Гладкий Соц-эк геогр мира. Учебник для студ высш пед учеб заведений Ю. Н. Гладкий, В. Д. Сухорукое. М. Издательский центр Академия, 2008. 464 с
 Скачать 5.91 Mb.
|
|
Экономические регионы и региональная политика. Экономико-географическую дифференциацию стран Западной Европы можно проводить по-разному: в зависимости от величины природно-ресурсного потенциала, объема ВВП, уровня диверсификации производства или его специализации, размеров ВВП на душу населения и т. п. (табл. 2.2). В рядах членов ЕС ни о какой нивелировке говорить пока не приходится. Существенно различаются их хозяйственные структуры. Так, Дания имеет узкоспециализированную экономику, Германия — диверсифицированную (т.е. многоотраслевую, разветвленную); Великобритания и Бельгия — «угольные» державы, к тому же первая, интенсифицируя добычу нефти в Северном море, претендует и на роль ведущей «нефтяной»; Франция иногда рассматривается как «амбар, пастбище и молочная ферма» Европейского союза и т.д. До приема в ЕС государств Восточной Европы в пределах союза выделяли «преуспевающий север» (Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Германия, Великобритания, Франция, Австрия, Швеция и частично Италия), «отстающий или бедный юг» (Греция, Португалия, Испания) и «маргинальный слой» (Ирландия, Финляндия). Условность подобной регионализации очевидна: во-первых, по сравнению со странами СНГ и Восточной Европы все государства-члены ЕС являются «процветающими нациями», а во-вторых, происходит все более тесное «взаимосцепление» экономик западноевропейских стран, формируется новая культура общения между нациями и людьми. С вступлением восточноевропейских стран в ЕС место «отстающего Юга» заменил «отстающий Восток». 64 Таблица 2.2 Ведущие государства Западной Европы: банк статистических данных
Западная Европа является своеобразной творческой лабораторией для «апробации» не только интеграционных процессов (в рамках ЕС), но и региональной политики, направленной на смягчение пространственных социально-экономических диспропорций и улучшение социально-экологической среды. Вот уже более полувека ведущие западноевропейские государства в условиях развитого рынка с разной степенью удачи экспериментируют с регионами, преследуя две главные цели: упорядочить территориальную структуру хозяйства и обеспечить социально-политическую стабильность в обществе. Следует помнить, что полной гармонии между экономическими и социальными интересами, равно как и общенациональными и региональными, в принципе не существует. В ходе реализации региональной политики попытки западноевропейских стран снивелировать региональные различия нередко вели к снижению их национального дохода (формула «эффективность или равенство»?), а передел «национального пирога» в пользу обездоленных (как это произошло, к примеру, в объединенной Германии) вызывал недовольство тех, чьи интересы оказались ущемленными. Одна из давно укоренившихся традиций западной региональной политики — стремление государства к более сбалансированному размещению производительных сил. В процессе реализации этой идеи используются главным образом следующие рычаги: 1) контроль за размещением частных инвестиций; 2) создание льготных условий для частного капитала; 3) рассредоточение государственных предприятий. Оговоримся сразу — прямой контроль, как наиболее жесткая, а иногда и карающая мера, используется сравнительно редко (лишь в Великобритании и во Франции при децентрализации Парижа). Более распространены фи- 65 нансовые стимулы (в том числе антистимулы): субсидии (например, при децентрализации), налоги и т.п. Наряду с воздействием государства на размещение производства наблюдается усиление его вмешательства и в решение вопросов размещения и использования трудовых ресурсов. Депопуляци-онные процессы, продолжающееся старение населения стран Западной Европы, приток иммигрантов из стран Восточной Европы, Ближнего Востока и Южной Азии, безработица — все эти проблемы заставляют власти принимать административные и экономические меры, носящие зачастую региональный «оттенок». В целях создания желаемой «географии» трудовых ресурсов государство использует многочисленные меры: уменьшение налогов, создание за счет государства объектов социальной инфраструктуры, выдачу специальных жилищных ссуд для граждан, обучение и переподготовку кадров за казенный счет и др. Но все-таки стержнем региональной политики высокоиндустриальных стран Запада являются мероприятия по развитию депрессивных и слаборазвитых территорий, а также децентрализации крупных промышленных агломераций. Особое внимание в странах Западной Европы уделяется депрессивным регионам. Как известно, депрессивные регионы — это те, которые демонстрировали в прошлом относительно высокие темпы развития, но затем в силу ряда причин пришли в упадок. Традиционно они ассоциируются с угольно-металлургическими очагами, которые оказались в наибольшей степени пораженными безработицей в 1929—1933 гг., особенно в Великобритании, Германии, Бельгии, Франции, Нидерландах. (К концу XX в. симптомы «депрессивности» стали характерны и для регионов с иной специализацией: химической, деревообрабатывающей и др.) Более в худшем положении очутились те из них, которые занимают периферийное положение и обладают наименьшей диверсифи-цированностью хозяйства. Большинство из депрессивных в прошлом индустриальных регионов Западной Европы (Рур и Саар в Германии, Эльзас во Франции, Валлония в Бельгии, Уэльс в Великобритании и др.) сейчас уже мало чем напоминает прежние кризисные территории, но «инерция имиджа» дает о себе знать. К тому же индустриальные очаги занимают в пределах таких регионов не более 10 — 20 % территории. Опыт реструктуризации депрессивных старопромышленных регионов показал, что основой их стабильности в большинстве случаев служило развитие в них наукоемких отраслей, сферы деловых услуг, рекреации. Одновременно проводилась «пассивная санация», т.