Парсонс Т. О структуре социального действия, монография. Талкотт Парсонс. О структуре социального действия
 Скачать 5.67 Mb.
|
Глава XVIII Эмпирически верифицируемые выводыВ первой главе мы заявляли, что наше исследование следует рассматривать как попытку на конкретном примере теории действия эмпирически верифицировать теорию процесса, посредством которого развивается научная мысль. В дальнейшем мы повторяли это утверждение несколько раз, всячески его подчеркивая. Наше исследование — это попытка эмпирической монографии, оно имеет дело с фактами и их интерпретацией. Выдвинутые нами положения основаны на фактах, и прямые ссылки на источники, из которых эти факты были почерпнуты, приводились в ходе изложения в примечаниях. То, что явления, которые были материалом для нашего исследования, сами оказались теориями, развивавшимися определенными учеными по поводу неких других явлений, не меняет дела. Действительно ли эти ученые придерживались именно таких теорий или нет, это такой же вопрос установления факта. Как и любые другие факты, они и верифицируются обычным методом, т.е. методом наблюдения. В данном случае факты — это опубликованные работы ученых, теории которых мы изучаем. Они принадлежат к определенному классу фактов, называемому «лингвистические выражения». Об этом классе фактов, естественно, существует большая научная литература. Наблюдение такого рода основано на интерпретации значений лингвистических символов, используемых в исследуемых работах. Это,безусловно, эмпирическое наблюдение, т.к. в противном же случае нужно было бы признать, что не только данная работа, но и все исследования тех ученых, которые мы здесь обсуждаем, как и прочие работы, изучающие субъективный аспект действия, не обладают научным статусом. После рассмотрения, проделанного нами в предыдущих главах, нет никакой необходимости подробно останавливаться на этом вопросе. Если не становиться на позиции радикального и последовательного бихевиоризма, значение материала такого рода в качестве эмпирического факта, поддающегося наблюдению, едва ли можно поставить под сомнение. Правда, наше исследование имеет дело с теориями не только как с эмпирическими явлениями; оно содержит также некоторое эксплицитное теоретизирование по их поводу. Но с научной точки зрения, которую мы разделяем, такое теоретизирование — это не только право исследователя и характерная черта эмпирической моногра-фии, это вместе с тем и необходимость. Факты не рассказывают своей истории: их следует подвергать перекрестному допросу. Их следует тщательно анализировать, систематизировать, сравнивать друг с другом и интерпретировать. Здесь, как и во всех эмпирических исследованиях, приходится тратить столько же труда на выявление следствий некоторых фактов, сколько и на констатацию самих этих первичных фактов. Наблюдение и теоретический анализ тесно связаны между собой взаимной зависимостью. Без теоретической интерпретации многие факты, т.е. элементы относительно теорий этих ученых, находящиеся в центре нашего исследования, потеряли бы свое значение, и если не вообще выпали бы из поля зрения, то во всяком случае не привели бы нас ни к каким теоретическим выводам. Но точно так же и теория остается бесплодной, если она постоянно не верифицируется наблюдениями. Само собой разумеется, что в процессе развертывания исследования сама теория подвергается непрерывной модификации и переформулировке. Как обычно бывает в таких исследованиях, в данной работе представлен самый последний вариант теории. Таким образом, заключительные замечания следует разделить на две части. Данная глава будет посвящена систематизации доказательств некоторых выводов, которые можно считать определенно установленными на эмпирическом основании, данном в предыдущем изложении. Следующую, последнюю главу мы посвятим изложению некоторых методологических выводов. Как нам кажется, они являются вполне обоснованным продолжением полученных нами эмпирических выводов. Но от них уже нельзя требовать, чтобы они были подкреплены эмпирическими данными в том же смысле, что и теоретические выводы. Следовательно, эти две группы выводов следует четко различать. Общий очерк структуры действияПрежде чем начать излагать первую группу выводов, эмпирическое обоснование которых мы уже гарантировали читателю, полезно кратко еще раз суммировать основные шаги аналитической аргументации исследования в целом. Читатель, таким образом, сможет освежить в памяти все главные пункты доказательств