Стилистика_русского_языка. Учебнометодическим объединением по направлениям педагогического образования Министерства образования и науки РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению 050300 Филологическое образование
Скачать 0.81 Mb.
|
§ 31. В традиционной «стилистике ресурсов» (структурной) стиль определяется как совокупность стилистически одинаково окрашенных языковых средств. Такое определение допустимо лишь в отношении к системе языка в узком смысле (взятой вне- контекстуально). Да, в языке имеются совокупности (слои) одинаково окрашенных стилистических средств. Очевидно, и в языковом сознании говорящих имеется представление о стилистических коннотациях средств, готовых к употреблению, представленных совокупностями единиц с одинаковой окраской. А если обратиться к функционированию языка? Можно ли себе представить действительную речь, речевой поток, состоящий из совокупностей средств одной стилистической окраски? В пределах словосочетания и, вероятно (да и то с большой натяжкой), короткого предложения такое явление возможно. Вообще же оно нереально, неестественно и просто невозможно в речевой действительности, когда имеются в виду высказывания большой протяженности. Оно возможно лишь в отношении так называемых нейтральных средств. Не бывает речи, состоящей, например, только из неодобрительных, торжественных, канцелярских средств. Напротив, стилистический эффект в ряде функциональных сфер (разговорной, художественной, публицистической), жанров и отдельных ситуаций создается как раз за счет «столкновения» контрастных коннотаций. Поэтому функциональная стилистика пытается дать иное определение стиля. Функциональная стилистика стремится изучить, в какие системные отношения входят языковые средства при функционировании языка в зависимости от типичных и традиционных, прежде всего социально актуальных, сфер общения. Она пытается определить также, какие языковые единицы при этом наиболее часто «выбираются» из системы языка и к а к они организуются в потоке речи, т.е. на текстовой плоскости. Иначе говоря, каковы принципы отбора и сочетания языковых средств и в результате — какова речевая организация. Предполагается, что в зависимости от задач коммуникации и всего комплекса экстралингвистических стилеобразующих факторов в той или иной сфере речевой деятельности создается особый характер речи, который воспринимается как ее стиль. При этом возможно, как указывалось, вкрапление в речевую ткань средств с различными внеконтекстуальными стилистическими окрасками (коннотациями), а также использование нейтральных. Это обусловлено индивидуальными, жанровыми, ситуативными и другими частными задачами конкретного высказывания. Однако степень включения этих средств в ткань речи как бы контролируется общим целевым заданием и основными экстралингвистическими факторами соответствующей речевой разновидности. В аспекте психологии общения, в том числе речевого общения как деятельности, говорится о подчиненности частной, самостоятельной цели (речевого акта) общей. Степень использования различных внеконтекстуальных коннотаций в разных функциональных разновидностях речи неодинакова. Отмеченные выше вкрапления обычно не нарушают общей стилевой окрашенности контекста (макроконтекста) — его макроокраски. В некоторых работах (см.: Стилистические исследования. М., 1972) высказываются мнения, что, во-первых, нельзя говорить о стиле макроконтекста (а лишь микроконтекста), во-вторых, что неудачен вообще сам принцип определения такого широкого понятия «стиль», в-третьих, что якобы в этом случае стиль отождествляется с текстом, и потому подобное понимание стиля выходит за пределы лингвистики. В качестве позитивных, согласно этому мнению, критериев определения стиля выдвигаются следующие: стиль — явление узуса (употребления); он создается лишь стилистически окрашенными в системе языка средствами; стиль — явление весьма узкоконтекстное, так как каждый текст принципиально разностилен. Что же тогда получается? Что такое стиль в аспекте этих последних положений? Определить его трудно, поскольку положения противоречивы: с одной стороны, стиль — явление узуса, употребления, т.е., надо полагать, функциональное, речевое, с другой — понятие узуса сразу же ограничивается. Но главное даже не в этом, а в том, что разностильность высказываний текста о п- ределяется с позиций внеконтекстуальных окрасок, т.е. с позиций абстрактной системы языка. Между тем само столкновение разностильных окрасок может быть функционально-стилистическим принципом той или иной речевой разновидности (аспект именно узуса), например в публицистических произведениях, и в этом смысле функционально-стилистическое единство сохраняется. Относительно же опасений, что якобы «стили макроконтекста» выходят за пределы лингвостилистических понятий и что здесь якобы происходит отождествление стиля и текста, это просто недоразумение. Функциональный стиль (макростиль) выражается через структуру текста, последний является материальным воплощением стиля, но не самим стилем. Стиль — одно из свойств текста. Следует строго различать в анализе и лингвистических оценках текста аспекты структурный (стилистики ресурсов) и функциональный, связанный с изучением организации речи. При этом нельзя оценивать, например, функциональный стиль с позиций стилистики ресурсов, т.