реферат. Максимову Максиму исследовательская работа.. Святитель Иннокентий Вениаминов и алеуты
 Скачать 1.86 Mb.
|
|
В Новоархангельске и путешествия по Епархии. В сентябре 1843 г. преосвященный Иннокентий вернулся из трудного и долгого путешествия по Камчатке и Охотскому побережью. Пять тысяч верст проехал он на собаках и отчасти на оленях. К приезду епископа в Новоархангельск правление Компании выстроило для него дом. Вскоре он устроил там школу, где учил детей Закону Божию. Преосв. Иннокентий открыл в Новоархангельске семинарию, устраивал в отдаленных уголках епархии православные миссии. В 1846 г. Владыка совершил путешествие по Азии – Камчатская епархия в сравнении с 1813 годом сделалась обширнее: пределы ее к юго-западу от Охотска касались теперь Китайской границы. Владыка посетил Аян и Удский край, который только что был переведен из Иркутской епархии в Камчатскую. К концу августа 1847 года Святитель прибыл на Ситху. Вскоре начали собираться суда из различных наших колоний. С ними приходили известия от миссионеров. Удивительными, а порой и чудесными были эти сообщения: силой благодати Божьей преображались и исцелялись человеческие души. Из Николаевского редута на берегу Кенайского залива иеромонах Николай писал, что кенайцы охотно принимают крещение. Замечательным было то, что крестились все их шаманы и в большинстве своем усердно выполняли христианские обязанности, были внимательны к поучениям миссионера. Про кенайцев было известно, что они народ упрямый: если что-то не захотят делать, то никто не сможет их уговорить. Многих удивляли перемены, происходившие в них после крещения. Из селения Икогмют на реке Квихпах, в двухстах верстах выше Михайловского редута прислал миссионерский журнал священник Иаков Нецветов. Он был давним сотрудником святителя Иннокентия. Когда-то, священствуя на острове Атха, батюшка помогал нынешнему своему архиерею переводить Священное Писание на алеутский язык. Вот какую историю поведал отец Иаков. В одну из своих поездок в Икогмют тамошние жители рассказали о беде местного тоёна: его сын страдал от припадков безумия. Начались они в малолетнем возрасте и поначалу были непродолжительными. Мальчик рос и, когда был здоров, исправно трудился наравне со всеми. Но в последние два года, а ему было уже 28 лет, состояние его сильно ухудшилось. Безумие стало постоянным, он набрасывался на людей, убегал из дома и своим образом жизни больше походил на животное. По рассказам знавших больного отец Иаков догадался, что сын тоёна страдал беснованием. Священник посоветовал отцу, который был уже крещен, крестить и сына. Если несчастный хоть когда-нибудь придет в здравый рассудок, то следовало говорить ему о Боге и постараться склонить к вере. Через некоторое время бесноватый вернулся, и близкие заметили, что он отчасти пришел в себя. Отец заговорил с ним о вере во Христа и о крещении. Выслушав, больной твердо сказал, что готов креститься. С этого момента до приезда отца Иакова, которого пришлось ждать более месяца, сын тоёна был в самом спокойном расположении духа. Священник крестил больного, и с тех пор, вот уже в течение двух лет, от признаков страшного недуга не осталось и следа. С острова Атха священник сообщил не менее удивительную и назидательную историю. “Когда священники говорили поучения о Боге, – рассказывал алеут Никита Хорошев, – тогда или, можно сказать, всегда я не верил словам их и думал, что они это сами от себя выдумывают, потому и оставался всегда с сомнением. Однажды я отправился на байдарке на восточную оконечность острова для запасания пищи. Это было осенью. Здесь нас держали ветры долгое время. Я ужасно сделался нездоров внутренностью и ушибами и лежал долго. Напоследок сделался так плох, что живший со мной в шалашике товарищ совсем отчаялся в моем выздоровлении, и я также сам отчаялся: потому что не мог шевелить ни рукой, ни ногой. Таким образом лежащему недвижимо в шалашике, раз вечером пришло мне на мысль: если есть точно Бог, про Которого нам говорят священники и учат, что Он премудр и все может, то исцелил бы Он меня от несчастного моего положения; тогда бы я точно уверовал в Него, и перестал бы иметь о Нем сомнения. С этими мыслями я заснул вечером и спал без пробуду всю ночь до утра. Утром я проснулся и чувствую: что-то мне стало легко. Я встал с постели на ноги и без помощи других начал ходить. Сперва я не верил самому себе… Когда же я понял, что это не мечта и что это – я, тогда как будто раскрылись мне глаза, и я стал крепко