ТЕОРИЯ СЕМАНТИЧЕСКОГО НОЛЯ И КОМПОНЕНТНОЙ СЕМАНТИКИ ЕГО ЕДИНИЦ. пособие по семантике. Учебное пособие уфа, 1999, 88 С

• Название: Учебное пособие уфа, 1999, 88 С
• Анкор: ТЕОРИЯ СЕМАНТИЧЕСКОГО НОЛЯ И КОМПОНЕНТНОЙ СЕМАНТИКИ ЕГО ЕДИНИЦ
• Дата: 21.01.2022
• Размер: 1.28 Mb.
• Имя файла: пособие по семантике.rtf
• Тип: Учебное пособие; #337786
• страница: 4 из 7

§ 9. Реальность семантического поля и языковая модель мира

Семантическое поле есть объективная языковая структура, ре­альность которой подтверждается действием мнемонических процессов памяти. Вспоминая забытое слово, человек обычно прибегает к сино­нимическому или антонимическому выражению или представляет себе характерный признак объекта, составляющий структурную часть семемы его наименования.

Языковая реальность семантического поля обусловлена осо­бенностью самого языка как системно-структурного образования. Каж­дая единица лексикона характеризуется как значимостью, определяю­щей структурные отношения с другими единицами внутри системы, так и значением,, направленным вовне системы. Таким образом, семантиче­ское поле существует как структурная подсистема языка благодаря се­ти сигнификативных и коннотативных значимостей ее единиц и ие­рархии значений, определяющих положение одного поля относительно другого (Забавный пример коннотативной оппозиции значимостей приводит Р. Робинс: молодой рекрут в германской армии спрашивает сержанта о времени вечерней трапезы, используя глагол speisen “обедать”, коннотативно связанный с глаголами essen “есть” и fressen “жрать”, и получает ответ: “DieOffizierespeisen, ichesse, dufrisst” [141, 57]).

В этой связи возникает вопрос, существует ли принципиальное различие между понятийным и семантическим полями, учитывая, что лексическое значение слова, отражающее в сознании предмет или яв­ление действительности, “неизбежно заключает в себе понятие об этом предмете или явлении” [71, 73].

Критерий, который обычно предлагается для разграничения этих категорий, ставится в соответствие с критерием выделения поля из корпуса лексикона: для понятийного поля - ономасиологический, для семантического - семасиологический. В эмпирическом исследовании отношение понятийного к ономасиологическому, равно как отношение семантического к семасиологическому обычно не образует противо­поставления. Например, для исследования наименований кухонной по­суды можно исходить из соответствующей понятийной сферы или из прототипов реально существующих бокалов, кружек, чашек, стаканов и т.д. - результат будет тот же самый. Критерий выделения терминоло­гически различается лишь в связи с характером лексического материала: ономасиологический критерий связывается в этом случае с кон­кретной лексикой, а понятийный относится к логико-понятийной сис­теме, образующей абстрактную подструктуру когнитивной модели ми­ра и имеющей надъязыковой, потенциально универсальный характер, в отличие от конкретной, тематической лексики.

В этой связи следует заметить, что противопоставление ономасиологического и семасиологического также в значительной мере условно. Г.С.Щур утверждает, что различие между этими подходами к описа­нию языка не сводится к методу, поскольку они отражают две сущностные стороны языка - функциональную и онтологическую [73, 108]. Ономасиологический подход связан с функционированием языковой системы, а семасиологический подход есть частный случай инвариант­ного подхода, отражающего принцип инвариантности как способ суще­ствования группировок любых элементов, т.е. онтологию. Однако такое разграничение семасиологического и ономасиологического вряд ли по­лезно в эмпирике, которая может сочетать оба подхода: семасиологиче­ское описание языковых значений неизбежно следует за ономасиологическим выделением объекта описания - именно такая последова­тельность характеризует любое исследование в области лексико-семантической типологии.

Вероятно, принципиального различия между понятийным и се­мантическим полями не существует, поскольку единица одного образо­вания (семема) по своему объективному содержанию совпадает, точнее, стремится совпасть с единицей другого образования, т.е. с формальным понятием [27, 84]. Если какое-то различие между понятийным и семан­тическим полем все же существует, его следует искать не в критерии эмпирической объективации поля, а в различном устройстве когнитив­ной и языковой модели мира.