е. лишь набора (совокупности) стилистически окрашенных языковых единиц. § 32. Очевидно, в результате проявления в той или иной сфере сложившихся общих принципов отбора и сочетания языковых единиц, обусловленных общими же целевыми заданиями и условиями общения, создается своеобразная организация языковых средств в речи (в текстах), способная создавать и выражать функциональный стиль. Последний ощущается и в микро- и в макроконтексте. Функциональный стиль, как сказано, это одно из свойств языковой ткани текста, обусловленное общей спецификой экстралингвистической основы текста (или совокупности текстов). Собственно, разграничение лингвистического и экстралингвистического нередко весьма условно при учете социальной сущности языка. Ср. высказывание Д.Н. Шмелева: «Тема и условия речевого общения — категории экстралингвистические, но приобретающие собственно-лингвистическую значимость, поскольку с ними связано стилистическое распределение языковых средств» (Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М., 1977. С. 166. Разрядка наша. — М.К.). В.В. Виноградов дает такое определение функционального стиля: «Стиль — это общественно осознанная, функционально обусловленная, внутренне объединенная совокупность приемов употребления, отбора и сочетания средств речевого общения в сфере того или иного общенародного, общенационального языка, соотносительная с другими такими же способами выражения, которые служат для иных целей, выполняют иные функции в речевой общественной практике данного народа» (Итоги обсуждения вопросов стилистики // Вопросы языкознания. 1955. № 1.С. 73). В этом определении не вполне еще очерчено понятие «сфера общения»; его можно трактовать по-разному, например общение на улице, на производстве, в дружеском кругу и т.д. У русистов Чехии и Словакии это понятие было уточнено через соотнесение его с видом общественной деятельности. Но и этого, видимо, недостаточно. В конечном счете те функциональные стили, о которых обычно говорят, формируются в сферах общения и в то же время видах деятельности, соотносительных с формами общественного сознания (искусство, наука, политика, право, религия). В качестве соответствующей основы разговорно-обиходного стиля следует назвать сферу бытовых отношений и обыденное сознание. Цель и задачи общения в обусловленной таким образом сфере определяются назначением соответствующей формы общественного сознания, типом мышления, свойственным этой сфере, типовыми особенностями содержания; причем все эти факторы теснейшим образом взаимосвязаны. Их комплекс составляет базовую экстралингвистическую осно- в у функционального стиля. Известно, что с начала XIX в., т.е. со времени образования более или менее единых и строгих норм, одни и те же единицы русского литературного языка используются в р а з л и ч- н ы х сферах его применения (в особенности это касается средств фонетического, морфологического и синтаксического уровней). Это не привело, однако, к исчезновению стилей. Правда, по сравнению со «штилями» ломоносовского времени природа стилей изменилась (что и подчеркивает историзм понятия). Теперь стили формируются за счет того, что при функционировании происходит своеобразная «перестройка» языка: коммуникативная задача (цели и условия общения в той или иной сфере) оказывается толчком к реализации своеобразной речевой организации, в которой эти единицы становятся взаимосвязанными по новому, функциональному, значению. Благодаря такой организации языковых единиц создается функционально-стилистическая системность, свойственная функциональному стилю (и его разновидностям). Таким образом, опираясь на указанную дефиницию В. В. Виноградова с учетом высказанных дополнений и уточнений, можно дать следующее определение: функциональный стиль — это своеобразный характер речи той или иной социальной ее разновидности, соответствующей определенной сфере общественной деятельности и соотносительной с ней форме сознания, создаваемый особенностями функционирования в этой сфере языковых средств и специфической речевой организацией. (О внутренней дифференциации функционального стиля см. в главе о классификации функциональных стилей. О понятиях стиль, функциональный стиль см. в соответствующих статьях Стилистического энциклопедического словаря русского языка. М., 2006.) § 33. Одним из центральных понятий функциональной стилистики является понятие о речевой системности функционального стиля. При использовании языка в реальной действительности происходит не простое «фотографирование», реализация, «исполнение» известной системы языка (его строя), но перестройка ее в соответствии с потребностями общения в той или иной его сфере. В процессе функционирования язык обнаруживает как бы двойную системность. Во-первых, он функционирует в соответствии с правилами построения форм, слов и их сочетаний, т.