Социальное конструирование реальности Трактат по социологии знания
 Скачать 1.39 Mb.
|
|
Глава II. Общество как объективная реальность 1. Институционализация а. Организм и деятельность Человек занимает особое положение в животном царстве 1 . В отличие от других высших млекопи- тающих, у него нет ни специфической для данного вида окружающей среды 2 , ни жестко структури- рованной его собственной инстинктуальной организацией окружающей среды. Не существует чело- веческого мира в том смысле, в каком можно говорить о мире собак или лошадей. Несмотря на опре- деленную степень индивидуального научения и приручения, каждая отдельная лошадь или собака весьма прочно связаны со своим окружением, и эта взаимосвязь характерна для других представите- лей соответствующего вида. Очевидным следствием этого оказывается то, что, по сравнению с чело- веком, собаки и лошади гораздо в большей степени зависят от ограничений того или иного географи- ческого размещения. Однако специфика окружающей среды этих животных не сводится лишь к гео- графическому размещению. Эта специфика проявляется в биологически фиксированном характере взаимосвязи этих (81:) животных с окружающей средой, даже если установлены различия географи- ческого характера. В этом смысле все животные, кроме людей, и как виды, и как индивиды живут в закрытых мирах, структуры которых предопределены биологическим оснащением отдельных видов животных. Взаимосвязь человека с его окружающей средой, напротив, характеризуется открытостью миру 3 Не только человек преуспел в том, что обосновался на большей части земной поверхности, но его взаимосвязь с окружающей средой повсюду обусловлена его собственной, весьма несовершенной, биологической конституцией. Конечно, последняя позволяет человеку заниматься разными видами деятельности. Однако тот факт, что он продолжал вести кочевой образ жизни в одном месте и земле- дельческий — в другом, не может быть объяснен в терминах биологических процессов. Это, конечно, не означает, что не существует биологических ограничителей для связей человека с окружающей средой; его специфически-видовой сенсорный и моторный аппарат накладывает очевидные ограни- чения на весь спектр его возможностей. Специфичность биологической конституции человека заклю- чается скорее в ее инстинктуальном компоненте. В сравнении с другими высшими животными инстинктуальную организацию человека можно счи- тать недостаточно развитой. Конечно же, у человека есть стимулы. Но эти стимулы в высшей степени неспециализированны и ненаправленны. Это значит, что человеческий организм может использовать свой конституционально данный аппарат в очень широком и постоянно (82:)меняющемся спектре разных видов деятельности. Эта специфичность человеческого организма коренится в его онтогене- тическом развитии 4 . Действительно, если взглянуть на этот вопрос с точки зрения организмического развития, можно сказать, что эмбриональный период у человеческого существа продолжается еще в течение года после рождения 5 . Жизненно важные процессы организмического развития, которые у животных завершаются в чреве матери, у ребенка происходят и после его появления на свет. Однако в это время человеческое дитя не просто находится во внешнем мире, но и взаимодействует с ним са- мыми различными способами. Человеческий организм все еще биологически развивается, хотя уже находится во взаимосвязи со своим окружением. Иными словами, процесс становления человека происходит во взаимосвязи с ок- ружающей средой. Это утверждение приобретает особое значение, если помнить, что окружающая среда является как природной, так и человеческой. То есть, развиваясь, человек взаимодействует не только с природной окружающей средой, но и с особым социо-культурным порядком, опосредуемым для него значимыми другими, которые несут за него ответственность 6 . Не только выживание ребенка зависит от определенных социальных порядков, но и направление его организмического развития со- циально детерминировано. С самого рождения организмическое развитие человека и большая часть 25 его биологического существа как такового подвергаются постоянному вмешательству со стороны общества. (83:) Несмотря на очевидные физиологические пределы различных возможных способов становления человека в этой двойной взаимосвязи с окружающей средой, человеческий организм проявляет не- обычайную пластичность, касающуюся его реакции на воздействия окружающей среды. Это стано- вится особенно очевидным, когда наблюдаешь гибкость биологической конституции человека, под- вергающейся