Доверительная собственность (траст) в континентальной Европ. В континентальной европе
 Скачать 425.6 Kb.
|
|
1.2. Проблемы признания трастов в странах романо-германской системы права В условиях интенсивного международного передвижения лиц и капиталов судебным системам разных стран все чаще приходится сталкиваться с правовыми институтами, неизвестными одной правовой системе, но свойственными другой. Английская доверительная собственность как раз является наиболее типичным примером такой правовой конструкции, порожденной английской системой права и не воспринятой правом стран континентальной Европы в силу своей специфики. При этом многообразие целей использования конструкции доверительной собственности повлекло широкое распространение трастов по всему миру и, как следствие, появление в судах стран романо-германской системы права споров, связанных с отношениями, возникающими в рамках траста. Такие отношения могут стать предметом рассмотрения в судах стран континентальной системы права в ряде случаев, например, когда трастовое имущество оказывается на территории таких стран; когда учредителями или бенефициарами траста являются лица - граждане таких стран или лица, постоянно проживающие на их территории. Тогда перед судьями неизбежно встает вопрос о квалификации соответствующих отношений. Поэтому на протяжении последних 200 лет континентальные юристы уделяют большое внимание вопросу определения правовой сущности траста с позиции своей правовой системы. Такие попытки сводятся, как правило, к поиску в континентальной системе права институтов, схожих с доверительной собственностью по своему функциональному назначению и призванных достичь той же цели, что и трасты в английском праве. Изначально континентальные юристы были склонны рассматривать траст как договорную конструкцию, приравнивая его к различным видам договоров, известных романо-германскому праву и позволяющих в той или иной форме достичь той же цели, что и траст. 1.2.1. Договорная теория траста в праве Франции и Швейцарии Примерно с середины XIX в. во французских судах стали возникать споры, объектом которых являлись трасты. Как правило, судьи соглашались признать действительность таких трастов при условии, что соответствующее отношение было подчинено иностранному праву. При этом суды тщательно обходили проблему квалификации трастов <50>. Они просто признавали действительность трастов, существование и содержание которых было доказано заинтересованной стороной, основываясь на нормах иностранного права. -------------------------------- <50> См.: Godechot S. L'articulation du trust et du droit des successions, these. Universite Pantheon-Assas (Paris II). 2001. P. 49. Для французской судебной практики характерны решения, в которых основное внимание уделяется вопросу совместимости некоторых последствий учреждения траста с французской правовой системой, но не делается попыток дать какую-либо четкую квалификацию трастов <51>. Тем не менее в некоторых решениях даются попытки квалификации трастов и их адаптации к смежным институтам французского права. Так, в ряде принципиально важных решений траст рассматривается как разновидность договора. В других решениях траст квалифицируется как институт наследственного права. В некоторых случаях французские судьи пытаются подойти к вопросу анализа траста с позиции вещных прав, ставя во главу угла ответ на вопрос о том, кто из участников правоотношения должен рассматриваться французскими административными органами как лицо, обладающее вещным правом на имущество, переданное в траст. И хотя все эти попытки адаптации траста к институтам континентального права нельзя признать успешными, поскольку они выхолащивают самую суть траста, т.е. расщепление собственности на переданное в траст имущество, их нельзя оставить без внимания. Постепенно они привели самих французских цивилистов к пониманию того, что траст представляет собой особую правовую конструкцию и оптимальным вариантом является разработка специальной правовой категории и признание трастов в рамках международного договора <52>. -------------------------------- <51> См.: Godechot S. Op. cit. P. 50 - 51; Beraudo J.-P., Tirard J.-M. Op. cit. P. 195. <52> См.: Godechot S. Op. cit. P. 13. Итак, французские суды вынесли ряд решений, в которых траст рассматривался как договорная конструкция. Автор сравнительно-правового исследования в области регулирования доверительной собственности в законодательстве и практике Франции, Швейцарии и Люксембурга Жюльен Перрен выделяет два наиболее интересных и характерных для иллюстрации рассматриваемой проблемы судебных дела <53>. Поскольку в судебной практике стран романо-германского права не так много дел, связанных с квалификацией отношений, возникающих в рамках доверительной собственности, то такие дела, как правило, становятся предметом обсуждения всех правоведов, специализирующихся в области трастов. Поэтому и оба нижеприводимых дела стали объектом обсуждения и комментариев со стороны крупнейших французских