ђ §¤®абЄ п €.Њ., ™ ўҐ« ў ‘.Џ. ЋзҐаЄЁ Ёбв®аЁЁ д а¬ жЁЁ. ‚лЇгбЄ ЇҐ. Учебное пособие для студентов фармацевтических факультетов высшей медицинской школы Курск 2006
 Скачать 1.33 Mb.
|
|
Шаман и его аптека Шаман — закономерная фигура в системе традиционного мировоззрения и архаичных, первобытных форм жизнедеятельности — издавна известен многим народам мира. Сам термин «шаман» исследователи возводят к языкам отдельных народов Сибири, так что данное наименование соответствующего типа культурных героев в достаточной мере условно. Хотя именно это название чаще всего используется применительно к наиболее древним целителям, колдунам, знахарям. Все они выступали своего рода профессионалами в области мифо-магического, демонического этапа развития религии (который еще называется язычеством). Шаманы концентрировали в себе те верования и чаяния представителей традиционных обществ охотников, собирателей, а затем и скотоводов, ранних земледельцев, которые предшествовали появлению развитых национальных и мировых религий с их монотеизмом и межплеменным гуманизмом. В качестве реликтового пласта мировоззрения и поведения вера в шаманизм сохраняется и у представителей индустриальных обществ, включая современные. Суть шаманизма состоит в таком управлении поведением соплеменников, потенциальных или реальных пациентов, где отдельные рациональные приемы сочетаются со слепой верой в духов, сверхъестественные силы, посредником с которыми и служит шаман. В его распоряжении находились те или иные снадобья, полученные из растительного, животного, минерального сырья, целебное или наркотическое действие которых было открыто людьми стихийно-эмпирически, по ходу продвижения от дикости к первым цивилизациям. Секреты приготовления этих снадобий, как правило, передавались в роду шаманов по наследству и оставались тайной для непосвященных. Однако не в реальных лекарствах заключается главная сила шамана. С более или менее простыми, а главное понятными недомоганиями (типа простуды или мелких травм) соплеменники справлялись сами, с помощью более известных средств той же народной медицины и фармации. К шаманам обращались (обычно за плату) в более серьезных случаях, когда простые объяснения жизненных затруднений не убеждали попавшего в них беднягу. В шаманской аптеке и «больнице» главными были декорации — весь антураж камлания, которое совершалось, как правило, в потёмках, при мерцании костра, в присутствии родственников больного, под равномерный стук бубна или прочие шумовые эффекты. Костюм целителя, несущий целый набор символов; остальная атрибутика шамана (галлюциногены вроде отвара мухоморов; фокусы с мнимыми порезами тела, долгим пребыванием под водой и т.п.) убеждали окружающих в реальности его путешествия в мир духов, борьбы со злыми силами, привлечения на помощь добрых духов. В шаманские чудеса верят отчаявшиеся представители примитивных культур. Для общества, живущего первобытным строем — в пещерах или землянках, в избах или кибитках, ярангах или ледяных хижинах, — шаман, пророк, знахарь — это своего рода культурные герои, с помощью которых решаются важные задачи индивидуальной и коллективной практики. Они накапливают солидный запас эмпирических сведений о полезных и вредных сторонах природных явлений. К шаману обращаются, когда болезнь протекает тяжело, когда не ясны её причины (не простуда, не травма, а колдовство, порча?) или же когда предстоит явно рискованное предприятие (охота, война, стихийное бедствие). Задача шамана — изгнать злых духов и приманить к людям добрых. Характерен антураж шаманских сеансов (камланий). Шаман работает обычно вечером или ночью, в жилище больного, которое освещается только огнем очага; в присутствии его родственников и прочих зрителей, которые частью составляют пассивную аудиторию, частью помогают создавать звуковой фон сеанса; пользуется набором магических атрибутов (бубен, колотушка, бич) и реальных снадобий (мази, настойки из трав, курения разных снадобий и т.п.). Веру в себя шаман старался укрепить разными экстравагантными действиями (хождение сквозь огонь, долгое погружение в воду, элементы гипнотического внушения разных чудесных «эффектов», вроде мнимого, на глазах заживающего пореза своего тела). Представители древних и традиционных обществ обладали повышенной внушаемостью, первая сигнальная система (органы чувств) преобладала у них над второй (словесно-смысловой). Это повышало эффективность шаманских трюков (зомбирующий психику равномерный шум бубна, барабанов; пассы в ходе танца; поглаживания тела пациента; внушение видом и взглядом). Особую роль в жреческой, шаманской практике играли заклинания. Для разных болезней магические формулы варьировались. Их общая направленность видна на заговоре древнегреческих магов: «Hanc religionem evoco, educo, excanto de istis membris, medullis» («Я это знамение заклинаю, вывожу, изгоняю из твоих членов и нутра»)12[12]. С помощью такого рода «логотерапии» психика пациента мобилизовалась на борьбу с недугом. Обычной командой шамана после сеанса лечения не самой тяжелой болезни было приказание пациенту встать и приступить к работе. В языческой “теории” роль шамана сводится к заключению союза с чуждым духом, как бы женитьбе на нем с тем, чтобы подчинить его задачам клиентов. Шаман стремится контролировать странствие душ путем изменения своего внешнего (танцы) и внутреннего (экстаз, затем транс, вплоть до каталепсии) состояния. Но все эти изменения — только средство для достижения главной цели шамана. А она состоит в том, чтобы осуществить желания пациента, чаяния коллектива. Шаман претендует регулировать круговорот жизненной силы в природе (у охотничьих народов) и цикл общественного воспроизводства, отношения живых и мертвых (у скотоводов и ранних земледельцев). Все шаманские практики связаны с непредсказуемыми, но важными для людей ситуациями их жизни — появлением диких животных, погодой, урожайностью; здоровьем, взаимностью в любви, выигрышем в игре; возвращением из путешествия, победой на войне и т.