Тульчинский Г. Л
 Скачать 1.42 Mb.
|
|
Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы. Советский цивилизационный эксперимент Легитимация насилия. Мифократия. Природа массового энтузиазма в СССР х. Начало конца шестидесятничество и барачная этика в отдельных квартирах. Смыслоутрата. Легитимация насилия Как бы тони было, восторжествовал революционаризм, отрицание исторической и культурной памяти, даже настоящего – во имя несуществующего будущего, сего практикой и культом насилия и смерти. Любая революция это не только торжество свободы, но и произвола, разгула темных стихий, проявление и результат социального бессилия, гниения и разрушения. Быстрая агония царского режима продолжилась еще более катастрофической по быстроте агонией народившейся демократии. Вот что писалось в вестнике Нижегородской губернской продовольственной управы Продовольствие от 15.11.1917 г Обанкротились не товарищи и доктринеры, а все наше интеллигентное общество, оказавшееся неспособным взяться задело, применившее к государственным делам практику культур- но-просветительных обществ, в которых было много разговоров, взаимной критики, пикировок, но мало дела. Уж очень мы любим объяснять все некультурностью и безграмотностью широких масс, засильем демагогов и т. п, на себя жене оглянемся, а виноваты-то прежде всего мы, интеллигенция. Самодержавно-бюрократический строй. развалился под влиянием экономической разрухи, с которой не могла справиться, и не в силах справиться пришедшая на смену бюрократии общественность. Это не поздние воспоминания и объяснения – это свидетельство непосредственного очевидца. Гений (злой или нет – судить истории) Ленина выразился именно в способности объединить массовое сознание и государственность, обратить стихию местечковости и сепаратизма на государственное строительство, в адекватности почвенным устремлениям таким как популистские идеи народовластия славянофильская апология народного духа нравственный ригоризм идея сильного государства русский великодержавный мессианизм, когда Россия 81 4. Советский цивилизационный эксперимент предстает выразительницей всего несправедливо эксплуатируемого и страждущего человечества. Самозванство, безответственная нетерпимость были выпущены большевиками как джинн из бутылки, воплотились в насилие как ткань общественной жизни. Эту тотальную безответственность могла остановить либо капиталистическая модернизация (история с НЭПом показала, что критическая масса нетерпимости оказалась слишком велика, либо сверхпроизвол. Что и было осуществлено Сталиным, который придал этой нетерпимости государственный (официальный) характер, взнуздали обуздал ее, сделав каждодневной практикой пар- тийно-государственного аппарата. Дальнейшее было только делом времени – насколько растянется процесс обессиливания нации этим насилием. Собственно Российская империя начала разваливаться в 1918 г. Очевидно, ее ждала судьба Австро-Венгрии. Финляндия, Польша, прибалтийские республики, Закавказье, начавшийся распад и собственно метрополии Сибирь, Дон, юг России ... Этот процесс был остановлен мощным центростремительным усилием. Объективно и по сути дела была спасена и даже рафинирована до эйдетической чистоты идея империи, а имперское сознание утвердилось в очищенном тоталитарном виде, как воплощенная абстракция рационалистической утопии. Молодое советское общество приготовилось к великому прорыву в будущее, к воплощению мечты, оправдывающей тяготы, лишения, кровь не одного поколения. Это сознание, непосредственно предшествующее сталинизму, сознание, энтузиазм и эйфория которого были сталинизмом использованы. Удивительно точно это сознание передано в творчестве А.Гайдара. Не одно поколение советских людей зачитывалось Судьбой барабанщика, «РВС» и Школой, полных борьбы с врагами явными, историей Тимура и его команды с идеей творения добра втайне от людей и конспиративными методами, нередко насильно творимого благодеяния. Но самое его показательное произведение – Сказка о Мальчише-Кибальчише» – фактически нечто иное как своеобразный житийный текст-легенда. Удивительна сказка тем, что в ней на исключительно малом пространстве текста выражены практически все основные мифологемы сознания победителей. Прежде всего – самопожертвование и непреложность ухода поколения за поколением в мясорубку смертельного противоборства. Показательно, что для представления о хорошей жизни достаточно простого отсутствия этой борьбы не рвутся снаряды, не трещат пулеметы – хорошая жизнь. Вполне в духе извечного образа российского счастья – лишь бы не было войны. Однако этот мир – мир борьбы, 82 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы наличие агрессивной внешней опасности – проклятого буржуинства», око- тором ничего другого неизвестно, кроме того, что оно буржуинство и проклятое. Тема внутренней опасности, предательства плохих людей, измены Пло- хиша. Воздаяние же – после жизни – когда пройдут пионеры, пролетят самолеты салют Мальчишу». И как лейтмотив – нам бы только день простоять, да ночь продержаться – максима бытия не только героев войны, строек коммунизма, битв за хлеб и урожайно и миллионов лагерных зеков, временщи- ков-аппаратчиков, затурканных предпринимателей, обывателей-на-зарплате, самозванцев-депутатов – словом, девиз всех наследников победителей. Воздаяния и хорошей жизни не вышло. Тот, кто сеет не сотрудничество, а борьбу, нетерпимость, не мира насилие – их и пожинает. С х годов нетерпимость, поддерживаемая авторитетом победоносной партии, превратилась во всеобщий нравственный закон. Носители этой нравственности не знают сомнений в собственной непогрешимости. Главный враг – сомневающийся, нарушающий абстрактную чистоту морально-политического единства, хотя заклинания о единстве партии и народа, блоке коммунистов и беспартийных – лишь выдают реальную «несоединенность» власти и народа. Поэтому сначала подлежали уничтожению политические противники меньшевики, эсеры, анархисты, фракционеры и уклонисты объединение усилий сними все реже приходит на ум. Затем практика нетерпимости репрессий обрушивается на ту часть населения, которая не может не иметь своего мнения по определению, не может не сомневаться – на интеллигенцию (отныне и впредь – гнилую. Одновременно шло подавление крестьянства – автономной части общества, экономически первоначально мало зависевшей от милостей новой власти. Мифократия Главной типологической чертой сталинизма представляется его мифологическая природа. Он миф не в смысле фикции, выдумки, а в строго терминированном смысле. Как и любой миф, он ориентированна универсальное осмысление действительности на снятие фундаментальных смысложизненных антиномий человеческого существования