Стилистика_русского_языка. Учебнометодическим объединением по направлениям педагогического образования Министерства образования и науки РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению 050300 Филологическое образование
 Скачать 0.81 Mb.
|
|
§ 35. Покажем формирование речевой системности стиля на примере научной речи в сравнении ее с другими стилями, в частности с художественным. Замечено, что среди основных стилевых черт научной речи имеются отвлеченность и обобщенность. Языковые единицы разных уровней, будучи употребленными в научной сфере общения, активизируют те свои значения и оттенки, которые являются наиболее отвлеченно-обобщенными. Отвлеченность и обобщенность научной речи выражаются всей ее организацией, средствами всех уровней, в том числе морфологического. Между употребляемыми здесь языковыми единицами существует взаимосвязь, обусловленная единым целевым заданием общения — выражением научных понятий и умозаключений, т.е. экстралингвистической основой стиля. Языковые единицы в контексте научной речи оказываются взаимосвязанными на основе одного общего функционально-семантического значения — отвлеченно-обобщенного — и тем самым придают речи единую функционально-стилевую окрашенность, формируют одну из специфических стилевых черт данной речевой разновидности. Так, для научной речи очень характерно широкое использование отвлеченной лексики (кстати, многочисленная терминология представляет как раз этот лексический пласт); даже конкретные по своей семантике слова получают в научном тексте обобщенное значение, например: В лабораториях берут воронку (воронку вообще, а не конкретную); Ухо — анализатор звуков; Дуб — порода светолюбивая. Здесь выделенные слова, сами по себе конкретные, выражают общее понятие, а не представление о конкретном предмете.
7 Заказ 23 ребляющиеся отвлеченные слова кон кретизируются благодаря образному их употреблению. Ср., например, ...прокрадывалсяунылый страх (Тургенев); На вызревшее в золотом цветении чувство наступил Гришка тяжелым сыромятным чириком (Шолохов). Отвлеченность и обобщенность лексического уровня как бы ведут за собой аналогичную черту морфологи ческо- г о: среди используемых здесь форм глаголов, существительных, прилагательных, местоимений и т.д. получают большую частотность именно наиболее отвлеченно-обобщенные по своим значениям. Здесь широко используются, как указывалось, глаголы во вневременном значении, в виде абстрактного настоящего. Среди глагольных форм настоящего времени это значение оказывается преобладающим (98—99%). Глаголы настоящего времени в научной речи вообще составляют подавляющее большинство (около 70% от всех временных форм). В результате получается, что в научном изложении преимущественно используются формы настоящего времени с абстрактным значением: Водород при горении образует воду. Азот соединяется с кислородом. Корень растет подобно стеблю, удлиняясь и т.п. Характерно, что эта черта (отвлеченность значения) распространяется и на другие времена глагола. Так, будущее в научной речи очень часто используется в «опустошенном» (ослабленном) грамматическом значении (ср.: X выстрелов будет случайной величиной в смысле: «является, оказывается»), оно синонимично настоящему вневременному. Это же касается и значения форм прошедшего. Отвлеченно-обобщенный характер имеют в контексте научной речи и формы лица глаголов, и личные местоимения. Например, местоимение мы, как и 1-е лицо множественного числа глаголов, используется в типичных для научной речи обобщенных или грамматически ослабленных значениях: Мы (т.е. всякий человек вообще. — М.К.) можем различать две близкие яркости. Все замечаемое нами мы ясно различаем как вещество или как явление и т.п. Не менее показательно употребление ряда грамматических категорий существительного. Так, формы единственно го и множественного числа существительных в контексте научной речи очень часто используются в значениях, к которым, по сути, неприложимо понятие числа, счета, т.е. в значениях обобщенно-отвлеченных: образование воды при горении воска; большое разнообразие процессов и т.п. Это происходит главным образом потому, что большой процент среди существительных (особенно среднего рода) составляют в научных текстах абстрактные или вещественные существительные. Совсем иное характерно для художественной речи, в которой подавляющее большинство существительных используется в единственном числе для указания на отдельные, считаемые предметы, а во множественном числе — на множество, совокупность также отдельных предметов. Кроме того, при олицетворении конкретизируется единственное число отвлеченных существительных. Своеобразно в научной речи и употребление форм грамматического рода существительных. Более, чем в других стилях, здесь употребительны существительные среднего рода. Это преимущественно отвлеченные по значению слова (в отличие, например, от наиболее употребительных конкретных слов среднего рода в художественной речи — лицо, окно, сердце и т.д.). По мнению В.В. Виноградова и некоторых других ученых, средний род и по своей грамматической природе, и в лексическом наполнении является более отвлеченным по значению, чем мужской или женский, так как к существительным среднего рода принадлежат многие абстрактные слова. Это функциональное свойство данной грамматической категории и используется в научной речи. Интересно также употребление кратких прилагатель- н ы х, которые в научном контексте приобретают отвлеченное значение, а именно — указывают на постоянство признака. Ср.: Удельный вес минералов низок. Белковые вещества сложны и т.п.
