Умберто ЭкоПять эссе на темы этикиУмберто ЭкоПять эссе на темы этики
 Скачать 419.65 Kb.
|
|
Умберто Эко Пять эссе на темы этики вого года (в те же века, кстати, цвели и цивилизации Средиземноморского бассейна; а мы почему-то употребляем для эпохи Платона и Аристотеля определение «дохристианская»), – какой смысл имеет празднование третьего тысячелетия? А смысл тот, что торжествует модель, которую предлагаю на- зывать не «христианской» (так как 2000 год будет праздноваться и атеистами), а «европейской» и ко- торая после открытия Христофором Колумбом Америки (на что американские индейцы возразят, что не мы открыли их, а они нас) стала моделью в такой же степени американской. Когда мы будем праздновать переход за рубеж 2000, какой год настанет у мусульман, у австра- лийских аборигенов, у китайцев? Мы, конечно, не обязаны задаваться этим вопросом, 2000 год наш, это европо-центристское событие, наше внутреннее дело. И все же спрошу: не говоря уж о том, что европоцентристская модель предлагается для американской реальности, хотя Америка состоит и из африканцев, и из людей Востока, и из туземных индейцев, им с Европой идентифицироваться неес- тественно, – сохраняем ли до сих пор право даже мы, европейцы, идентифицировать себя с европо- центристской моделью? Несколько лет назад в Париже открыли Всемирную академию культуры для деятелей науки и искусства всех стран мира, и был составлен соответствующий устав, так называемая Хартия. Одна из преамбул этой самой Хартии, определявшей, в частности, научные и моральные задачи академии, звучала так: в будущем тысячелетии в Европе будет наблюдаться крупномасштабная «метизация культур». Если только ход событий по какой-либо причине не повернет резко вспять (так как все возмож- но), мы должны приготовиться и ожидать, что в следующем тысячелетии Европа начнет напоминать Нью-Йорк или многие государства Латинской Америки. Нью-Йорк ярко опровергает собой идею melting pot. В Нью-Йорке сосуществует множество культур: пуэрториканцы и китайцы, корейцы и пакистанцы. Некоторые группы слились (итальянцы с ирландцами, евреи с поляками), другие быту- ют сепаратно: живут в раздельных кварталах, говорят на различных языках и соблюдают несходные традиции. Все со всеми увязаны подчинением общим законам, и все употребляют некий стандартный обслуживающий язык общения – английский, – которым все владеют неудовлетворительно. Прошу учесть, что в Нью-Йорке, в котором так называемое «белое» население, того и гляди, окажется в меньшинстве, 42 % белых – евреи, другие 52 % имеют самые различные корни, а так называемых wasps, (белых-англосаксов-протестантов) среди них меньшинство (ибо поляки, итальянцы, выходцы из Латинской Америки, ирландцы и многие другие являются католиками). В Латинской Америке, в зависимости от места, ситуации самые пестрые. Где-то испанские ко- лоны метизовались с индейцами. Где-то, скажем в Бразилии, еще и с африканцами, и родились так называемые «креольские» языки и нации. Даже пользуясь расистскими понятиями «крови», очень нелегко различить, каковы корни мексиканца или перуанца: европейские или же туземные, не говоря уж о выходцах с Ямайки. Так вот, Европу ожидает именно такое будущее, и ни один расист, и ни один ностальгирующий реакционер ничего тут поделать не сможет. Для дальнейшего разговора попробуем отграничить понятие «иммиграция» от понятия «мигра- ция». Иммиграцией называется переезд кого-либо (или даже многих, но в числе статистически нере- левантном) из одной страны в другую (примеры: итальянцы или ирландцы иммигрировали в Амери- ку или турки в нынешнее время – в Германию). Феномены иммиграции могут быть проконтролиро- ваны политическими средствами, ограничены, поощрены, запрограммированы или приняты как данность. С миграциями все обстоит иначе. Бурные или мирные, они всегда как стихийные бедствия: случаются, и ничего не поделаешь. В ходе некоторых миграций представители целого народа посте- пенно переселяются из одного ареала в другой. И не столько значения имеет, какое их число оста- лось на исходной территории, сколь важно, в какой мере они переменили культуру на территории прибытия. Известны великие миграции с востока на запад, тогда народы с Кавказа повлияли и на культуру, и на биологическую наследственность западных наций. Известны миграции так называе- мых «варваров», которые наводнили Римскую империю и породили новые царства и новые культу- ры, прозванные «романо-варварскими» или «романо-германскими». Состоялась европейская мигра- ция на американский континент, как от восточного берега вдаль и вдаль, до самой Калифорнии, так и от Карибских островов и Мексики на юг и на