п. Исцеление от тяжкого недуга находилось на одном из первых мест среди шаманских задач. Успех здесь прямо связывается с умением шамана перехитрить или задобрить духов и тем самым повлиять на действительность в нужном отношении. Удача заслуживается, завоевывается шаманом вместе с его клиентами. Приведем описание шаманского лечения у североамериканских индейцев (племени черноногих). «Однажды вечером мы посетили лагерь, состоящий примерно из тридцати палаток. Главой здесь был Старый Спящий. Он владел магической трубкой и разными другими священными предметами. Старый Спящий занимался также лечением больных, причем важную роль у него наряду с отварами трав, применявшихся наружно и внутренне, играла еще шкура пумы, а также молитвы, обращенные к этому горному льву. … Как и в палатках других знахарей, никому здесь не разрешалось обходить полностью вокруг очага, оказываясь, таким образом, между огнем и лекарствами; никто не смел также выносить из палатки огонь, так как это могло нарушить силу магических средств хозяина. … «Слушай, — сказал он, когда мы закурили, — Когда-то я страдал, как ты сейчас, и подобно тебе. Искал помощи всюду, всякими способами и по- лучил ее. Волосы мои побелели, кожа в морщинах, я очень, очень стар. Но и сейчас я крепок и здоров и сам добываю мясо для этой палатки. Я жалею тебя. Слушай внимательно мои слова, следуй моему совету, и ты тоже доживешь до глубокой старости. Прежде всего о твоей болезни: чей-то дух, может быть дух убитого тобой врага, каким-то образом проник в твое тело и вызвал злую опухоль в твоем желудке. Ее нужно удалить, потому что она всё растет и растет, и давит на сердце. Если не остановить рост опухоли, то сердце скоро не сможет работать; тогда — смерть. Ты должен убить горного льва и выделать шкуру, оставив когти на лапах. Смотри за этой шкурой как следует, ночью подвешивай ее или клади в изголовье своего ложа. Ложась спать, молись, говоря: «Хайью, Создатель когтей, вырви когтями эту опухоль, которая угрожает моей жизни!» Так ты должен молиться создателю когтей, тени самого древней пумы». Он сказал мне также, что я всегда должен класть свою трубку на лепешку бизоньего навоза, так как бизон — священное животное, и чтобы, молясь, я выпускал дым на все четыре стороны света; кверху — к живущим над нами, книзу — к нашей матери-земле. Тогда мои молитвы будут действовать сильнее. … Однажды, сидя на своем ложе, я помолился и спел первую из песен. Только что я кончил петь, как внутри меня что-то лопнуло, и изо рта потекли кровь и гной. Боли я не чувствовал. Через некоторое время кровь перестала течь. Я выполоскал рот, встал и стал ходить по палатке. Здесь, в боку, я больше не ощущал давления. Я знал, что случилось: в точности как предсказывал старик, опухоль внутри меня была разодрана когтями. Я выздоровел. На следующий день мы принесли в благодарность большую жертву. С тех пор я здоров. И мало того, мое магическое средство излечило многих больных. Кьи!» 13[13] Этнографическое наблюдение за индейскими знахарями позволило уточнить их фитотерапевтические возможности. Искусством траволечения владели все взрослые индейцы, но использовали они его, как правило, в кругу своей семьи и при сравнительно легких недомоганиях. При осложнении заболевания обращались к шаману. Его аптека была побогаче, к тому же он обставлял ее применение внушительной психотерапией. В зависимости от лечебного действия растения использовались корни, стебли, листья, плоды, кора или сердцевина. Чаще других частей лекарственных растений использовался корень. Поэтому отдельные племена именовали своих знахарей «человек корня травы». Кроме внутренних свойств, обращали особое внимание на форму кореньев. В особой цене были те, что напоминали человеческие фигурки (принцип симпатической магии — подобное лечить подобным). Одни растения применялись в сыром виде, из других готовили отвары, настойки и мази. В этнографической литературе приводится ряд индейских рецептов. Вот некоторые из них. Тысячелистник (Achillea millefolium) — его настой применялся против гастроэнтеритов, почечных колик, болей в груди. Заварка из тысячелистника принималась в качестве диуретика, а разжеванные цветы прикладывались к ушибам и опухолям. Настойка из коры клена (Acer glabrum) и сок ягод сакатун (ирга) (Amelanchier alnifolia) употреблялись как слабительное, а настойка корня дикой земляники (Flagaria spp.), сок ягод сливы (Prunus virginiana) и отвар из свежих молодых стеблей пастернака коровьего (Heracleum lanatum), наоборот, против диареи. Смола альпийской ели (Abies lasiocarpa) и настой лапчатки (Potentilla ancerina) вызывали рвоту; останавливали ее снадобьем, приготовленным из дикого лука (Alliums pp.). Надо заметить, что всевозможные выделения организма (рвоту, пот, дыхание, дефекацию, мочеиспускание) индейцы считали путями выхода болезней из тела и не без основания. Растяжение связок и тяжелые ушибы лечили припарками из вываренных корней юкки (Ycca glauca). Ее же отвар применялся для остановки кровотечений, как противовоспалительное средство и средство для роста волос. Экземы врачевали с помощью настоя из корней ивы (Salix spp.), смешанного с почечным жиром животных. Тем же отваром лечили глазные болезни, стремились остановить внутренние кровотечения, устранить боли в пояснице и грудной клетке. Широкий спектр применения имела толокнянка (Arctostaphilos uva-ursi) — ее настойка шла против кожной сыпи, язв, воспаления десен и тому подобных недомоганий. Настой луковицы, соединенный с разжеванным корнем зимнелюбки (Pyrola spp.), использовался против отита. Респираторные заболевания лечили разными травами, в первую очередь полынью людовика (Artemisia ludovicata), желтым дудником (Angelica dawsonii) и бергамотом (Monarda frisyulosa). Из них делали отвары или ингаляции. От астмы помогало растение с местным названием «звук погремушки» (Oxytronis splendens) и настой из корней и листьев одного из видов фиалки (Viola adunca). При простуде и ангине поили «чаем» из зубровки душистой (Hierochloe odorato); ее же применяли для промывания ушей, глаз и залечивания трещин на коже. Это растение именовалось жителями американских прерий «сладкая трава» и использовалось шаманами чаще других, практически при любом лечебном сеансе, а также при другого рода камланиях (танце Солнца и т.