е. поощрение эмиграции высвобождающейся рабочей силы в другие районы. Отличие слаборазвитых от депрессивных регионов состоит в том, что они никогда не служили местом концентрации произ- 66 лственных мощностей. Это, как правило, периферийные аграрные в лучшем случае — минерально-сырьевые регионы, характеризующиеся слабым развитием социальной инфраструктуры, на-**ки и даже культуры. К числу подобных регионов в пределах Западной Европы традиционно относят Европейский Север (Норвегия, Швеция, Финляндия), некоторые местности Средиземноморья (Португалия, Испания, Италия, Греция), Ирландию и др. Некоторые из слаборазвитых регионов остаются практически «нейтральными» в экономическом отношении (особенно регионы с экстремальными природными условиями), поскольку редко заселены и не выдерживают испытания рынком. Другие (например, итальянский Юг) — стали объектами активной региональной политики и заметно поправили свои дела. Еще одно направление западноевропейской региональной политики — регулирование развития агломераций, мегалополисов. Данное направление, по сути дела — старейшее, но далеко не самое эффективное. Не случайно, в марксистской литературе содержалось немало заклинаний по поводу «неспособности капиталистического общества предотвратить уродливое разрастание сверхбольших городских агломераций» и язвительных насмешек в адрес «буржуазных теорий ультраурбанизма, оправдывающих безудержный рост городов и считающих его спонтанным и неуправляемым». Во-первых, никто из авторитетных западных урбанистов не оправдывал неуправляемый рост промышленных агломераций. Во-вторых, проблема децентрализации Москвы вряд ли была (и, главное, остается) менее остра в сравнении с аналогичной проблемой Парижа. В-третьих, человечество, к сожалению, пока не нашло по-настоящему эффективных мер борьбы с сверхконцентрацией производственных мощностей и населения в городах и мегалополисах. Вместе с тем принимаемые экономические меры по ограничению роста городов все же приносят несомненный эффект, но подчас малоощутимый из-за невозможности, а то и нежелания оценить гипотетическую, полностью неуправляемую ситуацию. Во Франции — это «субсидии по децентрализации», распространяющиеся на фирмы, переводящие предприятия и конторы из Парижа; в Италии в отношении агломераций Милана и Турина действует практика антистимулов, предусматривающая обложение налогом фирм, реализующих проекты, имеющие негативные последствия в размещенческом плане и т.п. Наднациональная политика ЕС. Сразу отметим, что анализ наднациональной региональной политики Европейского союза представляет особую практическую ценность для Российской Федерации с точки зрения ее неизбежных попыток реанимировать интеграцию с теми или иными государствами СНГ и найти экономический компромисс не только на межстрановом уровне, но и на уровне регионов. Постепенное превращение Западной Европы, состоящей 67 из государств, в Европу регионов — социально-экономический феномен конца XX — начала XXI в., который еще предстоит осознать. Ясно, однако, что усилия по формированию единого социально-экономического пространства вряд ли увенчаются успехом без проведения целенаправленной региональной политики. Как известно, начиная с 1993 г. (со времени подписания Маастрихтских соглашений) в истории развития ЕС открыта новая страница. Закрыты сотни таможенных пунктов, и коммерсанты могут беспрепятственно ввозить в любых количествах товары и продавать у себя дома. Авиарейсы в рамках ЕС отныне не считаются международными с вытекающими отсюда выгодами. Люди могут жить и работать беспрепятственно в любом месте интеграционного союза. (Правда, отмена ограничений происходит поэтапно, с учетом степени готовности стран.) Несмотря на ощутимые достижения в социально-экономической сфере, ни о какой «нивелировке» в рядах членов ЕС говорить пока не приходится. Интеграционные процессы протекали в условиях «двухполюсного» и «трехполюсного» развития, где наиболее динамична ФРГ, затем идут Франция, Великобритания, Италия и другие страны, а замыкают страны Восточной Европы. Соответственно очень серьезные диспропорции в уровне экономического и социального развития наблюдаются в разрезе регионов, на которые поделено экономическое пространство ЕС (до расширения ЕС на Восток регионов было 171, а теперь существенно больше). Если принять средний уровень ВВП по всем регионам за 100, то самыми низкими показателями обладают некоторые регионы Польши и Словакии (менее 40). При создании Европейского экономического сообщества в преамбуле Римского договора была зафиксирована решимость государств-основателей «объединить национальные хозяйства и обеспечить их гармоничное развитие при сокращении разрыва в уровнях развития между отдельными территориями». Более того, в договоре содержались положения о необходимости оказания совместной помощи отсталым регионам, хотя ни о каких базовых принципах региональной политики тогда речь не шла. Усилившиеся в конце XX в. территориальные диспропорции в ЕС (вследствие общего ухудшения конъюнктуры, кризиса традиционных отраслей, присоединения к Сообществу менее развитых государств и т.