Умберто ЭкоПять эссе на темы этикиУмберто ЭкоПять эссе на темы этики
 Скачать 419.65 Kb.
|
|
Умберто Эко Пять эссе на темы этики Румынии, Болгарии, Греции, Югославии, Испании, Португалии, Норвегии и даже в Южной Америке и, разумеется, в Германии. И именно итальянский фашизм создал у многих либеральных европей- ских лидеров убеждение, будто эта власть проводит любопытные социальные реформы и способна составить умеренно-революционную альтернативу коммунистической угрозе. И все же это единственное основание – исторический приоритет – не кажется мне достаточным для того, чтобы слово «фашизм» превратилось в синекдоху, в определение типа pars pro toto 8 для са- мых разных тоталитарных движений. Никак нельзя сказать, чтобы итальянский фашизм содержал в себе все элементы последующих тоталитаризмов, некую квинтэссенцию. Наоборот, в фашизме и эс- сенции-то, естества ясного не содержалось, и являл он собой тоталитаризм размытый, на языке логи- ки – fuzzy. Итальянский фашизм не был монолитной идеологией, а был коллажем из разносортных поли- тических и философских идей, муравейником противоречий. Ну можно ли себе представить тотали- тарный режим, в котором сосуществуют монархия и революция, Королевская гвардия и персональ- ная милиция Муссолини, в котором Церковь занимает главенствующее положение, но школа расцерковлена и построена на пропаганде насилия, где уживаются абсолютный контроль государства со свободным рынком? В Италии фашистская партия родилась, превознося свой новый революционный порядок, но финансировалась самыми консервативными землевладельцами, которые надеялись на контрреволю- цию. Итальянский фашизм в своем зародыше был республиканским, но затем двадцать лет подряд прокламировал верность королевской фамилии, давая возможность дуче шагать по жизни под ручку с королем, которому предлагался даже титул императора. Когда же в 1943 году король уволил Мус- солини с должности, партия через два месяца возродилась с помощью немцев под знаменем «соци- альной» республики, под уже знакомую музыку революции и с почти что якобинской аранжировкой. Существовала только одна архитектура немецкого фашизма и только одно немецко- фашистское искусство. Если архитектором немецкого фашизма стал бы Альберт Шпеер, не осталось бы места Мису ван дер Роэ. Так же точно при Сталине: коли был бы прав Ламарк, не осталось бы места Дарвину. Напротив, в Италии архитекторы, безусловно, мыслили себя как фашисты, однако наряду с псевдоколизеями проектировали и новаторские здания, вдохновленные модерн- рационализмом Гропиуса. Итальянский фашизм не знал своего Жданова. В Италии существовали две важные художест- венные премии. Во-первых, премия Кремона – под эгидой невежественного и фанатичного фашиста Фариначчи, который ратовал за пропагандистское искусство (помню станковую живопись: «У ра- диоприемника. Слушая выступление Дуче» и «Ментальные состояния, навеваемые фашизмом»). Во- вторых, премия Бергамо, которую спонсировал образованный и в разумных пределах толерантный фашист Боттаи. Он выступал сторонником искусства для искусства и за новаторские опыты авангар- дистского искусства, те самые, которые в Германии преследовались как упаднические и втайне ком- мунистические, так как они отличались от нибелунгового кича, а разрешался только он, и больше ничего. В смысле поэзии, нашей национальной гордостью считался Д'Аннунцио, денди, которого в Германии или в России мигом поставили бы к стенке. У нас ему присвоили титул Вещего певца ре- жима за национализм и превознесение геройства (с примесью изрядной порции французского дека- дентства). Футуризм. Образец самого отъявленного «упадочного искусства», наряду с экспрессионизмом, кубизмом, сюрреализмом. Однако первые итальянские футуристы были настроены националистски, с эстетических позиций отстаивали участие Италии в Первой мировой войне, упивались быстротой, насилием и риском и, в определенных отношениях, подходили близко к фашистскому культу моло- дости. Когда итальянский фашизм начал равняться на Римскую империю и на новооткрытые народ- ные корни, Маринетти (провозглашавший, что автомобиль прекраснее Ники Самофракийской, и по- кушавшийся «укокошить лунный свет») был проведен в члены Национальной Академии, которая вообще-то относилась к лунному свету с пиететом. Многие партизаны, представители левой интеллигенции вызрели в ячейках ГУФ (фашистской организации университетских студентов), а ведь ГУФ замышлялась как колыбель новой фашистской культуры. Но эти ячейки составили собой некий интеллектуальный котел, где кипели идеи и никогда не было настоящего идеологического контроля; не оттого, что партийцы отличались