верить учению. И с тех пор боюсь иметь какое-либо сомнение о Боге.” Когда он кончил свои рассказ, я спросил его: “Точно ли это случилось с тобой, не обманываешь ли ты?” “Нет, я не лгу,” – отвечал Никита и даже поклялся именем Божиим. Тогда, – писал священник в своем донесении, – я вместе с ним припал к образу Спасителя и крепко благодарил Бога, что он не карает нас за неверие, а долго терпит и приводит грешника в чувство, и дает ему время на покаяние…” Особой заботой по-прежнему были для святителя Иннокентия колоши. Число крещеных колошей увеличивалось. Радовало Владыку, что принимают они крещение без принуждения и корыстных выгод: при крещении давался только простой крестик и деревянный или бумажный образок. По благословению Владыки и при его непосредственном наблюдении специально для колошей был сооружен храм. На это строительство островитяне долго не соглашались, и Владыка не надеялся, что они станут помогать. Тем отраднее было, что при его возведении колоши усердно помогали в доставке леса и на разных других работах. 24 апреля 1849 года епископ Иннокентий освятил ново устроенный храм. По праздникам стала совершаться в нем Литургия, на которой Евангелие, а иногда и Апостол читались на колошенском языке. На родном языке пели новообращенные прихожане “Господи помилуй,” Символ веры и “Отче наш.” С возведением храма заметно оживилась духовная жизнь колошей. Во время Великого поста, рассказывал протоиереи Петр Литвинцев, они усердно постились, каялись и причащались. В Великую субботу отец Петр заметил, что один колош по имени Никита чрезвычайно усердно молится всем иконам и прикладывается к ним, как обыкновенно делали желавшие причаститься Святых Христовых Тайн. Священник помнил, что Никита уже причащался постом, и послал спросить, что бы это значило. Прихожанин отвечал, что желает причаститься. Отец Петр подозвал Никиту: – Ты же недавно причащался. – Я еще хочу, дай!- отвечал Никита. Искренним и сильным было его желание, и отец Петр не стал препятствовать и после исповеди причастил его. Никому кроме Бога неизвестно, сколько времени отпущено человеку жить на земле. Иногда новообращенный жил христианином совсем недолго, будто только и нужно было человеку для спасения души принять крещение. Вот какое событие случилось на Пасху в 1850 году. Среди некрещеных колошей, несмотря на все усилия русских, сохранялся жестокий обычаи: убивать по смерти знатного хозяина его рабов – калгов. По языческим верованиям раб должен был идти за своим господином, чтобы в другом мире служить ему. На второй день Пасхи для умершей почетной старухи по желанию ее некрещеной внучки был убит калга. Убийство совершилось в тот самый момент, когда святитель Иннокентий служил Литургию в новой церкви, куда собралось много колошей. Убитый калга за несколько дней до смерти, в Великую Пятницу, принял святое крещение, а в Великую Субботу причастился Святых Христовых Таин. Участь калгов очень беспокоила Владыку. Он даже обратился в Синод за разрешение выкупать у колошей рабов. Святитель беспрерывно был в трудах и продолжительных путешествиях по епархии. В 1847 г. он встретил в пути свое пятидесятилетие, в поездке по Камчатке в 1850 г. узнал о возведении его в сан архиепископа. К епархии преосв. Иннокентия принадлежали и Курильские острова. Там, как говорил Святитель, было малейшее стадо: всех Курильцев насчитывалось не более шестидесяти человек. Но и к ним в 1850 г. отправил архиеп. Иннокентий благовестника. Вернувшись, иеромонах Сергий поведал Владыке, что и этому малому стаду явил Господь силу Креста и церковной молитвы. На острове, где пришлось зимовать миссионеру, не было реки. а потому и жителей постоянных не было. Приезжавшим же приходилось пользоваться водой из озера. Но воду эту можно было употреблять только через что-нибудь процедив: столько в озере водилось разных букашек и насекомых. Так было до 19 января 1851 г. В этот день, когда Церковь празднует Крещение Господне, иеромонах Сергий совершил положенное по чину праздника великое освящение воды в озере. С этого дня насекомые исчезли. Не было их до конца мая, когда миссионер покинул остров. Потом он снова заехал туда и вода по прежнему была чистой. 