Стилистика_русского_языка. Учебнометодическим объединением по направлениям педагогического образования Министерства образования и науки РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению 050300 Филологическое образование
 Скачать 0.81 Mb.
|
|
§ 28. Каковы же стилистические средства русского языка? В принципе любое языковое средство способно быть стилистическим и использоваться для выражения того или иного стиля в тех или иных сферах и условиях общения. Однако решение затронутого вопроса во многом зависит от осмысления самого понятия «стиль». Одни ученые считают, что средства создания и выражения стиля — это лишь единицы языка с устойчивой внеконтекстуальной стилистической окраской. Другие полагают, что стиль может создаваться и иными, не окрашенными в системе языка средствами (если «нейтральные» средства не считать окрашенными). Думается, что традиционность использования той или иной языковой единицы в определенных речевых условиях, ее своеобразная прикреплеиность к определенной сфере общения уже образует у этой единицы функциональную стилистическую окраску. Это тем более справедливо, что обычно семантическая сторона языковой единицы, одно из ее значений, имеет склонность к функциональной прикреплен- ности. Согласно такой точке зрения любая языковая единица, особенно многозначная (не только лексическая, но и грамматическая), может быть стилистическим средством. Причем она одновременно может иметь несколько различных стилевых окрасок, особенно функциональных, соответственно разным ее значениям и особенностям употребления. Стилистически окрашенные языковые средства обычно разделяются на две большие группы в соответствии с характером окраски: 1) функционально окрашенные; 2) экспрессивно окрашенные (ради краткости будем называть их в дальнейшем просто: функциональные и экспрессивные). Функциональные средства традиционно разделяются прежде всего на книжные и разговорные. В свою очередь, книжные обычно классифицируются по их принадлежности к тому или иному функциональному стилю: научному, деловому, публицистическому, художественному, религиозному. Разговорные средства преимущественно используются в разговорно- обиходной сфере и вообще в сфере непринужденного общения; к ним примыкают также средства просторечные и некоторые нелитературные (вульгаризмы). В художественных произведениях они используются прежде всего как средства речевой характеристики персонажей и для стилизации. Это следует учитывать при анализе художественных текстов. Экспрессивные средства представляют собой единицы языка с ярко выраженными эмоционально-экспрессивными оттенками (торжественным, уничижительным, ласкательным, ироническим, неодобрительным, фамильярным и мн. др.). Вопрос о стилистических средствах и, следовательно, о стилистических ресурсах языка теснейшим образом связан с проблемой синонимии. По мнению А.И. Ефимова, отражающему общепризнанную точку зрения, синонимика речевых средств — центральная проблема стилистики. Существование стилей в известном смысле обеспечено синонимией, т.е. наличием разных языковых форм, которые можно использовать для описания одного и того же внелингвистического «факта». Однако было бы неверным представлять дело таким образом, что синонимией ограничиваются ресурсы стилистики, о чем писал еще Л.В. Щерба (Избр. работы... М., 1957. С. 121). О значимости синонимии для стилистики в целом (очевидно, главным образом в аспекте «стилистики ресурсов») и вместе с тем ограниченности ее значения для функциональной стилистики говорит Т.Г. Винокур: «Для стилистики...категория синонимии является центральной. Однако на уровне употребления она теряет часть ведущих позиций...» (Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М., 1980. С. 35). Проблема соотношения синонимических средств языка и функциональных стилей недостаточно разработана. Бесспорно, однако, что в функциональных стилях по-разному используются синонимические богатства языка и что стили обладают неодинаковыми возможностями для реализации этих богатств. Так, если художественная речь отличается широтой использования синонимики и ей свойственно обогащение ее за счет индивидуального употребления, то, например, научный и официально-деловой стили по самой своей коммуникативной природе (стремление к точности и однозначности выражения) ограничены в возможностях обращения к разнообразным синонимическим средствам языка. Как указывалось, представленная выше картина стилистических значений, окрасок и средств, во-первых, является более или менее общепринятой; во-вторых, в основном дана в аспекте системы языка, внеконтекстуальном; правда, автор пытался сделать «экскурсы» в аспект употребления этих средств. Специальное исследование в узуально-стилистическом плане проведено Т.Г. Винокур; оригинальное по концепции и интересное по материалу, оно представляет собой попытку перекинуть мост между стилистикой структурной и функциональной. Т.Г. Винокур предприняла попытку исследовать условия, средства и способы достижения стилистического эффекта, появляющегося в процессе употребления языковых единиц в реальной речевой действительности (правда, ограничив при этом объект своего изучения как в собственно лингвистическом, так и в экстралингвистическом плане). Особенно ценным и перспективным в труде Т. Г Винокур является именно функциональный подход, стилистический узус (Указ. соч. С. 37) как объект исследования, при этом под узусом понимается принятое употребление, «коммуникативные навыки языкового употребления». Иначе говоря, согласно мнению автора, стилистика — это явление употребления (как в свое время ее определял и Г.