особой толе- 8 Часть вместо целого (лат.). Умберто Эко Пять эссе на темы этики рантностью, а потому, что они, как правило, не обладали интеллектуальным уровнем, чтоб контро- лировать студентов. В течение всего того двадцатилетия поэзия «герметиков» представляла собой противовес пом- пезному стилю истеблишмента. Герметикам было позволено выражать литературный протест, не вы- ходя из башни из слоновой кости. Настроение герметиков являло полную противоположность фаши- стскому культу оптимизма и героизма. Фашистский истеблишмент терпел это явное, хотя и социально неуловимое, противоречие, потому что не обращал достаточного внимания на столь ту- манные речи. Это не означает, что итальянскому фашизму была свойственна терпимость. Грамши продержа- ли в тюрьме до самой смерти, Маттеотти уничтожили, братьев Росселли уничтожили, свободу печати подавили, профсоюзы разогнали, политических диссидентов выслали на отдаленные острова, зако- нодательная власть превратилась в чистую фикцию, а исполнительная (которая контролировала и су- допроизводство, и массовые коммуникации) самопроизвольно издавала законы, среди которых, в ча- стности, был закон о чистоте расы – формальная поддержка Италией геноцида евреев. Неодноплановая картина, описанная мною, свидетельствует не о толерантности, а о великой расхлябанности, как политической, так и идеологической. Причем это была «упорядоченная расхля- банность», в беспорядке имелась своя система. Пусть фашизм не имел философского стержня, но с точки зрения эмоциональной он был прочно ориентирован на определенные архетипы. Так мы приблизились ко второй части разговора. Немецкий нацизм был уникален. Мы не мо- жем назвать нацизмом гиперкатолический фалангизм Франко, потому что нацизм отличался глубин- ным язычеством, политеизмом и антихристианством, или это был не нацизм. А вот с термином «фа- шизм», наоборот, можно играть на многие лады. Название не переменится. С понятием «фашизм» происходит то же, что, по Витгенштейну, произошло с понятием «игра». Игра может быть соревно- вательной или же наоборот; может осуществляться одним человеком или же несколькими; может требовать умения и навыков или не требовать ничего; может вестись на деньги, а может и нет. Игры – это серия различных видов деятельности, семейное сходство между которыми очень относительно. 1 2 3 4 abc bcd cde def Предположим, перед нами набор политических группировок. Первая группировка обладает ха- рактеристиками abc, вторая – характеристиками bcd и так далее. 2 похоже на 1, поскольку у них имеются два общих аспекта, 3 похоже на 2, 4 похоже на 3 по той же самой причине, 3 похоже даже на 1 (у них есть общий элемент с). Но вот что забавно. 4 имеет нечто общее с 3 и 2, но абсолютно ни- чего общего с 1. Тем не менее, благодаря плавности перехода с 1 на 4» создается иллюзия родства между 4 и 1. Термин «фашизм» употребляется повсеместно, потому что даже если удалить из итальянского фашистского режима один или несколько аспектов, он все равно продолжает узнаваться как фашист- ский. Устранив из итальянского фашизма империализм, получаем Франко или Салазара. Устраняем колониализм – выходит балканский фашизм. Прибавляем к итальянскому фашизму радикальный ан- тикапитализм (чем никогда не грешил Муссолини), и получается Эзра Паунд. Прибавляем помеша- тельство на кельтской мифологии и культе Грааля (абсолютно чуждое итальянскому фашизму), и пе- ред нами один из наиболее уважаемых фашистских гуру – Юлиус Эвола. Чтобы преодолеть этот разброд, по-моему, следует вычленить список типических характери- стик Вечного Фашизма (ур-фашизма); вообще-то достаточно наличия даже одной из них, чтобы на- чинала конденсироваться фашистская туманность. 1. Первой характеристикой ур-фашизма является культ традиции. Традиционализм старее фа- шизма. Он выступает доминантой контрреволюционной католической мысли после Французской ре- волюции, но зародился он в поздний эллинистический период как реакция на рационализм классиче- ской Греции. В средиземноморском бассейне народы разных религий (все они с равной толерантностью бы- ли допускаемы в римский Пантеон) искали откровения, явленного на заре истории человечества. Это откровение испокон веков таилось под покровом языков, чей смысл утратился. Откровение было вверено египетским иероглифам, кельтским рунам, а также священным, доселе не проясненным па- мятникам азиатских религий. Эта новая культура неизбежно оказывалась синкретичной. Синкретизм – это не просто, как указывают словари, сочетание разноформных верований и практик. Здесь основа сочетаемости – Умберто Эко Пять эссе на темы этики прежде всего пренебрежение к