п.). Оно обладает сильным пряным запахом, особенно выраженным при сжигании. Несомненно ее антисептическое и тонизирующее действие, которое знали и в народной медицине европейских народов. Анализ этого растения обнаружил в его составе кумарин, аскорбиновую кислоту, эфирные масла и алкалоиды. Для лечения пригождались также лишайники и грибы. Настоем древесного лишайника (Everinia vulpina) врачевали язву желудка; споры гриба-дождевика (Licoperdon spp.) прикладывали к ранам; а настоем другого гриба (Polyporus) лечили дизентерию. Шаманы осмотрительно подходили к выбору места и времени сбора лекарственных растений. Они установили, что одни из них набирают свою целебную силу только при солнечной погоде, а другие, наоборот, к осени. Полезные свойства растений выявляли, в частности, путем наблюдения за животными. Особым доверием в этом смысле пользовались медведи. Не случайно толокнянку еще называли «медвежьи ушки», а лакота — «доктором гризли». Коготь или клык медведя применялся как инструмент помешивания в настоях и отварах — явно в магических целях. Срывая или выкапывая растение, шаман произносил молитву, умоляя его принести пользу, а не вред. С той же целью на месте сбора оставлялось подношение духу растений (бусы, табак и т.п.). Некоторые шаманы обзаводились одним или несколькими помощниками, которые тоже занимались сбором лекарственного сырья и ассистировали лекарю в изготовлении и применении снадобий. Нередко таким ассистентом шамана была его жена или другая женщина. Они, в свою очередь, приобретали опыт и репутацию травниц. В XIX столетии, с приходом во владения индейцев белых людей, шаманы всё чаще стали специализироваться на лечении каких-то определенных болезней. Наверное, это происходило потому, что европейцы принесли в Америку новые болезни, неведомые местной медицине, от которых у индейцев не было иммунитета. В результате эпидемий кори, туберкулеза, гриппа, оспы и коклюша численность индейского населения за XVIII–XIX вв. сократилась раз в десять. Однако и до этой страшной напасти средний возраст в индейских племенах был невысок, а смертность куда выше среднеевропейской. Все рассказы о жизни американских аборигенов пестрят случаями гибели, травматизма, против которых оказывались бессильны самые знаменитые шаманы (которые к тому же далеко не всегда находились под рукой при несчастных случаях, поскольку индейцы жили разрозненными группами). Хотя шаманы и не обрели панацеи, однако в Национальный фармацевтический справочник США вошло до двухсот фиторецептов, восходящих к индейской «аптеке» 14[14]. Таким образом, все рациональные с нашей, современной точки зрения приемы шаманства (включая фито-, физио- и психотерапию) неразрывно связаны с верой в сверхъестественные силы и возможность людей вступить с ними во взаимодействие. Когда у человека нет реальных средств изменить или предсказать действительность, он и обращается к шаману, который изменит хотя бы его сознание, а при благоприятных обстоятельствах излечит недуги тела или купирует, снимет их болезненную симптоматику. Наследники шаманских традиций в развивающихся и развитых странах Разнообразие врачебных действие и представлений, лежащих в их основе, привело к тому, что уже на заре культурной жизни создался особый класс людей, посвящавших себя медицине как профессии. Качественный сдвиг в этом отношении произошел тогда, когда ранняя медицина пошла по пути демонических представлений. Лица, которые в силу их способностей, выделялись из массы сородичей и делались посредниками между сверхъестественными существами, демонами и человеком, обычно вводили в круг своих занятий и врачевание. Ведь если болезнь, на их взгляд, представляет собой не что иное, как действие могучего злого духа, то целителем является шаман-заклинатель демонов или колдун другого рода. Оформившись в первобытном обществе, сословие колдунов затем благополучно существовало как в рамках традиционных культур, так и при весьма развитых социумах. Образцом подобного рода деятелей являются народные врачеватели в Индии - и древней, и современной. Их подготовка к будущей профессии начинается с детства, и молодой человек, желающий быть принятым в их союз, должен проделать предварительно длинный учебный стаж. В повседневном общении с опытным знахарем новичок узнает все, что нужно для его будущей профессии. Образование слагается из знакомства с теми веществами, которые применяются для лечения; способами их собирания и приготовления; с другой же стороны, он должен быть хорошо знаком с различными заклинаниями и прочими магическими приемами. Нередко после окончания учения производится своего рода экзамен, и лишь сдав его, новичок допускается к самостоятельному целительству. В соответствии с двойственной природой своей деятельности, индуистские колдуны применяют у постели больного, наряду с соматически активными снадобьями, целый ряд атрибутов, действующих на фантазию больного (музыкальные инструменты, производящие шум, и т.п.). Врачеватели с большим искусством пользуются всеми этими приемами, сопровождая их в общем рациональными действиями (как-то массаж, втирание медикаментов, насечки на коже и т.