Сочинение. 11.Т.Полякова Всё в шоколаде. Тебе стоит приехать, без энтузиазма продолжил Волков
 Скачать 1.72 Mb.
|
|
– Звучит интригующе. Ну так что, по рукам? – Валяй, – согласился он. – Тебе с момента моего рождения? – Рождение можешь опустить. Начинай с того места, где появился Дед. – Мне тогда было семь лет. Мама умерла через полгода после моего рождения, и воспитывал меня отец. Человек он был добрый, но по неизвестной мне причине доброту свою прятал. Не очень-то счастливо мне жилось на свете, пока однажды в доме не появился Дед. То есть тогда он был значительно моложе, и никому не приходило в голову так его называть. Он был другом моего отца и во мне просто души не чаял. Говорил, что всегда мечтал о дочери. Не знаю, о чем он там мечтал, но для меня он стал всем: папой, мамой, любимой подружкой. Катал меня на спине, придумывал смешные истории, дарил роскошные подарки. У него всегда находилось для меня время, а отец был вечно занят. Потому отдыхать я ездила с дядей Игорем, учила с ним уроки и поверяла ему свои дурацкие тайны. Иногда я думала, как было бы здорово, окажись он в самом деле моим отцом. До тех самых пор, пока однажды не увидела его с женщиной. Было мне тогда лет шестнадцать, и он пришел с ней на день рождения отца. Кончилось все тем, что я устроила грандиозный скандал, отец сильно рассердился и приказал мне отправляться в свою комнату, где я безвылазно провела дней десять, отказавшись покидать ее, а заодно и от приема пищи, всерьез подумывая о самоубийстве. – Ты уже тогда была дурой, – прокомментировал Лукьянов. – Так где ж ума набраться? – не стала я спорить. – Далее рассказывать? – Конечно. – Отец списал затянувшуюся истерику на переходный возраст, но Дед… Дед все понял правильно. И через несколько месяцев мы стали любовниками. Когда отец узнал об этом, он слег в больницу. С Дедом они больше никогда не встречались. Отец даже упоминания его имени не выносил, а вскоре умер. Это было тяжелым ударом для меня, не знаю, до чего б я додумалась, если б не Дед, скорее всего я съехала бы с катушек. Но этого не случилось. Через какое-то время глупые мысли покинули меня, и мы стали жить вполне счастливо. Правда, недолго. – Он завел себе подружку? – Хуже. Он решил жениться на мне. – Разве ты не хотела этого? – Конечно, хотела. Но, когда он сделал мне предложение, я вдруг перепугалась, сама не знаю чего. Я просто знала, что делать этого ни в коем случае нельзя. – Бабьи закидоны, – хмыкнул Лукьянов. – Возможно. Пока я закидывалась и придумывала различные поводы отложить торжество, в квартире напротив поселился молодой человек. Поначалу я не обращала на него внимания. Потом мы встретились в соседнем гастрономе, вместе пошли домой, а потом… – Потом ты решила, что Дед тебе без надобности. – Можно сказать и так. Хотя я назвала бы это иначе. – Любовь? – Ага. Скрытничать не имело смысла, да я и не смогла бы, поэтому просто пошла к Деду и покаялась, так, мол, и так, я тебя очень люблю, потому что ты всегда был добр ко мне, но теперь сердце мое отдано другому и прочее в том же духе. – Занятно. И что же он? – Ответил, что мое счастье для него дороже всего и благословил, а я на радостях кинулась к нему на шею. А за несколько дней до свадьбы мой жених исчез. Когда его нашли, а случилось это через три месяца, в течение которых я сходила с ума, а Дед, трогательно обнимая меня за плечи, твердил: “Я верю, все будет хорошо…” Так вот, когда парня нашли.., в общем, кончину он принял мученическую. Само собой, убийство попало в разряд нераскрытых. – И ты задумала найти