самым разнообразным социо-культурным детерминациям. В этнологии общепризнано, что способы становления и существования человека столь же многочисленны, сколь и человеческие культуры. Человеческая природа — социо-культурная переменная. Иными словами, не существует человеческой природы в смысле некоего биологически фиксированного субстрата, определяющего многообразие социо-культурных образований. Человеческая природа существует лишь в смысле ан- тропологических констант (например, открытость миру и пластичность инстинктуальной структуры), определяющих границы и возможности человеческих социо-культурных образований. Но специфи- ческая форма проявления человеческой природы определяется этими социо-культурными образова- ниями и соответствует их многочисленным разновидностям. Хотя можно сказать, что у человека есть природа, гораздо важнее сказать, что человек конструирует свою собственную природу или, проще говоря, что человек создает самого себя 7 Пластичность человеческого организма и его восприимчивость к социально детерминированному вмешательству лучше всего иллюстрируется данными этнологов относительно сексуальности 8 . (84:) Хотя у человека есть сексуальные влечения, сопоставимые с имеющимися и у других высших млеко- питающих, человеческая сексуальность характеризуется очень высокой степенью пластичности. Она не только относительно независима от временных циклов, но и пластична в отношении как объектов, на которые может быть направлена, так и форм проявления. Этнологические данные свидетельствуют о том, что в сексуальных отношениях человек способен почти на все. Можно стимулировать сексу- альное воображение до уровня лихорадочной страсти, но вряд ли возможно вызвать в воображении какой-либо образ, который бы не соответствовал тому, что в той или иной культуре является нормой или по крайней мере считается естественным. Если термином «нормальность» называют то, что явля- ется антропологической необходимостью, или то, что универсально для данной культуры, тогда ни сам этот термин, ни его антоним неприменимы к многообразию форм человеческой сексуальности. В то же время человеческая сексуальность, конечно же, управляема, иногда строго упорядочена в каж- дой конкретной культуре. В каждой культуре — свои, весьма различные формы, проявления сексу- альности, специфические образцы сексуального поведения и «антропологические» предпосылки в сексуальной сфере. Эмпирическая относительность всех этих форм, их огромное разнообразие и бле- стящая изобретательность в данной сфере указывают на то, что все они — скорее продукт созданных человеком социо-культурных образований, нежели биологической человеческой природы 9 . (85:) Период, в течение которого человеческий организм завершает свое развитие во взаимосвязи с ок- ружающей средой, — это также и период формирования человеческого Я. Формирование Я тогда следует рассматривать в связи с непрерывным организмическим развитием и социальным процессом, в котором природное и человеческое окружение опосредуются значимыми другими 10 . Генетические предпосылки Я, конечно, являются врожденными. Однако то Я, которое впоследствии воспринимает- ся в качестве субъективно и объективно распознаваемой идентичности, врожденным не является. Те же самые социальные процессы, которые детерминируют завершение развития организма, формиру- ют Я, в его особой, соответствующей данной культуре, форме. Характер Я как продукта данного об- щества не сводится к отдельной конфигурации, с которой индивид отождествляет себя (например, «в качестве человека», идентичность которого тем или иным образом определяется и формируется в рассматриваемой культуре), а представляет собой всесторонний психологический аппарат, служащий дополнением к определенного рода конфигурации (например, «человеческие» эмоции, установки и даже соматические реакции). Поэтому нет нужды говорить, что организм, а тем более Я нельзя адек- ватно понять отдельно от конкретного социального контекста, в котором они были сформированы. Общее развитие человеческого организма и человеческого Я в социально детерминированной ок- ружающей среде зависит от особой человеческой взаимосвязи между организмом и Я. Эта (86:)взаи- мосвязь является эксцентрической 11 . С одной стороны, человек есть тело в том же самом смысле, как это можно сказать о любом другом животном организме. С другой стороны, человек имеет тело. То есть человек воспринимает себя как существо, не идентичное своему телу, а, напротив, имеющее это тело в своем распоряжении. Другими