е. сложившейся парадигматикой и синтагматикой, вернее, обнаруживая их в процессе употребления, иначе — реализует свою системность. Во-вторых, в процессе функционирования языка создается другая, речевая системность. Она заключается в том, что в зависимости от целей и задач общения в конкретной социальной сфере, от проявляющейся в ней соответствующей формы мышления, от типа содержания и т.д. в речи активизируются определенные языковые единицы различных уровней и определенные их семантические значения, функционально-стилевые окраски. Эти единицы, реализуясь в конкретной речевой сфере, оказываются теснейшим образом функционально-стилистически взаимосвязанными на основе общего коммуникативного задания. Благодаря такой взаимосвязи высказывание (и тип речи) в целом оказывается стилистико-семантически своеобразным, «окрашенным». Все это и формирует то качество речи, которое воспринимается как ее стиль. Это не означает, что буквально каждая единица языка, используемая в высказывании, обладает соответствующей стилистической окраской. Дело в том, что создается общий «преобладающий тон» речи, «окрашивающий» ее в целом, несмотря на отдельные иностилевые единицы. (Допустимая их доля обычно обусловливается в целом экстралингвистически, она зависит и от специфики данного функционального стиля, хотя в отдельных высказываниях может колебаться в известных пределах.) Во всех случаях, когда языковая единица способна выражать функционально-стилевое значение, оно появляется у нее, но именно в соответствующем контексте. Такая активизация определенных значений и появление функциональной окраски происходят у всех единиц высказывания, обладающих в принципе такой возможностью. Тогда эти единицы и становятся ф у н к- ционально-стилистически взаимосвязанными. Эта взаимосвязь, а в конечном счете — речевая системность не тождественна понятию языковой системы, так как принцип ее организации и взаимосвязи иной— коммуникативно-функциональный и реализуется он на текстовой плоскости. Следует помнить о том, что свойства реального высказывания предопределены отнюдь не только языковой системой (как имманентной сущностью), «что внелингвистические убеждения носителя языка, а также когнитивные структуры человеческого мышления... управляют использованием языка» (см.: Проблемы современного зарубежного языкознания (80-е годы). М., 1988. С. 18). Таким образом, при этом важным оказывается единство лингвистического и экстралингвистического. Одна и та же языковая единица в разных контекстах может выражать разное функционально-стилистическое значение. Например, глагольная форма настоящего времени, обычно выражающая в научной речи вневременное, абстрактное значение, в законодательной используется в значении настоящего долженствования. Ср. с типичным употреблением времени в научной речи: Эта равнина лежит восточнее склонов Уральских гор (расположена, находится вообще); Такая схема составляется следующим образом... (т.е. схему составляют, она составляется обычно, вообще таким образом); уже приводившийся пример из законодательного текста: Капитальный ремонт лежит на нанимателе (т.е. предписано, чтобы он лежал на нанимателе; наниматель обязан производить ремонт); или такой: Законы составляются и утверждаются Государственной Думой (т.е. установлено, чтобы Государственная Дума составляла законы, ее обязанностью является составление законов) и т.п. В газетном же сообщении в связи с его информативным характером та же форма наполняется обычно иным содержанием. Ср., например: Сегодня день открытия заседаний Государственной Думы. Депутатам предстоит обсудить проект закона... Составляется новое законодательство о... (настоящее момента речи или, точнее, настоящее актуальное). Художественной речи более свойственно — в соответствии со спецификой этой речевой разновидности — настоящее историческое, иначе называемое настоящим живого представления, способное образно передать действие как бы происходящим на глазах читателя: Давеча задремал в канаве, слышу — идут... Думаю, значит, часть идет (А.Н. Толстой). Эта форма времени неизвестна научному и деловому стилям, во всяком случае, нехарактерна для них. Наконец, та же временная форма в разговорно-обиходной речи часто выступает в значении настоящего времени момента речи: Я же говорю тебе, что ушел. Я думаю, что это не так. Посмотри, с каким аппетитом он хлеб ест. Она употребляется и в значении будущего времени: Завтра я иду в театр. Получается интересное явление: языковая единица (причем любого уровня) как бы расщепляется семантически, точнее, функционально-семантически, и той или иной своей стороной (значением) участвует в создании того или иного стиля. § 34. Весьма показательны для раскрытия понятия стилис- тико-речевой системности наблюдения над закономерностями употребления ряда семантических групп глаголов — движения, конкретного физического действия, речи — в различных функциональных стилях (см.: Салимовский В.