убийцу? – усмехнулся Лукьянов. – Конечно. Я потратила на это год, оказалось, что далеко ходить не надо. Само собой, сам Дед рук не пачкал, но это не имело особого значения. Я не могла убить его и не могла жить с этим. И тогда приняла соломоново решение – пристрелила исполнителя. Не учла лишь одного: Дед мудрый человек и знал меня очень хорошо, лучше даже, чем я его. Он не мог допустить, чтобы я села в тюрьму, и позаботился об этом, впрочем, так же как и о другом. – Он держал тебя на коротком поводке. Дернешься и окажешься за решеткой? – Точно. Вот я и не дергаюсь. – Может, вчера, но не сегодня. – Сегодня мне наплевать. Такое бывает. – Наверное, – пожал он плечами. – Что ж, история вполне подходящая для затяжного сериала. Значит, ты давно уже с ним не спишь, так что особо горевать ему нечего. Остается рассчитывать на отеческие чувства. Но я бы не торопился ставить на это. – Посмотрим, – пожала я плечами. – Теперь твоя очередь. Он засмеялся: – Я пошутил. – Тогда иди к черту, – отмахнулась я и уставилась в окно. – Ладно, – вдоволь насмеявшись, сказал Лукьянов. – Моя история тоже подойдет для сериала. Как я уже сказал, произошла она много лет назад. Я только демобилизовался, нахватался дерьма по самое некуда, потому что служить пришлось не в самом приятном месте, и на гражданке мне ничего не светило. Денег ни гроша, перспективы нулевые, никто меня здесь не ждал, да и вообще жизнь не радовала. Правда, дружок объявился и предложил доходную работенку, как раз такую, где очень бы мой единственный талант пригодился. Но я считал себя честным парнем и послал его к черту. А так как занять мне себя было нечем, я ударился в запой. И вот в один прекрасный день, находясь в пьяном вираже никак не меньше недели, я наскреб денег на бутылку портвейна и выпил ее, сидя на ступеньках гастронома. Сил подняться у меня не было, потому что на выпивку я еще кое-как денег находил, а на жратву уже не хватало. Так я и сидел, привалившись к стенке, и разглядывал облака. И вдруг подъехала роскошная тачка, выпорхнула из нее очень красивая стерва, глянула на меня, проходя мимо, и по доброте душевной бросила мне на колени стольник. Мол, на тебе, солдатик, на бедность, ты ведь у нас Родину защищал. – И что? – тщетно ожидая продолжения, спросила я. – А ничего. Вернулся домой, встал под холодный душ, побрился, позвонил дружку – и стал тем, кем стал. – А я-то здесь при чем? – И тут до меня наконец дошло. – Ну конечно, не зря ты мне журнал в физиономию тыкал. – Я засмеялась. – О, господи, ну ты и придурок. Хренов киллер с больной совестью. По-твоему, я во всем виновата? Не обольщайся, тебе денег захотелось, денег. И ты их получил. – Так я ж не спорю, – усмехнулся Лукьянов. – Захотелось. И получил. – И ты меня узнал через столько лет? – не поверила я. – Ну, может, и не узнал бы, если б интерес не проявлял. А я проявил. – Ты чокнутый, – сказала я серьезно. – Если ты ничего не выдумал, тебе лечиться надо. – Да нет, мне и так хорошо. – Еще бы, сегодня ты верхом на белом коне, а я в дерьме по самые уши. Историческая справедливость восторжествовала. – Немного преувеличено, но в общем – да. – Теперь ясно, чего ты сидишь здесь. – Видишь, какая ты понятливая. – Смотреть на тебя тошно, – заявила я и пошла на веранду. "Занятная штука жизнь, – рассуждала я, разглядывая потолок. – Сидел себе на ступеньках какой-то придурок, я решила проявить сострадание, и что из этого вышло? Нажила заклятого врага. Впрочем, не появись я тогда и не подай ему сотню, посидел бы он еще немного и, когда денег не было бы даже на