Сочинение. 11.Т.Полякова Всё в шоколаде. Тебе стоит приехать, без энтузиазма продолжил Волков
 Скачать 1.72 Mb.
|
|
– А как же большая любовь Деда? К тебе, я имею в виду? – Любовь приходит и уходит, а у него грандиозные замыслы. Можешь мне поверить, ради меня он ими не пожертвует… Худо мне… – Представляю. – Я говорю не о душевных ранах. Кажется, у меня температура. – Выпей аспирин. – Обязательно. Только сначала навещу одного человека. – Соседа Черника? – Нет, своего соседа. Оставив Лукьянова в некотором недоумении, я прошла в гостиную, переоделась и постаралась придать себе достойный вид, но через пять минут поняла, что дело это зряшное, и махнула рукой, после чего отправилась к отставному генералу. На душе было муторно, и что-то подсказывало, что будет еще хуже. Так и оказалось. Генерал открыл сразу, свежевыбритый, подтянутый, в белой рубашке, форменных брюках и тапочках, моему приходу он удивился, хотя вида старался не подавать. – Здравствуйте, Оленька, – сказал генерал ласково. – Ведь я прав, вас зовут Ольга? – Да. А вас Константин Павлович? – Приятно, что вы этим поинтересовались, – улыбнулся он. – Прошу вас. Сын со своей супругой на работе, а я, как всегда, коротаю время за шахматами. Квартира у него была меньше моей и не так шикарно отделана, зато уютная. Чувствовалось, что люди здесь живут, а не ночуют, как я. – Извините за визит… – Да что вы, – замахал он руками, – я очень рад. Знаете, я ведь почти не выхожу из квартиры. Сердце, астма… Играю в шахматы сам с собой да на балконе торчу… Вы, верно, заметили? – Заметила. – Да-да.., вы иногда машете мне рукой. Не скрою, мне это приятно. Такое чувство, что мы с вами не совсем чужие люди. Вы понимаете, что я имею в виду? – Понимаю. – Я недавно в этом городе, переехал к сыну, когда умерла жена.., знакомыми не обзавелся, все мои друзья далеко, да и вся жизнь там осталась… А здесь.., доживаю, одним словом. Так что произошло, Оленька? Ведь вы не просто так пришли? – Скверная со мной вышла история… – Попали в аварию? – Почему? – насторожилась я. – Ну.., вы так выглядите.., и вчера, когда вы выезжали, я подумал.., извините, это не мое дело. – Как раз об этом я и хотела поговорить, – сказала я, чувствуя, что судьба посылает мне очередное испытание. – Во сколько примерно вы меня видели? – Я взглянул на часы, знаете, старая привычка все отмечать.., было 12.10. – Вы видели мою машину? – пытаясь держаться спокойно, уточнила я. Выходило, что я покинула свой дом на машине примерно в то время, когда в действительности подъезжала к дому Черника. – Я видел вас, – пытаясь скрыть недоумение, сказал генерал. – То есть машину, конечно. Вы открыли окно и помахали мне рукой, я вам ответил тем же. Это произвело на меня впечатление. Подставляют меня вполне профессионально. – Константин Павлович, – подумав, сказала я, – следующий мой вопрос может вас удивить, но постарайтесь ответить на него. Вы случайно не видели, как я покидала дом где-то около двенадцати? Не на машине. И не заметили ли вы человека, мужчину или женщину, которые примерно в это время входили в мою квартиру? Он внимательно посмотрел на меня, но с вопросами не полез, осторожно взял меня за руку и позвал: – Идемте со мной. – Мы вышли на балкон. – Взгляните, – продолжил Константин Павлович, – балкон расположен так, что я отлично вижу, как подъезжают или отъезжают машины, но ваша входная дверь мне не видна. Все так и было. Кто-то отлично был осведомлен об этом, впрочем, как и о привычках генерала, для того и помахал ему рукой. Вслед за этим надо ожидать, что сосед Черника отправится в длительную командировку или у него внезапно обнаружится провал в памяти. Вот черт… Генерал терпеливо стоял рядом, поглядывая на меня. Я улыбнулась и пробормотала: – Большое вам спасибо. – И пошла к выходу. – Я не вправе спрашивать, что произошло… – робко начал он. – Честно сказать, сама толком не знаю… Извините и спасибо за помощь. Едва я покинула его квартиру, как хорошие манеры разом оставили меня. Я сцепила зубы и мысленно выдала такую тираду, под которой рискнул бы подписаться далеко не каждый грузчик. Лукьянов встретил меня насмешливым взглядом. Это мне тоже оптимизма не прибавило. – Есть что-нибудь интересное? – спросил он. – А как же? – ответила я и, бормоча что-то вроде “еще не все потеряно”, ринулась к