О. Винокур), явление коммуникативной природы стилистических ценностей. В этом-то и заключается функциональная основа концепции. Центральной категорией этой узуальной стилистики является узуально-стилевой комплекс, который, в свою очередь, включает основную оппозицию: стилистическое (в смысле экспрессивное) задание и стилистическое значение. При этом экстралингвистический аспект включает задание и эффект, а собственно лингвистический — значение, определяющее стилистическое средство и прием. Таким образом, звенья узуально-стилевого комплекса — это стилистические значение, средство, прием,а также задание и эффект. Стилистическое значение — ключевое понятие узуальной стилистики — само по себе определяется как обычно (в аспекте «стилистики ресурсов»), т.е. как созначение, которое соответствует стилистической семантике, совокупности экспрессивных оттенков, обертонов, осложняющих лексическое и грамматическое значения языковой единицы. Однако значение при этом рассматривается в динамике, в процессе его образования при словоупотреблении, в контексте высказывания и тем самым в единстве с другим звеном узуально-стилевого комплекса — с приемом. Динамика здесь такова: «...языковое средство становится стилистическим, получая стилистическое значение в процессе образования с его участием стилистического приема» (ср., например, приобретение нейтральным словом оценочного значения: пальтишко нормаль- н о е, т.е. хорошее) (Там же. С. 20). Именно в этой динамике показан мост между функциональной стилистикой и «стилистикой ресурсов». Узуальная стилистика, по Т.Г. Винокур, как стилистика экспрессивных значений и приемов, сосредоточенная на изучении закономерностей стилистического использования языковых единиц, обнаруживается в явлениях стилистического согласования и контраста. При этом отмечается также в качестве сти- леобразующей тенденция к новизне употреблений и значений. К стилистическим ресурсам по давней традиции относят и так называемые средства словесной образности — троны и фигуры. В последнее время анализ стилистических приемов — стилизации, интимизации, цитации, профессионализации, эмоционального усиления оценки, гиперболы и т.д. — значительно активизировался (см., например, работы А.П. Сково- родникова и его школы). § 29. Характеристика парадигматики в стилистике (по аналогии вообще с парадигматикой языковой системы) была дана в свое время М.В. Пановым. Опираясь на представление Л .В. Щербы о стилистической системе русского литературного языка, М.В. Панов считает, что «стилистические парадигмы пронизывают все ярусы: лексику, словообразование, словоизменение, синтаксис, фонетику» (О развитии русского языка в советском обществе // Вопросы языкознания. 1962. № 3. С. 6—8 и след.). Действительно, синонимические отношения языковых средств различной стилистической окраски можно обнаружить в довольно большом (хотя и неравном) количестве на всех уровнях языковой системы, например в лексике: глаза — очи — гляделки; смотреть — взирать — глазеть; есть — вкушать — уплетать; в словообразовании — соотнесенность морфемных моделей: формализм — формалистика, утопизм — утопистика, перекручивание — перекрутка, отбеливание — отбелка и т.п.; в синтаксисе: Если бы я пришел раньше... — Приди я раньше../, Автор, переведший... — Автор, который перевел... и т.д. (Примеры из указ. статьи М.В. Панова.) Более подробно в теоретическом плане вопрос о стилистической парадигматике в соотношении со стилистической синтагматикой рассматривает Ю.М. Скребнев (см.: Очерк теории стилистики. Горький, 1976. С. 76—156). Понятие стилистической парадигматики он не ограничивает стилистико-синоними- ческими отношениями единиц, называя, например, среди явлений парадигматической семасиологии метафоры и метонимии. Надо сказать, что хотя систематизация стилистических явлений по парадигмам удобна, однако парадигматическая стилистика наталкивается на большие, даже непреодолимые трудности. Во-первых, здесь нет той четкости противопоставлений, законченности рядов сопоставляемых единиц, которые свойственны парадигматике языковой системы на фонетическом, морфологическом и других уровнях. Для стилистической парадигмы, напротив, характерны нечеткость противопоставлений, размытость границ (открытость, «неконечность») и тому подобные признаки, нарушающие четкость структуры. Во-вторых, в парадигматической систематизации стиля, как правило, не выдерживается принцип единого основания. Ср.. с одной стороны, четкость падежной парадигматики существительного: человек — человека — человеку — человека — человеком — человеке, с другой — «парадигматику» различных стилистических окрасок слова, когда в одних рядах нейтральной окраске противопоставлена окраска только с повышением стиля (надежда7\ чаяние, упование; л об7\ чело), в других — только с понижением (бит ь N колотить — лупить — колошматить — дубасить), в третьих — и та и другая (лик ГС л и ц о 5J рожа, морда, рыло); причем количество окрашенных компонентов ряда может быть самое различное. Кроме того, у одного и того же слова (даже значения) может быть одновременно несколько окрасок разной «квалификации», например: «книжн.», «высок.» у слова твердыня; с теми же пометами плюс «спец.» и «арх.» у слова фортеция и хд.