дает его носителям радость узнавания знакомого в еще неизвестном, стимулируя тем самым не интеллектуальное творчество и поиска повторение апробированного создает видимость устойчивости в изменяющемся мире выступает основой ритуализации социальной жизни и культуры. Как миф сталинизм стоит водном ряду 83 4. Советский цивилизационный эксперимент с многообразными проявлениями всплеска мифологии и мифотворчества в ХХ веке в идеологии, политике, массовой культуре, обыденном сознании и даже науке. Как мифологическое сознание сталинизм не только исключительно целостен, но и претендует на научность, пользуясь если не концептуальным аппаратом, то уж точно – терминологией марксизма. Поэтому он неизбежно питался из источников, известных каждому советскому человеку со школьной скамьи материализма, рационалистической диалектики и социалистического утопизма. Однако, включаясь в содержание мифологического мировоззрения, эти философемы изменялись радикально, вплоть до перехода в собственную противоположность. Особый интерес представляет материализм. Показательно, что даже Ленин неоднократно подчеркивал, что категория материи и основной вопрос философии важны исключительно в гносеологическом плане, для обоснования познаваемости мира. Во всех других планах они чреваты опасными и тупиковыми абсолютизациями. Собственно классики марксизма – К.Маркс и Ф.Энгельс – начинали, как известно, нес противопоставления материи и сознания, ас деятельности. Исходная категория марксизма – практика. Сталинизм же школярски начинает с противопоставления материи и духа, итогом чело оказывается даже не монистический принцип единства окружающей действительности, и непросто его антипод идеализма его крайнее выражение волюнтаризм и произвол, вплоть до насилия. Предполагается, что вне меня, до меня и без меня существует материальный мир. Он противостоит мне ив принципе, чужд мне. Однако я, как субъект, претендую на познание этого объективного материального мира, его закономерностей развития. А вследствие этого – и на изменение его, на его преобразование, овладение и манипулирование в соответствии с моими целями. Природа, общество, другие люди превращаются в объекты такой манипуляции, а то и насилия. Не случайно вульгарный материализм столь часто сочетается с левацким революционаризмом, сего тупиками нигилизма и экстремизма, оправданию насилия во имя некоей idee fixe. В этом плане сталинские репрессии, гонения, запреты, переселения народов, хрущевские эпопеи с совнархозами, кукурузой, застойные повороты реки т. пне случайны, а вполне закономерны для такого мировоззрения. Вульгарный материализм всегда привлекали привлекает политических авантюристов и экстремистов, оправдывая манипуляцию и насилие объективными законами развития материальной действительности, освобождая отличной ответственности. Второй мировоззренческой составляющей сталинизма является рационализм не в его диалектическом содержании, а опять-таки как поверхностное и вульгарное наукообразное оправдание и выражение idee fixe. Наукоо- 84 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы бразие, начетничество – одна из наиболее ярких черт этого мировоззрения. Они пронизывают исследования и критику, проявляются в программных и директивных документах. Но и здесь мы сталкиваемся с оборачиванием в собственную противоположность ко всему, что утверждается на языке этого наукообразного мировоззрения, применимы кавычки. Наука оказывается псевдонаукой, громящей подлинную науку. Погромы в экономике, генетике, кибернетике, языкознании и т. д. велись от имени передовой науки и всепобеждающего учения. Собственное бесплодие – теоретическое и практическое отнюдь не смущает адептов передовой науки. Ведь в конечном итоге смысл их построений – обоснование положений об отмирающих и передовых классах, отсталых элементах и т. д, то есть навешивание политических ярлыков – не более. Но и не менее. Особенно опасным политически, экономически и нравственно синтез материализма и рационализма становится, если он дополняется и подкрепляется утопизмом, для которого характерно мифологическое восприятие идей. В этом случае рационализм, придавая идеям наукообразный вид, как бы окультуривая идеологию, сам воспринимается догматически-мифологично, если не религиозно. Даже из такого беглого эскиза сталинизма видно, что это исключительно целостное и самодостаточное мировоззрение. Между его частями существует развитая система взаимодополняющих и взаимо- подкрепляющих связей. Так, материализм и рационализм выступают друг по отношению к другу как цель и средство в осмыслении и аргументации. Рационализм подкрепляет утопизм своей наукообразной аргументацией, создавая дополнительные иллюзии реальности и жизненности мертворожжденных идей и проектов. В свою очередь утопизм дополняет и подкрепляет наукообразный рационализм религиозно-доверительным восприятием его аргументации. Материализм, в свою очередь, стимулирует и оправдывает утопические взгляды ссылками на объективные законы, приролдную и социальную необходимость и неизбежность определенного хода развития. Тем самым создается иллюзия бессмысленности поиска любых альтернативных путей, кроме провозглашаемых бездоказательно. И наоборот, утопические устремления ориентируют материалистическую мысль на систематическое забегание вперед, систематическое выдавание желаемого за действительное и наоборот, на насилие над природой, обществом, самой мыслью. В каждой своей составляющей и своей целостности сталинизм ведет себя не как ответственное научное осмысление действительности, а именно как миф – амбивалентно. Он суть единство материализма, 85 4. Советский цивилизационный эксперимент рационализма и утопизма как собственных противоположностей. Материализм, который на поверку материализмом не оказывается. Иррационально наукообразный рационализм. Утопизм, претендующий на жизненность здесь и сейчас. Такая амбивалентность свойственна именно мифу. Сталинизм не дает мысли возможность зацепиться за реальность, заменяя саму мысль бессмысленными ритуальными фразами типа овощной конвейер страны, культура принадлежит народу и т. п. Происходит характерная для мифотворчества подмена реальной практической деятельности ее названием. Программы, постановления, массовые газетные кампании подменяют саму реальность. Также как шаману для утверждения своей власти над явлением, вещью или человеком важно знать имя, таки для носителя сталинистского мировоззрения самодостаточен процесс называния, акт проговаривания. Как конкретная идеология и духовный опыт сталинизм уничтожает собственную среду обитания духовную, человеческую, природную. Воспроизводя свои мертворожденные конструкции, утопические схемы, забивая ими сознание и культуру, он лишает их живых истоков, корней и тканей, благословляет и оправдывает прямое уничтожение живого, насилие над ним. Сталинизм как совпадение мифа и политической системы его утверждающей породило феномен, который М.