Тульчинский Г. Л
 Скачать 1.42 Mb.
|
|
«Цветы зла Русского Ренессанса Каждый образованный человек в России с большим пиететом относится к российской культуре начала века, давшей мощный импульс развитию всей мировой культуры искусства, науки, техники. Импульс настолько мощный и яркий, что эта культура получила название Серебряного века, Русского Ренессанса. Важно только помнить, что это был расцвет городской – именно российской, имперски собирательной культуры, во многом чуждой культуре народной, оторванной от нее. Более того, культура Серебряного века символизирует уже и отрыв от своих властных корней, она существенно противостоит и власти, являясь культурой именно светской, городской, пытающейся жить своей, самодостаточной жизнью. По авторитетному свидетельству одной из титульных фигур Русского Ренессанса – З.Гиппиус, для духовной атмосферы начала XX века, была характерна духота, ощущение парника, неестественности, декаданса и если уж расцвета, то цветов зла. Радикализировавшуюся образованную молодежь охватило стремление прочь из аномального мира к новой, невиданной и неслыханной норме. Дополнительный импульс этому стремлению дали идеи Ф.Ницше, стремительно вошедшего в российскую интеллектуальную моду после своей смерти в 1900 г, особенно – идея сверхчеловека поту сторону добра и зла. Приблизить смерть больного. Помочь ему умереть. Пусть 73 3. Становление российской политической культуры искушения власти и властью сильнее грянет буря. Слушайте музыку революции. Рожденный ползать летать не может. В этом плане М.Горький, А.Блок, Л.Рейснер – фигуры типологически единые. Несогласие с существующим – духовный опыт всей российской культуры. Все мыслящие так или иначе, но всегда были против. Формы этого изначального, онтологического несогласия были многообразны. Но начало ХХ века, сочетание народнических традиций с модернизмом и авангардизмом породило эпически парадоксальную форму – сплав эгоцентризма, элитарности и жертвенности имманентного самозванства, направленного против самого себя, с темной стихией российского бунта заигрывали и символисты и футуристы. А.Блок призывал слушать музыку революции. Общим было стремление вернуть долг обездоленному народу, который, быть может, уничтожит и интеллигенцию с ее культурой вместе Но вас, кто меня уничтожит, встречаю приветственным гимном, – писал В.Брюсов. В этой связи можно говорить о мировоззренческой и духовной ответственности российской интеллигенции за катастрофу 1917-1922 гг. Одна ее часть самоунижалась перед «народушком», а другая звала его к топору, заигрывая с бунтом и насилием, высмеивая либерализм и превращая слово либерал в презрительное ругательство. Российская интеллигенция таки не выполнила свое историческое предназначение, не смогла или не захотела выразить идею нации в целом, которая бы сплотила российское общество. Более того, интеллигенция оказалась безответственной как по отношению к народу, таки по отношению к власти, что убедительно продемонстрировал 1917 год – краткий период нахождения у власти самой интеллигенции. Мудрый ММ. Пришвин как то заметил, что петербургская и московская интеллигенция накануне революции держалась за столб дыма – ветер и подул». В объективном итоге, как и идеологический и политический потенциал марксизма, таки духовные метания художественной интеллигенции сработали на очищение, рафинирование в российском сознании безответственной нетерпимости. Заигрывания интеллигенции с насилием и мировым пожаром заканчивалось. Начинались реальные насилие и пожар. Невостребованные альтернативы свободы Были ли у России иные возможности Какие альтернативы оказались невостребованными Был ли в них потенциал свободы и ответ 74 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы ственности – антиподов невменяемому самозванству И с кем этот потенциал был связан – с народом с властью с интеллигенцией? Неправые противники. В этой связи самое время вспомнить об оказавшимися неправыми противниках социализма из чаадаев- ского пророчества. Кто же оказался неправ и не востребован российским обществом Представляется, что можно говорить о трех основных группах противников, а значит, и о трех основных видах неправоты Первая группа – те, кто не принимал социализм с великодержавных, националистически-монархических позиций, от имперского космополитизма до черносотенства, от офицерства и чиновничества до провинциального купечества и помещиков. Речь идет в этом случае об исторической неправоте сторонников обессиленного режима ивы- дохшейся династии, неслучайно потерпевших поражение в Гражданской войне. Однако со временем эти противники распознали имперскую великодержавную тему в реальном социализме и коммунистической идеологии. Не случайно А.Деникин в 1939 г. в Париже поднял тост за Советскую Россию и большевиков, которые смогли сделать то, что не смогли мы – спасти великую империю, а один из наиболее активных монархистов и борцов с советской властью В.