Соотношение между единицами этих моделей, как уже отме­чалось, характеризуется асимметрией. Если понятие или понятийная категория всегда лексикализуется, то значение или семантическая кате­гория, например “модальность”, “аспектуальность”, “наклонение” мо­жет формализоваться внутри лексического уровня с помощью грамма­тических парадигм. Кроме того, существуют скрытые семантические категории, такие как “одушевленность”, “нарицательность”, “вещест­венность” и т.д., которые могут вообще не формализоваться. Поэтому лишь часть языкового содержания соответствует содержанию когни­тивной модели и структурируется в виде семантических полей, соот­ветствующих понятийным полям в идеографическом словаре.

Возникает соблазн назвать семантическим полем любое понятий­ное поле, которое не относится к области терминологии, т.е. любую концептуальную сферу в идеографическом словаре, постольку, по­скольку эта сфера покрывается в языке определенным списком лексем. Это, однако, зависит от степени психологической реальности семанти­ческого поля, которая уменьшается по мере удаления от среднего уров­ня категоризации, почти исчезая в понятийном поле верхнего уровня категоризации, такого как “человек”, “животное”, “живое”, или смы­каясь с терминологической системой нижнего уровня, включающей, например, названия видов роз. Крупное содержательное объединение, соответствующее такой концептуальной рубрике идеографического словаря как “человек”, вряд ли психологически может считаться семантическим полем, в отличие от его структурных частей, каждое из которых интуитивно осознается как обозримое и ясное целое, например поде наименований лица, частей тела, чувств, глаголов говорения, мышления и т.д.

Семантическое поле, как и концептуальное поле в словаре Халлига-Вартбурга, выражает наивное, а не научно-философское представле­ние о мире, поскольку primumvivere, deindephilosophari. Поэтому, если сравнить группу слов двигаться, ходить, подниматься и т.д., объеди­ненных семой “изменение положения в пространстве”, с группой слов давать, убивать, подниматься, объединенных семой “каузация”, то второе объединение интуитивно кажется менее обоснованным психо­логически, хотя теоретически оно вполне возможно. Из этого следует, что конституировать семантическое поле может не любой, а только та­кой общий признак, который существует в пространстве когнитивных моделей среднего человека.

Психологическая обоснованность семантического поля зависит также от антропоцентризма человеческого мышления. Этим в ча­стности объясняется преимущественный выбор в качестве объекта ис­следования семантических полей, группирующихся вокруг понятийной рубрики “человек”. Чем более определенная языковая сфера связана с человеком, тем больше основания считать эту сферу семантическим полем.

Семантическое поле существует не только в языке в силу су­ществования семантических взаимосвязей между единицами языка, но и в голове человека как когнитивная единица мышления. Система зна­чений, образующих так называемый ментальный лексикон, имеет иное устройство, чем обычный словарь. В отличие от обычного словаря ментальный лексикон содержит правила распознавания значений, позво­ляющие сделать выбор слова в предложении, и супернаборы, в которых живут слова. Таким образом, значение слова определяется его местом в семантической сети и распознается тем быстрее, чем более связаны с ним соседние значения [90, 79].

Когнитивный аналог семантического поля представляет собой се­мантическую репрезентацию фрагмента действительности, интериоризованную говорящим в виде когнитивной структуры и называемую в когнитивной лингвистике обычно фреймом. Фрейм характеризуется наличием узлов связи (нодов), обеспечивающих организацию семанти­ческой информации в голове. Например, фрейм для категории “ложка” включает ноды, отражающие функционирование ложки как приспособ­ления для поедания жидкой, полужидкой и рассыпчатой еды, как инст­румента для выделения порции еды из общей массы, а также ее ассо­циации с другими кухонными категориями, такими как “вилка”, “нож”, “тарелка” и т.д. Таким образом, взаимосвязь единиц семантического поля объясняется взаимосвязанностью нодов [138, 44]. Как подчеркива­ет Ч. Филмор, понимание фрейма как такой организации знания, кото­рая составляет необходимое предварительное условие понимания тесно связанных языковых единиц, сближает его с понятием “семантическое поле” [66, 57]. Различие, по мнению Филмора, состоит в том, что теория семантического поля отличается приверженностью к исследованию лексических групп ради них самих и их интерпретацией как собственно языковых феноменов. Теория фреймов менее жестко постулирует, во-первых, зависимость значения каждой единицы целого от значений других единиц, во-вторых, взаимосвязанность фреймов, образующих мир-посредник. Наиболее существенно, как указывает Филмор, первое условие, так как семантика фреймов допускает существование единст­венного представителя во фрейме, что в принципе отвергается теорией поля [66, 61]. Таким образом, фрейм как аналог семантического поля сфокусирован как бы на аспект значения, а семантическое поле - на значимостный аспект его единиц.