словами, восприятие человеком самого себя всегда колеблется между тем, что он является телом и обладает им, и равновесие между ними нужно вновь и вновь вос- станавливать. Эта эксцентричность восприятия человеком своего тела имеет определенные последст- вия для анализа человеческой деятельности как поведения в материальной окружающей среде и как экстернализации субъективных значений. Для адекватного понимания любого человеческого фено- 26 мена следует принимать в расчет оба эти аспекта на том основании, что корни их — в фундаменталь- ных антропологических фактах. Из сказанного выше должно быть понятно, что утверждение о том, что человек создает себя сам, никоим образом не означает своего рода прометеевского видения заброшенного индивида 12 . Созда- ние человеком самого себя всегда и неизбежно — предприятие социальное. Люди вместе создают человеческую окружающую среду во всей совокупности ее социо-культурных и психологических об- разований, ни одно из которых нельзя понять в качестве продуктов биологической конституции чело- века, которая, как уже отмечалось, устанавливает лишь внешние пределы производительной деятель- ности человека. Подобно тому как человек не может развиваться (87:)как человек в изоляции, так и человеческую окружающую среду он не может создавать в изоляции. Одинокое человеческое суще- ствование — это существование на животном уровне (которое человек, безусловно, разделяет с дру- гими животными). Как только наблюдаются феномены специфически человеческие, мы вступаем в сферу социального. Специфическая природа человека и его социальность переплетены необычайно сложно. Homo Sapiens всегда и в той же степени есть Homo Socius 13 Человеческому организму недостает необходимых биологических средств, чтобы обеспечить ста- бильность человеческого поведения. Человеческое существование, если бы оно опиралось только на ресурсы организма, было бы весьма хаотическим. Хотя подобный хаос и можно представить в тео- рии, на практике он маловероятен. В действительности человеческое существование помещено в кон- текст порядка, управления, стабильности. Тогда возникает вопрос: откуда берется существующая в реальности стабильность человеческого порядка? Ответ можно дать на двух уровнях. Сначала можно указать на очевидный факт, что данному социальному порядку предшествует организмическое разви- тие любого индивида. То есть, хотя открытость-миру и свойственна биологической природе человека, преимущественные права на нее всегда предъявляет социальный порядок. Можно сказать, что свой- ственная биологической природе человеческого существования, открытость-миру всегда трансфор- мируется (и, в сущности, должна быть трансформирована) социальным порядком в относительную (88:)закрытость-миру. Несмотря на то что эта закрытость никогда не может приблизиться к закрыто- сти животного существования хотя бы только потому, что она создана человеком и имеет «искусст- венный» характер, тем не менее в большинстве случаев она в состоянии обеспечить управление и стабильность большей части человеческого поведения. Вопрос можно перевести в другую плоскость, спросив, каким образом возникает сам социальный порядок. Наиболее общий ответ на этот вопрос таков: социальный порядок — это человеческий продукт или, точнее, непрерывное человеческое производство. Он создается человеком в процессе постоянной экстернализации. Социальный порядок в своих эмпирических проявлениях не является биологически данным или происходящим из каких-либо биологических данных. Нет нужды добавлять, что соци- альный порядок не является также данностью человеческой природной среды, хотя отдельные ее чер- ты могут быть факторами, определяющими те или иные характеристики социального порядка (на- пример, экономические мероприятия, технологические приспособления). Социальный порядок не яв- ляется частью «природы вещей» и не возникает по «законам природы» 14 . Он существует лишь как продукт человеческой деятельности. Никакой другой онтологический статус ему нельзя приписать без того, чтобы окончательно не запутать понимание его эмпирических проявлений. И в своем гене- зисе (социальный порядок как результат прошлой человеческой деятельности), и в своем настоящем (социальный порядок существует, только (89:)поскольку человек продолжает его создавать в своей деятельности) — это человеческий продукт. Хотя социальные продукты человеческой экстернализа- ции имеют характер sui generis по отношению к их организмическому контексту и природной среде, важно подчеркнуть, что экстернализация как таковая есть