юристов, занимающихся проблемой квалификации отношений, складывающихся в трасте. -------------------------------- <53> См.: Perrin J. Le trust a l'epreuve du droit successoral en Suisse, en France et au Luxembourg. Geneve: Librairie Droz, 2006. P. 128. Первое из упомянутых судебных дел известно как дело Ганэй (L'affaire de Ganay), по имени учредителя траста, ставшего объектом судебного рассмотрения, - госпожи де Ганэй. Решение по данному делу было вынесено Апелляционным судом Парижа 10 января 1970 г. <54>. -------------------------------- <54> См.: Rev. Crit. DIP. 1971. P. 518, note G. Droz. Существо дела состояло в том, что госпожа де Ганэй учредила траст в консульстве США в Париже, в соответствии с условиями которого она передала доверительному собственнику, находящемуся на территории США, различное движимое имущество, принадлежавшее ей на праве собственности в Америке, на общую сумму 1 млн. долл. При этом на доверительного собственника была возложена обязанность выплачивать учредителю траста на протяжении всей ее жизни доход от использования имущества, а после ее смерти распределить оставшийся капитал между указанными ею в акте об учреждении траста членами ее семьи. У госпожи де Ганэй было право изменять круг бенефициаров траста, и сам траст был учрежден как отзывный. Впоследствии она воспользовалась зарезервированным за собой правом, внеся некоторые изменения в список лиц, которые должны были стать бенефициарами после ее смерти. Более того, после учреждения траста госпожа де Ганэй составила завещание, по условиям которого она объявляла об отзыве всех ранее сделанных ею распоряжений в отношении своего имущества. Перед судом, таким образом, встал вопрос о действительности траста во Франции, и при условии положительного ответа на этот вопрос суду предстояло решить, являлось ли более позднее по времени составления завещание отзывом траста. Апелляционный суд Парижа счел, что траст представлял собой двустороннюю сделку, порождающую взаимные обязательства сторон и права требования у третьих лиц. Поскольку, по мнению судей, речь шла о договорных отношениях с иностранным элементом, то возникал вопрос об автономии воли сторон, т.е. признаваемом в международном частном праве принципе, в соответствии с которым участники договорного правоотношения вправе сами определить право, применяемое к правам и обязанностям сторон по сделке. Интересным представляется то обстоятельство, что вывод суда о намерении сторон выбрать в качестве применимого американское право был сделан на том основании, что акт об учреждении траста был составлен на английском языке и в присутствии консула Соединенных Штатов. Американское право, как и английское, признает действительность трастов. Вывод суда о применимом праве, сделанный на основании языка документа и факта его составления в присутствии консула США, с точки зрения автора, не является обоснованным. По-видимому, такой вывод был сделан исключительно с целью признания действительности траста, поскольку французская судебная практика исходит из принципа благоприятного отношения к трастам, созданным в соответствии с англо-американским правом, во всяком случае, в той степени, в какой трасты не противоречат французскому публичному порядку. К выводу о намерении сторон подчинить траст американскому праву судьи могли бы прийти, основываясь на критерии "наиболее тесной связи": имущество, переданное в траст, находилось на территории США, и доверительным собственником был назначен американец. Но в этом случае суду пришлось бы рассматривать отношение по существу, именно как траст, т.е. институт, неизвестный французскому праву. Суд заключил, что траст должен был "...породить те последствия, на которые рассчитывали стороны в рамках автономии воли сторон, независимо от того, возникают такие последствия непосредственно для сторон или в интересах третьих лиц" <55>. При этом суд подчеркнул, что траст не противоречит императивным требованиям французского публичного порядка, в том числе нормам об обязательной доле в наследстве (в рассматриваемом деле не оказалось наследников с правом на обязательную долю). Кроме того, суд счел, что специфическая природа траста не позволяет приравнять его к распоряжениям на случай смерти и применить к трасту те же способы отмены, что и к таким распоряжениям; поэтому составленное позже по времени завещание не может отменить траст <56>. Обращает на себя внимание то, что во второй части выводов, затрагивающей вопрос соотношения завещания и траста, судьи признают специфическую природу траста и, по мнению автора, отклоняются от ими же разработанной интерпретации траста как договорной конструкции. -------------------------------- <55> Perrin J. Op. cit. P. 129. <56> См.: Perrin J. Ibid. Вынесенное решение вызвало целый ряд критических публикаций во французской юридической литературе. Так, Филипп Малори полагал, что траст не является договорной конструкцией; по его мнению, сущность траста состоит в том, чтобы передать в распоряжение доверительного собственника некую