Однако общее между семантическим полем и фреймом преоблада­ет, проявляясь, во-первых, в репрезентации некоторой единой схемати­зации опыта с помощью различных структур лексики [67, 116], во-вторых, в организации семантического пространства языка [43, 289].

Вышеизложенное позволяет сделать следующие предварительные выводы:

- принципиальное различие между понятийным и семантическим полем отсутствует: по сравнению с понятийным полем структура се­мантического поля несет на себе отпечаток человеческого фактора и характеризуется мерой психологической и языковой реальности;

- психологическая реальность семантического поля зависит, с од­ной стороны, от близости к среднему уровню категоризации, с другой стороны, от близости к концептуальной сфере, связанной с человеком;

языковая реальность семантического поля как структуры содер­жательных единиц языка обусловлена, во-первых, психологически - существованием когнитивного аналога (фрейма) - и, во-вторых, семан­тически - наличием структурных связей между языковыми значения­ми;

- в отличие от когнитивной модели мира, представляющей собой целостную систему, отраженную в идеографическом словаре, языковая модель мира есть абстракция, существующая лишь как сумма реальных семантических полей;

- семантическое поле как языковое объединение отличается от другого вида языкового объединения - ассоциативного поля - наличи­ем объединяющей структуры.

Ассоциативное поле имеет парадоксальный характер, распадаясь на два типа. Семантические связи между единицами первого типа рас­крываются 13; парадигматике и синтагматике по типу тематической группы, т.е. подчиняются центростремительному принципу, и такое поле можно считать семантическим. Однако в большинстве случаев ассоциативное поле центробежно, т.е. не имеет общего объединяюще­го начала, обеспечивающего психологическую и языковую реальность такого объединения, и такое объединение нельзя признать семантиче­ским полем и объектом изучения структурной семантики.

Нерегулярный характер связей между семемами в ассоциативном поле несколько напоминает характер семантических связей между се­мемами внутри семантемы, из чего может следовать, что ассоциативное поле так же семантично, как и семантема. Однако здесь существует принципиальное различие. Семантические связи внутри семантемы “узаконены” общим означающим, в то время как ассоциации между семемами в ассоциативном поле имеют вполне индивидуально-творческий характер. Такие ассоциации можно сравнить с незаконны­ми (внебрачными) половыми связями, в отличие от узаконенных об­щим означающим “супружеских” связей внутри семантической струк­туры полисеманта. Правило 6 шагов Ю.Н. Караулова показывает, что любые произвольно взятые слова ассоциируются по значению через ряд семантических трансформаций, и поэтому все внутреннее содер­жание языка можно в принципе рассматривать как одно большое ассо­циативное поле, которое, разумеется, не может считаться се­мантическим.
§ 10. Типология языковых полей и семантическое поле

Существующие типологии языковых полей во многом неудов­летворительны в силу смещения семантического и понятийного, семан­тического и ассоциативного, семантического и лексического парамет­ров, а также вследствие игнорирования функционально-семантического и смешанного типов полей. Этим смешением страдают типологии даже таких глубоких теоретиков как О. Духачек, Э. Косериу, Х. Гекелер и др. Пожалуй, наибольшей системностью и полнотой отличается типология Л.М. Васильева. Уже в ранней типологии полей Васильев выделяет три фундаментальных типа: парадигматические, синтагматические и ком­бинированные поля, подразделяя парадигматические на пять подтипов:

лексико-семантические группы, синонимо-антонимический подтип, семантемы, словообразовательные парадигмы и части речи вместе с их грамматическими категориями [9].