Интересующая нас особенность научной речи проявляется и в синтаксисе. Она обнаруживает себя, в частности, в сравнительно широком использовании в научных текстах страдательных конструкций, неопределенно-личных, обобщенно- личных и безличных предложений, в сравнительном преобладании причинно-следственных связей и в другом. На текстовом уровне специфика речевой системности научного стиля выражается в подчеркнутой связности предложений, типичности рассуждения, а также описания, но не повествования, в использовании и своеобразном выражении текстовых категорий гипотетичности, диалогичное™ и др. Как видим, широкому кругу единиц лексического и грамматического уровней языка свойственно в научной речи отвлеченно-обобщенное функциональное значение. Такая целостная взаимосвязь языковых средств разных уровней по определенной стилевой черте, специфичной для данной речевой разновидности, и создает то ее качество, которое мы ощущаем как научный стиль. Большое значение в создании этого стиля имеет, как следует из сказанного, фактор частотности (см. также главу «О некоторых общих закономерностях функционирования языковых средств в функциональных стилях»). § 36. Итак, речевая системность функционального стиля — это взаимосвязь языковых средств в конкретной речевой разновидности (как внутри каждого языкового уровня, так и между уровнями), а также текстовых единиц на основе выполнения ими единого коммуникативного задания, обусловленного экстралингвистической основой данной речевой разновидности. Это взаимосвязь и системность на текстовой плоскости. Языковые средства связаны между собой по определенному функциональному значению, выражающему специфику стиля. В результате этой взаимосвязи образуется общая функционально-стилевая окраска речи, которой обладает также та или иная отдельная языковая единица в контексте данной речевой разновидности. Именно это качество стиля позволяет современному русскому языку — с его едиными и общеобязательными нормами, со сравнительно небольшим количеством устойчиво стилистически окрашенных грамматических средств — создавать вполне определенные, ярко очерченные функциональные стили. Так одни и те же языковые единицы, неодинаково функционирующие в различных сферах общения, способствуют образованию различных стилей. Указанную системность можно назвать и стил истико-речевой. Без учета этого свойства стиля, этой его способности, т.е. без понятия стилистико-речевой системности (при опоре только на стилистически маркированные в языке средства-приметы), невозможно объяснить формирование функциональных стилей на современном этапе развития языка. По существу, на различие двух видов системности (в языке как ergon и в речи) указывал В.В. Виноградов, тем самым определяя понятие, близкое речевой системности. Ср.: «Связи и отношения языковых элементов однородной стилистической окраски опираются не на структурное качество языка, не на формы... а на социально-экс-прес- сивныеоттенки, на свойства функционального использования языковых средств в многообразии видов общественно-речевой практики» (Виноградов В.В. Стилистика, теория поэтической речи... М., 1963. С. 201). Как видим, речевая системность функционального стиля отличается от синтагматики языка — при понимании последней в соссюровском и структуральном смысле, ограничивающемся стандартными моделями и статичностью системы, с чем несовместима живая коммуникация в конкретных условиях общения. Отличается понятие речевой системности функционального стиля и от стилистической синтагматики (стилистики последовательностей), обрисованной Ю.