имущественную массу с определенной целью, устанавливаемой учредителем траста, что предполагает трехстороннее отношение. Траст же, учрежденный госпожой де Ганэй, следовало, по утверждению Ф. Малори, рассматривать как "осуществленное посредством другой сделки отзывное дарение неопределенной имущественной массы, совершенное на случай смерти, с оговоркой о пожизненном доходе и возложенной на трасти миссией по распределению даримого имущества" <57>. Малори вообще полагал, что "приравнивать траст к двустороннему договору - это полностью лишать его правовой сущности" <58>. В то же время квалификация траста как отзывного дарения - это тоже договорная квалификация траста, которая точно так же не соответствует его сути. И в определении Ф. Малори, как полагает автор, присутствует смешение понятий самого траста и основания, из которого траст проистекает. -------------------------------- <57> Malaurie Ph. Note sur l'arret de la Cour d'appel de Paris du 10 janvier 1970. Dalloz, 1972. P. 125. <58> Dalloz, 1972. P. 122. Позиция другого известного французского цивилиста, Г.А.Л. Дроза, была отличной от позиции Ф. Малори. Дроз согласился с договорной квалификацией траста. Он охарактеризовал прижизненный траст как "юридическую ситуацию, в основе которой лежит односторонняя или двусторонняя сделка" <59>. То есть в приведенном определении Г.А.Л. Дроз подчеркивает различие между самим трастом (именуя его юридической ситуацией) и правовым основанием, из которого траст проистекает (односторонняя или двусторонняя сделка). Иная ситуация, по его мнению, складывается в отношении завещательных трастов. В этом случае нахождение имущества на территории Франции само по себе не явилось бы препятствием для признания траста, но "расщепление" права собственности на трастовое имущество, неизбежно порождаемое трастом, не может быть противопоставлено требованиям третьих лиц во Франции. Таким образом, во Франции неприменим принцип, в соответствии с которым на трастовое имущество не может быть обращено взыскание, поскольку это противоречило бы основополагающим концепциям французского права <60>. Дроз делает оговорки и в отношении возможности признания завещательных трастов при наличии наследников, имеющих право на обязательную долю. В таких случаях он высказывается за ограниченное признание трастов в той мере, в какой это было бы совместимо с соблюдением интересов упомянутых наследников, т.е. за соразмерное уменьшение размера трастового имущества, но сохранение действительности траста. -------------------------------- <59> Droz G.A.L. Note sous l'arret de la Cour d'appel de Paris du 10 janvier 1970 // Rev. Crit. DIP. 1971. P. 525. <60> См.: Perrin J. Op. cit. P. 130. И. Луссуарн отмечает, что преимущество модификации траста как договорной конструкции заключается в том, что это позволило признать в рассматриваемом случае действительность траста. Позиция судей была, по мнению Луссуарна, продиктована "известной терпимостью по отношению к этой чуждой юридической технике" <61>. -------------------------------- <61> Loussouarn Y. Note sous l'arret de la Cour d'appel de Paris du 10 janvier 1970. Clunet, 1973. P. 214. Таким образом, как подчеркивает в своем исследовании Ж. Перрэн, решение Апелляционного суда Парижа интересно уже хотя бы тем, что хоть оно и не учитывало истинную сущность трастов, но позволило в конкретном случае привязать отношение к законодательству, которому оно известно, и тем самым прийти к решению, сохранившему действительность траста. Другим характерным и вызвавшим широкую полемику делом стало дело Зисенисс (L'affaire Zieseniss). Кассационный суд Франции высказался за квалификацию траста как договорной конструкции, опровергнув мнение Апелляционного суда Парижа о том, что отзывный траст является завещательным распоряжением <62>. Суд постановил, что траст, бенефициарами которого являлись учредительница траста при жизни и названные ею лица после ее смерти, представляет собой договор дарения, вступающий в силу после смерти дарителя. Размер даримого имущества подлежал, таким образом, уменьшению в пользу лиц, имеющих право на обязательную долю. -------------------------------- <62> См.: Arret de la Cour de cassation (1ere Ch.civ.) du 20 fevrier 1996, Zieseniss, JCP 1996 I 22647. По-видимому, в обоих рассмотренных случаях французские суды не обратили должного внимания на обстоятельство, постоянно подчеркиваемое англо-американскими авторами. Траст как правовая конструкция и акт об учреждении траста - это не одно и то же. Акт об учреждении траста лежит в основе траста и формулирует некоторые его условия. Траст как правоотношение возникает на основе этого акта и существует самостоятельно, т.