портвейн, позвонил бы дружку и все равно стал бы тем, кем стал, потому что сволочь. И в настоящий момент он наблюдал, бы, как я клацаю зубами, не с тайным злорадством, а с тупым безразличием, так что разница для меня небольшая”. – Они уехали, – выглянув на веранду, сообщил Лукьянов. – Да? – Я не торопилась радоваться. – Зато ты остался. * * * Ромка с матерью наверху вроде бы заснули, по крайней мере оттуда не доносилось ни звука, Лукьянов дремал в кухне, а я сидела на веранде, не зажигая света, и не услышала даже, а скорее поняла, что на крыльцо кто-то поднялся. Недалеко от дома горел фонарь, и в его свете я увидела, как дверная ручка едва заметно дернулась, а потом медленно начала поворачиваться. Меня точно подбросило, я бесшумно метнулась к двери, привалилась спиной к стене, сжимая в руках пистолет. В голове не было ни одной мысли. Дверь открылась, человек сделал шаг, и я, понимая, что второй попытки не будет, изо всех сил ударила его рукояткой пистолета. Мужчина охнул и качнулся, а я ударила еще раз, потом еще, пока он мешком не свалился к моим ногам. Почти наверняка, что он один, иначе бы в дом уже ворвались его приятели. Я захлопнула дверь, для верности подперев ее стулом, включила свет. На полу лежал нефедовский шофер, из его разбитой головы ручейком стекала кровь. Я пошарила взглядом вокруг, пытаясь обнаружить что-нибудь подходящее, чтобы связать ему руки, и увидела Лукьянова. Он стоял в дверях и с беспечной миной наблюдал происходящее. – Не суйся, – предупредила я. – Пока не вижу повода, – пожал он плечами и протянул мне наручники. – Ты на редкость предусмотрительный парень, – хмыкнула я, подошла к поверженному врагу и спросила, обращаясь к Лукьянову: – Не хочешь мне помочь? – Не хочу. Я перетащила парня ближе к стене и приковала его к трубе отопления. Он тряхнул головой, но в себя приходить не спешил, хотя, может, просто притворялся. Я прошла на кухню и вернулась оттуда с чайником, полила на голову раненого холодной воды и устроилась в кресле рядом. Он вновь тряхнул головой и на этот раз открыл глаза, а я не торопясь его обыскала. Он явно питал слабость к оружию, только этим я могу объяснить наличие у него целого арсенала. Он мутно смотрел на меня, не оказывая никакого сопротивления. Я вновь устроилась в кресле и сказала: – Здравствуй, Сережа. – Привет, – отозвался он, сплюнул и усмехнулся: – Очень довольна собой, да? – Речь сейчас не обо мне. Тебе придется ответить на мои вопросы. Их много, и ответы я в любом случае получу. – Он усмехнулся и покачал головой. – Мне тебя пристрелить – раз плюнуть. Я ведь ничего не теряю. – Тогда на фига тебе ответы? – Я любопытна. – А мне на твое любопытство… Он не успел договорить, я задвинула ему коленом в лицо, и у него ненадолго появилось занятие: хватать ртом воздух. Лукьянов переместился в кресло. За происходящим он наблюдал спокойно, но не без интереса. Когда проблема дыхания у Сережи отошла на второй план, он с недовольством взглянул на меня и начал: – Подожди, сука… Парень не знал, что в тот момент я больше всего ненавидела слово “подожди”. Я вновь ударила его, теперь гораздо сильнее, и вдруг подумала, что я повторяю сцену, недавно разыгравшуюся в подвале. Правда, тогда я давилась кровью, а ногами работал Лукьянов. Воистину нет ничего нового под солнцем. У Сергея вновь появилось занятие, а я присела в кресло и немного пофилософствовала. Чужое упрямство раздражало, а выступать в роли палача желания не было, я всегда тяготела к чему-нибудь более романтичному, до сих пор помню монолог Джульетты на балконе, хотя