антропологическая необходимость 15 . Чело- веческое существование невозможно в закрытой сфере внутреннего бездействия. Человек должен не- прерывно экстернализировать себя в деятельности. Эта антропологическая необходимость коренится в биологическом аппарате человека 16 . Внутренняя нестабильность человеческого существования вы- нуждает его к тому, чтобы человек сам обеспечивал стабильное окружение для своего поведения. Че- ловек должен сам классифицировать свои влечения и управлять ими. Эти биологические факты вы- ступают в качестве необходимых предпосылок создания социального порядка. Иначе говоря, хотя ни один из существующих социальных порядков не может быть установлен на основе биологических данных, необходимость в социальном порядке как таковом возникает из биологической природы че- ловека. Чтобы понять причины (отличные от тех, в основе которых лежат биологические константы) воз- никновения, поддержания и передачи социального порядка, следует проанализировать то, что содер- жится в теории институционализации. 27 б. Истоки институционализации Всякая человеческая деятельность подвергается хабитуализации (т.е. опривычиванию). Любое (90:)действие, которое часто повторяется, становится образцом, впоследствии оно может быть вос- произведено с экономией усилий и ipso facto осознано как образец его исполнителем. Кроме того, ха- битуализация означает, что рассматриваемое действие может быть снова совершено в будущем тем же самым образом и с тем же практическим усилием. Это касается деятельности как в социальной сфере, так и вне ее. Даже изолированный индивид на вошедшем в поговорку пустынном острове де- лает свою деятельность привычной. Когда он просыпается утром и возобновляет свои попытки по- строить каноэ из спичек, он может бормотать себе под нос «Попробую-ка я снова» по мере того как он приступает к процедуре, состоящей, скажем, из десяти шагов, и делает первый шаг. Другими сло- вами, даже одинокий человек находится в компании тех действий, которые он должен совершить. Конечно, действия, ставшие привычными, сохраняют для индивида свой многозначительный ха- рактер, хотя значения, которые они содержат, включаются в качестве рутинных в общий запас зна- ния, считающийся само собой разумеющимся и наличным для его планов в будущем 17 . Важным пси- хологическим последствием хабитуализации оказывается уменьшение различных выборов. Хотя в теории могут существовать сотни способов проектирования строительства каноэ из спичек, в процес- се хабитуализации они сводятся к одному. Это освобождает индивида от бремени «всех этих реше- ний», принося психологическое облегчение, основанием которого является ненаправленная инстинк- туальная структура человека. Хабитуализация (91:) предусматривает направление и специализацию деятельности, которых недостает биологическому аппарату человека, ослабляя тем самым аккумуля- цию напряжений как следствия ненаправленных влечений 18 . И, предусматривая стабильную основу протекания человеческой деятельности с минимумом затрат на принятие решений в течение большей части времени, хабитуализация освобождает энергию для принятия решений в тех случаях, когда это действительно необходимо. Другими словами, задний план опривыченной деятельности предоставля- ет возможности переднему плану для рассуждения и инновации 19 В терминах значений, которые человек придает своей деятельности, благодаря хабитуализации становится необязательно определять каждую ситуацию заново, шаг за шагом 20 . Огромное разнооб- разие ситуаций может быть отнесено к разряду тех определений, которые были даны раньше. И тогда можно предвидеть действия, которые нужно совершить в этих ситуациях. Даже альтернативным ва- риантам поведения можно придать стандартные значения. Эти процессы хабитуализации, предшествующие любой институционализации, могут быть при- менены и к гипотетическому уединенному индивиду, удаленному от какого-либо социального взаи- модействия. Тот факт, что даже такой уединенный индивид, предположительно сформировавшийся как Я (что следовало бы предположить и в нашем случае со строителем каноэ из спичек), будет де- лать свою деятельность привычной в соответствии со своим биографическим опытом в мире соци- альных институтов, (92:) предшествовавшим его изоляции, в данный момент нас не интересует. На практике наиболее важная часть хабитуализации человеческой деятельности сопряжена с процессом институционализации. И тогда встает вопрос, как же возникают институты. Институционализация имеет место везде, где осуществляется