е. траст вторичен по отношению к акту об его учреждении. Французские же суды, по сути дела, дали квалификацию актам об учреждении траста, сочтя их договорами, и оставили незатронутым вопрос правовой квалификации самого траста. Судебная практика Швейцарии в отношении правовой квалификации траста как договорной конструкции более многообразна. По-видимому, это вызвано тем, что Швейцария как финансовый центр чаще сталкивается с трастами и перед швейцарскими судами чаще встает вопрос о необходимости обоснования действительности траста, так или иначе связанного со Швейцарией. Швейцарский суд, перед которым стоит вопрос о квалификации траста, обязан в соответствии с нормами Закона Швейцарии "О международном частном праве" изыскать в своем внутреннем праве институт, которому соответствует рассматриваемое отношение (квалификация lege fori). Подобного прямо выраженного требования в международном частном праве Франции нет. Однако внутреннему праву Швейцарии неизвестен институт траста и до последнего времени (т.е. до внесения изменений в Закон "О международном частном праве" в связи с ратификацией Гаагской конвенции "О праве, применимом к трастам, и их признании") Закон "О международном частном праве" не давал никаких указаний на сей счет. В таких обстоятельствах единственным выходом для швейцарского судьи было найти во внутреннем праве Швейцарии максимально приближенный к трасту институт, с тем чтобы определить, какая статья Закона "О международном частном праве" или международного договора (при наличии такового) подлежала применению для установления необходимой коллизионной привязки <63>. -------------------------------- <63> См.: Thevenoz L. Trusts en Suisse: Adhesion a la Convention de la Haye sur les trusts et codification de la fiducie. Zurich: Schulthess, 2001. P. 35 - 36. Еще до вступления в силу Закона "О международном частном праве" Федеральный трибунал Швейцарии высказался за квалификацию траста как договора. В решении от 1936 г. Верховный суд определил траст как "правовое отношение, аналогичное договору поручения, договору sui generis a trois" <64>. Судом рассматривался акт об учреждении траста, составленный на французском и шведском языках и содержащий термин "трасти". Суд не счел нужным углубляться в анализ специфики рассматриваемого отношения, заявив, что применимым является швейцарское право на том основании, что, во-первых, речь шла об исполнении договорного обязательства и, во-вторых, местом исполнения основного обязательства по договору являлась территория Швейцарии. В рамках швейцарского права был найден институт, в наибольшей степени соответствовавший, с точки зрения судей, английскому институту траста. -------------------------------- <64> ATF 62 II 140 = JT 1936 I 552, Aktiebolaget Obligationsinteressenter c. Banque des Reglements Internationaux. В 1970 г. Верховный суд Швейцарии подтвердил договорную квалификацию складывающихся в рамках траста отношений в другом деле, квалифицировав его как договор sui generis, с элементами договора поручения. Речь идет о знаменитом деле Harrison v. Credit Suisse, в котором Credit Suisse выступал в качестве доверительного собственника траста, учрежденного Фрэнсисом Харрисоном, гражданином США, имевшим последнее место жительство на территории США. В отсутствие соглашения сторон о применимом праве суд признал швейцарское право подлежащим применению на том основании, что местом нахождения трасти был Цюрих (Швейцария) <65>. -------------------------------- <65> См.: Decision of the Swiss Supreme Court of 29 January 1970 in Harrison v. Credit Suisse, ATF 96 II 79. В своем решении швейцарский суд в очередной раз высказался за квалификацию траста как договорной конструкции. По-видимому, как и в вышеприведенных случаях, отображающих позицию французских судов, это было сделано во избежание необходимости постановки вопроса о соответствии швейцарскому публичному порядку феномена "расщепления" собственности. Поэтому траст в рассматриваемом решении Верховного суда Швейцарии превратился в смесь элементов договоров поручения, передачи имущества в доверительную собственность, дарения и договора в пользу третьего лица в том виде, в каком они известны внутреннему праву Швейцарии <66>. Коль скоро суд квалифицировал траст как договор, то трасти была отведена роль должника по такому договору <67>. -------------------------------- <66> См.: ATF 96 II 79 = JT 1971 I 329, consid. 7b. <67> См.: ATF 96 II 79 = JT 1971 I 329, consid. 7c. При вынесении решения Верховный суд исходил из стремления сохранить действительность траста и оставить в силе последствия его учреждения, что было бы невозможно в рамках признания самого траста, поскольку "расщепление" собственности на legal и equitable ownership неизвестно внутреннему праву Швейцарии и может быть признано противоречащим ее публичному порядку. Как и в других описанных выше случаях, суд признал применимым швейцарское право и нашел в его рамках институт, в наибольшей степени соответствующий трасту. Суд счел, что некоторые цели траста могут быть достигнуты при помощи сочетания ряда швейцарских правовых институтов <68>. В поддержку вынесенного им решения Федеральный трибунал уточняет, что выявленное сочетание юридических институтов не нарушает императивные нормы швейцарского права <69>. Опираясь на немедленное исключение учредителя траста из правоотношения, Федеральный суд делает вывод о том, что акт об учреждении траста не является завещанием и подчиняет действительность "спорного дарения" нормам о форме дарения, предусмотренным английским правом <70>. Такие требования к форме были соблюдены, что подтверждалось еще в решении кантонального суда. -------------------------------- <68> См.: ATF 96 II 79 = JT 1971 I 329, consid. 