Эпштейн назвал «мифо- кратией». Мифологичной стала сама советская действительность. Она сама стала мифом работа, план, зарплата, собрание, начальник, контора, лагерь и т. д. превратились в ритуалы, самодостаточные знаки самих себя, главной функцией которых является обеспечение тотального контроля над личностью. Антигуманизм и бюрократизм, начетничество и догматизм, самозванство и вождизм, утопизм, доведенный до эсхатологизма, нетерпимость и безответственность, доведенные до амбивалентности добра и зла – мирововвоззренческие и практические следствия этого синтеза, который породил чрезвычайно совершенное – в плане всеобщей безответственности – обустройство государства, состоящее из трех основных подсистем. Выработка идеологии и высшая власть в центре и на местах принадлежали партийному аппарату, вербовавшемуся по принципу личной преданности, способности переступить через себя, те. согласно принципу принципиальной беспринципности. Пар- таппарат принимал решения, ноне отвечал за их реализацию перед обществом (в лучшем случае – перед вышестоящими партийными бонзами. Эта функция осуществлялась госаппаратом – приводным 86 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы ремнем от партии к народу. В результате, чиновники осуществляли решения, которые не они принимали и, таким образом, также не испытывали ответственности. Система взаимной безответственности предполагала наличие третьего компонента власти – устрашающего. Поскольку речь идет об идеологии, в которой царят абстрактные схемы, огрубляющие и омертвляющие живое, постольку практикой этой идеологии может быть только насилие над природой, обществом, отдельной личностью. Воплощение идей, отвлекающихся от естественных связей между вещами, от живых культурных традиций, реальных интересов людей, неизбежно предполагает разрушение реальных связей, уничтожение культурных ценностей, подавление всякого инако– и свободо-мыслия. Насилие может осуществляться только специально организованными и мобилизованными для этого людьми. Иначе говоря, рационалистический утопизм для своего проведения в жизнь предполагает создание Системы, претендующей на тотальное насилие. Таковыми был аппарат госбезопасности – невидимой, но главной власти, цементирующей общество насилием и страхом. Важно, что общество в целом восприняло, а часть и до сих пор воспринимает массовые репрессии как должное и необходимое. Даже самими жертвами этих репрессий, их несправедливость воспринимается через призму этой идеологии. За что Ведь он никогда не участвовал нив какой оппозиции – сквозная тема воспоминаний репрессированных. И ни тени сомнения в необходимости репрессий по отношению к бывшим в оппозиции. Расстрелы, пытки и страх передними, насилие как норма общественной жизни, разумеется, сыграли свою роль. Но главным фактором была все-таки агрессивная добровольная массовая нетерпимость, обусловившая оправдание и искреннюю массовую поддержку расправ с инакомыслием, с цветом армии, интеллигенцией, крестьянством, принятие заведомо нереальных планов, втягивание в военные и политические авантюры и т. п. Существовало ли в СССР гражданское общество Некие аналоги, формы общественного самоуправления, решавшие свои проблемы, несомненно, были. Самыми массовыми общественными организациями были профсоюзы, занимавшиеся социальным страхованием, заключением коллективных трудовых договорах, решением проблем социально-культур- ного развития. Ряд вопросов организации жизни молодежи решал комсомол. Творческие союзы работников культуры и искусства, Литературный фонд также, по мере возможностей, участвовали в решении социальных проблем творческой интеллигенции. Однако деятельность этих организаций, как и Красного Креста и Красного полумесяца, Фонда мира и др. 87 4. Советский цивилизационный эксперимент велась под жестким контролем партийно-государственного аппарата. По сути дела, главной задачей этих организаций было расширение и углубление контроля власти за конкретными группами населения, а также их мобилизация на решение политических проблем. Важно, что недостаточна простая квалификация сталинизма как тоталитарного сознания, основанного на культе власти, как это часто делается отечественными и зарубежными исследователями. В этом случае анализ остается в плоскости общих рассуждений, применимых к разновременной и разноязыкой реальности. Тоталитаризм един и универсален, где бы он ни проявился в Египте времен строительства пирамид, государстве инков, гитлеровском новом порядке, Китае периода культурной революции или Камбодже красных кхмеров. Как говорили древние, дьявол един». Мало сказать об идее всевластия. Необходимо уяснить содержание, природу, причины и истоки, питавшие и питающие конкретную форму тоталитарного сознания. Тоталитаризм не является подобно deus ex machi- na в древнегреческих трагедиях. Важно понять – какие реальные потребности удовлетворяются в обществе столь патологическим образом. Природа массового энтузиазма в СССР 1930-х Годы довоенных советских лет вошли в историю как годы массовых репрессий, унесших жизни миллионов людей, репрессий, выкосивших жизни миллионов людей из всех слоев от крестьян и рабочих до ученых и политической элиты. Ив условиях такого чудовищного насилия, идеологического прессинга – мощная волна преобразовательного энтузиазма, во многом обеспечившая индустриализацию, выведшую страну к цивилизационному фронтиру и плодами которой мы отчасти пользуемся до сих пор. Советский режим укрепился не только победой в Гражданской войне, экономическими успехами НЭПа. Наоборот, сам отказ от НЭПа, коллективизация, Великий Перелом, последовавшие первые пятилетки индустриализации питались мощной поддержкой массового энтузиазма, идущего снизу, обеспечивавшего не только легитимность политического режима и реализацию его планов, не замечая чудовищного насилия и репрессий. Даже сами сталинские репрессии подпитывались этой поддержкой. След этого энтузиазма сказывается до сих пори не только в ностальгии старшего поколения по своей бурной молодости. Вырастают постсоветские поколения, не дышавшие тем воздухом, но прочитавшие книги (а были и неплохие книги, услышавшие те песни (а песни были замечательные – прежде всего, лирические, увидевшие 88 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы те фильмы (наивные, но плохому не учившие)… И от этой молодежи иногда приходится слышать Папа, деда, выбыли неправы. У нас была великая эпоха И привлекательность этого мифа понятна – особенно на фоне изрядного ценностного релятивизма и недоверия, разлитого в современном обществе. Это не был показной энтузиазм из-под палки. Вряд ли это было и массовое проявление стокгольмского синдрома, когда жертвы террористов проникаются симпатией к своим мучителям. Это и не результат работы исключительно одной только пропагандистской машины, пусть и запущенной на все обороты, охватившей не только СМИ, но и систему образования, искусство… Более того, многие представители художественный авангарда в поэзии, живописи, театре, кинематографе поддержали революцию и укрепляющийся политический режим, увидев возможности обновления и преобразования, построения нового мира. Сопричастность великому общему делу наполняет жизнь смыслом, раскрывает широкие горизонты индивидуального существования, выступая мощнейшим мотивационным посылом… Но все эти доводы оставляют осадок неполноты объяснения… В этом энтузиазме ощущалось нечто еще более глубокое, то, что включало экзистенциальный смысложизненный мотиватор. Советский массовый энтузиазм приходится не на первые послере- волюционне годы гражданской войны, и не на неоднозначный НЭП. Его мощный подъем приходится на годы первых пятилеток, те. на годы интенсивной индустриализации. И из этого многое следует… Ранее было отмечено несколько стадий идентификации личности как вменяемого субъекта этническая, статусная, ролевая и проектная стадии, каждая из которых порождает свою форму социализации личности. Многими исследователями отмечается своеобразие российского общества, в котором ролевая революция затянулась с пушкинской эпохи до нашего времени. И это притом, что Россия вот уже второй век живет в массовом урбанизированном обществе, связанном именно с ролевой идентификацией личности, а в наши дни порождающем идентификацию проектную. «Ролевая» революция в любом обществе высвобождает колоссальную энергетику свободы самореализации. И энтузиазм х может быть связан с решающей фазой формирования массового общества и связанной с нею ролевой революции – переходом от этнической и статусной стадий идентификации личности к ролевой и даже проектной Коммунистическое выражение энтузиазма советской эпохи 39 См Смирнов И. П Самозванство, или Ролевая революция. // Место печати. Журнал интерпретационного искусства. №13. Мс Леонтьев ДА Труд становиться 89 4. Советский цивилизационный эксперимент носит вторичный характер. Первично в нем мощное мотивационное начало открывавшихся новых жизненных перспектив в новом строящемся обществе, новых социальных лифтах, новом репертуаре социальных ролей. Главным в этом обществе было то, что оно соответствовало обще- цивилизационному тренду – индустриального, урбанистичесого и, как следствие – массового общества. Что требовало – опять же в полном соответствии с этим трендом – определенного стандарта образования, развития средств массовой коммуникации и участия. Что, собственно, и обеспечивалось советским режимом в его своеобразной мифократи- ческой форме. В социальном (социологическом) плане – в СССР происходила интенсивнейшая ролевая революция. И ее мотивационный потенциал был настолько мощным, что вызванная ею волна энтузиазма, его энергетика перекрывали его с очевидностью парадоксальный характер, непонятный любому непредвзятому наблюдателю – как того времени, таки нынешнему. С одной стороны, любой энтузиазм неразрывно связан с социальным доверием и искренностью, с другой государственная внешняя и особенно внутренняя политика открыто выражалась и реализовывалась на основе глубокого недоверия, поиска врагов и борьбы с ними. И природа этого специфически парадоксального энтузиазма была принципиально российской. Речь идет о культурно-персонологическом содержании Серебряного века. Поверхностность, неукорененность, какая-то искусственность и даже надсадность российской культуры начала прошлого столетия получившей название Серебряного века и даже Русского Ренессанса, как уже отмечалось, хорошо осознавалась современниками. Фактически же, культура Серебряного века заключалась в «антиренессансной контрреволюции с опорой на антиличностно прочитанную Античность, в которой по- эты-символисты (Вяч.Иванов, А.Блок, А.Белый сотоварищи, и религиозные философы, и атеисты (от А.Эрна, НМ. Бахтина до П.Флоренского и А. Ф. Ло- сева) видели прежде всего не аполлоническое начало, а начало дионисийское, мистериальное. 40 Великое значение эпохи Ренессанса, помимо прочего, связано стем, что личность впервые всерьез выделилась из мифа, который человеком и удовольствие оставаться обезьяной. // Человек. Гуманитарный альманах. №3. Антропология в России школы, концепции, люди. Новосибирск, 2007, с Феномен свободы от воли к автономии личности. // Только уникальное глобально. Личность и менеджмент. Культура и образование. СПб, 2007, с Кантор В.К. Крушение кумиров, или Одоление соблазнов. (Становление философского пространства в России. М РОССПЭН, 2011, с 90 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы до этого определял все ее существование. Роль отделилась от человека и была формализована человек получил возможность роль играть, но уже нежить ею. Благодаря возникшему новому взаимоотношению между людьми пропала обязательность общинно-хорового действа, личность получила свободу и право быть не участником, а зрителем, который может действо и игру актеров одобрять или нет. В известной степени, это – главный нерв Реформации. И с очевидностью – новые реалии общественной жизни, включая политическую. Так, именно на этом начале строится парламентаризм, нарождавшаяся в Новое время публичная политика – как театр, наблюдаемый и оцениваемый гражданами со стороны, в качестве зрителей, которые, между прочим, заплатили за вход деньги (например, в виде налогов, отделены от лицедеев рампой и могут согнать – то ли незадачливого, то ли просто неугодного актера со сцены. Или просто отказать этому театру вправе на существование. Демократические институты во многом имеют именно театральный характер. Восстание масс было введено в цивилизованные рамки – от футбола и бейсбола до телешоу и парламентских выборов. Культура Серебряного века была даже не столько предчувствием, сколько духовной и нравственной подготовкой срыва в архаику революционно-тота- литаристского миропонимания. Так, Вяч.Иванов в своей статье Предчувствия и предвестия. Новая органическая эпоха и театр будущего восторгался дионисийским архаичным искусством, в котором существовала реальная жертва, а хоровод – первоначальной общиной жертвоприносителей и причастников жертвенного таинства. Это в дальнейшем было утрачено в театре, только зрелище, в котором люди лишились подлинной причастности к почве и бытию, потеряли соборность, утратив возможность участия в оргийном действе, когда толпа только зрителей расходится, удовлетворенная зрелищем борьбы, насыщенная убийством, ноне омытая кровью жертвенной». 