п.). Как уже говорилось, на донаучной стадии культуры колдуны представляют собой всю возможную тогда медицину. Иное дело медицинский оккультизм в индустриальном обществе. Новоявленные шаманы и колдуны, гомеопаты и “фитотерапевты”, экстрасенсы и уфологи, астрологи и гадатели вроде пресловутых Джуны, Ванги, Кашпировского, Чумака, Глобы и иже с ними — имя им ныне легион — это мифология в чистом виде, причем далеко не лучшего сорта. Путём знахарского внушения можно излечить не все заболевания, а только относительно легкие, прежде всего неврогенные. Теряя время при тяжелой соматической патологии, пациент лишает современную медицину реальных возможностей исцелить или хотя бы облегчить его страдания. Однако наукоёмкая медицина не сулит бессмертия, не даёт стопроцентных гарантий успеха. Поэтому даже обитатели небоскрёбов да лимузинов сплошь и рядом склонны мистифицировать себя и окружающих, прибегая к платным услугам знахарей. У каждого собеседника, должно быть, наготове рассказ о чудесном исцелении знахарями пациента, которого официальная медицина признала безнадёжным. Мало кто задумывается, каков был средний возраст людей, набор их заболеваний, масштаб страданий, когда роль врачей исполняли только знахари. Интерес к “нетрадиционным”, экзотическим методам врачевания сродни интересу детского ума к сказкам с хорошим концом. От подобных иллюзий человечество, видимо, полностью никогда не избавится. Тем не менее представители современной медицины и фармации не должны разделять заблуждения, иллюзии широкой публики, которая по разным причинам проявляет интерес к модернизированному знахарству. Нынешние знахари самых разных мастей составляют прямую конкуренцию дипломированным врачам и провизорам. Предлагая в большинстве случаев сугубо паллиативное лечение, а чаще всего просто дурача своих клиентов, самозваные шаманы, травники, «народные целители», колдуны эксплуатируют наиболее темные стороны человеческой психики, ущербные типы личности, пережиточные формы культуры. Мифология и традиционная медицина Когда целители из Шанидара или другого доисторического поселения, сталкивались с болезнью, они рассматривали ее в контексте своего общего понимания мира, полного духов — добрых и злых. Первобытные люди объясняли болезни (и другие изменения и бедствия, окружающие их) в сверхъестественных терминах. Лечение осуществлялось с помощью лекарств, которые, как полагали, действуют сверхъестественным путем. Заклинания врачевателей, иногда используемые вместе с магическими веществами, применялись с той же целью. Магические зелья, приготовленные из разных веществ, в рамках традиционных культур воспринимались двояко — и как простые инструменты облегчения страданий больного, и как особые артефакты со сверхъестественными способностями. Открытие того, что определенные природные вещества могут облегчить существование человека, нельзя преуменьшать. Хотя первобытные люди изобрели сравнительно небольшое количество эффективных лекарств, сама концепция о влиянии внешней силы на функции организма должна быть признана одним из величайших открытий человечества. Развитие этой концепции осуществилось с дальнейшим изменением среды проживания человека и его культуры. Для рационализации медицинской терапии требовались сложные инструменты, изготовление которых было налажено только после отделения специализированного ремесла от земледелия и скотоводства. Далее, усложнение медицины и фармации предполагало такие культурные открытия, каковы письменность, системы обмена товарами и услугами, стандарты мер и весов. Все эти достижения отличали первые цивилизации Земли от их дикарского и варварского окружения. При целом ряде повседневно встречающихся болезненных явлений первобытному человеку была совершенно ясна связь между причиной и следствием. Он без труда понимал, что за раной следует кровотечение, а то или иное насильственное действие сопровождается болью; что паразит или ядовитое растение вызывает известные расстройства. В большинстве случаев, однако, первобытный человек не понимал сущности болезни (эпидемической, неврогенной, остальных органических патологий). Поэтому к загадочным процессам в организме индивидуума дикари применяют то же объяснение, что и к явлениям природы вообще: смене времен года, восходу и заходу солнца, фазам луны, переменам погоды и т.д. Всё это, по мнению первобытного человека, зависит от воли, стоящей выше этих явлений, и к влиянию сверхъестественных сил он сводил и процессы, совершающиеся в организме человека. Обладателями таких особенных сил являлись и другие люди или невидимые сверхъестественные существа, духи, демоны. С этой точки зрения болезнь возникла или вследствие влияния злой воли другого, действующей на расстоянии, или вследствие непосредственного проникновения злого духа в тело человека. При таком взгляде болезнетворный демон проникал или в осязаемой форме (в виде, например, червя или камня), либо в виде чего-то невидимого, бестелесного. Перед нами, таким образом, примитивная «теория», пытающаяся объяснить сущность болезни; эта теория известна под названием демонизма; она составляет часть мифологии. Миф как особая форма мышления представляет собой универсальную стадию развития духовной культуры человечества. Мифология состоит из таких рассказов и поверий, которые там, где они возникали и бытовали, принимались за правду, как бы они ни выглядели неправдоподобно, фантастично с каких-то иных точек зрения. Допустим, борьба Одиссея с сиренами или же его беседа с богиней Афиной Палладой первоначально воспринимались предками эллинов как поучительный рассказ о действительных событиях, а вовсе не как галлюцинации, аллегории или досужие выдумки. Выбрасывая за борт своего корабля часть завоёванных сокровищ, скандинавский викинг всерьёз верил, что боги оценят этот дар и умножат его удачу на будущее, встретят его после смерти гостеприимно. Так и сегодня нормальный ребёнок всерьёз принимает волшебные перипетии сказки, верит в приход Деда Мороза и похожие сюрпризы, то есть живёт отчасти в мире волшебной фантазии. А верующий в Бога человек без тени сомнения воспримет чудесное спасение разрубленной или взорванной иконы, “плач” изображения на ней и иные специальные эффекты, на самом деле кем-то подстроенные или воображённые, галлюцинированные. Некоторые общности людей (вроде американских