26 июля 1852 г. к Камчатской епархии была присоединена Якутская область. Вскоре высокопреосвященный Иннокентий перебрался жить в центр присоединенной области – Якутск. Здесь, на территории Спасского монастыря ему были устроены помещения для жительства, которые Владыка нашел очень хорошими: тепло и сухо (видно, если бы была просто крыша над головой, он назвал бы такое жилище хорошим, ну а если тепло и сухо – это уже очень хорошо). В 1853 г. сын Святителя, свящ. Гавриил Иванович Вениаминов, стал служить в устье Амура – Николаевске, проповедуя Слово Божие гольдам, мангунцам и нейдальцам. В 1854 г. архиеп. Иннокентий, не боясь ни якутских морозов, доходивших до 60 градусов, ни трудностей кочевого быта, отправился в путешествие по области. Вернувшись с Амура в Якутск, Владыка принялся за постройку и поправку монастырских зданий. Вместе с другими миссионерами Высокопреосвященный начал переводить на якутский и тунгуский язык Службу и Священное Писание. Многие годы после этого, как свой национальный праздник, отмечали якуты 19 июля, день, когда в 1859 г. в Троицком соборе Якутска впервые совершилась служба на якутском языке. Крымская Война. Жизнь свт. Иннокентия шла прежним порядком: в постоянных поездках, трудах и заботах. Но все чаще приходили тревожные известия. Шла Крымская война и свт. Иннокентий пристально следил за военными действиями. На стенах его келии появилась присланная в подарок карта Крыма. События на Черном море влияли на ситуацию в море Охотском. Но военные действия не пугали Святителя: в 1855 г. он замыслил опасное путешествие в Аянский порт, а от туда в устье Амура. В это время под руководством Василия Степановича Завойко сюда были эвакуированы жители и гарнизон Петропавловска и шло строительство и укрепление Николаевска-на-Амуре. Следя за сообщениями газет и получая известия от людей осведомленных, Владыка предполагал, что неприятельский флот не появится у Аяна ранее июля. “Следовательно, писал он в одном из писем, – вперед я могу пройти свободно и безопасно. Но назад, с Амура попадать, конечно, небезопасно.” Обдумав все возможные препятствия, весной он отправился в путь, сначала для вторичного обозрения Якутии, затем в Аян и оттуда на Амур. По пути, в селении Нелькан, он встретил свою дочь Екатерину, которая очень удивилась решительности отца: – Куда вы едете? Ведь в Аяне англичане. – Я им не нужен, – отвечал Владыка, – а возьмут в плен – себе убыток сделают: ведь меня кормить надо. Святитель Иннокентий продолжил свой путь и, наконец, прибыл в Аян 9 июля 1855 года, в тот день, когда англичане только что оставили его. Здесь никого не было: закопав несколько имевшихся пушек, жители покинули его еще до появления противника. Они перебрались в лес, за тринадцать верст от Аяна. Англичане сорвали замки со всех амбаров порта. Открытой стояла и церковь Казанской Божией Матери. На полу были разбросаны прокламации, призывавшие аянских жителей вернуться в свои дома. Святитель Иннокентий, видя такую печальную картину, не падал духом: ежедневно полно и благоговейно он совершал в церкви богослужение, посещал жителей Аяна, скрывавшихся в лесу, и за неимением священника исполнял все требы и даже крестил новорожденных. Но цель путешествия Святителя – Амур не могла быть достигнута: устье Амура было обложено неприятельскими Судами. Поначалу свт. Иннокентий очень сожалел, что поздний проход Лены, грязь и разлив рек Алдана и Май, отсутствие ямщиков на Майских станциях задержали его в пути. Но обстоятельства и время снова заставляли благодарить Бога за то, что казалось досадными неприятностями. Бриг “Охотск,” который отправлялся на Амур и на который опоздал архиепископ Иннокентий со своей свитой был взорван неприятелем. Но все-таки архиепископу Иннокентию пришлось столкнуться с неприятелем и довольно близко. 21 июля Владыка совершал в аянской церкви молебен с коленопреклонением о даровании победы. В это время неожиданно прибыл в Аян английский фрегат, а следом еще один. Сойдя на берег, англичане узнали, что здесь находится русский архиерей. Они тотчас пошли в указанный дом, но не застали хозяина. Тогда англичане толпой с шумом и криком отправились в церковь… Посреди пустого храма стоял на коленях архиепископ Иннокентий и, нисколько не смутившись и как бы никого не замечая, громко произносил слова молитвы. Невозмутимое спокойствие Владыки и благоговейное выражение его лица поразили англичан, заставили их смолкнуть и терпеливо выждать конца службы. Потом, при воспоминании об этом событии святитель Иннокентий с неизменным юмором говорил: – Если бы знали англичане, о чем я молился тогда, то наверно бы тут же растерзали меня. Но они не знали, а вид так искренне молящегося внушал почтение. После молебна офицеры подошли к Владыке и очень вежливо стали расспрашивать, как он мог попасть сюда, каким