На трудности описания стилистической парадигматики в лексике указывает Ю.М. Скребнев: в частности, здесь «нет единой классификационной системы», а препятствие в том, что коннотации «многомерны, комплексны» (Очерк теории стилистики. Горький, 1976. С. 27). Следует отметить, что распространенная характеристика стилистической «системы» лексики по указанной модели («+ 0 —») восходит к описанной М.В. Ломоносовым системе «трех штилей», которая еще в пушкинский период была преодолена в русском литературном языке. Поэтому подобные характеристики несут на себе печать устарелости, не отвечают современному стилистическому состоянию языка. Если, например, в начале XIX в. книжная лексика (и соответствующая окраска) обладала достаточными системными связями, то для современного носителя литературного языка (нефилолога) условность ее выделения налицо. Результат этого — неоднозначность подачи стилистических помет в разных словарях. Историческое развитие структурной и функциональной (в частности, стилистической) сторон языка протекает неодинаково. Если в процессе развития, например, грамматической системы (ср. утрата аориста и имперфекта у глаголов, звательного падежа у существительных) не разрушается принцип системности и парадигматика (например, на указанных ее участках — время, падеж) остается, то изменение стилистической стороны языка идет иначе. Так, стилистическая парадигма, основанная на синонимике средств, оказывается в весьма сложных отношениях с функционально-стилевой дифференциацией языка. Об этом явлении пишет ТГ. Винокур: «Семантические тенденции отдельных функционально-стилевых объединений таковы, что отражающие их единицы языка фактически непереводимы на средства другого стиля. Стилистическое значение, присущее одним из членов синонимического ряда, сдвигает их смысл... чем объясняется наличие пустот в межстилевой парадигматике» (Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М., 1980. С. 39). Разрушается стилистическая целостность, системность, т.е. парадигма (ср. известную строгость норм высокого и низкого стилей в XVIII в., а отсюда и системность единиц на разных уровнях языка), и остаются — порой в большом количестве — лишь отдельные компоненты этой системности. К тому же именно в стилистических целях могут извлекаться из прошлого языка давно забытые единицы (архаизмы), неактуальные — в структурном смысле — для современной системы языка, но актуальные для стилистики. Все это, конечно, создает и сложность стилистического феномена в языке, и дополнительные трудности его описания. Наряду с парадигматической стилистикой и в соотношении с ней иногда выделяют (в частности, Ю.М. Скребнев) синтагматическую стилистику, стилистическая значимость в которой создается не «фактом присутствия» языковой единицы в системе, как это наблюдаем в парадигматике, а «фактом совместной встречаемости: соотнесенности в тексте одной единицы с другой» (Очерк теории стилистики. Горький, 1976. С. 78). Эти единицы могут быть стилистически нейтральными, но их взаимодействие стилистически значимо. Стилистическая синтагматика рассматривается Ю.М. Скребневым на всех языковых уровнях (от фонетического до синтаксического и текстового). Так, к стилистическому синтаксису в синтагматическом аспекте относятся параллелизмы с различными видами лексико- синтаксических повторов — анафора, эпифора, симгшока, ана- диплозис («подхват»), хиазм («перекрещивание»), прием обрамления; в синтагматической семасиологии называются фигуры тождества (сравнение, синонимы-заменители), фигуры неравенства (климакс, т.е. нарастание, синонимы-уточнители, каламбур и др.), фигуры противоположности (оксюморон, антитеза). Синтагматическая морфология, по Ю.М. Скребневу, изучает проблемы совместной встречаемости морфем и грамматических значений в разных типах текстов и в литературном языке вообще. Синтагматическая лексикология исследует стилистические функции совместной встречаемости слов разных стилистических тональностей в пределах словосочетания, предложения, сегментов большей протяженности и т.д. Кстати, интересный иллюстративный материал относительно употребления этих фигур представлен В. В. Одинцовым в книге А.Н. Кожина, О.А. Крыловой, В. В. Одинцова «Функциональные типы русской речи». М., 1982. (Ч. III). Определение понятий «стиль» и «функциональный стиль» в лингвистической стилистике. О речевой системности функционального стиля § 30. О том, как многообразно понятие стиля в различных работах по стилистике, неоднократно писали В. В. Виноградов, А.