В более поздней работе Л.М. Васильев выделяет пять типов полей:

1) семантические классы одной части речи, единицы которых находят­ся в парадигматических отношениях друг с другом и объединяются в 4 типа парадигм: лексико-грамматические разряды, синонимические ря­ды, антонимические ряды, лексико-семантические группы; 2) семанти­чески соотнесенные классы слов разных частей речи, единицы которых могут находиться как в парадигматических, так и синтагматических отношениях друг с другом и объединяются в 2 типа парадигм: словооб­разовательные гнезда и симиляры (термин А.А. Залевской), включаю­щие ассоциативные поля Ш. Балли и морфосемантические поля П.Гиро;

3) функционально-семантические поля, представленные в плане вы­ражения как лексическими, так и грамматическими средствами; 4) син­таксические парадигмы, выраженные словосочетаниями и предложе­ниями, связанными друг с другом трансформационными (синонимиче­скими и деривационными) отношениями, типа мне холодно : я мерзну :

меня знобит (сюда же включаются и синтаксические поля В. Порцига, типа лаять + собака = собака лает, ржать + лошадь = лошадь ржет), 5) семантико-синтаксические поля смешанного типа, образованные в результате объединения в одной семантико-синтаксической модели ти­па “деятель - действие - объект”: рабочие строят дом нескольким лек­сических парадигм в соответствии с валентностью предикатов [11].

Типология семантических полей Л.М. Васильева в принципе ис­черпывает анализируемые в современной лингвистике виды лексиче­ских объединений, имеющих общий инвариант.

Из этой типологии следует, что термин “семантическое поле;) мо­жет иметь по крайней мере два значения: широкое и узкое. В широком значении семантическое поле есть любое языковое поле, экспоненты которого выражаются как лексическими, так и грамматическими сред­ствами языка, репрезентирующими как парадигматические, так и синтагматические, а также смешанные структуры. (В этом смысле представленная Васильевым типология есть типология языковых по­лей). В узком значении семантическое поле представляет собой пара­дигматическое поле, экспоненты которого выражаются только едини­цами лексического, в том числе фразеологического уровня, т.е. про­стыми и сложными лексемами [120, 51]. Таким образом, если семанти­ческое поле в широком значении может соответствовать в плане выра­жения функционально-семантическому или лексическому полю, то в узком значении его экспонентом может быть только лексическое поле (семантический класс слов).

В практике многих теоретических исследований понятия лек­сического и семантического поля столь же малоразличимы, как и трировские понятийные и лексические поля. Представляется, однако, есте­ственным различие между суперединицей плана содержания и сово­купностью средств его выражения [125, 21]. В частности, для лексико-семантической типологии языков различие между семантическим по­лем как полем значений, т.е. языковой реализацией понятийной катего­рии, и средствами экспоненции поля имеет принципиальное значение. Общей “системой измерения” при межъязыковом сопоставлении мо­жет служить только внеязыковая действительность, а не внутриязыковые отношения между лексемами. Однако, вопреки утверждению В.В. Левицкого, это не означает, что объектом типологического изучения не может служить языковое поле семасиологического типа, например лексико-семантическая группа, в силу того, что идентификатор находится внутри поля [36,70]. В принципе неважно, находится ли имя поля внут­ри или вне системы и представляет ли собой слово или словосочетание, постольку поскольку это имя выражает познанную объективную дейст­вительность в виде определенной когнитивной категории.

В целом понятие “лексическое поле” малоинформативно для се­мантики и целесообразно, вероятно, лишь с учетом функционального аспекта языковых единиц, например в духе К. Бюлера, который класси­фицирует все лексические знаки по принадлежности либо к дейктическому, либо к символическому полю, объединяющему все нарицатель­ные единицы [7, 23], или имея в виду деление всего лексикона на лексико-грамматические классы и разряды слов.

Поскольку семантическое поле есть поле значений (семем), иден­тифицируемых общей семой, оно лишено глубины, образуемой семан­тической структурой полисеманта. Поэтому необходимо различать собственно семантическое поле, имеющее только двухмерное, плоскостное измерение, и лексико-семантическое поле, имеющее трехмерное, объемное измерение. Понятие “лексико-семантическое поле” позволя­ет интегрировать в таксономию полей тип, называемый в отечествен­ной лингвистике лексико-семантической группой, состоящей из полисемантов, объединенных по основному значению.

Для определения семантического поля в эмпирическом иссле­довании серьезной проблемой является установление его границ.

Границы семантического поля зависят, с одной стороны, от огра­ничений, устанавливаемых исследователем, а, с другой стороны, от различной реальной протяженности и проницаемости поля в конкрет­ном языке на данном этапе его развития. Однако различие между от­крытыми и закрытыми, протяженными и непротяженными полями весьма относительно. Например, традиционно считающаяся закрытой группа терминов родства варьируется по степени протяженности и закрытости в разных языках, причем степень протяженности обратно-пропорциональна степени закрытости.