путем ехал? Потом сообщили, что по долгу службы и обстоятельствам военного времени они должны будут взять его в плен. На это Святитель, улыбаясь, ответил, что человек он невоенный, следовательно, пользы от него никакой не будет, а, напротив, они причинят себе одни убытки. Затем пригласил английских моряков к себе в дом и, угощая чаем, долго беседовал с ними через переводчика. Из разговора Святитель Иннокентий узнал, что вместе со вторым фрегатом пришел и пароход “Баракута” и привел на буксире бриг с пленными, среди которых находился священник-миссионер Махов. Владыка стал убеждать офицеров освободить батюшку. На другой день после вечерни они снова были у Камчатского архиепископа. Офицеры сообщили, что их генерал освободил от плена как его, так и священника Махова, просидели за чаем целый вечер и расстались с Владыкой, всячески высказывая ему свое расположение. Как ни печальны были военные события, но архиепископ Иннокентий воспринимал их как неподвластные его воле обстоятельства, в которых каждый совершал свое служение. Его дело было молиться о мире и народе Божием, утверждать в вере принявших Христа и просвещать еще не уверовавших. Потому в письме к сыну от 27 июля, сообщив о своем пребывании в Аяне и действиях неприятеля, он писал: “Теперь поговорим о деле: мне известно, что к нам по Амуру пришло около 2000 человек, да из Камчатки не менее 500; следовательно теперь на Амуре жителей не менее 3,5 тысяч. И потому видимо необходим там другой священник, и я было вез к тебе в товарищи Захара Ивановича Тяпкина, но не довез. Впрочем, я очень рад, что на “Авроре” есть священник и, следовательно, много или мало, но он тебе поможет, и потому я менее буду тревожиться на этот счет… Завтра я намерен отправиться обратно в Якутск и письмо это оставляю в Аяне, на случай возможности отправить его к тебе.” Перед отъездом в Якутск святитель Иннокентий пробыл три дня в лесу у аянских жителей. В самом городе оставались три неприятельских судна, но порт оставался цел: закопанных пушек не нашли, не сожгли и строящуюся шхуну. Беспокоился Архиепископ о Ситхе, куда направилась французская эскадра. Всего же в морях здешних находилось около полусотни неприятельских судов.  Памятник святителю Иннокентию в Благовещенске Освоение Амурского края. В тоже самое время на Дальнем Востоке нашего Отечества происходили важные исторические события, также глубоко волновавшие святителя Иннокентия как архипастыря и патриота России. Начиналось освоение Амурского края и решался вопрос о доселе непроложенной границе между Китаем и Россией. Высокопреосвященный Иннокентий был горячим сторонником освоения этого края. Он считал, что на берегах Амура и его притоков многие русские могли бы с большим удобством устроить свою жизнь – земли свободной и пригодной для земледелия было предостаточно. А значит Камчатку и Русскую Америку можно снабжать сибирским хлебом, а не возить его из европейской России. Но не экономические и политические преимущества освоения Амура занимали Святителя. Приняв на себя когда-то обязанности миссионерского служения и приведя ко Христу языческие племена севера Америки и Азии, он и здесь хотел найти не только новых подданных Российского государства, но и добрых чад Церкви Христовой. Приезжавшие из Амурской экспедиции рассказывали Святителю о жизни в тех краях и о том, как не хватает русским поселенцам храма Божия и священника. По их словам, некоторые гиляки выражали желание принять крещение. Святитель знал и давно думал об этом. Еще в 1851 году, когда он был проездом в Аяне, к нему приехало три гиляка. Как когда-то колошей, Владыка пригласил их на богослужение. Церковная служба так глубоко тронула туземцев, что они просили крестить их. Святитель Иннокентий предложил им тогда хорошенько подумать и обещал прислать на Амур своего молодого сына – священника. Они благодарили, передав через толмача: – Очень будем рады. Будем любить сына твоего и, если он будет жить у нас, то многие станут креститься. Поэтому при первой возможности Святитель отправил в Амурскую экспедицию отца Гавриила Вениаминова с молодой женой. Провожая их в эту пустынную неустроенную землю, он благословил сына такими словами: – Иди на великое дело, указанное тебе Богом! Но смотри не охладевай сердцем в делании нивы Христовой! Умирай на ней, и не озирайся вспять до тех пор, пока не исполнишь возложенной на тебя обязанности. Для решения вопроса о границе между Россией и Китаем необходим был сплав по Амуру, и он был поручен такому же, как и