играла ее в школьном возрасте. И что мне преподносит жизнь? Я крушу зубы какому-то придурку. Как скучно, господи. Чтобы немного развеселить себя, я начала читать монолог вслух. На строчке: “Мне следовало сдержаннее быть, но я не знала, что меня услышат” – парень ненадолго отключился, а Лукьянов хмыкнул и, качая головой, заявил: – Полное дерьмо. – Что? – заинтересовалась я. – Исполнение Шекспира или мои методы допроса? – И то и другое. – Может, покажешь, как это делается? – наудачу предложила я. – Ну уж нет. Это твоя игра. Критика произвела впечатление, стало ясно: Шекспир не мой автор, и я решилась на отчаянные меры, ухватила Сергея за штаны и расстегнула “молнию”. Он чудесным образом пришел в себя. – Развлекаться дальше у меня нет времени, – сообщила я ему. – У тебя единственный шанс сохранить свои яйца – ответить на мои вопросы. Итак, на счет три… Он смотрел мне в глаза, пытаясь понять, на что я способна, а я смотрела в его глаза, давая понять, что способна на все. Он поверил, и правильно сделал. Я произнесла “три”, а он сказал: “хорошо”, и с этого мгновения мы почти подружились. – Чего тебе надо? – исподлобья глядя на меня, спросил он. – Начнем с простого. Кто убил девчонку? – Какую? – хмыкнул он, а я покачала головой, знакомая тактика, тянешь время, болтая ерунду. Я подумала, может, в самом деле взять да и избавить его от недобрых мыслей о СПИДе и прочих дрянных болезнях, которые неизбежно приходят в голову, когда живешь такой разнообразной жизнью, как Сергей, и подтолкнуть его к покаянию, посту и молитве, но решила все-таки быть терпеливой. – Кто убил Аллу? – повторила я. – Эту шлюху? – отозвался Сергей. – Ее жадность. Подлая, грязная дура, вот она кто. – Ты что, тоже с ней спал? – проявила я чудеса сообразительности. – А то… – усмехнулся он разбитыми губами. – И это ты убил девчонку? Он засмеялся. Не знаю, что его так развеселило, но хохотал он заразительно и вполне искренне. – Я тебе все расскажу, – внезапно прекратив смеяться, сказал он. – Знаешь почему? Это уже не имеет значения. Поняла? Ее убил Нефедов. – С какой стати? – насторожилась я. – Откуда мне знать. Приревновал, наверное. Я ждал его в машине, он позвонил мне на мобильный и велел подняться в квартиру. Я поднялся и увидел девицу с чулком на шее. Шеф был вне себя от страха, утверждал, что не помнит, как это произошло. Надо было что-то решать. И тут мне в голову пришла мысль представить дело так, будто в квартире поработал психопат. Я взял на кухне нож и произвел вскрытие. – Зачем оставил визитку Деда? – Чтобы отбить у ментов охоту копаться в этом деле. – Ага, – кивнула я, а он улыбнулся, но ответной улыбки не получил. – Мне и Чернику звонил по той же причине? – Конечно. – Все вроде складно, – почесала я нос в раздумье, – но не очень правдоподобно. – Чего? – скривился он. – Того. Ну, придушил твой хозяин девчонку под горячую руку, чего ж проще – позвонить Деду и покаяться. Девчонка пропала бы без вести, и никому в голову не пришло бы интересоваться ее местонахождением у Нефедова. К тому же ревновать ее было довольно глупо, раз сам Нефедов трахал ее наперегонки с другом, а был еще и Черник, и прочая публика. Твой хозяин наверняка знал: все вы одна большая дружная семья. Думаю, проблема в другом. Расскажи мне об этой проблеме и помни, я твердо решила узнать все сейчас, а не завтра и быстро начну проявлять нетерпение. И вот еще что: уверена, что кухонным ножом орудовал ты, потому что больше ни на что не годен, импотент паршивый. – Мне удалось его разозлить, это было заметно по тому, как изменился