Если рассматривать проблему с семасиологической точки зрения, протяженность границ поля может варьироваться в зависимости от словообразовательных возможностей языка; с ономасиологической точки зрения эта зависимость границ поля связана с точностью оязыковления денотата, с общественно-полезным интересом к нему. На­пример, в поле родства русская приставка пра- и английская десемантизированная морфема great- образуют бесчисленное множество номи­наций, обозначающих поколения родителей и рожденных типа прапрапрапрадед или greatgreatgreatgrandfather и т.д. Подобное невозможно в татарском языке, в котором соответствующий способ словообразования (синтаксическое словосложение) и живая внутренняя форма на­именования накладывают ограничение на развитие данной парадигмы (ср. татарские наименования бабай “дед” и ерак бабой “прадед”, до­словно “далекий дед”). Различие в общественном интересе к типам кровных родственников состоит в том, что западное общество (англий­ское, французское, русское и т.д.) проявляет исторически больший ин­терес к родству по вертикали, т.е. между поколениями родителей и ро­жденных, а восточное, например татарское общество - к родству по го­ризонтали, т.е. внутри поколения “эго”. Исторически сложившийся тип семьи влияет на избирательность мышления по превращению смысла в значение. В русской культурно-языковой общности не представляет интереса родственник, которого можно назвать “правнучатый племян­ник”, и поэтому нет соответствующей номинации, несмотря на наличие семантически близких номинаций типа правнук, племянник, внучатый племянник.

Степень открытости поля, связанная с лексикализацией соответст­вующей в неязыковой сферы, меняется в разные периоды развития од­ного и того же языка. Например, архаичный тип семьи с большим чис­лом родственных связей отражается в некоторых языках в виде протя­женных и жестко структурированных полей. Так, в татарском языке сохраняется в виде неполной парадигмы признак “сторона родства”, показывающий отношение “эго” к родственнику старшего поколения со стороны одного из родителей: ерак бабай означает не только “пра­дед”; но f “дед со стороны матери”, ерак эби — не только “прабабка”, но и “бабка со стороны матери”. В диалектах русского языка сохраня­ется наименование дяди по отцу - уй и по матери - стрый. Признак “возраст внутри поколения “эго” в татарском языке также отражает ар­хаичный тип семьи. Соответствующие наименования абый “старший брат”, ana “старшая сестра”, эне “младший брат”, сенел “младшая се­стра” существуют параллельно более общей парадигме с наименова­ниями туган “брат или сестра”, бертуган “единоутробный брат или сестра”, икетуган “двоюродный брат или двоюродная сестра”. Широ­кая семантика данных имен также свидетельствует о сохранении в язы­ке отражения архаичных семейных связей. Семантическое уподобление подобного рода восходит к аморфному состоянию лексем общего поля в архаичный период. Например, праславянский корень atta “мать или старшая сестра” восходит к индоевропейской форме attikos “отец или предок” (ср. русское отец ). Таким образом, этот корень раньше обо­значал объект прямо противоположный по половому признаку и вхо­дил в женскую, а не мужскую парадигму [29, 149].

Установление границ семантического поля прямо связано с мето­дом его построения. Исходя из изложенного выше можно выделить че­тыре метода построения поля: 1) логико-понятийный, связанный с идентификацией определенной концептуальной или денотативной сфе­ры и соотнесением этой сферы со средствами ее выражения в языке; 2) структур к о-компонентный, связанный с методом комбинаторной се­мантики; 3) интуитивный; 4) дефиниционный, т.е. формальный вариант интуитивного метода, который строится исходя из установления общих элементов дефиниций в толковом словаре: “для фиксации связи двух входных слов достаточно констатировать наличие на выходе в их де­финициях хотя бы одного общего слова” [25, 6].

В этой связи полезно кратко остановиться на современной критике выделения семантического поля. Как утверждает К. Биггс, теория се­мантического поля допускает существование бесконечного множества полей, пересекающихся и накладывающихся друг на друга, не имея независимого и единого способа членения семантического пространства языка [79, 116].

Число семантических полей вполне соизмеримо с числом “наив­ных систем”, отраженных в идеографическом словаре. Как отмечалось выше, классификация концептуальных рубрик в принципе субъектив­на, хотя и не произвольна, и этот субъективизм объясняется сложно­стью взаимоотношений между объектами категорий и их признаками.