М. Скребневым. Понятие речевой системности функционального стиля вскрывает качественно иное явление. Оно позволяет, во-первых, показать единство взаимосвязей языковых единиц разных уровней в определенной речевой сфере и, во-вторых, объяснить эти связи, определить их обусловленность, принцип их образования. Вопрос о стилях языка и стилях речи § 37. Вопрос о стилях языка и стилях речи — один из наиболее спорных в стилистике. Решение его связано, естественно, с более общей проблемой — определением языка, соотношением понятий языка и речи. Представленное выше (см. главу о языке и стиле) толкование языка как динамической, функционирующей системы, стилистический аспект которой связан и по своему происхождению, и по реализации именно с речевой деятельностью, с функциональной стороной языка, его употреблением, по существу, снимает проблему противопоставления стилей языка и стилей речи. Функциональные стили (определение см. в § 32) — это явление функционального аспекта языка, что и подчеркивается терминологически («типы функционирования языка», по удачному выражению Б.Н. Головина); в конечном счете — это языковые стили, или стили (разновидности) языка (Д.Н. Шмелев), поскольку имеется в виду лингвистический феномен — язык как функционирующая система. При этом тот же термин (определение-прилагательное функциональные) указывает, что данные разновидности связаны с динамической стороной языка: его функционированием в процессе речевой деятельности. И в этом смысле их можно назвать речевыми (если, конечно, не ограничивать понятие речи соссюровским parole как явлением чисто индивидуальным). Собственно определение функциональный у нас выступает как синоним речевой (если понимать речь как energeia). Заметим, что Б.Н. Головин отмечает функциональные стили и в аспекте языка, и в аспекте речи: «Каждый из них (функциональных стилей языка. — М.К.) реализуется в речевых стилях, поэтому читатели свободно различают художественные, публицистические, научные речевые стили» (Основы культуры речи. М., 1980. С. 270. Курсив наш. - М.К. С. 270). Функциональными стилями, естественно, не исчерпывается стилистическое расслоение языка. Это, так сказать, базовые стили. В процессе функционирования языка в зависимости от более частных задач общения в более конкретных сферах появляются и соответствующие (более «мелкие») функционально- стилевые разновидности (подстили и т.д.). Например, в научном стиле, помимо произведений собственно научного характера, можно выделить и научно-популярные и др. (см. об этом в главе о классификации функциональных стилей и в разделе «Характеристика функциональных стилей русского языка»). В них представлен вариант стиля в сфере научного общения, в котором наряду с признаками собственно научного стиля появляются другие, обусловленные реализацией «дополнительных» задач коммуникации — популяризацией научных знаний. Таким образом, научный стиль представляет собой своего рода инвариант ряда функционально-стилистических вариантов (разновидностей) в научной сфере общения в целом. (Ср. формулировку В.В. Виноградова: «...языковые стили (имеются в виду функциональные. — М.К.) становятся базой для дифференциации многочисленных стилей... характеризующих усложненность и многообразие форм речевого общения».) Итак, функциональный стиль — это одновременно и стиль языка (как инвариант), и стиль речи (как его конкретная реализация), а точнее, стиль функционального аспекта языка. Причем в процессе функционирования языка он может выступать как в более или менее чистом виде (в одних речевых ситуациях), так и в осложненном дополнительными признаками (в других ситуациях), не изменяющими, однако, существенно характер, т.е. стиль речи. Последнее важно, так как позволяет сводить варианты к одному инварианту. Кроме того, функциональный стиль как явление системное проявляется, существует реально именно в речи (energeia), в процессе функционирования языка и закрепляется в текстах, в их организации, или сти- листико-речевой системности. Если же иметь в виду аспект собственно строя языка (ergon), то в нем нет этой системности стиля (речевой, стилистико- функциональной), потому что принцип структурной организации абстрактной системы языка иной (понятийно-логический), реализованный в связях языковых единиц, составляющих парадигматику и синтагматику языка. (Как известно, согласно концепции Ф. де Соссюра, это принцип значимости, ценности единицы в системе. Кстати, этот имманентный принцип, как верно указывает В.