телефону. Дежурил Сережа. – Привет, – обрадовалась я. – О, здравствуй, Детка. Как дела? – Отлично. Я просила тебя поставить мой телефон на прослушивание. – Ну… – Есть записи ночных звонков? – Сейчас гляну.., так.., звонков было пять. Ты не ответила. Могу сообщить номера звонивших. – Он продиктовал. Само собой, номера Черника среди них не было. – Слушай, вчера после одиннадцати мне звонил Черник, и я с ним разговаривала. – Ночью дежурил Вовка, он парень серьезный… Черник тебе на мобилу звонил? – выдал предположение Сережа, я хотела ответить в том духе, что.., но передумала и сказала: – Может. – После чего повесила трубку. Лицо Лукьянова приобрело саркастическое выражение. – Ну и чего ты лыбишься? – проявила я интерес. – Забавно наблюдать за тобой. Алиби сыграло в ящик? – Есть сосед Черника. – Точно есть? – Да пошел ты… Я набрала номер Марка, однако ответить он не пожелал, зато через десять минут позвонил Волков. Голос его дрожал от бешенства. – Детка, если это твое алиби, то засунь его… – В чем дело? – рявкнула я, уже зная, что услышу. – Никто из соседей Черника тебя в глаза не видел. Никто прошлым вечером с тобой не разговаривал. Ясно? – Ясно, – бодро отозвалась я. – Что тебе ясно? – взъелся Волков. – Ясно, что я кому-то поперек горла. Интересно, кому и с какой стати? Ты не волнуйся, я это выясню, можешь не сомневаться. – Я и не сомневаюсь. Просто хочу напомнить, у тебя очень мало времени. Мы тепло простились, и я тут же набрала номер Лялина. – Надо найти Марка, – сказала я. – Что? – Он вроде бы удивился. – Я хочу знать, где этот сукин сын. Его телефон не отвечает. – Хорошо. Что еще? – Готовность Лялина к сотрудничеству меня порадовала. – Еще сосед Черника. У них смежные балконы, мужчина лет сорока пяти, среднего роста, брюнет, глаза карие, лицо круглое, нос прямой, телосложение нормальное. – Записал. И что мне делать с этим соседом? – Для начала выяснить, где он. Сдается мне, дядя попытается найти надежное убежище, а ты береги его как зеницу ока. – Хорошо. – Главное, сделай так, чтобы об этом знало минимальное количество людей. В идеале: ты и я. – Попробую. Новости есть? – Еще бы, и одна хуже другой. Я положила трубку и взглянула на Лукьянова. Усмехаться он перестал и теперь с постным видом что-то разглядывал на стене напротив. Если учесть, что кроме обоев на ней ничего не было, это даже становилось занятным. – Значит, тебя подставляют? – изрек он. – Да нет, – улыбнулась я, – дружески шутят, не более. Он усмехнулся и стал смотреть на меня, но как-то чувствовалось, что стена ему нравилась больше. – Я его не убивала, – сказала я, просто для того, чтобы что-то сказать. – Может быть, – флегматично отозвался Саша, – а может, и убила. Не в том дело. – А в чем? – В том, кому это надо, разумеется, – поднял он брови, тем самым выражая недоумение моей бестолковостью. – У тебя есть план? – спросил он. – А у тебя? – Буду следить за развитием событий. – Тоже мне план. Кстати, зачем ты снял наблюдение за Черником? – спросила я. – Выглядит подозрительно. – Для кого? – хохотнул Лукьянов. – Для меня. – Ну, это не страшно. Видишь ли, ситуация сложилась непростая, надо было ее как-то разрулить. – Разрулить? – хмыкнула я. – И что, разрулил? – Теперь начинается самое интересное.. Смотри, сколько событий произошло в одну ночь. Дело явно сдвинулось с мертвой точки. – Гад ты, Саша Тихий, – серьезно заявила я. Услышав свое прозвище, он и бровью не повел, но его глаза изменили выражение. – Не пойму, что ты имеешь в виду, – хмыкнул он. – Да неужто? Ты ж не в шахматы играешь, ты человеком жертвуешь, а не пешкой. Душа-то не болит? Впрочем, душа – это из области фантастики. Значит, ты снял наблюдение за Черником в надежде, что его прихлопнут, а ты выяснишь, кому это нужно? – Примерно так, – кивнул он. – А не проще было бы продолжать вести наблюдение? Глядишь, убийца попал бы в поле нашего зрения. – Вряд ли. У вас секреты не в ходу, метете языком, точно бабы. И о том, что за ним наблюдают, наверняка знала каждая собака. Черник был бы жив и здоров, по крайней мере еще какое-то время, а у нас выборы, надо торопиться. Вся штука в том, что понять на данном этапе, кто есть кто, весьма сложно. Ты понимаешь? – Еще бы. Верить никому нельзя. – Точно. И лучшее тому подтверждение – смерть Черника. Пока за ним вели наблюдение, его