Шульгин в конце концов вернулся в Советский Союз и даже написал довольно апологетическую книгу. В наши же дни прямо осуществляется предсказанный еще в е годы А.Аскольдовым и С.Франком синтез красной и черной идей. Нынешние фашиствующие националисты легко находят общий язык с коммунистами-фундаменталистами, колхозно-совхозными феодалами и другими сторонниками распределительной огосударствленной по сути деа – вотчинной) экономики. То, что предшественники свои своих не узнаша», лишь подчеркивает их тогдашнюю историческую недальновидную неправоту. Второй круг противников социализма – среда преимущественно художественной творческой интеллигенции начала века, близких к ней философов «веховской» традиции. Это была философия преимущественно публицистическая по жанру и имела яркую нравствен- но-религиозную направленность. Именно она определила во многом феномен русской философии начала века, философии русского Ренессанса. Многие из этих философов прошли через искушение социализмом и социал-демократией, решительно отвернулись от них, а оказавшись за рубежом, со все нарастающим интересом и даже симпатией следили за строительством социализма в России. Для этого философствования характерна двойственность – с одной стороны, 75 3. Становление российской политической культуры искушения власти и властью острое неприятие царизма, то есть явная оппозиция монархизму и националистическому изоляционизму, с другой – главная тема этого философствования идея свободы, ноне в ее либеральном понимании. 38 И тут проходит самый нерв отношения русской религиозной философии к социализму. Как уже отмечалось, социальный идеал общественного устройства в русской философии основан на идее всеединства (соборности, симфонич- ности, общинности и т. п) – главной и типологической теме русской мысли от АС. Хомякова до Л. П. Карсавина, от космизма Н. Ф. Федорова до персонализма НА. Бердяева. Речь идет о стремлении к целостности, когда бытие и общественное тоже) в его полноте мыслится как совершенное единство, образованное из многообразных и сообразных друг с другом частей гармоничное целое. При всей ее привлекательности идея всеединства (соборности) имеет характер именно идеала, но отнюдь не программы практических действий. Фактически русская философия выработала одну из наиболее ярких нравственно-религиозных утопий. Практика реализации идеала соборности неясна, оставаясь в лучшем случае опытом работы ума и души индивида. Поэтому социальная практика реализации этого возвышенного идеала может быть любой. Однако весь исторический опыт – и России в особенности – свидетельствует, что попытки реализации утопий рано или поздно оборачиваются насилием над другими людьми, над обществом и природой, которых пытаются привести в соответствие. Подобная идеология становится вдвойне опасной, если она сочетается с идеей национальной исключительности. Да, русский народ отзывчив, миролюбив, но когда в разговорах о русскости начинаются утверждения русской всеотзывчивости, всемирности, всесобирательности, готовности быть старшим братом-объединителем всех и вся – это не может не вызывать у других народов настороженность. Иначе говоря, русская религиозно-нравственная философия также оказалась несостоятельным противником социализма и даже сама несла в себе изрядный потенциал тоталитарного сознания. Утопизм и эсхатологизм, нравственный максимализм в сочетании с правовым нигилизмом сближают русскую религиозную философию с ее оппонентом не по букве, но по духу, если не архетипически. Недаром Бердяев, автор наиболее эмоциональных инвектив по адресу социализма и большевизма и разрушительной критике его в Философии неравенства, написанной еще в России по горячим следам, не только впоследствии отказался от этой своей работы, не только все более подчеркивал особую близость большевизма русской ментальности, но и увидел в нем вы Вехи. Из глубины.-М.,1991. 76 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы ход из тупика цивилизации. Согласно Бердяеву, цивилизация неотвратимо движется к социализму – новому средневековью Процессы, направленные к преодолению национальной замкнутости и к образованию универсального единства, я называю концом новой истории, ее индивидуалистического духа, и началом нового средневековья. В этом смысле коммунистический интернационализм есть уже явление нового средневековья, а нестарой новой истории. Л. П. Карсавин, вместе с духовно руководимыми им евразийцами, отвергал принцип демократии в пользу корпоративных социальных форм, основанных на жестком иерархическом подчинении индивида социальным образованиям. К этим предпочтительным формам он относили некоторые формы диктатуры, как коммунизм и фашизм». В наши дни уже очевидно, что социализм, особенно в его комму- низированной версии, – не есть строй, идущий на смену капитализму и