его взгляд, хотя он старался держать себя в руках. – Она спала со всеми, а тебя выставила за дверь… – Подожди, – с трудом разжав челюсти, сказал он. – У нас еще будет время обсудить это. Я выпущу тебе кишки наружу, только в отличие от той патаскухи ты увидишь их своими глазами. – Спасибо, что предупредил, – вздохнула я. – Сам понимаешь, особо сострадать тебе мне и в голову не придет. – Я взглянула на часы и попросила: – Расскажи мне о Губареве. Услышав фамилию человека, работавшего на наших конкурентов, Сергей заметно сник. Видно, ему не приходило в голову, что я каким-то образом свяжу Губарева с Нефедовым. – Какой, к черту, Губарев? – рыкнул он, и это было ошибкой, он сам это понял, да поздно, облизнул губы и покосился в сторону Лукьянова, тот поднялся, приблизился и попросил: – Расскажи. Надо отдать Саше должное, в отличие от меня, он умел уговорить человека. Не прошло и минуты, как Сергей начал рассказывать. – Губарев вышел на хозяина этой весной. Хозяину сделали очень заманчивое предложение. Сначала он отказывался обсуждать это, но потом… – Переговоры вели в квартире Аллы? – спросила я. – Там Губареву проще всего было встретиться с Нефедовым. К ней ходили все, и наши, и ваши… – Переговоры увенчались успехом? – Откуда мне знать? – хмыкнул Сергей. – Меня на них не приглашали. – Нефедов – это голоса на выборах, – сказала я, обращаясь к Лукьянову, он согласно кивнул, а Сергей продолжил: – Все было тихо, и тут этот сука-фотограф вздумал шантажировать Губарева. Намекнул, что жена увидит видеопленку, на которой он запечатлен без штанов и прочее. Он здорово испугался, не жены, конечно, а возможных последствий, и сообщил о шантаже Нефедову. Деньги тот просил плевые, и ему их дали, что позволило нам выследить ублюдка. Дальше просто, в квартире у него висят фотографии девок, и на одной из них наша обожаемая Алла. Можешь представить, как это понравилось хозяину? – Представляю. Разумеется, не его голая задница на экране сильно беспокоила Нефедова, а тот факт, что на пленке могли быть запечатлены кое-какие моменты их встречи с Губаревым. – Точно. Он здорово перепугался. Если бы Дед узнал о сделке раньше… Короче, это была головная боль, и хозяин поехал к Алке, чтобы забрать все пленки. Эта дрянь прикинулась овцой, мол, ничего не снимала и знать об этом не знает. Хозяин занервничал и накинул ей чулок на шею. Говорил, что хотел просто напугать, требовал сказать, где кассеты. – Но перестарался… – Но перестарался, – кивнул Сергей, – а потом начал трястись от страха. Кассет в квартире не было, на руках труп… Одним словом, дерьмо. Я уговорил его уехать, а сам попытался представить дело так… В общем, ты знаешь. И визитку Деда оставил, чтобы ментов озадачить, пусть порыскают впустую, Дед ведь тоже к ней ездил. Но главное, конечно, кассеты. Хозяин трясся от страха и встречаться с Губаревым не желал. Тот начал паниковать, ведь дело было на мази, и вдруг, когда до выборов совсем ничего, – вылезла такая свиная рожа… Короче, кассеты были нужны. Я разнюхал, с кем эта сука дружила, и заглянул в “Пирамиду” к ее подружке, спросил, не оставляла ли ей Алла что-нибудь на память. Девка здорово перепугалась, и я решил, что кассеты у нее, обшарил квартиру и гримуборную, нашел записки Деда, но кассет и там не было. Прикинь, какая невезуха. Эта дура с перепугу позвонила тебе, хозяин забеспокоился, и девчонку пришлось убрать. – Твоя работа? – хмыкнула я. – Моя. Ты же знаешь, у нас не забалуешь, сказано – сделано. По-другому нельзя. – Любишь ты ножички. – Хорошая штука. Главное, удобная. |