индейцев, эскимосов или австралийских папуасов, российских чукчей, иных отстающих народов) так и не смогли преодолеть сопротивление особенно суровой природы или оказались отброшены ходом социальной истории от цивилизационных рубежей и потому надолго, вплоть до наших дней сохранили архаическое, традиционное сознание — мифологическое по преимуществу. В одном из африканских племён этнографу доказывали, что обезьяны — тоже люди. Учёный возразил, что ведь они лишены дара речи. На это ему было сказано, что обезьяны только притворяются немыми, чтобы мы не заставили их работать. Как видно, для мифологически мыслящего лица нет границ между человеком и природой, реальным и сверхъестественным, возможным и невозможным. Видный востоковед Г. Франкфорт (1897–1954) уточняет разницу современного (так или иначе онаученного) и древнего (по преимуществу мифологизированного) мышления. Для нашего современника окружающий его мир явлений воспринимается как некое “Оно”, а для древнего, примитивного по складу ума человека этот мир суть “Ты”. Первый вид сознания мира лёг в основу западноевропейской науки. Он предполагает объективное, бесстрастное рассмотрение субъектом объекта таким, каков тот есть сам по себе. Такое знание носит понятийный — опосредованный, расчленённый на смысловые единицы характер. А второй предполагает непосредственное понимание вещей и событий как похожих на нас самих; живое впечатление от их пользы или вреда нам лично, а значит и переживание чувств (страха, надежды и т.д.) по поводу всего окружающего без исключения. “Ты”, присутствуя рядом с нами, как-то проявляет себя, и это позволяет дикарю мыслить о его значении для людей. “Оно” в принципе предсказуемо, поскольку управляется универсальными причинами и законами. Наука и техника, открывая эти последние, позволяют нам прогнозировать будущее и влиять на него волевым образом. Напротив, “Ты” по определению непредсказуемо и проявляет по отношению к людям свою собственную волю, благую или злую. Поэтому дикарь вступает с диалог с животным миром и даже неодушевленными стихиями природы, надеется договориться с ними о мирном сосуществовании или даже союзе, взаимной поддержке (в том числе, сохранении жизненных сил, исцелении от недуга). Заметим, что язычник или его “агент влияния” на природу — шаман не умоляют духов природы о милости, не капитулируют перед их всесилием, как поклонники мировых религий. Дикарь договаривается с камнями, растениями, животными так же, как с людьми-соплеменниками. “Ты” в природе переживается как всегда живое, цельное, от которого зависит твоё собственное существование. В мифах, таким образом, воплощён опыт бесчисленных встреч людей и сил природы. Но это опыт действий по поводу повторяющихся событий, а вовсе не объяснение их скрытой сущности. Поэтому древние люди рассказывали мифы вместо того, чтобы анализировать события и делать общие выводы. Духовно-идеологическую сферу первобытной и традиционной культур образуют ранние формы религии.Они представляют практическое воплощение мифологического мировоззрения. Когда к мифу как идее, смыслу прибавляется ритуал - поступки, приемы поклонения продуктам мифологического мышления, то получается религия. Напомним её первоэлементы. Анимизм (от лат. “anima” — душа) — одушевление в принципе бездушного в природе. На самом деле, с научной точки зрения у природы как таковой нет и не может быть цели, плана “действий”, похожих желаний. Природные процессы протекают стихийно, по матрицам объективных законов неорганической и живой материи. Применительно к природе бессмысленно ставить вопрос: ”Зачем?” Осмыслен лишь вопрос: ”Почему?” Но по упрощённой “логике” антропоморфизма наивное сознание персонифицирует причины любых событий, переносит на природу и вообще событийную стихию - специфику человеческих отношений: “Кто виноват? Чей дар? С кого спросить? Кому воздать?” Анимизация внешнего мира состоит в мысленном населении его различными сверхъестественными, надприродными существами — духами, волшебными персонажами (то ли конкретизированными — вроде ангелов, чертей, леших, ведьм, домовых и т.д., и т.п.; то ли абстрагированными силами вроде эманации вражды-сглаза; некой “ауры” святости или греховности у отдельных лиц или предметов; “кармы”, предопределяющей судьбу). Обладая особой в глазах верящего в них человека природой, они участвуют в событиях его жизни, с ними возможен диалог, их лучше умилостивить жертвой. Таким образом, здоровье рассматривалось как дар духов, богов, а болезнь объяснялась их же кознями. Лечение сопровождалось «переговорами» пациентов или чаще колдунов с этими потусторонними силами. Кульминацией анимизма выступает понятие души как нетелесной сущности человека, чьё бытие во многом параллельно существованию тела, начинается до рождения человека, а продолжается после его гибели его тела. Отсюда религиозные идеи о переселении душ, их загробном существовании и общении с ними живых людей (путем культовой практики, особенно жертвоприношений разного рода, заупокойного культа). Соответственно болезни рассматривались, как правило, как повреждения не только тела, но и души (что до известной степени верно, ведь свой психологический «шлейф» имеется даже у сугубо соматических расстройств). Не находя научных подтверждений, анимизм философски и психологически вполне понятен и оправдан — человек нуждается в такой идеалистической “достройке” своих ограниченных возможностей. Отсюда же идёт врачующее душу (психику) поклонение могилам близких, другая ритуализация быта и бытия; разговоры с животными, даже вещами, “общение” с природой вообще. Очеловечивая внешний мир, люди возвышают свой мир внутренний, очищают его от тёмных сторон своей животной и социальной природы. В конце концов, вывод о примате духовного над материальным, проистекающий из анимистической позиции, носит глубоко человечный характер. Этот вывод является подспудным двигателем всякого творчества, включая борьбу с болезнями. Остальные