п.) вынудили институты ЕС всерьез приступить к выработке концептуальных идей региональной политики. В качестве ее «краеугольных камней» были учреждены Комитет по региональной политике, подчиненный Совету министров ЕС, и Европейский фонд регионального развития (ЕФРР) в рамках бюджета Сообщества. Новый этап интеграции стран ЕС стал осуществляться не столько под государственным, сколько под региональным углом 68 зрения. Известно, что идея «Европы регионов» — логическое развитие идеи Соединенных Штатов Европы и теснейшим образом связана с мечтами о европейском федерализме. В пользу развития идей регионов говорит и то обстоятельство, что многие естественные регионы Западной Европы расположены на территории двух или нескольких стран и государственные границы отнюдь не способствуют их развитию. Многие политические деятели в Европе давно пришли к выводу о том, что экономический регион — это реальность. Однако осознание этого непреложного факта не находило практического выражения в сфере деятельности институтов ЕС. Лишь в 1988 г. Европейский парламент наконец принял резолюцию под названием «Хартия регионализма», а несколько позже для отстаивания интересов европейских регионов в Брюсселе были учреждены такие организации, как Комиссия регионов, Собрание регионов Европы, Совет регионов и общин Европы и т.п. Как отмечалось ранее, одним из стержневых направлений региональной политики ЕС является содействие развитию проблемных регионов. При унификации критериев их выделения национальными правительствами и институтами ЕС учитываются прежде всего следующие признаки регионов: среднедушевой доход населения, доля продукции депрессивных отраслей и сельского хозяйства в ВВП, уровень безработицы и миграционной подвижности. Немаловажное значение при этом приобретает вопрос о гармонизации административного деления стран ЕС. В большинстве из них существует система трехзвенной классификации регионов, причем основным объектом региональной политики являются регионы второго ранга. Именно они до последнего времени олицетворяли операциональные таксоны региональной политики, и в ряде случаев при принятии важных решений КЕС обладали приоритетом перед национальными правительствами. Уже сегодня, участвуя в реализации конкретных экономических программ, регионы первого порядка напрямую контактируют между собой, минуя государственные власти. При этом нередко они считают более важным лоббирование своих интересов в Брюсселе, чем в национальных столицах, и открывают там свои информационные офисы. В заключение отметим, что при становлении российской региональной политики в рыночных условиях логично заимствовать Ценный зарубежный опыт, особенно западноевропейских государств. Здесь региональная политика всегда базировалась на глубоких научных проработках, на результатах тщательной региональной диагностики и экспертизы. Нормальной реакцией государства на любые региональные «осложнения» было создание экспертных комиссий для непредвзятого изучения положения дел на месте с привлечением ведущих научных центров и отдельных уче- 69 ных. В России же с ее обширными пространствами и множеством запутанных региональных «узлов» ученые-регионалисты практически никогда не были серьезно задействованы. Можно провести немало параллелей, иллюстрирующих возможность применения опыта региональной политики за рубежом в условиях России. По-видимому, вначале целесообразно использовать опыт западных стран по созданию научной базы региональной политики и отработке институционального механизма ее реализации. Затем, вероятно, следовало бы осуществить проблемное районирование РФ с ранжированием регионов по степени кризисных ситуаций, максимально учитывая при этом существующее административно-территориальное деление, а также национально-религиозные и политически факторы, чтобы избежать противопоставления одного региона другим или стране в целом, т. е. сепаратизма. В условиях полиэтнической РФ целесообразно перенять западный опыт по установлению степени очередности региональных мер, выдвинув на первый план решение социально-политических и экологических задач, и лишь после стабилизации положения в стране предпринимать решительные меры по структурной реорганизации региональной экономической политики с созданием единого органа управления. При этом важно обеспечить преемственность и стабильность принимаемых правительством решений, несмотря на то обстоятельство, какие лидеры и партии находятся у власти. РФ следует внимательно изучить опыт региональной политики федеративных стран, например Германии. Естественно, не стоит проводить прямые аналогии между федеративными отношениями Германии и России. И немецкий федерализм, и российский федерализм имеют свои специфические особенности, связанные с историей государств, размерами территории, этническим составом населения и т. п. Но в любом случае федеративные отношения предполагают активную роль регионов в экономической и социальной жизни страны, в улучшении качества экологической среды своих территорий. Есть, однако, один чрезвычайно важный момент, способный сильно уменьшить эффективность региональной политики в России по сравнению со странами Запада: ослабленное региональное самосознание наших граждан. Оно означает притуплённое чувство «малой родины», граничащее иногда с равнодушием к месту обитания, пассивность по отношению к происходящему на местах. Трудно говорить об истоках подобного отношения к своему краю (разве что можно вспоминать в связи с этим размышления В.О.Ключевского, С.М.Соловьева, Н.А.Бердяева), но несомненно влияние на него добровольно-принудительного перемещения огромных контингентов населения СССР с насиженных | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||