41 Искусство, творчество – непросто игра ума. Художник фибрами своей души улавливает настроения, вибрации не только сущего, аттракторов, влекущих это сущее в грядущее. И поразительно как оргийное мистериальное действо стало реальностью. Только воплощалось оно не художниками, поэтами и артистами, а партийными функционерами 41 Иванов Вяч. Родное и вселенское. М Республика, 1994, с. Кстати, сам автор идеи органической эпохи – Вяч.Иванов не только предугадывал возможные последствия Дионис в России опасен ему легко явиться у нас гибельною силою, неистовством только разрушительным – см. Иванов Вяч. Родное и вселенское, с, но и вскоре после революции отъехал подальше от ее оргиазма в Баку, а потом (с советским паспортом) и вовсе в Италию 91 4. Советский цивилизационный эксперимент и прочими организаторами новой власти. Бесконечные политические процессы, оправдывавшиеся все большим обострением классовой борьбы, лишь внешне напоминали театр. Зрителей больше не осталось, все стали участниками и соучастниками дионисийской драмы тоталитаризма. И кровь полилась настоящая, и немалая, а хор, поддакивая жрецам, выкрикивал из своих же рядов имена все новых и новых жертв – врагов народа». Его подготовили, в том числе – идейно и даже методически годы Серебряного века, слабость социальных скреп ответственности и свободы, связанных с собственностью (что хорошо понимали реформаторы начала прошлого века)… Слабость церкви и некоторые особенности православия… Слабость и вырождение правящей династии… Катастрофа Мировой войны… Л.Толстой сего критикой собственности, семьи, церкви, государства… В условиях начавшейся индустриализации, урбанизации и ролевой революции интеллигенция начала интенсивные игры с моралью… И начавшаяся революция вылилась в безумие карнавала и самозванства сих безумными ролевым репертуаром и социальными лифтами. Индустриализация только придала этому карнавалу рациональную форму. Складывалась ситуация, про которую Г. Г. Шпет говорил, что личность как кусок масла распускается на сковородке А российская сковородка была жаркая. На историческую арену выходили массы, пробужденные Великой реформой, начавшимися индустриализацией и урбанизацией… В Европе этот процесс начался раньше и шел не так бурно. Поэтому осмысленное и культивированное христианскими гуманистами поле свободы как личностной ответственности сдерживало и корректировало упоминавшуюся игруна понижение. В России жене оказалось ни полноценной элиты, ни гражданского общества – главных корректоров культуры массового общества. Более того, интеллектуальная, творческая элита выразила недоверие гуманистическим ценностям. Прозвучавшие в Серебряном веке призывы к симфонической личности (вместо гуманистической – Л.Карсавин), общинно-хоровому высвобождению дионисийских энергий (Вяч.Иванов) стали своеобразной эстетической моделью тех социально-политических структур, что с такой убийственной силой реализовались в историческом пространстве, превращая его в антиисторическое и уничтожая циви- 42 Шпет Г.Г. Сознание и его собственник. // Георгию Ивановичу Челпанову от участников его семинариев в Киеве и Москве 1981-1916 г. Статьи по философии и психологии. М, 1916. 92 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы лизационно-гуманистические заветы Петровско-Пушкинской эпохи… «Хор», начавший управлять жизнью, явился не в античных одеждах, а в зипунах, солдатских шинелях и кожанках Чека. 43 Революция предстала как движение народных масс, руководимое смутным, политически неоформленным идеалом самочинности и самостоятельности. Оказавшаяся в результате Февральской революции у власти интеллигенция, умудрилась довести ситуацию до такого состояния, что в считанные месяцы, если не недели власть оказалась тряпкой, валявшейся на улице, о которую любой мог вытереть ноги. Этот самозваный другой и вытер. Российская интеллигенция, как и аристократия, не признала перспективу капиталистической модернизации страны с ее новыми собственниками, их правами, она, как всегда, на слово поверила очередному европейскому мыслителю, приняв его идеи как руководство к действию, что научно доказано отсутствие будущего у капитализма, на смену которому грядет общество без частной собственности, и что для этого надо только захватить власть. И последние станут первыми Интеллигенция хотела теургически слушать музыку революции Она ее не только услышала изысканный, карнавальный мир людей искусства рухнул в пропасть революции. Но было еще нечто важное, не улавливаемое с чисто экономической, политической и даже культуральной точек зрения. Речь идет о том, что В. К. Кантор назвал фактором Х, связывая его с определенным антропологическим, психологическим типом, вышедшим напер- вый план и реализовавшим мистериально-игровое действо Характеризуя этот тип В. К. Кантор приводит развернутую цитату из Веселой науки Ф.Ницше: Появляется совершенно новая порода людей, которая никогда не смогла бы взрастив более жесткие, регламентированные времена – но если бы и взросла, то все равно осталась бы свечным клеймом чего-то постыдного и позорного, – это означает неизменно, что наступают самые интересные и самые безрассудные времена истории, когда актеры, актеры всех мастей, становятся истинными властителями». 45 Достойно внимания наблюдение К. П. Победоносцева (ультраконсервато- ра, обер-прокурора Святейшего Синода есть люди умные и значительные, 43 Кантор В.К. Крушение кумиров, или Одоление соблазнов. (Становление философского пространства в России. М РОССПЭН, 2011, с Кантор В. К Цит.соч., с Ницше Ф Стихотворения. Философская проза. СПб: Худ.лит., 1993, с 93 4. Советский цивилизационный эксперимент которых нельзя разуметь серьезно, потому что у них нет твердого мнения, а есть только ощущения, которые постоянно меняются… Вся жизнь их – игра сменяющихся ощущений, выражение коих доходит до виртуозности. И выражая их, они не обманывают ни себя, ни слушателя, а входят подобно талантливым актерам, в известную роль и исполняют ее художественно. Но когда в действительной жизни приходится им действовать лицом своим, невозможно предвидеть, в какую сторону направится их деятельность, как выразится их воля, какую краску примет их слово в решительную минуту…» 46 Ф.Ницше и К.Победоносцев сходятся в подчеркивании нарастания акцентирования актерства в реальной жизни. И эта тенденция отмечалась и чувствовалась на стыке XIX – XX веков многими. Это даже бросалось в глаза. В образе пишущего босяка Максима Горького актерствовал в питерских и московских салонах купеческий внук Алексей Пешков, ставший впоследствии отцом соцреализма, жившим в княжеской роскоши. Актерствовал святой старец Григорий Распутин. Сознательно строили свой образ В.