взаимная типизация опривыченных действий деятелями раз- ного рода. Иначе говоря, любая такая типизация есть институт 21 . Что здесь следует подчеркнуть, так это взаимность институциональных типизации и типичность не только действий, но и деятелей в ин- ститутах. Типизации опривыченных действий, составляющих институты, всегда разделяются; они доступны для понимания всех членов определенной социальной группы, и сам институт типизирует как индивидуальных деятелей, так и индивидуальные действия. Институт исходит из того, что дейст- вия типа Х должны совершаться деятелями типа X. Например, правовой институт устанавливает пра- вило, согласно которому головы будут рубить особым способом в особых обстоятельствах и делать это будут определенные типы людей (скажем, палачи, представители нечистой касты, девственницы определенного возраста или те, кто назначен жрецами). Далее, институты предполагают историчность и контроль. Взаимные типизации действий посте- пенно создаются в ходе общей истории. Они не могут быть созданы моментально. Институты всегда имеют историю, продуктом которой они и являются. Невозможно адекватно понять институт, не по- нимая исторического процесса, в ходе которого он был создан. Кроме того, институты уже благодаря самому факту их существования (93:) контролируют человеческое поведение, устанавливая предо- пределенные его образцы, которые придают поведению одно из многих, теоретически возможных направлений. Важно подчеркнуть, что этот контролирующий характер присущ институционализации как таковой, независимо от и еще до того, как созданы какие-либо механизмы санкций, поддержи- вающих институт. Эти механизмы (совокупность которых составляет то, что обычно называют сис- темой социального контроля), конечно же, существуют во многих институтах и во всех агломерациях институтов, которые мы называем обществами. Однако эффективность их контроля — вторичного, 28 дополнительного рода. Как мы увидим позднее, первичный социальный контроль задан существова- нием института как такового. Сказать, что часть человеческой деятельности была институционализи- рована, — уже значит сказать, что часть человеческой деятельности была подвергнута социальному контролю. Дополнительные механизмы контроля требуются лишь в том случае, если процессы ин- ституционализации не вполне успешны. Так, например, законом может быть предусмотрено рубить головы тем, кто нарушает инцестуозные табу. Эта мера может быть необходимой, так как имелись случаи нарушения табу. Однако маловероятно, что эта санкция будет сохраняться постоянно (види- мо, лишь до тех пор. пока институт инцестуозных табу не исчезнет в процессе его дезинтеграции, особый случай чего нет нужды освещать здесь). Поэтому нет смысла говорить, что человеческая сек- суальность контролируется обществом посредством отсечения головы (94:) определенным индиви- дам; скорее это происходит посредством ее институционализации в ходе конкретного исторического развития. Можно добавить, конечно, что инцестуозное табу само по себе есть не что иное, как нега- тивная сторона совокупности типизации, в первую очередь определяющих, какое сексуальное пове- дение инцестуозно, а какое — нет. В действительности, институты, как правило, появляются в до- вольно многочисленных общностях. Однако важно подчеркнуть, чти в теории процесс институцио- нализации взаимной типизации будет иметь место даже в том случае, если только два индивида на- чинают взаимодействие заново. Зачатки институционализации появляются в каждой социальной си- туации, продолжающейся какое-то время. Предположим, что две личности из совершенно разных со- циальных миров начинают взаимодействовать. Говоря слово «личности», мы предполагаем, что два индивида сформировали свои Я, что, конечно, могло произойти лишь в социальном процессе Так что в данный момент мы исключаем случаи Адама и Евы, или двух «диких» детей, встречающихся в пер- вобытных джунглях. Мы предполагаем, что два индивида прибывают на место встречи из социаль- ных миров, исторически сформировавшихся на отдалении друг от друга, и поэтому их взаимодейст- вие происходит для них обоих. Можно было бы представить «Пятницу», встречающего нашего зна- комого, строящего каноэ из спичек на пустынном острове, при этом первый пусть был бы папуасом, а второй — американцем. Однако в таком случае есть вероятность, что американец мог читать или по крайней мере слышать историю (95:) Робинзона Крузо, а это придает ситуации некоторую предопре- деленность по крайней мере для него. Лучше назовем их просто |