юг, вдоль до самой Огненной Земли. Хотя отчасти это заселение и программировалось политически, я все же именую его миграцией, потому что белые, приехавшие из Европы, не переняли обычаи и культуру местных, а основали новое общество, к кото- рому даже местным (тем, кто остался жив) пришлось адаптироваться. Умберто Эко Пять эссе на темы этики Мы знаем прерванные миграции, к примеру продвижение арабских народов на Пиренейский полуостров. Знаем формы запрограммированной, точечной, но не менее влиятельной миграции – на- селения Европы на восток и на юг (что привело к образованию так называемых постколониальных наций), при которой мигранты коренным образом изменили культуру автохтонных народов. До сих пор не разработана феноменология типов миграции, но понятно, что миграция и иммиграция – прин- ципиально разные вещи. Мы имеем дело с простой иммиграцией в случаях, когда иммигранты (впу- щенные в страну по политическому решению) в значительной мере усваивают обычаи края, куда они попали. И перед нами миграция в тех случаях, когда мигранты (от которых невозможно оборонить границы) коренным образом преображают культуру ареала, где расселяются. На фоне XIX столетия, видевшего толпы иммигрантов, в нашем веке сложно квалифицировать многие феномены. Легкость перемещений несказанна, и крайне трудно определить, имеем ли мы де- ло с иммиграцией или же с миграцией. Безусловно, наблюдается неудержимое движение с юга на се- вер (африканцев и выходцев с Ближнего Востока – в Европу), индийцы наводнили собой Африку и острова Тихого Океана, китайцы присутствуют везде, японцы в виде своих производственных и эко- номических структур тоже присутствуют везде, хотя физически и не снимаются с места в массовом порядке. Как отличить иммиграцию от миграции, если вся планета стала пространством сплошных пе- ремещений? Думаю, что различить можно. Как уже было сказано, иммиграция поддается политиче- скому контролированию, а миграция нет; миграция сродни явлению природы. Пока речь идет об им- миграции, можно надеяться удержать иммигрантов в гетто, дабы они не перемешивались с местными. В случае миграций гетто немыслимы и метизация, становится неуправляемой. Феномены, которые Европа все еще пытается воспринимать как иммиграцию, в действительно- сти представляют, собой миграцию. Третий мир стучится в двери Европы и входит в них, даже когда Европа не согласна пускать. Проблема состоит не в том, чтобы решать (политики любят делать вид, будто они это решают), можно ли в Париже ходить в школу в парандже, или сколько мечетей надо построить в Риме. Проблема, что в следующем тысячелетии (я не пророк и точную дату назвать не обязываюсь) Европа превратится в многорасовый, или, если предпочитаете, в многоцветный конти- нент. Нравится вам это или нет, но так будет. И если не нравится, все равно будет так. Эта смычка (или стычка) культур может привести к кровавым последствиям, и я уверен, что в определенной степени эти последствия проявятся, и будут неизбежны, и будут тянуться долго. Одна- ко расисты (по теории) должны быть вымирающей расой. Какой-то римский патриций не мог снести, что гражданами Рима становились и галлы, и сарматы, и евреи, такие, как св. Павел, и что на импе- раторский трон стало можно претендовать даже африканцам (куда они и водрузились в конце кон- цов). Этот патриций теперь забыт, история вытерла о него ноги. Римская цивилизация была цивили- зацией метисов. Расисты скажут, что потому она и развалилась. Но на развал ушло пять сотен лет. Я сказал бы, что подобный прогноз позволяет и нам строить планы на будущее. 2. Нетерпимость Принято считать фундаментализм и интегрализм тесно связанными понятиями и двумя наибо- лее явными формами нетерпимости. Я лезу в превосходные словари, такие, как «Малый Робер» и «Исторический словарь французского языка», и нахожу под определением «фундаментализм» пря- мую отсылку к «интегрализму». То есть нас подталкивают к выводу, что все фундаменталисты – ин- тегралисты, и то же верно для обратного. Будь даже это справедливо, и то не значило бы, что все нетерпимцы являются фундаментали- стами и интегралистами. Хотя в настоящий момент мы и сталкиваемся с различными формами фун- даментализма, хотя проявления интегрализма и присутствуют повсеместно, проблема нетерпимости куда глубже и куда опаснее. Согласно истории терминов, фундаментализмом именуется один из принципов герменевтики, относящийся к интерпретации священного текста. Современный западный фундаментализм родился среди протестантов США в XIX веке. Главная его характеристика – решение дословно интерпрети- ровать Писание, в особенности касательно тех представлений о