И. Ефимов и др. По-видимому, не одно, а несколько различных определений стиля — явление оправданное; нужно только всегда строго различать, о каком аспекте исследований идет речь. Хуже, когда в одной и той же работе термин стиль употребляется недифференцированно, обозначая различные понятия, или когда между автором и читателем существует непонимание: каждый из них воспринимает этот термин в своем (весьма различном у обоих) смысле. В каких же основных значениях используется слово стиль в филологии? Приведем несколько определений, взятых из Большой Советской Энциклопедии и «Словаря русского языка» С.И. Ожегова: — применительно к художественной литературе это «исторически сложившаяся устойчивая общность образной системы, средств и приемов художественной выразительности, обусловленная единством идейного обще- ственно-исторического содержания» (например, реалистический стиль, стиль романтизма); — в более широком смысле это «совокупность характерных отличительных признаков, присущих произведениям искусства»; примерно то же в иной формулировке: «Характерный вид, разновидность чего-нибудь, выражающаяся в каких-нибудь особенных признаках, свойствах художественного оформления»; — совокупность приемов использования средств общенародного языка для выражения тех или иных идей, мыслей; иначе — своеобразие речевой ткани художественного (или иного) произведения, в целом творчества писателя (или вообще пишущего), т.е. слог или индивидуальная м а- нера речи; — использование языка в соответствии с нормативно-стилистическими правилами или без соблюдения последних (хороший стиль, плохой стиль, ошибки стиля); — метод, совокупность приемов какой-нибудь работы, деятельности (ср. его стиль работы). И это еще не все значения. Словоупотребления, включающие слово стиль, чрезвычайно разнообразны; кроме указанных, это стиль басни, фельетона, газетный, разговорный стиль, высокопарный стиль, канцелярский, книжный, академический, архаизированный, жаргонизированный, стиль Пушкина и т.д. В современных лингвистических словарях термин стиль определяется прежде всего как функциональный стиль (см. далее). Если сопоставить все эти значения, то мы обнаружим ряд общих признаков. Самым общим из них является связь понятия «стиль» с деятельностью человека: это характер либо самой этой деятельности как процесса, либо признаков ее в продуктах труда (поэтому, кстати, не говорят «стиль травы, природы»). Далее, это явление глубоко системное (ив искусстве, и в речи, и в поведении). Затем, это — явление культуры, причем осознанное и целенаправленное,что вытекает из предшествующих черт. Кроме того, это характерологический признак своеобразия чего-либо, кого-либо. Осознанность стиля подчеркивал В.В. Виноградов. Употребление того или иного языкового средства, конечно, может быть и неосознанным, но вряд ли тогда оно будет явлением стиля. (Правда, в семиотике стиль определяется как явление неявной (неосознанной) культуры, но при этом он трактуется либо весьма расширительно (например, вообще национальные черты языка), либо узко как проявление в речи отдельных признаков индивида: возрастных, половых характеристик говорящего.) Деятельность человека, психика, общение не могут быть вне выражения оценок и отношений, связанных с осознанием. Еще в статье, написанной в 1942 г., В. Матезиус отмечал, что высказывание — это не просто ряд слов, выражающих какой-то факт действительности, оно обязательно «должно выражать отношение говорящего к этому явлению действительности в данный момент» (Пражский лингвистический кружок. М., 1967. С. 445). Коммуникативная, лингвистическая сущность стиля в том и состоит, что он существует (и создается) в расчете на воспринимающего речь. С этим связана прагматическая направленность речи, расчет на эффективность (либо эффект) общения. Выразительность речи, ее стиль связаны с «оформлением» коммуникации наилучшим образом (по мнению говорящего, общества, в русле естественно сложившихся традиций), т.е. соответствующим назначению общения в данной сфере. Наконец (и это весьма существенно), стиль — это свойства, признаки содержательного (смыслового) плана, обусловленные экстралингвистически, получающие реализацию через своеобразное построение (систему) материальных элементов — своеобразные «комбинации» языковых единиц, особое построение речи (текста), выступающее в качестве плана выражения. В этом проявляется системность и единство формы и содержания (в широком смысле). Характер мышления говорящего может быть выражен не в каких-то отдельных, внеконтекстуальньгх средствах, а в особенностях построения речи, ее организации. В приведенных выше определениях стиля как лингвистического понятия он связан с употреблением языковых средств, и это важно. |