никто не трогал, а как только его сняли… – Занятно, – вздохнула я и пошла пить таблетки. Конечно, он прав. Где свои, а где не очень свои, сам черт не разберет. И мы кому-то здорово мешаем, оттого и решили избавиться и от меня, и от Лукьянова. Хотя, может, он сам решил избавиться от меня? А что, у нас застарелая вражда, о которой мне ничего не известно. – Значит, ты наводила обо мне справки? – спросил он. – Само собой, – крикнула я из кухни. – Ты же мной тоже интересовался. Так что наша любовь обоюдна. У меня вопрос, – возвращаясь, продолжила я. – Ты собираешься следить за развитием событий из моей квартиры? – А что? – Ну.., мне стоит сменить место жительства. Мой друг из органов настроен весьма решительно. – Я думаю, несмотря на это, он предупредит тебя, и мы успеем смыться. – Как восхитительно это прозвучало… – Что тебя восхитило? – Местоимение “мы”. Ладно, следи за развитием событий, а я отправляюсь спать. Я не могу достойно нести возложенную на меня миссию с повышенной температурой. – Я отключила сотовый и в самом деле уснула. Разбудил меня Лукьянов, потряс за плечо и, кивнув на телефон, заявил: – По-моему, что-то срочное. Автоответчик голосом Волкова взывал: – “Да возьми ты трубку, черт тебя дери…" – О, события повалили, – вздохнула я и сняла трубку. – Ты что, спишь? – возмущенно спросил Волков. – Конечно, сплю, – вздохнула я. – То есть спала. У меня была тяжелая ночь, ты ж видел мои свежие раны; И день ни к черту. А у тебя такой голос, что сразу ясно: просыпаться было ни к чему. – Спи дальше, если тебя не интересует судьба твоего дружка. – Которого? У меня их пруд пруди. – Маркова Виктора, отчества не помню. Я выждала немного, стараясь справиться с дыханием. – Что с ним? – Пал жертвой большой любви. – Своей или кто-то прибил по ошибке? Теперь Волков собирался с силами, потом сказал: – Приезжай. Манежный переулок, дом семь, квартира восемнадцать. – Чей это адрес? – удивилась я. – Одной девицы. Наверняка твоей знакомой. Служит, то есть служила в “Пирамиде”. Он бросил трубку, а я взглянула на Лукьянова. Особого интереса на его лице не читалось, и все же он спросил: – Кто преставился на этот раз? – Марк. – А, тот весельчак-коротышка? – Ты поедешь со мной? – Нет, разумеется, раз я покойник. Будь повнимательнее, – неожиданно добавил он, – вдруг кому-то придет в голову счастливая мысль избавиться от тебя. Я прошла в ванную, включила воду и долго разглядывала себя в зеркало. Мне очень не нравилось то, что я видела, и не только из-за многочисленных синяков и ссадин. Я умылась холодной водой, пытаясь обнаружить в памяти афоризм, приличествующий случаю, но вместо этого изрекла: “Все там будем”, переоделась и, не обращая внимания на Лукьянова, прошла к выходу. Я не могла воспользоваться своей машиной, потому что Волков прав: ее наверняка ищут и далеко я не уеду, значит, придется ловить такси. Манежный переулок находился где-то возле цирка, я остановила машину и по дороге до переулка ломала голову над тем, что происходит. Умных мыслей что-то не наблюдалось, а глупые мне надоели. Я совсем было собралась вовсе не думать и подремать, но мы как раз подъехали к пятиэтажному дому, характерной приметой которого в настоящий момент являлись три милицейские машины, стоявшие возле второго подъезда. Дверь восемнадцатой квартиры была приоткрыта. Я вошла и нос к носу столкнулась с Костей Роговцевым. Выяснилось, что Волкова здесь нет, ну да это и неважно, раз все свои люди. – Твой знакомый? – спросил Костя. – Пока не знаю, – пожала я плечами. – Он в спальне, проходи. Квартира была небольшой, а народу в нее набилось предостаточно. Я с трудом протиснулась к двери спальни и замерла на пороге. Марк лежал на разобранной постели, лицом вниз, в брюках, без носков и без рубашки, руки раскинуты в разные стороны. Полчерепа у него снесло выстрелом, стреляли с близкого расстояния. Рядом с ним лежала голая девица с залитой кровью грудью, на ее лбу зияла аккуратная дырочка. В торшере рядом с кроватью тоже дырки, еще дважды выстрелили в зеркало. На стене кровью выведена надпись “Сука”. Рот девушки был слегка приоткрыт, и из него торчали две банкноты по пятьдесят долларов. – Что скажешь? – глядя на меня, спросил Костя. Я прошла вперед, присела на корточки рядом с Марком. Мне хотелось заорать что-нибудь грязное, но по