательно ввела ее в круг отдыхающих и в открытую веселящихся людей. «Кусачка, пойди ко мне!» – звала она собаку. Но Кусака не шла: боялась. И осторожно, похлопывая себя руками и говоря так ласково, как это можно при приветливом голосе и прелестном лице, озаренном сочувствием и добротой, девушка подвигалась к собаке и сама боялась: вдруг укусит. И Кусака, наполовину доверившись этому голосу и лицу, перевернулась на спину и закрыла глаза, не зная наверняка, ударят ее или приласкают. Однако ее приласкали. Когда прибежали дети, шумные, звонкоголосые, воодушевленные, быстрые, как капельки разбежавшейся серебряно-свинцовой ртути, собака вмиг насторожилась и замерла от страха и беспомощного ожидания: она отчетливо представляла, что, если теперь кто-нибудь ударит ее, она уже не в силах будет впиться в тело обидчика своими острыми зубами: у нее отняли ее непримиримую злобу. И, когда все наперерыв стали ласкать ее, она долго еще вздрагивала при каждом прикосновении детской руки, и, как ни странно, ей было больно от непривычной ласки точь-в-точь как от удара. 369 слов По Л.Н. Андрееву 58. Счастливое превращение РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 58 Всей своей собачьей душой расцвела Кусака. У неѐ было имя, на которое она стремглав неслась из зеленых зарослей роскошного сада с тенистыми аллеями; она принадлежала людям и в открытую могла им служить. Разве недостаточно этого для счастья собаки? С привычкою к умеренности, исподволь привившейся ей в течение нескольких лет бродячей голодной жизни, она ела чересчур мало, но и это немногое изменило еѐ поистине до неузнаваемости: длинная шерсть, прежде висевшая рыжими сухими клочьями, вечно покрытая засохшей грязью, мало- помалу очистилась, почернела и стала лосниться точь-в-точь как атлас. И когда она от нечего делать подбегала к воротам, становилась неподалеку от порога и важно посматривала вверх и вниз, то никому уже не приходило в голову дразнить еѐ или бросать камнем. Однако такой гордой и независимой она бывала лишь наедине с собой. Страх не совсем ещѐ выпарился обжигающим лучом ласк из еѐ сердца, и всякий раз при виде людей, при их приближении она по-прежнему замирала в растерянности, как раньше, бессчетное количество раз ожидая побоев. И долго еще всякая ласка казалась ей искусственной, неожиданной, отчасти чудом, которого она была не в силах понять и на которое она не могла ответить. Кусака абсолютно не умела ласкаться. Другие собаки умеют становиться на задние лапки, тереться у ног и даже по-своему улыбаться, таким образом выражая свои чувства; но она не умела. Единственное, что могла Кусака, это упасть на спину, закрыть глаза и слегка завизжать. Но этого было мало, это не могло выразить еѐ восторга, благодарности и любви, – и, повинуясь интуиции, Кусака начала делать то, что, может быть, когда-нибудь она видела у других собак, но уже давно забыла. Она нелепо кувыркалась, весьма неуклюже прыгала и вертелась вокруг себя самой и вследствие этого казалась очень неповоротливой и смешной. Мало-помалу Кусака привыкла к тому, что о пище не нужно заботиться, и уверенно и спокойно ложилась на свое место под окрашенной в темно- зеленый цвет дощатой террасой. Однако по ночам, когда луна озаряла окрестности своим серебряным светом, все так же громок и бдителен был ее сторожевой лай. 325 слов По Л.Н. Андрееву 59. Лебедь РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 59 Как всегда, так и в этом году на Чудское озеро пришла красавица весна. И на всей его необъятной равнине потихоньку начал таять снег, вследствие чего вперегонки побежали небольшие, но шустрые ручейки, вразнобой скатываясь по еще гладкому, но уже испещренному трещинами льду, и мало-помалу стали их размывать. Воде вовсю помогало солнце, не раскаленное, как летом, а по-весеннему ласковое и приветливое. А тут ещѐ подоспел тѐплый южный ветер-проказник, который отчасти прогнал лѐд, и на озере открылось большое темно-свинцовое пространство, где тотчас же отразилось ярко-голубое небо и лѐгкие облачка-непоседы. И враз над водой начали вразнобой кружиться чайки. К ним подлетела стая уток, стала нырять, плавать, чиститься. И вдруг замерла. С неба донѐсся трубный клик лебедей. Всѐ ниже, ниже опускаются белоснежные царственные птицы. Распрямив крылья, почти не шевеля ими, лебеди аккуратно опусти- лись на воду и поплыли наподобие сказочных кораблей, гордо оглядывая окрестности. Утки посторонились, молча признавая превосходство роскошных, великолепных, величественных птиц, а чайки ещѐ веселее закружились и ещѐ громче закричали, приветствуя прилѐт лебедей. Среди прилетевших птиц один был на редкость красив. Они все родились здесь и вновь прилетели сюда, чтобы свить гнездо и вывести птенцов. Лебедя звали Белопух. Белопух уверенно плыл по широкому протоку, окруженному камышовыми зарослями и тростником. Он на память знал маленький островок, затерянный в густых зарослях. Маленький островок был точь-в-точь как круглый стол. Однако его было вполне достаточно, чтобы свить гнездо. Одним концом проток выходил в Чудское озеро, откуда приплыл Белопух со своей подругой, другим концом — вплотную подходил к большой бухте. На дальнем берегу этой бухты, невдалеке от темно-зеленых рощ, располагалась деревня. Белопух об этом знал и решил проверить, так ли уж она далеко, не может ли быть от неѐ какой-либо опасности. Над камышами вразнобой летала мошкара, а на серебряной поверхности озера, подобно миниатюрным поплавкам, резвились жучки-прыгунки. Играя, беспечно летали вперегонки разноцветные бабочки наподобие ярких бантиков. С веткой во рту неподалеку проплыла ондатра. Беспечно плескалась рыба, приветствуя животворящие солнечные лучи, тепло которых ощущалось и в глубине озера. «Вроде бы ничего опасного нет», — подумал Белопух, раздвигая грудью заросли. И вдруг раздался выстрел! Тотчас же сразу у берега что-то захлестало, завозилось. Белопух приклонил голову вплотную к воде, чтобы его не заметили. Он даже перестал дышать. Замер. И только когда все стихло и уже где-то в стороне от него слышался треск каких-то сучочков, осмелился посмотреть и увидел человека в высоких непромокаемых сапогах. Через плечо у него висело шомпольное ружьецо. По-видимому, небезопасным было это место. 391 слово По С. А. Воронину РЕ ПО ЗИ ТО РИ Й БГ ПУ 60 60. Сказка В сказках исподволь раскрывается жизненная правда целого народа, причем раскрывается непременно в развернутом повествовании. Яркая наглядность художественных образов, безыскусственное совершенство и удивительная простота композиции, непревзойденное богатство языка сказок, безусловно, способствуют глубокому и устойчивому восприятию маленьким человеком нравственных и эстетических идей народа, исстари отражавшихся в них, его представлений о добре и зле, о правде и несправедливости, о красоте человеческой. Сказки беспрестанно развивают личность ребенка, они мало-помалу пробуждают его фантазию, учат мечтать и добиваться осу- ществления настоящей, большой мечты. В.Л.Сухомлинский говорил: «Сказка, игра фантазии |