Маяковский желтая кофта, В.Брюсов (стилизующийся под черного мага. А.Бугаев, вошел в русскую литературу и культуру в образе (как он сам говорил – личине, кстати, одной из ряда масок им примерявшихся) А.Белого. То же ив политике. Российские революционеры выступали под кличками. И дело было не только в требованиях подпольной работы. И.Джугашвили взял партийную кличку Коба в честь романтического разбойника из грузинского романа. Театрализованным разбойником называл Троцкого П.Сорокин. Да и Ленина, Гитлера, Муссолини современники попервоначалу называли шутами и клоунами, а их перевороты – буффонадами. По замечанию К.Манна, в тоталитарном обществе комедиант становится воплощением, символом насквозь комедиантского, глубоко лживого… режима». 47 Характерна вообще тяга тоталитарных режимов к актерству, театрализации, массовым празднествам, шествиям, вообще – замене реальности декорациями, постановочно- стью. Такие периоды распускания личности соответствуют революци- онно-переломным стадиям. Однако социум, психика неспособны бесконечно выдерживать напряжение мистериальной жизни. Надолго такого энтузиазма не хватило. Интеллигенция, первоначально поддержавшая революцию, достаточно быстро разочаровалась в большевистской реальности (А.Блок). Авангардизм был отвергнут и вытеснен соцреализмом. Энергии органической эпохи массового энтузиазма, как показывает исторический опыт, хватает не более чем налет Победоносцев К. П Великая ложь нашего времени. М Русская книга, 1993, с Манн К На повороте. Жизнеописание. М Радуга, 1991, с 94 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы т.е. жизни двух поколений. В Германии и Италии сыграло роль поражение в войне. В Кампучии сыграло роль вмешательство Вьетнама. Китай, Куба, похоже, обходятся своими силами. Легитимность режима поддержала всенародная Победа, присвоенная режимом, послевоенное восстановление и иллюзии хрущевской оттепели с ее целиной и освоением космоса. Но это было уже совсем иное общество – преимущественно урбанистическое и медленно, но верно, с неизбежностью, становившееся все более буржуазным. Брежневский застой укрепил эту тенденцию и горбачевская перестройка была поддержана именно образованными горожанами и номенклатурой, получившей возможность окончательно конвертировать власть в собственность. В настоящее время мы имеем дело уже с буржуазным обществом, переходящим, как и весь мир, в проектно-сетевую организацию социума от бизнеса и науки до личной жизни. Ив этом плане мы находимся уже в общецивилизационном тренде. Нужно только помнить об издержках эксперимента советской мифократии и что нового прилива энтузиазма ожидать не стоит. Буржуазное общество больше волнует создание эффективного национального государства. Ив решении этой задачи концептуальные и политические ошибки –– как проявления постсоветской инерции – обходятся дорого. Начало конца шестидеятничество и барачная этика в отдельных квартирах Ростки духовного освобождения пробились неожиданно ив неожиданной форме, но вполне в логике теории общественного развития Р.Инглхарта. В этой связи особый интерес представляет поколение так называемых шестидесятников – советской интеллигенции, активно проявившейся в десятилетие, последовавшее за смертью Сталина, в период хрущевской оттепели, поиска, реформ и нового энтузиазма. Особенности этого культурного опыта, который, кстати, впоследствии определил лицо горбачевской перестройки, несомненно важны для понимания общих перспектив российской культуры. Стилистика «шестидесятничества» наиболее ярко проявилась в авторской песне. Этот жанр, если не вид, искусства не предполагал профессиональной музыкальной или поэтической культуры автора-исполнителя. Творчество это полностью соответствовало формуле Г.Гейне – трещина в бытии проходит через сердце поэта. Человек мог брать на гитаре два-три аккорда, писать стихи, которые в печатном виде оказывались весьма уязвимыми для критики. 95 4. Советский цивилизационный эксперимент Но он выходил с гитарой, пел или речитативом произносил свои стихии передавал залу свое переживание душевного дискомфорта, чувство, предощущение возможной гармонии. И это становилось событием художественным, культурным, политическим. М.Анчаров, А.Галич, А.Якушева, первыми взявшие гитару, Б.Окуджава, Н.Матвеева, особенно ценимый в кругу авторов-исполнителей Ю.Визбор, Ю.Кукин, А.Клячкин и многие другие гениально выразили свое время, его надежды, чаяния, дали нравственный импульс не одному поколению молодежи. Апогеем этого явления стало творчество В.Высоцкого, приобретшее общенародное звучание и значение. Каковы же основные темы этого дискурса Люди идут по свету.// Им вроде немного надо Была бы прочна палатка, да был бы нескучен путь. Мне говорят – какой резон в твоих палатках на снегу, мне говорят не тот сезона я иначе не могу. А я еду, а я еду за туманом. За туманом и за запахом тайги. Тема Бригантины, людей Флинта»... Цитаты можно продолжать и продолжать – они на памяти у всех нас. И во всех песнях сквозит тема Ухода. От этой скучной и унылой жизни здесь и сейчас – в леса, в горы, в моря, в геологи, наконец – в себя самого, но только от этой реальности. Герой этого дискурса все тот же русский странник, путники инок, иной, не такой как все здесь. Другой основной темой является единение, острая ностальгия по духовному единству, по духовной общине и общности. Возьмемся за руки друзья, возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке Хотя в песнях фигурируют события, ситуации, отношения часто чисто бытового, обыденного характера, сквозь них весьма прозрачно просматривается стремление к более глубокому и интимно-сокровенныму. И это ностальгия не по другому как личности, а как другому, слиянному со мною вместе с другими. Сказывалась и некоторая приблатненность творчества некоторых авторов, что, очевидно, обусловлено общей глубокой уголовно-лагерной прививкой советской культуре и обыденному сознанию (это до сих пор сохранилось в русском шансоне). Мы сталкиваемся, таким образом, все стем же парадоксом россий- ско-советского культурного опыта высокое нравственное напряжение не мобилизует человека к жизни в реальном мире. Интеллектуальные, нравственные и физические силы уходят на попытки реализации утопий, фантазий, романтику Большого Ухода (фактически – тот же эскапизм). Принципиальной новизной стала исповедальность, интерес к внутреннему духовному миру личности, ее самоценность. Фактически речь идет о первом симптоме свободы. И этот симптом, этот импульс 96 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы обнаружился не во внешних условиях, а там, где он только и мог проявиться изначально – в сердце души человеческой. Бросается в глаза еще одна черта – демонстративная неагрессив- ность, даже пацифизм. Поэтому можно говорить о начавшейся серьезной эрозии мифологизма безответственной нетерпимости и насилия. Во-первых, речь уже идет о пристальном внимании к другому, снижении накала ксенофобии. И как следствие, обращение к военной тематике не столько как героической, сколько как трагической теме, переживаемой с позиций личности. Это все тоже отрицание реальной жизни – вечная тема российской интеллигенции. Правда, в е уже не как переустройство этой реальной жизни, а как отказ от участия в ней, от включенности в нее. Это стремление найти и утвердить себя – не в жизни, а в уходе в процесс думанья, изощренной рефлексии, самостоятельной работы души, Это опыт задумавшихся, ощутивших нравственный дискомфорт, осознавших что что-то неладно в этом обществе. Их озаботил нечто большее, чем только день простоять, да ночь продержаться. Это опыт усомнившихся. Уже в этом их отличие от не сомневавшихся победителей х годов. Политическая несостоятельность шестидесятничества проявилась не только в крахе хрущевских реформ, но – самое главное, в крахе гор- бачевской перестройки, которую возглавили представители именно этого поколения. Блестящие ораторы и публицисты они снова позвали в никуда. Их призвание – разоблачать и судить, ноне созидать. Сбылась их мечта, когда у власти былине те. И вот они сами оказались у власти. И вновь безответственные фантазии, либеральные прописи, тоже невнимание к реальностям собственной жизни и общества. Смыслоутрата Сталинизм реализовал интеграцию двух полюсов кротости икру- тости в новую целостность. Полное самовластье на всех уровнях от Вождя-Хозяина до местных хозяйчиков подкреплялось одновременным героизмом и энтузиазмом, агрессивной послушностью, проявления которых угасают от движения стахановцев к Целине и бригадам коммунистического труда. Вырождение лихорадочного энтузиазма сопровождалось и вырождением централизованного контроля, развертыванию коррупции и организованной преступности, их сращиванию. Щелоковщина, медуновщина, рашидовщина, адыловщи- на – суть проявления этого процесса 97 4. Советский цивилизационный эксперимент Распад мифократии вследствие российских преобразований 1985-1994 годов можно было бы расценивать как безоговорочно положительный процесс, как основу и источник рационального осмысления, социального диалога, терпимости, утверждения человеческого достоинства. Перестройка могла бы стать духовным обновлением, несущим ценности свободы, личностной ответственности и инициативы. Однако, приходится употреблять сослагательное наклонение. Оказалось, что нужно перестраивать не только то, что сложилось в е годы, но и то, что наслоилось в е. Оказалось, мало заменить административно-командный распределительный механизм хозрасчетным – коррупция, казнокрадство, уравниловка и выводи- ловка приобрели новые формы. В политической жизни оказались недостаточными провозглашение демократизации, устранение монополии коммунистической партии, принятие новой конституции – остались самовластье местной и ведомственной бюрократии, расширились и закрепились клановые связи, организованная преступность. Более того, экономическая реформа и приватизация дали открыли им новые возможности. Чиновничество и хозяйственные руководители, ранее находились под колпаком партийного контроля и давления – любого из них можно было в любое время снять с работы и подвергнуть преследованиям если не по идеологическим соображениям (идеологическая невыдержанность, аморальное поведение и т. п, то за хозяйственное преступление (все, что ни делалось, делалось не благодаря соблюдению законов и нормативов, а вопреки им. Теперь же партийный колпак оказался снятыми наступила золотая пора полной бесконтрольности и безнаказанности. Печально и то, что подавляющее большинство политических, экономических, военных кадров и руководителей составили люди просто незнающие что такое публичная политика, демократия, современная практика управления, экономический механизм вообще. Главная беда оказалась не в механизме торможения ускорения, а в культуре, коллективном бессознательном, в том, отчего не откажешься в одночасье, что не перестроится по директиве. Неслучайно избавление от сталинизма произошло относительно легко и быстро в тех странах социалистического лагеря, где он – хотя и насаждался искусственно ноне имел культурной почвы и затронул только одно- два поколения. В духовных исканиях середины х, начала перестройки переосмыслению было подвергнуто все и вся. Прошлое. Гражданская война – красные предстают исчадиями ада, а белое движение – воплощением святого героиз- 98 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы ма, потомки красных комиссаров, чекистов и стукачей с надрывом поют про поручика Голицына», искренне сопереживая и ему и корнету Оболенско- му», не чувствуя трагикомизма ситуации. Коллективизация и индустриализация предстали войной на уничтожение собственного народа. В Великой Отечественной войне поменялись роли участников – оказывается это СССР развязал мировую войну, спровоцировал Гитлера, который насчитанные недели опередил вероломного Сталина, готовившегося к «освобожению» Европы. Берия и Маленков предстают несостоявшимися реформаторами и «демокра- тизаторами»… Не менее бурно осмыслялось и переосмыслялось настоящее. Афганская война, национальные проблемы, кооперация и индивидуальная трудовая деятельность, молодежные проблемы, проституция. Распад сталинистской мифологии и мифократии в широком масштабе предстал профессиональной, политической, а то и личностной смыслоутра- той. У шестидеятников еще сохранялась иллюзия, что верные ленинские идеи осуществляются неверными методами. Несмотря на осознанную неправильность политики, сохранялась вера в правильность лозунгов. История дала им шанс в виде перестройки. И оказалось, что социализм с человеческим лицом, больше социализма, возврат к ленинским принципам, вся власть Советами т. пне более чем несостоятельные версии все той же мифологии. Дело даже не столько в сомнении в лозунгах. В свое время В. В. Розанов выводил социализм из религиозного сознания ветхозаветная религия – живой синтез духа и плоти, новозаветное христианство – абстрагирование духа от плоти, социализм – абстрагированиие буквы от этого духа. Если воспользоваться этой формулой, то тут в рассматриваемый период можно констатировать разбегание букв, еще недавно составлявших слова, а возможно и утрату самих букв. В греческой мифологии царь Мидас за свою жадность был наказан богами в Аиде все, к чему он ни прикасался – еда, одежда, другие необходимые предметы, превращалось в золото. А тут – непросто в нечто неудобоваримое, а просто в собственную противоположность. Демократия – в игру самозванческих амбиций кооперация из средства преодоления монополии, насыщения рынка товарами и, как следствие, снижения цен – в усиление монополизации и мощный механизм инфляции акции из источника дохода – в форму изъятия средству граждан аренда – в средство закабаления правовое государство из гаранта защиты от произвола власти, ее подчинения закону – вгонку законотворчества на все случаи жизни, чехарду нестыкующихся законов, принимаемых властными временщиками. Ряд таких примеров обессмысливания разумных идей можно продолжать 99 4. Советский цивилизационный эксперимент Между тем, современные технологии, само строение общественного труда предполагают непросто квалифицированных работников и специалистов профиля, а образованных, главное – ответственных, способных к творчеству и инициативе. Реальный социализм был ориентированна нравственный ригоризм, нов условиях авторитарного тоталитаризма, фактической нищеты и двоедушия его идеология и практика приводят к разрушению традиционной нравственности, не дополняемой конструктивными духовными и нравственными процессами. В годы войны, перед лицом стихийных катастроф этот нравственный вакуум естественно заполняется реализацией борьбы за совместное выживание. Но при ослаблении внешней опасности, в условиях нормальной жизни внутренних сил консолидации оказывается недостаточно. Более того, вроде бы все плюсы поменялись на минусы и наоборот, произошла радикальная смена ценностей и ориентиров. Место материализма заняла духовность. На полках книжных магазинов место литературы по диалектическому и историческому материализму заняла литература духовная. Место рационализма занял иррационализм. Наука и научность – стали почти ругательными словами. Наука почти дискредитирована. Ее сменили астрология, гороскопы, хиромантия, парапсихология, телекинез, НЛО, пришельцы и т. п. А место утопизма занял прагматизм – откровенный и приземленный. Рис 7. Смена мировоззренческих ориентиров в конце х – начале 1990-х На первый взгляд, в культурном опыте поменялось все. Но духовность оборачивается стремлением с помощью духовно-идеального изменить излечиться на расстоянии, двигать предметы усилием воли и т. п. Иррациональность, которая нормативно-катехизична, как любая практика гностицизма, ведовства и проч. Прагматизм, который Утопизм Прагматизм Рационализм Иррационализм Материализм Духовность 100 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы стремится получить результат, добиться успеха немедленно, здесь и сейчас, причем – усилием воли. Это духовность, которую не отличить от плотского, рационалистичная иррациональность, прагматизм, который утопичен. А главное итог тот же самый та же безответственность, бегство от свободы, когда личность все также как кусок масла на сковородке распускается. И нет меня. Есть я как Водолей или Огненная лошадь и все со мной, и с другим ясно. И никто низа что не отвечает. По прежнему отвергается идея свободы как ответственности, главенство закона по отношению к любой власти. Фактически мы имеем дело все стем же опытом невменяемости, только в новом обличьи. В ходе бурных дискуссий предлагается множество – иногда взаимоисключающих друг друга – диагнозов и программ-курсов лечения российского общества от субъективистских подчеркиваний роли личности первых лиц до объективистски-макроэкономических, от исторической закономерности и неизбежности всего происходящего (а значит и всего, что еще произойдет) до нравственной проповеди. При этом диагнозы ставятся фактически без реального знания реального больного и носят подозрительно непререкаемый характер все того же нетерпимого и безответственного самозванства. Сохраняется вера в запретительные меры и прямое насилие. Сохраняются охранительные тенденции – не только в официозе, но ив гражданской активности доминируют установки на сохранение и возрождение (даже если это возрождение напоминает попытки реанимации после эксгумации, но никак не наживой творческий процесс. Персонфицированная власть, как и испокон века на Руси, остается священной коровой критика власти квалифицируется как преступление. Иначе говоря, Большой Миф рухнул, но культурный опыт, его породивший, остался. И осколки помнят друг друга еще достаточно, чтобы тянуться друг к другу. Социальная неустойчивость и незащищенность, нравственный вакуум, правовой нигилизм создают питательную среду преступности и одновременно – ностальгию посильной руке. В условиях политической неструктуриро- ванности (дисперсности, «размазанности») общества, отсутствия в нем естественных социально-экономических и политических связей и отношений, направленных на реализацию интересов различных социальных сил, при неосознанности самих этих интересов политическая активность носит деструктивный характер. Выборы теряют реальный политический смысл, партии становятся группировками вокруг амбициозных самозванцев или властными проектами 101 4. Советский цивилизационный эксперимент Сохраняется все тот же российский маятник кротости и крутости. Вчера руководитель – помазанник Божий, сегодня – злодей, завтра – праведник. История остается непредсказуемой – каждый последующий период основывается на шельмовании предшествующего и открещивании от него, переписывании учебников… Тотальное недоверие никому и ничему дополняется не менее тотальным желанием лучшего и желанием верить. Недовольство существующими притязания на лучшую долю, в принципе, никогда небыли тормозом развития. Наоборот. Недовольство есть первый шаг к прогрессу. Ноне тогда, когда оно доминирует в инфантильно потребительской среде, когда агрессивно-потребительское отношение к государству дополняется восприятием роста чьего-то достатка как нарушение основ социальной справедливости. Беда некогда какие- то внешние причины вызывают рост агрессивности и насилия – тогда проблема была бы лишь в устранении этих причина когда рессенти- мент, безответственность и нетерпимость становятся субстанцией ума и души. Экономический кризис и политическая неоднозначность создают исключительно благоприятнгую среду для нового мифотворчества. Общественное сознание чрезвычайно уязвимо для различного рода паник, слухов, самозванства. Примитивные идеи легко подхватываются и распространяются. Сами собой возникают и плодятся самозванцы от политики, от науки, от религии, от медицины и т. д. В такой ситуации на первый план выходит способность политической культуры к конструктивной консолидации социума 102 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы. Уроки и перспективы российской политической |