из ранних форм религии следуют из анимизма, конкретизируют его на практике. Фетишизм (порт. “fetico” — амулет) — мысленное наделение отдельных вещей сверъестественными, вредными, а чаще полезными свойствами. Идея анимизма здесь овнешняется, овеществляется. Различного рода святые для человека предметы и места (нательные украшения, иконы, другие реликвии; памятники, храмы, кладбища, прочие культовые сооружения; освященные территории вроде чудотворных источников, монастырских земель, полей сражений и иных святилищ) выступают как бы материальным каркасом, на котором держится духовная культура личности и нации. Фетишизируется, то есть освящается, поэтизируется по сути историческая память народа, судьба отдельной личности. Когда же вещи-символы превращаются в самоцель, заслоняют собой всю жизнь, которая превращается в сплошное паломничество к неким святыням, тогда фетишизм выступает одной из массовых форм суеверия. Львиная доля фетишей представляет собой обереги от болезней тела и духа. До сих пор врачевание, даже в индустриально развитых странах, большинства пациентов, особенно из народа, низших его слоев, сопровождается религиозными обрядами. Тотемизм (англ. “totem”, из языка индейцев племени алконгинов, значит “его род”) — представление о природных предках, прародителях людей данного народа. В роли таких “отдаленных родственников” могли выступать животные (сравните: Чингачгук — Большой Змей; тотем, скажем, чукчей, часто изображаемый ими на одеждах, — бабочка; хищники в гербах разных государств и дворянских родов; и т.п.); растения (вспомним хотя бы образы деревьев и цветов в фольклоре); целые природные стихии (вроде огня и воды). Большинству из них опять-таки присваивалась целительная, обережная сила. Этот источник веры отражает общий мифологический постулат о единстве человека и природы, их постоянной взаимосвязи, доходящей до взаимного перехода. Подобные идеи служат простым и надёжным способом консолидации компактной общности людей, предполагающей обычно противопоставление её прочим общностям (“Мы одной крови”, храбры, как соколы, орлы, миролюбивы как голуби; а чужие — потенциальные враги, они — “волки”, “шакалы”, “чёрные вороны” и т.п. опасные твари). Из тотемизма происходят такие моменты нашей жизни, как пищевые предпочтения и запреты; сюжеты украшения одежды, жилища; татуировок; дрессировка животных и т.п., как видно, глубоко этичные и эстетичные, если не доводить идею нашей сопричастности природе до абсурда полного подчинения её стихиям, не ставить природу выше человека. Отсюда же интуитивное доверие большинства пациентов к «натуральным» лекарствам и недоверие к «химии» (на поверку оба эти чувства далеко не всегда оправданы, потому что фитопрепараты нередко содержат вредные, даже ядовитые примеси, а синтетические их лишены). Магия (по-русски, — колдовство, ворожба, волхование) представляет собой практическую, действенную часть любой мифологии, а значит, в преобразованном виде, и религии. Это те символические действия, которые человек совершает из расчета на анимизм, фетишизм и тотемизм, вместе взятые. Магия возникает, когда человек, в принципе исчерпал по поводу решения какой-то своей проблемы весь возможный репертуар рациональных поступков, материальных действий (скажем, по излечению недуга). Но не останавливается на этом, а дополняет их действиями символическими. С помощью этих последних он стремится подключить к решению своей проблемы силы сверхъестественные. Типичные в этом смысле элементы магического ритуала, в том числе врачебного, — жертвоприношения, заговоры, заклинания, охранительные или вредоносные жесты, позы, телодвижения и подобные символические действия, которых полным-полно и на практике современной медицины и фармации. Отличия магии от собственно религиозного культа прежде всего в том, что колдует человек без посредников, напрямую апеллируя к неким духам. В особо ответственных случаях в роли посредника в диалоге с высшими силами выступает шаман (жрец, колдун, вещунья, маг, волхв, знахарь и т.п.)-одиночка. Магия — совсем не абсурд, как может показаться с позиций современного рационализма, механистического детерминизма. У неё своя, довольно изощрённая логика, которую можно рассматривать как предшественницу или вынужденную заместительницу научной методологии познания и практики. Одно то самовнушение, соответствующее задачам предстоящей деятельности, которое обычно придается человеку колдующему, объясняет его резон. Ритуальная пляска индейца, выходящего на тропу войны; стрела, посланная чукчей в темноту святилищной пещеры; торговка на российском базаре, обмахивающая свой товар полученной от первого покупателя денежной купюрой; многие тому подобные сугубо магические действия плотно вплетены в быт малограмотных людей, включая их практику лечения и поддержания здоровья. В составе магии реальные знания и соответственно технологии сочетаются, как только что говорилось, с сугубо символическими, знаковыми. И не всегда здесь легко отделить разумное от абсурдного. Так, лечебная магия способна мобилизовать защитные силы психики пациента в тех ситуациях, когда реальных лекарств нет или они неэффективны; гадания (на чём угодно) служат организующим своё выполнение прогнозом; знамения разного рода помогают самопознанию личности (“сны сбываются так, как их истолкуешь”, гласит исландская пословица); и т.д., и. т.п. Эффект магии зависит от степени доверия к ней. Проклятие жреца способно довести до смерти от испуга мнительного соплеменника. Человек другой закалки стоит вне магических чар. Как в колоритном эпизоде за 1071 г. из нашей первой летописи — “Повести временных лет”: “... Волхв объявился и при Глебе в Новгороде; говорил людям, притворяясь богом, и многих обманул, чуть не весь город, говорил ведь: “Предвижу всё...” И была смута в городе, и все поверили ему и хотели погубить епископа. Епископ же взял крест в руки и надел облачение, встал и сказал: “Кто хочет верить волхву, пусть идёт за ним, кто же верует в Бога, пусть ко кресту идет”. И разделились люди надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли к волхву. И началась смута великая между ними. Глеб же взял топор под плащ, подошёл к волхву и спросил: “Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?” Тот ответил: “Знаю всё”. И сказал Глеб: “А знаешь ли, что будет с тобой сегодня?” — “Чудеса великие сотворю”, — сказал [тот]. Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мёртв, и люди разошлись”. Бытовые суеверия наших дней, включая медицинские приметы, — осколки древней магии. За многими из них стоят очень тонкие психологические наблюдения за человеческой натурой. Не всегда, но нередко соль просыпают на кухне излишне нервные, импульсивные люди; встреченная охотниками, моряками женщина невольно отвлекает их от сложной цели; здороваясь через порог, можно споткнуться об него; возвращаясь с полдороги, деформируем доминанту трудового дня; и т.д. Привкус магии ощущается даже во вполне осмысленных видах деятельности. Таковы заклинания политических лидеров, проклятия врагам, любовные чары, “зомбирование” телезрителей рекламой, многие т.п. Вообще, где меньше логики, разума, там больше магии, мистики. Пропорция ясного и таинственного меняется в зависимости от условий нашей деятельности и наших способностей к ней. Особенно живучи суеверия в сознании и подсознании придавленного тяжкой болезнью человека. Ведь ее течение в организме конкретного пациента чаще всего нельзя предсказать абсолютно точно. Отсюда та примесь магического демонизма, которая, возникнув на заре человечества, сопровождает медицину во все эпохи, включая нынешнюю. C развитием мифологических представлений меняется и характер средств, применяемых против различных болезней. Разумные мероприятия и средства врачевания, о которых говорилось выше, дополняются, а то и вытесняется такими, которые направлены на борьбу с предполагаемыми возбудителями болезни: больной стремится умилостивить причинившего ему зло человека или духа подарками; пытается выгнать из своего тела засевшего в нем злого демона. Этой цели служат формулы заклинаний и иные магические действия различного характера. Наряду с ними, однако, в большинстве случаев мирно существуют вполне рациональные эмпирические средства. Им приходится только давать мистические объяснения — видеть в них средство, направленное против демона, вызвавшего болезнь. Но и в самых на первый взгляд нерациональных, лишенных всякого смысла мерах и приемах внимательное изучение почти всегда обнаруживает некое разумное начало. Дело заключается в том, что врачебное действие, вызывающее определенный терапевтический эффект, скрывалось под толстым слоем всевозможных мистических приемов. Наивному уму первобытного человека казалось, что в них-то вся суть дела, а само врачебное действие является лишь подробностью. Так, врачеватели у некоторых первобытных племен, заставляя своих пациентов глодать амулеты и сопровождая это самыми разнообразными фокусами, добиваются удачного эффекта, но лишь потому, что в бусах амулета содержится рвотное. В других случаях под видом религиозных действий они массируют или расцарапывают до крови определенную часть тела. С этой точки зрения и хирургическое вмешательство очень часто имеет вид действия, направленного в первую очередь против злого демона (такова, например, упомянутая выше трепанация черепа). Эта операция является прекрасным примером того, как тесно переплетены между собой обе формы первобытной медицины. Ведь при трепанации одновременно получался двойной эффект: изгонялся гипотетический демон через отверстие в черепной крышке, и разъединялись сверх того сращения между костью и мозговыми оболочками, благодаря чему в известных случаях (при так называемой травматической эпилепсии) достигалось излечение от падучей болезни. Таким образом, детство медицины и фармации представляет собой очень пеструю картину, на которой соседствуют яркие и темные краски. Здесь же наметились стратегические линии дальнейшего развития врачебного дела. Первобытные люди не имели представления об этиологии внутренних болезней, но многовековым путем проб и ошибок уже находили лекарства для внутреннего и наружного применения. Они не знали анатомию и физиологию, но волей-неволей изобрели приемы первой помощи пострадавшим и простейшего хирургического вмешательства. Народная и научная фармация наших дней * Как известно, традиционная медицина сохраняется и даже процветает до сих пор, причем не только на периферии цивилизованного мира, но и в самых что ни на есть развитых центрах мировой цивилизации. Многие пациенты и сегодня обращаются за помощью не только в суперсовременные клиники и аптеки, но к знахарям всякого рода — своим, национальным, или же экзотическим, зарубежным (вроде филиппинских хилеров, тибетских лам или жрецов негритянской религии вуду). Истоки народной медицины восходят к тем доисторическим временам, когда наш предок, руководствуясь полуживотными инстинктами, пытался облегчить свои болезненные состояния, прибегая к помощи природных средств. Древние люди, что подтверждается этнографическими исследованиями, превосходили нас в способности видеть мельчайшие детали и связи природы, улавливать их тонкие влияния на жизнь человека. В архаичной картине мира человек — естественная частица природы, с которой он связан неразрывно. При отсутствии или же дефиците целенаправленно активных лекарств, в народной медицине целебные свойства, пусть паллиативные, выискиваются во всём, что окружает человека и с чем он взаимодействует: травы, цветы, коренья, плоды, молоко и кровь животных; минералы, смолы, глины и сама земля, и все прочие «стихии». Столетие за столетием, в миллионах проб и ошибок отбирались крупицы реальных знаний, действительных средств и способов лечения. Лечебная помощь раньше всего стала оказываться при травмах, родах, уходе за новорожденными. Позднее возникли некоторые специальные