противоречиям. Исходя из подобной логики, все первородные откро- вения содержат зародыш истины, а если они разноречивы или вообще несовместимы, это не имеет значения, потому что аллегорически все равно они все восходят к некоей исконной истине. Из этого вытекает, что нет места развитию знания. Истина уже провозглашена раз и навсегда; остается только истолковывать ее темные словеса. Достаточно посмотреть «обоймы» любых фаши- стских культур: в них входят только мыслители-традиционалисты. Немецко-фашистский гнозис пи- тался из традиционалистских, синкретистских, оккультных источников. Наиважнейший теоретиче- ский источник новых итальянских правых, Юлиус Эвола, смешивает Грааль с «Протоколами Сионских мудрецов», алхимию со Священной Римской империей. Сам тот факт, что в целях обога- щения кругозора часть итальянских правых сейчас расширила обойму, включив в нее Де Местра, 9 Генона 10 и Грамши, является блистательной демонстрацией синкретизма. Поройтесь в американском книжном магазине на стеллажах под табличкой «New Age». Вы увидите в куче мистической белиберды даже и св. Августина, который, насколько мне известно, фа- шистом не был. Вот сам по себе принцип валить в кучу Августина и Стоунхендж – это и есть симптом ур- фашизма. 2. Традиционализм неизбежно ведет к неприятию модернизма. Как итальянские фашисты, так и немецкие нацисты вроде бы обожали технику, в то время как традиционалистские мыслители обычно технику клеймили, видя в ней отрицание традиционных духовных ценностей. Но, по сути дела, на- цизм наслаждался лишь внешним аспектом своей индустриализации. В глубине его идеологии гла- венствовала теория Blut und Boden – «Крови и почвы». Отрицание современного мира проводилось под соусом отрицания капиталистической современности. Это, по существу, отрицание духа 1789 года (а также, разумеется, 1776-го) – духа Просвещения. Век Рационализма видится как начало со- временного разврата. Поэтому ур-фашизм может быть определен как иррационализм. 3. Иррационализм крепко связан с культом действия ради действия. Действование прекрасно само по себе и поэтому осуществляемо вне и без рефлексии. Думание – немужественное дело. Куль- тура видится с подозрением, будучи потенциальной носительницей критического отношения. Тут все: и высказывание Геббельса «Когда я слышу слово „культура", я хватаюсь за пистолет», и милые общие места насчет интеллектуальных размазней, яйцеголовых интеллигентов, радикал-снобизма и университетов – рассадников коммунистической заразы. Подозрительность по отношению к интел- лектуальному миру всегда сигнализирует присутствие ур-фашизма. Официальные фашистские мыс- лители в основном занимались тем, что обвиняли современную им культуру и либеральную интелли- генцию в отходе от вековечных ценностей. 4. Никакая форма синкретизма не может вынести критики. Критический подход оперирует дис- тинкциями, дистинкции же являются атрибутом современности. В современной культуре научное сообщество уважает несогласие, как основу развития науки. В глазах ур-фашизма несогласие есть предательство. 5. Несогласие – это еще и знак инакости. Ур-фашизм растет и ищет консенсусов, эксплуатируя прирожденную боязнь инородного. Первейшие лозунги фашистоидного или пре-фашистоидного движения направлены против инородцев. Ур-фашизм, таким образом, по определению замешан на расизме. 6. Ур-фашизм рождается из индивидуальной или социальной фрустрации. Поэтому все истори- ческие фашизмы опирались на фрустрированные средние классы, пострадавшие от какого-либо эко- номического либо политического кризиса и испытывающие страх перед угрозой со стороны раздра- женных низов. В наше время, когда прежние «пролетарии» превращаются в мелкую буржуазию, а люмпен из политической жизни самоустраняется, фашизм найдет в этом новом большинстве превос- ходную аудиторию. 7. Тем, кто вообще социально обездолен, ур-фашизм говорит, что единственным залогом их привилегий является факт рождения в определенной стране. Так выковывается национализм. К тому же единственное, что может сплотить нацию, – это враги. Поэтому в основе ур-фашистской психоло- гии заложена одержимость идеей заговора, по возможности международного. Сочлены должны 9 Имеется в виду франц. писатель Жозеф де Местр (1753–1821), автор сочинения «О Папе» (1819) – одного из ключе- вых текстов католицизма. 10 Генон, Рене (1886–1951) – франц. литератор-мистик, автор компилятивных сочинений («Кризис современного мира», 1921 и др.). Умберто Эко Пять эссе на темы этики ощущать себя осажденными. Лучший способ сосредоточить аудиторию на заговоре – использовать пружины ксенофобии. Однако годится и заговор внутренний, для этого хорошо подходят евреи, по- тому что они одновременно как бы внутри и как бы вне. Последний американский образчик помеша- тельства на заговоре – книга «Новый мировой порядок» Пэта Робертсона. 