З. Панфилов, по существу, исключает социальность языка.) Здесь просто нет места речевой системности стиля (с ее конкретно-коммуникативной обусловленностью), которая образуется в процессе речевой деятельности на иных основаниях, а именно конкретных потребностях общения в тех или иных конкретных сферах и ситуациях (со всем грузом их экстралингвистических обусловленностей). «Стиль не может формироваться только стилистически маркированными языковыми единицами, так как они не составляют системы, достаточной для коммуникации в определенной сфере общественной деятельности. Поэтому, оперируя понятием «стиль языка», большинство лингвистов... подчеркивают отсутствие в нем системной организации...» (Лариохина Н.М. Вопросы синтаксиса научного стиля... М., 1979. С. 8). Потому-то Ф. де Сос- сюр закономерно исключает стиль из языковой системы, не находит в последней места для него, что логично с точки зрения его абстрактной системности. § 38. Встречающиеся иногда в лингвистической литературе высказывания о том, что функциональные стили — это абстракция, а реально существую! лишь стили, представленные конкретными текстами (в которых при этом наблюдаются отклонения от функциональных стилей), по меньшей мере некорректны. В этих высказываниях обнаруживается нестрогое оперирование терминами абстрактный — конкретный, как и общее — единичное. Прежде всего следует помнить, что аспект абстрактного и конкретного — это аспект гносеологический, а не самой «вещной» действительности. (Кстати, о неправомерности соотнесения дихотомии «язык—речь» с такими категориями диалектики, как обшее—отдельное, абстрактное—конкретное, см. у В.З. Панфилова, а также в книге А.П. Шептулина «Система категорий диалектики» (М., 1978).) (Кроме того, общее и единичное не имеют самостоятельного существования, а являются лишь сторонами предметов (объектов), которые присущи каждому из них. В противном случае налицо номиналистическая позиция, согласно которой лишь единичное реально существует, а общее — «плод ума».) В свете сказанного в отдельном, конкретном тексте имеются и общие черты, относящие его к какой-то группе текстов (к функциональному стилю), и в то же время непременно частные, индивидуальные, неповторимые, ^запрограммированные (о чем хорошо писал Л.В. Щерба), ибо всякое движение, деятельность, творчество, связанные с речью (речевой деятельностью), закономерно продуцируют новизну. Однако последнее не отменяет первого. Иногда язык представляют как совокупность подъязыков (субъя- зыков), имея в виду среди них и функциональные стили. В действительности в сознании общественных индивидов, очевидно, имеется одна система языка (хотя и сложная) с его полисемией и вариативностью единиц и норм. Кроме того, имеется представление о правилах использования языка в определенных сферах и ситуациях, т.е. обусловленных экстралингвистически принципах отбора и сочетания языковых средств. В связи с этим можно считать, что в языковом сознании носителей языка имеется представление о функциональных стилях как особых принципах отбора и использования языковых единиц в различных сферах общения. Их можно именовать функциональными стилями языка (в узком смысле последнего слова), представляющими отражение соответствующих стилей речи, но только в этом смысле. Исходя из целей и задач конкретной коммуникации, говорящий использует язык с о- ответствующим образом (т.е.. по словам Б.Н. Головина, приводит в действие соответствующий «режим работы»: Основы культуры речи. М., 1980. С. 266—267). Но, повторяем, создающаяся при том системность речи принципиально иная, чем системность языка, так как она строится на конкретных коммуникативных задачах. § 39. В процессе речеобразования (общения и мышления на языке) иначе: когда ergon функционирует, он сразу же как бы п е- рестраивается под воздействием конкретных потребностей, задач общения. Это можно выразить и по-другому: языковые единицы, используясь в соответствии с правилами языковых норм (парадигматики и синтагматики), в то же время оказываются подвластны и другим законам — законам функционирования, речеобразования, которые обусловлены комплексом действующих в той или иной сфере общения экстра лингвистических факторов. Таким образом, в процессе речеобразования стиль формируется задачами общения в данной сфере и всей совокупностью экстралингвистических факторов этой сферы, включая форму мышления, тип содержания и т.