приемы лечения различных заболеваний с явно выраженными внешними признаками. В народной медицине есть качественное своеобразие и свои достоинства, которых нет и не может быть в медицине научной, современной. Среди них — длившийся тысячелетия широчайший поиск целебных средств по всему полю реального мира; отсутствие каких-либо формальных ограничений по выбору средств и методов лечения; глубина истории, в которой совершался скрупулезный практический отбор рационального. Арсенал лекарственных средств, используемых в народной медицине, насчитывает тысячи видов — растительного, животного происхождения, а также минералов. Вместе с тем обыденное сознание, сколь угодно умудренное вековым опытом, скользит по поверхности явлений; оно обречено заполнять мифами представления о сущности и действительных причинах. Как уже было отмечено, причинами болезней шаманское сознание полагает злых духов, «порчу» путем «сглаза» и т.п. по большому счёту фикции. По сравнению с народной, научная медицина довольно молода. Все ее действия находятся под постоянным контролем общественности и управленческих структур, что в некоторых случаях заметно сужает свободу поиска и эксперимента. Отметаются практически все средства и способы лечения, которые кажутся странными ученым, противоречат современному научному рассудку. Синтезированные лекарственные средства, даже при тщательных клинических испытаниях, не проявляют всех своих побочных эффектов, отрицательных и положительных. Таковые обнаруживаются иногда через десятилетия массового применения. Современная медицина все более превращается в мощную, всесторонне оснащенную ремонтную базу человеческих тел. По лечению многих болезней существуют хорошо отработанные технологии, гарантирующие успех с высокой долей вероятности. Поэтому классическое требование медицины — лечить не болезнь, а больного во всей его уникальной индивидуальности — на практике осуществляется всё реже. Народная медицина, напротив, держится на строгом, хотя бы по форме общения, индивидуальном подходе. Как всякий спонтанный, стихийный процесс, народную медицину невозможно ни запретить, ни искусственно стимулировать в развитии. Правда, официальная медицина может изучать накопленный опыт народного врачевания (приемы, средства), извлекая нечто рациональное из прошлого, или критически оценивать, развенчивать вновь появляющиеся находки современных самородков-врачевателей. В народной медицине условно можно выделить три компонента. Первый — обширный набор лечебных средств самой разной природы, проверенных тысячелетней практикой. Многие их них, после исследования современной медициной, рекомендованы к применению. Это дееспособное ядро народной медицины, фундамент, на котором она существует и будет существовать ещё достаточно долго. Второй компонент — средства и приемы врачевания, в основе действенности которых лежит плацебо и, шире глядя, психотерапевтический эффект. Эта часть функциональна и способствует популярности целителей, ибо пользы здесь больше, чем вреда. Наконец, третий компонент народной медицины — приметы, обычаи, традиции, суеверия, прилагаемые к лечению, сопутствующие ему. Они больше всего подвержены старению, утрате содержания и лишь немногие из них сохранили хоть какой-либо смысл и психотерапевтическое содержание. В этой последней части народных традиций медицины и фармации больше всего вечной веры страждущего человека в чудо; здесь же нередки опасные, а то и прямо изуверские формы «врачевания» (когда знахари продолжают морочить голову смертельно больным пациентам или рекомендуют им такие снадобья, от которых вреда больше, чем пользы; как от «уринотерапии» или какого-то экзотического «иглоукалывания»). Народная медицина несомненно уступает современной по объему и качеству оказываемой помощи, а также - в подавляющем большинстве случаев – и по эффективности. Но она произрастает на пока «свободных территориях», не освоенных современной медициной, имеет собственные социально-психологические основания, круг приверженцев и пациентов и потому способна приносить некоторую пользу при разумном взаимодействии с современной научной медициной. Вопросы для повторения Когда и где в истории человечества возникают медицина и фармация? Что сообщают нам о болезнях древних людей археология и этнография? Как наши предки боролись с опасностями своему здоровью и недугами? Покажите врачебную и фармакологическую сторону ранних форм религии — анимизма, фетишизма, тотемизма и магии. Определите соотношение рационального и фантастического в знахарском врачевании. Покажите плюсы и минусы шаманского врачевания разных недугов. Что собой представляет эффект плацебо? Встречается ли он в составе современной медицины и фармации? Чему врачи с дипломами могли бы поучиться у народных целителей? Чем обусловлен устойчивый спрос на фито- и иные препараты из арсенала народной медицины? Чем вызвано устойчивое предубеждение многих пациентов против «таблеток», «химии» и их же полное доверие к лекарственным травам? Какова роль психотерапевтического компонента в знахарском лечении и на чем основано его действие на пациентов? Как по ходу истории человечества меняется культурная роль традиционной медицины и фармации? Какие болезни могли лечить индейские шаманы, а против каких они оказались бессильны? Должны ли взаимодействовать между собой официальная научная медицина наших дней и народная, традиционная фармация? Раскройте возможности и границы народной фитотерапии, сформулируйте ее оценку с точки зрения клинической фармакологии наших дней. Приведите примеры использования рецептов народной медицины в современной аптеке. Как история фармации используется в современной рекламе лекарственных препаратов? Чем объясняются совпадения и различия в традиционной медицине разных народов и континентов? Целесообразно ли дальнейшее изучение средств народной медицины и фармации для пополнения лекарственного арсенала современных врачей и провизоров? |