космологии, которые наука того вре- мени, казалось, ставила под сомнение. Поэтому отвергались, зачастую нетерпимо, все учения, кото- рые могли подрывать веру в библейский текст, к примеру победоносно развивавшийся дарвинизм. Подобная форма фундаменталистской буквализации существовала издавна, даже в пору отцов Церкви велись споры между приверженцами буквы и защитниками более мягкой герменевтики, та- кой, к примеру, как у св. Августина. Но в современном мире жесткий фундаментализм мог быть Умберто Эко Пять эссе на темы этики только протестантским, если исходить из того, что, дабы быть фундаменталистом, следует считать, что истина дается интерпретацией Библии. В католической же среде, напротив, интерпретацию га- рантирует авторитет Церкви, и в этой среде, следовательно, эквивалент протестантского фундамен- тализма может принять в крайнем случае форму традиционализма. Не стану здесь анализировать (предоставлю специалистам) природу мусульманского и еврейского фундаментализма. Непременно ли фундаментализм нетерпим? В плане герменевтики – непременно, но не обяза- тельно в политическом плане. Можно вообразить фундаменталистскую секту, в которой полагается, что избранные ею имеют привилегию правильного истолкования Писания, но при этом не проводит- ся ни под каким видом прозелитизм и прочие, не избранные, не принуждаются разделять верования секты, равно как не ведется борьба за строительство политического общества, основывающегося на этих верованиях. Под интегрализмом же понимается политическая и религиозная позиция, при которой религи- озные принципы должны в то же время определять собой модель политической жизни и основу госу- дарственных законов. Если фундаментализм и традиционализм принципиально консервативны, инте- грализмы бывают и прогрессистского, и революционного направления. Известны католические интегралистские направления, не являющиеся фундаменталистскими, борющиеся за общество, цели- ком вдохновленное религиозными принципами, но при этом не навязывающие всем буквальную ин- терпретацию Писания и, вполне возможно, готовые принять теологию в духе Тейяра де Шардена. Оттенки могут быть сколь угодно тонкими. Возьмем американский случай political correctness. Этот принцип призван насаждать толерантность и признание любой инакости, религиозной, расовой и сексуальной, и при всем том он становится новой формой фундаментализма, которая канонизирует до степени ритуала язык повседневного общения и предпочитает букву духу – можно даже дискри- минировать слепых, но с неукоснительной деликатностью именуя их «слабовидящими», а в особен- ности можно сколько угодно дискриминировать тех, кто отклонился от обязанности соблюдать пра- вила politically correct. А расизм? Наци-фашистский расизм был безусловно тоталитарен, претендовал на научность, но при этом в его учении о расе не было ничего фундаменталистского. Ненаучный расизм, какова со- временная итальянская Лига, не имеет тех культурных корней, какие были в псевдонаучном расизме (и вообще не имеет никаких культурных корней), но тем не менее это расизм. А нетерпимость? Сводима она к этим различиям и родственным связям между фундаментализ- мом, интегрализмом и расизмом? Известны нерасистские формы нетерпимости (преследование ере- тиков или нетерпимость диктатур к оппозиции). Нетерпимость – это нечто гораздо более глубокое, располагающееся у самого истока тех феноменов, которые я проанализировал. Фундаментализм, интегрализм, псевдонаучный расизм суть теоретические позиции, предпола- гающие некую доктрину. Нетерпимость предшествует всем доктринам. В этом смысле нетерпимость имеет корни биологические, она наличествует у животных в виде раздела территории, она основана на эмоциональных реакциях, зачастую поверхностных, – мы не переносим тех, кто отличается от нас, потому что кожа у них иного оттенка, потому что говорят они на языке, которого мы не понимаем, потому что едят лягушек, собак, обезьян, свиней, чеснок, потому что у них татуировки… Нетерпимость к иному или к неизвестному естественна у ребенка, в той же мере, в какой и ин- стинкт завладевать всем, что ему нравится. Ребенка приучают к терпимости шаг за шагом, так же как приучают уважать чужую собственность, приучают раньше, чем он научается контролировать собст- венный сфинктер. К сожалению, если управлять своим телом в конце концов обучаются все, толе- рантность остается вечной лакуной образования и у взрослых, потому что в повседневной жизни лю- ди постоянно травмируются инакостью. Ученые часто изучают проблемы инакости, но мало занимаются дикарской нетерпимостью, поскольку она ускользает от всякого определения и критиче- ского