д. Движущей силой речеобразования, тем более стилеобразования, являются конкретные потребности общения той или иной его сферы: необходимость и стремление выразить наилучшим образом содержание и быть понятым. И поскольку комплекс действующих экстралингвистических факторов многообразен и каждый раз выступает в новых, в том числе и неповторимых, сочетаниях, а у носителя языка имеются лишь общие представления, приблизительные знания о принципах отбора и сочетания языковых средств, способствующих достижению эффективности общения в той или иной сфере, лишь нетвердые навыки, то для говорящего открываются большие творческие возможности, руководствуясь общими правилами, всякий раз по-новому строить речь. Это создает трудности овладения языком (не всякая речь оказывается коммуникативно эффективной), но зато в таком устройстве языка — залог творческого развития и самого языка, и человеческого познания мира. Реальное функционирование языка — это речевая деятельность, ориентированная на норму и систему, но вместе с тем в какой-то степени и нарушающая их в том смысле, что нередко заново создаются комбинации языковых элементов. Напомним слова JT.B. Щербы: «В процессах говорения... мы часто употребляем формы, которых никогда не слышали от данных слов... все формы слова и все сочетания слов создаются нами в процессе речи... в условиях конкретной обстановки данного момента... речевая организация человека не может просто равняться сумме речевого опыта...» (О трояком аспекте... // Языковая система и речевая деятельность. J1., 1974. С. 24—25). Функциональный стиль речи нельзя представить как исполнение известной (структурной, таксономической) модели языка, ибо процессом функционирования, использования языка в реальной действительности «дирижируют» законы коммуникации — цели и задачи общения в той или иной сфере и весь комплекс базовых экстралингвистических факторов. Итак, в языке, в языковом сознании носителей языка стиль существует в виде принципов отбора и сочетания языковых средств в социально значимых сферах общения. Эти принципы реализуются в процессе функционирования языка, создавая системность стиля. Стиль — это, конечно, не сами принципы, а то, что получается в речи в результате реализации этих принципов (или правил). Однако если иметь в виду особенности языкового сознания говорящих (что, по-видимому, и подразумевал В.В. Виноградов), то в нем, очевидно, имеются именно указанные принципы. В структурной же модели языка (в аспекте ее представления и описания) запечатлеваются в качестве результата функционирования языка в разных сферах общения функционально-стилистические окраски, формирующиеся у языковых единиц, наиболее часто использующихся в тех или иных сферах. По мнению В.В. Виноградова, кроме того, «в стилистику языка входит изучение... разных форм и видов экспрессивно- смысловой окраски», а систематизация стилей «может осуществляться на основе... противопоставлений... между частными системами выражения... (например, синонимии...)» (Стилистика, теория... М., 1963. С. 7—8.) Как известно, экспрессивных стилей как целостных образований В.В. Виноградов не признавал именно из-за отсутствия у них системности. Таким образом, в абстрактной языковой системе (структурной модели языка) экспрессивные стили, если употреблять это слово, существуют в виде ресурсов, но не систем, представляя структурную стилистику, иначе «стилистику ресурсов». Представление о всех этих ресурсах (разного рода окрасках, синонимии), конечно, имеется и в языковом сознании говорящих. Такова наиболее вероятная и, по нашему мнению, реальная трактовка вопроса о стилях языка и стилях речи. Однако она представляет собой лишь одну из возможных точек зрения. |