и ему легче будет судить, достаточно ли обоснованы выдвигаемые тезисы. Рациональность и утилитаризмКак исторически, так и логически исходным пунктом рассуждений выступает концепция внутренней рациональности действия. Ее главные элементы — «цели », «средства » и «условия » рационального действия, а также норма внутренней связи «цели—средства ». В терминах этой нормы, рациональность действия измеряется согласованностью выбора применяемых в конкретных Условиях средств с ожиданиями, определяемыми на основе научной теории1, которая налагается на изучаемые эмпирические данные, как выразился Парето, в "фактичной" («virtual») форме. Действие при таком рассмотрении рационально, поскольку имеется научно выявляемая вероятность2, что используемые в конкретной ситуации средства будут приближать или сохранять будущее положение вещей, которое автор полагает в качестве цели. 1 Какой бы элементарной и эмпирической она ни была. 2Слово «вероятность» допускает возможность ошибок, проистекающих из ограниченности наличного объективного знания. Исторически это понятие рациональности действия (не всегда сформулированное столь четко и недвусмысленно) играло главную роль в том, что называют утилитарным направлением позитивистской традиции. Несмотря на различия, обусловленные несходными представлениями и средой, в которой осуществляется рациональное действие, оно в своем существенном значении всегда оставалось структурообразующим элементом систем представлений, рассматриваемых в данной работе. Правда, две радикальные и прямо противоположные друг другу позитивистские точки зрения существенным образом изменили статус этого понятия. Рационалистическая точка зрения уничтожила границы между целями, средствами и условиями рационального действия и тем самым представила процесс действия лишь как адаптацию к наличным условиям и предсказаниям об их будущем состоянии.Антиинтеллектуалистическая точка зрения в ее действительно радикальной форме изменила статус рациональности еще более коренным образом, отказавшись от нее вовсе. Обе радикальные точки зрения сталкиваются, однако, с непреодолимыми трудностями, как методологическими, так и эмпирическими. Утилитарный тип теории сосредотачивает внимание на отношениях «средство—цель», а характер целей оставляет совершенно не исследованным. Это имело свои причины, но поскольку позитивистская система имеет тенденцию стать замкнутой, ей приходится признать цель чем-то случайным по отношению к позитивистски определенным элементам действия. Любая попытка как-то избежать этого вывода на позитивистской основе ведет к радикальному позитивистскому детерминизму. В нашей работе мы рассмотрели такие попытки на примере теорий гедонизма, естественного отбора и т.д. и проанализировали их результаты. Утилитаристское эксплицитное и имплицитное допущение произвольности целей — это единственный возможный способ, оставаясь на позитивистских позициях, не утерять волюнтаристический аспект действия, т.е. сохранить независимость целей от других элементов структуры действия, избежав детерминизма в терминах наследственности или среды. В утилитарной традиции и в ее радикальных ответвлениях выявились главные отношения нормы внутренней рациональности к элементам, сформулированным позитивистскими теориями, т.е. к наследственности и среде3. 3 Эти понятия употребляются — об этом не следует забывать — в том специальном смысле, который определен во второй главе, т.е. как удобные обобщающие категории, охватывающие типы влияния на действие, которые можно интерпретировать в несубъективных терминах. Эти отношения можно проследить в двух основных контекстах. Во-первых, в том случае, когда действие считается процессом рациональной адаптации средств к целям, последние выступают в роли конечных средств и условий действия. Ограничивающий эпитет «конечные» (ultimate) необходим здесь, поскольку то, что является средствами и условиями для любого конкретного актора, может быть в значительной степени результатом элементов действия других индивидов. Чтобы избежать порочного круга, необходимо решить, каковы же конечные аналитические условия действия в целом, абстрагируясь от конкретных условий отдельного конкретного акта. Неумение четко провести это разграничение, как показано выше, является источником бесконечных недоразумений. Можно повторить и другое предостережение такого же рода. Те же самые элементы — наследственность и среда — участвуют в детерминировании конкретных целей действия. Такая