Современная критика теории семантического поля обычно проти­вопоставляет ей процедуру постулатов значения Р.Карнапа. Однако ме­тодика постулатов, которая строится на выведении логических отно­шений между значениями лексических единиц, лишь подтверждает существование значимостных отношений между единицами семанти­ческого поля. Так, пример Биггса tulip —> flower указывает на то, что flower есть имя семантического поля, которое включает значение слова tulip и значения других наименований цветов, таких как dandylion, for­get-me-not, carnation и т.д. Если же структурация семантического поля произвольна, то таким же произвольным должен быть соответствую­щий постулат значения.

Системные объединения семем имеют как структурное обоснова­ние, связанное с оппозитивными отношениями между ними, так и ти­пологическое обоснование, связанное с основным свойством человече­ского мышления - категоризацией мира. Как отмечает И.В. Поляков, несмотря на отсутствие структурно-семантического противопоставле­ния семем “стул” и “стол”, выделение их в одну группу наряду со зна­чениями других наименований мебели вовсе не произвольно, а “оправ­дано как тем, что слова кресло и диван интуитивно считаются носите­лями языка более близкими, чем кресло и звезда, так и тем, что указан­ная группировка теоретически обоснована” [50, 77].

Резюмируя этот раздел, можно заключить следующее. Семан­тическое поле представляет собой языковую структуру, образуемую системой внутренних содержательных оппозиций, подчиненных обще­му (инвариантному) содержанию. Существует четыре основных типа оппозиций или парадигматических связей: тождество, включение, пе­ресечение и дизъюнкция. Кроме отношений парадигматического типа структура семантического поля может включать также эпидигматические и синтагматические отношения, однако парадигматика образует доминирующий тип отношений в семантическом поле. Определенные черты полевой организации являются универсальными или по крайней мере общими для всех языков, что обусловливает взаимную переводимость последних [141, 57].

Экспонентом семантического поля может служить либо список словоформ и словосочетаний в функции лексических номинаций (лек­сем), либо список лексических и грамматических форм, выражающих определенные грамматические категории. Таким образом, термин “се­мантическое поле” может употребляться в двух значениях: в узком значении как семантическое образование, экспонируемое лексически, в широком значении как семантическое образование, экспонентом кото­рого является любое языковое, в том числе надлексическое, функцио­нально-семантическое поле.

Теория семантического поля образует лингвистическое рас­ширение теории категоризации: отдельно взятое семантическое поле есть реализация определенной языковой категории - лексической, лек­сике "грамматической, грамматической, функциональной. Так же как когнитивные категории, языковые категории существуют только в ие­рархии. Таким образом, одна лексическая категория, например “рука”, может образовать семантическое поле только во взаимодействии с дру­гими категориями, такими как “палец”, “локоть”, “плечо” и т.д. Иссле­дование семантических полей связывается с изучением моделей когни­тивной психологии в том же отношении, в каком связаны между собой языковая и концептуальная репрезентации [110, 402].

Система оппозиций, образующих структуру семантического поля (в узком значении) устанавливается между ее единицами (семемами), соответствующими денотативным значениям лексических единиц язы­ка. В семантике поля семема имеет двойную репрезентацию, соотно­сясь одновременно с понятийной сферой или входящим в него поняти­ем и с другими семемами внутри поля. Первое отношение образует ас­пект собственного содержания семемы, второе - аспект его значимости внутри семантического поля.

Будучи полем значений, семантическое поле принципиально сов­падает с понятийным полем, будучи же определенным содержательным объединением языка (языковым полем), имеющим психологическое обоснование, семантическое поле варьируется по степени психологиче­ской реальности. Психологическая реальность поля зависит, с одной стороны, от близости к среднему уровню категоризации, и, с другой стороны, от близости к концептуальной сфере, связанной с человеком как живым существом. Языковая реальность семантического поля пси­хологически обоснована его когнитивным аналогом (фреймом) и клас­сическими моделями категоризируюшего мышления, а также - в се­миотическом плане наличием структурных связей между языковыми значениями.

Таким образом, семантическое поле (в узком значении), в отличие от понятийного поля, тяготеет к среднему уровню категоризации и концептуальной сфере, связанной с человеком; в отличие от лексиче­ского поля, образует одноплановое поле (поле значений); в отличие от ассоциативною поля, имеет центростремительный и принципиально ограниченный (небесконечный) характер.
РАЗДЕЛ II. КОМБИНАТОРНАЯ СЕМАНТИКА