подхода. А между тем вовсе не учения об инакости порождают дикарскую нетерпимость. Наоборот, эти доктрины по сути обыгрывают бесформенную нетерпимость, существовавшую изначально. Возьмем охоту на ведьм. Она порождение не темных веков, а новых времен. Трактат Malleus Maleficarum на- писан незадолго до открытия Америки, он современник флорентийского гуманизма. Сочинение Demonomanie des sorciersЖана Бодена вышло из-под пера человека Возрождения, жившего после Коперника. Я не собираюсь здесь описывать, почему современный мир породил теоретические обос- нования охоты на ведьм. Я хочу только сказать, что это учение могло утвердиться благодаря сущест- вовавшему в народе предубеждению против ведьм. Оно встречается и в классической древности (Го- раций), и в Лонгобардском эдикте, и в Summa teologica Фомы Аквинского. Существование ведьм учитывалось в повседневной реальности, точно так же как в уголовном кодексе учитывается сущест- Умберто Эко Пять эссе на темы этики вование карманников. Без этих народных представлений не могла бы быть создана научная теория ведьмачества и не могла бы быть введена систематическая практика преследования ведьм. Псевдонаучный антисемитизм рождается в ходе XIX столетия, становится тоталитарной антро- пологией и индустриальной практикой геноцида только в нашем веке; но он бы не мог родиться, если бы не велась из глубины столетий, с самых давних времен отцов Церкви, антииудаистская полемика и если бы не практиковался деятельный антисемитизм в простонародье во всех тех областях, где су- ществовали гетто. Антиякобинские теории еврейского заговора в начале прошлого века не насадили антисемитизм в массах, а обыграли ту ненависть к инаким, которая уже существовала. Самая опасная из нетерпимостей – это именно та, которая рождается в отсутствие какой бы то ни было доктрины как результат элементарных импульсов. Поэтому она не может ни критиковаться, ни сдерживаться рациональными аргументами. Теоретические посылки Mein Kampf могут быть оп- ровергнуты залпом довольно простых аргументов, но, если идеи, которые возглашались в этом сочи- нении, пережили и переживут любое возражение, это потому, что они опираются на дикарскую не- терпимость, не проницаемую ни для какой критики. Мне внушает больше опасений современная итальянскаяЛига, чем «Национальный фронт» Ле Пена. За Ле Пеном стоит хотя бы «предательство клерков», в то время как за Босси не стоит ничего, кроме дикарских импульсов. Вы видите, что делается в настоящее время в Италии: двенадцать тысяч албанцев высадились на наши берега в течение одной недели или десяти дней. Официально принятой и показательной мо- делью поведения по отношению к ним было «дать убежище». Большинство тех, кто хотел бы остано- вить этот человеческий поток, грозящий сделаться неудержимым, использует экономические и демо- графические доводы. Но любая теория утрачивает силу пред лицом ползучей нетерпимости, которая день за днем все крепнет и усиливается. Дикарская нетерпимость основывается на замкнутом круге категорий, который впоследствии перенимает любая расистская доктрина: если албанцы, проникшие в Италию в предшествующие годы, ударились большей частью в воровство и проституцию (что чис- тая правда), значит, все албанцы вообще или проститутки, или воры. Этот замкнутый круг чудовищен, потому что он ежеминутно соблазняет каждого из нас, доста- точно, чтоб у нас сперли чемодан в аэропорту какой-либо страны, чтоб мы вернулись домой в уве- ренности, что тамошним людям ни в чем доверять нельзя. И еще, самая ужасная нетерпимость – нетерпимость людей бедных, именно они первыми впа- дают в неприятие инакости. Богачам расизм не присущ. Богачи произвели на свет, в крайнем случае, расистские теории; а бедные люди изобрели расистскую практику, гораздо более опасную. Интеллигенты не могут бороться против дикарской нетерпимости, потому что пред лицом чис- той животности без мыслей мысль оказывается безоружной. Однако, когда они начинают бороться против нетерпимости теоретической, бывает уже слишком поздно, потому что, если нетерпимость оформилась в доктрину, значит, бороться с ней опоздали, а те, кто должен был бы бороться, стано- вятся самыми первыми жертвами. И все же именно тут наша работа. Приучать к терпимости людей взрослых, которые стреляют друг в друга по этническим и религиозным причинам, – только терять время. Время упущено. Это значит, что с дикарской нетерпимостью надо бороться у самых ее основ, неуклонными усилиями воспитания, начиная с самого нежного детства, прежде чем она отольется в некую книгу и прежде чем она превратится в поведенческую корку, непробиваемо толстую и твердую. |