конкретная цель есть предвидимое конкретное положение вещей, включая элементы внешней среды и наследственности. Гедонизм — яркая иллюстрация этого обстоятельства. Удовольствие вполне вероятно как цель действия, потому что психологические механизмы, являющиеся источниками приятных ощущений, в определенных условиях действительно могут осуществлять функцию целепола-гания. Но это не имеет никакого отношения к аналитическому понятию цели как части обобщенной системы. Это особенность организма, о которой нам из опыта известно, что она проявляется определенным учитываемым нами образом. Следовательно, аналитически она относится к условиям действия. Говорить о целях, как о чем-то, детерминированном механизмом удовольствия, означает до некоторой степени элиминировать цели из обобщенной теоретической системы. Во-вторых, те же элементы наследственности и среды вводятся в утилитаристскую теорию в связи с ситуациями, где норма рациональности не выполняется. С объективной точки зрения эти ситуации выступают главным образом как причины, в силу которых действие либо не выполняет полностью норму рациональности, либо же отклоняется от нее, что называется соответственно препятствующими или отклоняющими факторами. Субъективно те же факторы в той же самой роли выступают как источники незнания и ошибок. В этом смысле ошибка — это не случайность, а наличие предрасположенности к ошибке в определенном направлении, которая свидетельствует о том, что действует нерациональный отклоняющий фактор. В позитивистской схеме отклонение от нормы рациональности должно, с субъективной точки зрения, сводиться к незнанию или ошибке или к тому и другому вместе. Наконец, не следует забывать, что можно представить себе существование еще и наследственных элементов, которые направляют поведение в соответствии с рациональной нормой, но без независимого участия актора, что является главным пунктом в волюнтаристической концепции действия. Если это верно, любой субъективный аспект, существующий в действии, окажется при ближайшем рассмотрении сводимым к терминам несубъективных систем4. 4 Выше, в главе XVII, было отмечено, что Вебер уделил этому особое внимание. Проверкой здесь может служить только то, насколько адекватное объяснение конкретного исследуемого поведения получается без использования элементов, сформулированных в субъективных терминах. Таким образом, оказывается, что, как сама норма внутренней рациональности, так и основные ее связи с наследственностью и средой трех типов, описанных выше, в целом могут быть адекватно сформулированы в рамках позитивистской теоретической системы, пока она не достигла полюса радикального позитивизма. Следует однако указать, что для утилитарной точки зрения характерна неустойчивость, и для того, чтобы удержаться в рамках позитивистской схемы, ей приходится использовать внепозитивистскую метафизическую подпорку, которая в случаях, проанализированных нами, принимает формулу постулата естественного тождества интересов. Следовательно, чем более строго и систематически доводятся до логического совершенства выводы из позитивистских постулатов, тем более сомнительным становится статус нормативных элементов действия, которым можно было найти адекватную формулировку в позитивистской схеме. Действительно, можно считать, что стремление ко все более строгой систематизации отдельных последствий позитивистского подхода к изучению действия человека сыграло важную роль в том развитии мысли, которое мы разбирали в нашем исследовании. Главной формой этого развития было все более четкое разграничение «утилитаристской дилеммы»: либо действительно радикальная позитивистская точка зрения, либо строго утилитарная. Первое направление предполагает полный отказ от схемы «средство—цель» в качестве аналитически необходимой, последнее же означает возрастание зависимости от вненаучных, метафизических допущений, ибщеепозитивистское «состояниеумов»,по-видимому, склонно было наделять престижем «строгой » научности только радикально позитивистскую позицию. Но в то же время утилитаристские принципы основывались на эмпирических наблюдениях, которые нелегко поддавались объяснению в терминах обоих этих направлений. Следовательно, все было подготовлено для осуществления радикальной реконструкции теории, которая должна была вообще снять эту дилемму. Во второй части мы занимались анализом трех различных движений мысли, в ходе которых совершалась эта реконструкция. Мы здесь сделаем их краткий обзор. |