святитель Иннокентий, горячему стороннику освоения Амура – генерал-губернатору Восточной Сибири Николаю Николаевичу Муравьеву. Через два года после первого исторического сплава, в январе 1856 года, высокопреосвященный Иннокентий получил указ Святейшего Синода совершить путешествие к устью Амура. Вскоре он отправился из Якутска в Иркутск. Здесь одной из главных его забот было найти священников, согласных ехать со своими семьями в неведомый край: проповедовать Евангелие, строить церкви и открывать приходы. В городе ходили слухи, что китайцы, не желая пропускать наши суда по Амуру, собрали шестидесятитысячное войско и растянули его по реке. Многие отговаривали Святителя ехать, считая путешествие небезопасным. Но уповая на милость Божию, он решился тронуться в путь. В начале апреля он, еще по льду, переехал озеро Байкал и через Верхнеудинск прибыл в Кяхту. Встретив здесь Пасху, в среду на Светлой неделе отправился к Шилкинскому заводу, откуда уходили баржи на Амур. Здесь уже собрались все ехавшие с Владыкой на Амур. Духовенство с семьями отбыли на баржах мая. А через два дня на присланной генерал-губернатором лодке отчалил и святитель Иннокентий. Вскоре он догнал своих спутников, и некоторое время они шли вместе. Берега покрывали могучие хвойные леса, изредка были видны берестяные юрты местных жителей – манегри. Река изобиловала рыбой, преимущественно огромными осетрами – калугами, которую и промышляли туземцы. Не доходя до Айгуна – единственного маньчжурского города на всем протяжении Амура, архиепископ Иннокентий оставил своих спутников и отправился вперед. За два дня до прибытия в Айгун он повстречался с Н.Н. Муравьевым-Амурским, который только что договорился с китайским амбанем о свободном передвижении наших судов по Амуру. Опасения встречи с шестидесятитысячным войском были рассеяны. Берега несколько оживились, стали встречаться маньчжурские деревни. По прибытии в город Святитель должен был встретиться с амбанем и не без интереса наблюдал за церемониями китайских чиновников. Ниже Айгуна Амур протекал через Хинганский хребет, и лодка целых шестьдесят верст шла в скалистом ущелье. Миновав эту теснину, путешественники опять поплыли вдоль пустынных берегов, где изредка можно было увидеть поселения еще одних приамурских жителей – гольдов. Хвойные леса ближе к устью сменились лиственными. Ниже по течению, близ озера Кизи, стали встречаться деревеньки мангунцев. В станице Мариинской Святителя ожидал священник Гавриил, проповедовавший здесь Евангелие гольдам. Дальше отец и сын плыли вместе до самого устья Амура, где жила паства отца Гавриила – гиляки. В Николаевске, у о. Гавриила Святитель прожил весь август. Здесь 1 августа у него родился внук Иоанн. 24 состоялся молебен по поводу закладки новой Никольской церкви. Насколько был легок путь на Амур, на столько же трудной и полной опасностей оказалась обратная дорога. – Первая попытка уйти из Николаевска на маленьком боте кончилась неудачей: судно чуть было не залило волной, и путешественники должны были возвратиться. Наконец, в начале сентября на пароходе “Америка” святитель Иннокентий выехал в Аян. Отсюда следовало поскорее отправиться в Якутск, где Архиерея ожидало немало дел, но помешала рано наступившая зима. Дождавшись зимнего пути, 12 ноября Владыка выехал из Аяна. Дули сильные ветры, да такие, что в одном месте повозка опрокинулась и он сильно ушибся о камень. На реке Мае по неосторожности проводника повозка, в которой ехал Святитель, попала в полынью, и он пробыл в ледяной воде несколько минут, пока подоспели люди. На счастье полынья была неглубокой. Но все неприятности и опасности пути Высокопреосвященный воспринимал с давно укоренившемся в его характере благодушием: “Слава и благодарение Господу, дивно хранящему меня во всех путях моих! – писал он, – платье давно уже высохло и носится, бок поболел около двух месяцев и перестал, а из полыньи давно уже меня вытащили.” В Якутске, куда Владыка прибыл 1 декабря 1856 года, его ждал указ Святейшего Синода: “За неутомимые подвиги на пастырском поприще в отдаленном крае Отечества, среди разноплеменной паствы, с пламенною ревностью о стяжании Господу душ, коснеющих в мраке неверия, и за оказание поучительного примера пастырского самоотвержения ко спасению их, с достижением в сем священном деле желаемых успехов терпением и многоразличными трудами и проч.” Высокопреосвященный Иннокентий, архиепископ Камчатский, Курильский и Алеутский был награжден орденом святого Александра Невского. |