здравом размышлении я решила оставить это на потом. – Он так и лежал? – спросила я. – Мы ничего не трогали. Картина ясна, парень решил поразвлечься с девочкой, и тут нелегкая принесла ее дружка. Говорят, к ней шли сплошным потоком. – Тогда с чего дружку так нервничать? – Ну.., терпел, терпел, и вдруг терпелка кончилась, такое бывает. – А надпись и баксы? Костя пожал плечами: – Может, его вдохновил чужой пример. Об убийстве на Советской все газеты писали. Или это один и тот же псих. – Но девушку ножом не кромсали. – Может, у него не было времени. Посмотри, какую пальбу он здесь устроил. Либо стрелок никудышный, либо очень нервничал. – Соседи кого-нибудь видели? – Вот на него как раз внимание и обратили, он пришел где-то около полудня, соседка с пуделем гуляла и столкнулась с ним в подъезде, а больше никого не было, соседка долго сидела во дворе и утверждает, что в подъезд никто не входил. – Он мог прийти раньше, – хмыкнула я. – Кто? – Убийца. Пришел, дождался Маркова, а потом, когда тот вошел, застрелил его. Возможно, еще в прихожей, а потом убил девчонку. Я уверена, на постель его переложили уже мертвым или в бесчувственном состоянии. – Почему? – нахмурился Костя. Однако посмотрел на меня с интересом. – Она голая, а он в штанах, что ему делать в постели в таком виде? Но и это не самое интересное. Видишь ли, об этом мало кто знал, но Марку нечего делать в данной постели, как и в других, где хозяйки женщины. Тот, кто все это проделал, не в курсе, что Марк – педик. Его дружок сегодня будет горько плакать. А от баб его буквально тошнило. – Ты это серьезно? – вроде бы растерялся Костя. – Конечно. Могу дать адрес его друга, поговори с ним. А патроны здесь расстреливали с одной целью, чтоб запудрить вам мозги. Есть такие путаники, которые так намудрят, что сами в дураках остаются. – Я пожала плечами и пошла к выходу. Очень хотелось напиться. Состояние, близкое к свинскому, более всего соответствовало моему настроению, но все хорошее приходится оставлять на потом, и я, остановив такси, поехала в “Пирамиду”. Я сатанела от трупов и дурацких надписей кровью, от такси я тоже сатанела и решила, что сегодня же выпрошу у Деда машину. В конце концов, работая на него, я вовсе не обязана сбивать себе ноги. В “Пирамиде” об очередной утрате уже знали. Настроение здесь царило похоронное, что моего, конечно, тоже не улучшило. Девицы бледными тенями сновали между посетителями, танцовщица на эстраде выглядела такой испуганной, что никаких чувств, кроме жалости, вызвать не могла. Мое появление здесь ожидали, кабинет Геннадия Сергеевича был предоставлен в мое распоряжение, и я смогла поговорить с девушками. Все в один голос утверждали, что у Нинель (так звали погибшую) был постоянный приятель, он ее ревновал и колотил нещадно. Раза два пришлось вызывать милицию. Но несмотря на это, она продолжала заводить друзей. Один как раз появился недавно, денег у него куры не клюют. Далее следовал вопрос: не его ли убили? “Может, и его”, – кивала я и задавала свой: “Как он выглядел?” Высокий, бритый, рожа неприятная, зовут Сергей, это точно, Нинка его Сереженькой называла, работает то ли охранником, то ли шофером, одно ясно: хозяин у него крутой и парень под стать хозяину. О крутом хозяине толком ничего не знали, хотя я была уверена, что они осведомлены, кто он такой, но говорить вслух опасаются, и я прекрасно понимала граждан. Слушая все это, я вертела в руке карандаш и думала о Марке. Отсутствие у него интереса к женщинам исключало его из числа предполагаемых любовников погибшей Нинель, да и описание ему не соответствовало. Зато оно идеально подходило другому человеку, которого, кстати, звали Сергей, шоферу Нефедова, он здесь частенько отирался, к тому же именно его я видела ласково воркующим с Нинель. Схема, в общем-то, выстраивалась, но у меня зубы начинало ломить, лишь только я представляла как все это воспримет Дед. Даже если у меня будут неопровержимые доказательства, еще вопрос, станет ли Дед слушать меня, а пока нет никаких доказательств, не стоит и соваться. Последней из девушек была Вероника. С прошлой нашей встречи она заметно осунулась, а когда закуривала, руки так дрожали, что зажигалкой пришлось воспользоваться мне. – Как дела? – спросила я и улыбнулась, она посмотрела на меня как на чокнутую, но ответила: |