8. Сочлены должны чувствовать себя оскорбленными из-за того, что враги выставляют напоказ богатство, бравируют силой. Когда я был маленьким, мне внушали, что англичане – «нация пятира- зового питания». Англичане питаются интенсивнее, чем бедные, но честные итальянцы. Богаты еще евреи, к тому же они помогают своим, имеют тайную сеть взаимопомощи. Это с одной стороны; в то же время сочлены убеждены, что сумеют одолеть любого врага. Так, благодаря колебанию риториче- ских струн, враги рисуются в одно и то же время как и чересчур сильные, и чересчур слабые. По этой причине фашизмы обречены всегда проигрывать войны: они не в состоянии объективно оценивать боеспособность противника. 9. Для ур-фашизма нет борьбы за жизнь, а есть жизнь ради борьбы. Раз так, пацифизм однозна- чен братанию с врагом. Пацифизм предосудителен, поскольку жизнь есть вечная борьба. В то же время имеется и комплекс Страшного Суда. Поскольку враг должен быть – и будет – уничтожен, значит, состоится последний бой, в результате которого данное движение приобретет полный кон- троль над миром. В свете подобного «тотального решения» предполагается наступление эры всеоб- щего мира, Золотого века. Однако это противодействует тезису о перманентной войне, и еще ни одному фашистскому ли- деру не удалось разрешить образующееся противоречие. 10. Для всех реакционных идеологий типичен элитаризм, в силу его глубинной аристократич- ности. В ходе истории все аристократические и милитаристские элитаризмы держались на презрении к слабому. Ур-фашизм исповедует популистский элитаризм. Рядовые граждане составляют собой наилуч- ший народ на свете. Партия составляется из наилучших рядовых граждан. Рядовой гражданин может (либо обязан) сделаться членом партии. Однако не может быть патрициев без плебеев. Вождь, который знает, что получил власть не че- рез делегирование, а захватил силой, понимает также, что сила его основывается на слабости массы, и эта масса слаба настолько, чтобы нуждаться в Погонщике и заслуживать его. Поэтому в таких обществах, организованных иерархически (по милитаристской модели), каж- дый отдельный вождь презирает, с одной стороны, вышестоящих, а с другой – подчиненных. Тем самым укрепляется массовый элитаризм. 11. Всякого и каждого воспитывают, чтобы он стал героем. В мифах герой воплощает собой редкое, экстраординарное существо; однако в идеологии ур-фашизма героизм – это норма. Культ ге- роизма непосредственно связан с культом смерти. Не случайно девизом фалангистов было: Viva la muerte! Нормальным людям говорят, что смерть огорчительна, но надо будет встретить ее с достоин- ством. Верующим людям говорят, что смерть есть страдательный метод достижения сверхъестест- венного блаженства. Герой же ур-фашизма алчет смерти, предуказанной ему в качестве наилучшей компенсации за героическую жизнь. Герою ур-фашизма умереть невтерпеж. В героическом нетерпе- нии, заметим в скобках, ему гораздо чаще случается умерщвлять других. 12. Поскольку как перманентная война, так и героизм – довольно трудные игры, ур-фашизм пе- реносит свое стремление к власти на половую сферу. На этом основан культ мужественности (то есть пренебрежение к женщине и беспощадное преследование любых неконформистских сексуальных привычек: от целомудрия до гомосексуализма). Поскольку и пол – это довольно трудная игра, герой ур-фашизма играется с пистолетом, то есть эрзацем фаллоса. Постоянные военные игры имеют своей подоплекой неизбывную invidia penis. 13. Ур-фашизм строится на качественном (квалитативном) популизме. В условиях демократии граждане пользуются правами личности; совокупность граждан осуществляет свои политические права только при наличии количественного (квантитативного) основания: исполняются решения большинства. В глазах ур-фашизма индивидуум прав личности не имеет, а Народ предстает как каче- ство, как монолитное единство, выражающее совокупную волю. Поскольку никакое количество че- ловеческих существ на самом деле не может иметь совокупную волю, Вождь претендует на то, чтобы представительствовать от всех. Утратив право делегировать, рядовые граждане не действуют, они только призываются – часть за целое, pars pro toto – играть роль Народа. Народ, таким образом, бы- тует как феномен исключительно театральный. За примером качественного популизма необязательно обращаться к Нюрнбергскому стадиону или римской переполненной площади перед балконом Муссолини. В нашем близком будущем пер- |