буржуазной демократии, не есть их порождение, а наоборот – является идеологической и политической реакцией на них. Реальный социализм не дал роста общественной производительности труда. Наоборот – создалась изощренная система принудительного труда с отчуждением не только прибавочного, но и основного продукта, то есть развитая система не то что эксплуатации – присвоения результатов чужого труда от тихого воровства до вооруженного разбоя власти. Не дал они роста свободы личности, стирания классовых границ – сформировалось кастовое общество, еще более архаичное. Недаром в идеологии и культуре социализм породил мощный выброс дохристианской, если не доязыческой архаики, одним из выражений которой явилось не всегда осознаваемое смертобожие. Кладбище на центральной площади столицы, в центре этого кладбища – не- погребенный труп. Мавзолей – как трибуна вождей, парады, демонстрации и празднества на этом капище. Кладбищенское дерево – ель как непременный атрибут дизайна власти. Доски почета – стилистически отнюдь не иконостасы, а скорее – стенки в колумбарии (тождество успения и успеха). Социалистическая революция не имеет отношения к общественному прогрессу, это реакция, исторический спазм, бегство от бед и тягот переходного периода модернизации, бегство от свободы, от личностной ответственности за себя. Недаром реальный социализм – достижение отнюдь не наиболее развитых общества только тех, в которых сохранились феодальные отношения. Если воспользоваться марксовой же формулой, что ни один строй не уходит с исторической арены, не исчерпав всех своих возможностей, тов этом плане реальный социализм не столько новое средневековье, сколько государственно-монополи- стический феодализм, который действительно уходит с исторической арены, исчерпав свои возможности, обескровив общество полностью 77 3. Становление российской политической культуры искушения власти и властью Поэтому можно констатировать, что конструктивной альтернативы социализму русская религиозная философия не выработала. Ее нежизненность и неправота заложены в ней самой. Если весь мир идет по пути свободы, а Россия упорно цепляется за метафизическое всеединство в теории, уравниловку, отказ от личностной ответственности и самозванство на практике, тотем хуже для всего мира!? Несостоявшаяся реформация Довольно распространенным является мнение, что в российском культурном опыте начала ХХ столетия вызревала русская реформация – новое откровение о человеке. В этой связи упоминаются нравственные проповеди Толстого и Достоевского, искания религиозных философов, течение имяславия, пресеченное перед самой I Мировой войной. Решили ли эти искания задачу, поставленную еще И.Киреевским – создание самобытного православия И насколько православие было принято в качестве феноменологической основы этого философствования Факты показывают, что наиболее последовательные попытки решения этой задачи уводили философа (например, С.Булгакова) полностью в сферу богословия. Стремление же реализовать мировоззренческий потенциал православия приводило авторов таких попыток к конфликтам с догматикой и историческим православием. Так, попытка тщательного философского осмысления догматики (вплоть до деталей формулировок, разбираемых по греческим оригиналам соборных определений, предпринятая Л.Карсавиным, оставила в стороне экзистенциальные стороны и предпосылки религиозного сознания ив результате оказалась имеющей мало общего с историческим православием. Русская религиозная философия представляет собой мощное движение мысли, не успевшее развернуть полностью свой потенциал и не преодолевшее многие начальные проблемы и противоречия. Однако на Руси был не только опыт интеллигентских духовных исканий. Нив коем случае нельзя пройти мимо опыта народного свободомыслия, который сдетонировал в России раскол. Стремление к сохранению веры отцов, сбережению ее от поругания вызвало мощный импульс самоорганизации, просвещения, обостренного отношения к нравственности и ответственности в староверческих общинах. Если где и сложилось самобытное православие, так это в этих общинах. Своеобразие этой народной Реформации по-русски» состояло в том, что она возникла не как пересмотр догматов, а как реакция («контрреформация») в ответ на такой пересмотр, который сам по себе был как раз возвращением к адекватной конфессиональной практике 78 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы Показательно, однако, что последствия этой народной «реформации-кон- трреформации» для практики хозяйственной жизни были те же, что и на западе. Действительно, большую часть процветающих российских капиталистов начала века составляли именно староверы, а также выкресты из мусульман и иудеев. И за этим фактом стоит упомянутая ранее мобилизующая роль суб- культурного фактора выживания. В этом плане русские раскольники являются прямым аналогом общин и мотивов, описанных