А. Семантический аспект употребления слова в научном стиле сопоставительно с другими функциональными стилями. Саратов, 1987). В использовании этих глаголов обнаруживается достаточно жесткая связь с коммуникативной целесообразностью и спецификой каждого функционального стиля. Так, в научной речи указанные глаголы употребляются в их отвлеченных и обобщенных значениях; в официально-деловой — со значением долженствования и констатации; в публицистической — в оценочных контекстах; в художественной — в конкретных, с функцией создания речевой образности. Примеры: один из наиболее многозначных глаголов русского языка идти активно реализует в научных текстах лишь одно-два значения, причем отвлеченной семантики: Все эти синтезы идут с достаточно большой скоростью... (Кузин); Речь идет о... (Лурия); Главная масса азота... идет на производство аммиака (Неорганическая химия); Фазовое превращение идет с пониженной свободой энергии... (Китайгородский). В официально-деловой речи глагол идти не зафиксирован среди высокочастотных, но другой глагол движения — проводить — используется здесь в типичном для данного стиля значении выражения долженствования: Каждая из Договаривающихся Сторон проводит водохозяйственные мероприятия за свой счет (Сборник международных договоров... Ст. 9), т.е. в смысле «должна проводить». В газетно-публицисти- ческих текстах глагол идти, зафиксированный в качестве широкоупотребительного и более многозначного, чем в научной речи, используется согласно стилевой специфике этого функционального стиля, во-первых, в стандартизированных оборотах (например, идут дела) и, во-вторых, в оценочном контексте. Примеры: Увы, не вверх, а вниз по спирали идут дела... (Лесная промышленность); ...неплохо идут дела и в апреле (Звезда); Первый раунд российско-американских переговоров показал, что они идут трудно (Известия). Будучи чрезвычайно высокочастотным в художественных текстах, глагол идти (и производные), представляя к тому же наибольшее разнообразие значений, используется преимущественно в его конкретных значениях, контекстуально способствующих передаче образной мысли (микрообраза): Он шел медленно, вытирая широким рукавом глаза (Шукшин); Сафонов шел, пом а- хив а я прутиком (Бондарев). Ср. также:. ..и ходил по-матрос- ски — чуть враскачку (Бондарев); Он грузно прошел к двери... (Шукшин) (примеры заимствованы из указ. соч. В.А. Салимов- ского) и т.п. Подобная функционально-стилевая специализация касается и собственно текстовых единиц, тем самым стилистико-ре- чевая системность охватывает языковые средства всех уровней. Например, наблюдается известная специализация и в использовании таких текстовых единиц, как функционально-смысловые типы речи (ФСТР), иначе, типы изложения. Если, например, рассуждение наиболее типично для научной речи (и строго организовано), то официально-деловой оно несвойственно (здесь формируются свои, специфичные именно для данной сферы общения ФСТР — подчеркнутой констатации, долженствования); для художественной наиболее типично (и даже специфично) повествование при наличии других ФСТР и т.д. Вообще в каждом функциональном стиле наблюдается своя «конфигурация» в использовании ФСТР, которая «вплетается» в общую речевую системность стиля и, следовательно, обусловлена задачами общения в конкретной его сфере. Таким образом, одни и те же единицы — в том числе стилистически не окрашенные в системе языка — в контексте каждой конкретной речевой разновидности выполняют особую функцию, получают определенную функционально- стилевую окраску. Подчеркнем: именно в контексте данной речевой разновидности как элемент данной речевой системы. Конечно, все эти значения и функциональные возможности имеются у единиц в языке, но там они существуют в потенции и не составляют особой системы. Важно, что подобное явление наблюдается у очень многих средств разных уровней языковой системы. При функционировании языковых единиц появление у них в контексте той или иной речевой разновидности определенного значения и функциональной окраски строго закономерно; в этом обнаруживается зависимость функциональных значений от экстралингвистической основы стиля и в то же время диалектическое единство со спецификой стиля. Например, из того, что основная функция права — регулировать отношения между членами общества и государством, проистекает та общая специфическая стилевая черта деловой речи, которую можно назвать предписующе-долженствующей. Этим же обусловлена и безличность (неличный характер) деловой речи. Поэтому даже грамматические средства языка, которые считаются наименее стилеобразующими, функционируют здесь соответствующим образом; это же отражается на составе и частотности определенных языковых средств. Итак, взаимосвязь единиц на основе определенного функционально-стилистического значения создается именно в конкретном контексте, отражающем традиционно-типовую сферу общения. Такого рода взаимосвязи единиц различных уровней нет в языковой системе (точнее, в ее структуральной модели). Объединение их, создание определенного стиля происходит именно в речи, в процессе функционирования, на ос н о в е выполнения конкретного коммуникативного задания. Так, потенциальные стилистические возможности единиц языковой системы реализуются, формируя конкретный речевой стиль. Закономерности функционирования языковых единиц имеют объективный характер. |