Вебером в Протестантской этике и духе капитализма, практикой свободы и ответственности. Народоправство: община, земство, казачество К народному опыту и потенциалу свободы следует отнести и общину (мир, обусловленную, как уже говорилось ранее, самим способом хозяйствования и образом жизни русского крестьянина. Другой формой такой самоорганизации было казачество (казачий круги другие проявления самоорганизации. Оно сформировалось на социальной базе вольнолюбивых русских людей, бежавших от крепостничества ив поисках лучшей доли от центральной российской власти. Выше уже отмечалось, что в результате этого Россия осуществила колонизацию. И наконец, это земство, игравшее заметную и всевозрастающую роль в дореволюционной России. Земство было уже реальным цивилизованным выражением жизни начавшего складываться российского гражданского общества. Земцы организовывали переписи населения, занимались организацией народного образования, просвещением и обучением пореформенного крестьянства эффективным способам ведения хозяйства, землепользования. Не случайно все эти ростки гражданского общества были прежде всего раздавлены большевистским режимом. Опыт российского либерализма. Был еще третий круг оказавшихся неправыми противников социализма – приверженцы либерализма, наиболее последовательно отвергающего социализм не эмоционально, а теоретически и методологически аргументированно. Несмотря на то, что либерализм был представлен яркими фигурами ив научной среде и среди высших чиновников, и среди офицерства, он оказался слишком слаб и невостребован российским обществом. В этом плане подлинная история 1917 г. действительно еще не написана. Февраль-октябрь 1917 г. – не столько история захвата власти большевиками в результате реализации гениального плана, сколько история утраты власти русскими либералами, оказавшимися настолько несостоятельными и лишенными социальной поддержки, что к октябрю власть практически валялась на улице и ее могла самозванно присвоить горстка заговорщиков 79 3. Становление российской политической культуры искушения власти и властью Среди российских либералов были выдающиеся мыслители, ораторы, лидеры в своих профессиональных сферах. Достаточно напомнить такие имена, как П. Н. Милюков – ярчайшая фигура российской науки и политики ПИ. Новго- родцев – один из основателей конституционно-демократической партии, отказавшийся войти во Временное правительство из-за его недееспособности и симпатии к социализму (Новгородцев – активный участник белого движения, давший в своей фундаментальной работе Об общественном идеале еще в 1911 г. до сих пор непревзойденную по полноте и глубине критику социалистического общественного идеала Б. Н. Чичерин – крупнейший российский специалист по философии права, государства и собственности. Эти и другие лидеры российского либерализма имели сторонников, даже активно участвовали в политической жизни, но оказались невостребованными обществом. И эта невостребованность продолжается в наши дни. Кто сейчас, кроме специалистов, читает ПИ. Новгородцева, П. Б. Струве, практически ныне забытых Б. Н. Чичерина, А. А. Козлова, Б. А. Кистяковского? Русский либерализм остается до сих пор малоизвестен. Более того, либерализм был в советское время открыт заново правозащитным движением (В. С. Есенин-Вольпин, АД. Сахаров, С. А. Ковалев и др) и вновь оказался невостребованным обществом. Личное подвижничество, преследования, моральный авторитет привлекли общественное внимание, ноне пробудили интереса к содержанию идей. По какой причине Либерализм требует серьезной работы ума и души, правовую культуру. Требуется не подвига правильная жизнь, что российскому самосознанию скучно, в отличие от родимого не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься Идея свободы, понимаемой как ответственность за свои решения и поступки, не вызывает энтузиазма, в отличие от неограниченного произвола или самоотверженного страдания во имя декларируемой великой благой цели. Тема лишнего человека в русской литературе, фактически суть тема невостребованности российским обществом свободной и ответственной личности. Невостребованность российского либерализма, перспективы его укоренения в российском политическом опыте – особая тема, заслуживающая самостоятельного и обстоятельного разговора и ближе к концу книги мы к нему вернемся. Главное – этот противник социализма оказался слаб и исторически не идейно и концептуально) неправ. Кругом П. Я. Чаадаев оказался пророком. Но это не означает особость российского пути как пути преимущественно социалистиче- ски-тоталитарного, обусловленность перспектив российской свободы российским крахом – в духе уже современного отечественного политического философа и политолога А.Панарина: Россия и свобода – две вещи несовместные. Чтобы оспорить это утверждение, нужны дополнительные аргументы, которые будут приведены в дальнейшем 80 |