8. <69> См.: ATF 96 II 79 = JT 1971 I 329, consid. 8d. <70> См.: ATF 96 II 79 = JT 1971 I 329, consid. 9a. Произведенный Федеральным трибуналом анализ позволил ему, по сути дела, косвенно признать траст в рамках внутреннего швейцарского права. Однако вынесенное решение и его обоснование не носят системный характер, поскольку стали возможными лишь благодаря случайному стечению фактических обстоятельств данного конкретного дела <71>. -------------------------------- <71> См.: Reymond C. Le Trust et l'ordre juridique suisse, JT 1971 1 322. Использование договорной конструкции траста и во французском, и в швейцарском праве представляет собой сочетание нескольких известных внутреннему законодательству рассматриваемых стран видов договоров, которые в совокупности, по мнению местных судей, представляют собой конструкцию, аналогичную трасту. Однако такая правовая конструкция отличается ненадежностью и неустойчивостью. Менее благоприятное стечение фактических обстоятельств рассматриваемых судебных дел может помешать модифицировать траст в договорную конструкцию. Кроме того, договорная конструкция совершенно не учитывает основную принципиальную особенность траста - дуализм права собственности на переданное в траст имущество - и вытекающий из этой особенности абсолютный характер права трасти и бенефициара, которые могут быть противопоставлены любым третьим лицам. Права же, вытекающие из договора, носят, напротив, относительный характер и могут быть противопоставлены только другой стороне в договоре. Договорная модификация траста никоим образом не учитывает односторонний характер акта об учреждении траста, для которого необходимо лишь волеизъявление учредителя, независящее от согласия трасти исполнять возлагаемые на него функции. Договоры же, упомянутые в решениях судебных инстанций Франции и Швейцарии, являются двусторонними сделками и предполагают согласие должника (т.е. трасти) принять на себя определенные обязательства. Кроме того, договорная модификация траста не учитывает и такую особенность отношений, складывающихся в связи с созданием траста, как независимость (автономное существование) траста по отношению к его учредителю, утрачивающему всякую правовую и фактическую связь с трастом с момента учреждения последнего и передачи имущественной массы доверительному собственнику. Таким образом, по мнению автора, модификация траста в договорную конструкцию служит одним из вариантов обоснования законности траста, его действительности с позиции континентальной системы права. Применение этой конструкции возможно в строго ограниченных случаях, представляющих собой удачное для такой квалификации стечение обстоятельств судебного дела. 1.2.2. Применение закона места нахождения вещи к отношениям из траста в судебной практике Франции и Швейцарии Как указывалось выше, континентальному праву неизвестно понятие дуализма или "расщепления" права собственности. Континентальные юристы не воспринимают того факта, что и право, основанное на общем праве, и право, основанное на праве справедливости, противопоставляются неограниченному кругу лиц. Поэтому и французские, и швейцарские цивилисты делали попытки исследовать вопрос о том, кому все-таки принадлежит право собственности на переданное в траст имущество, кто (трасти или бенефициары) вправе распоряжаться им и у кого, соответственно, это имущество можно истребовать в случае исполнительного производства. Подходы французской и швейцарской судебной практики и доктрины к рассматриваемому вопросу различны в силу специфики их регулирования во внутреннем праве каждой из этих стран. Более того, ответы на поставленный вопрос не были единообразными на протяжении развития судебной практики в области квалификации отношений в рамках траста. В конце XIX в. суды разных инстанций Франции выносили решения, в которых трастовое имущество признавалось составной частью имущества бенефициаров траста, а трасти рассматривался как простой поверенный <72>. В решении 1929 г. Апелляционный суд Парижа постановил, что трасти имущества замужней женщины (которая выступала учредителем и бенефициаром траста) не является собственником такого имущества, а выступает простым поверенным или администратором (управляющим) в отношении вверенного ему имущества. Как следствие, кредиторам этой дамы было предоставлено право обращения взыскания на переданное в траст имущество <73>. -------------------------------- <72> См.: Arret du Tribunal civil de la Seine du 10 decembre 1880. Clunet, 1881. P. 435. <73> См.: Arret de la Cour d'Appel de Paris du 18 avril 1929 // Rev. Crit. DIP. 1935. P. 149. В другом решении, вынесенном Гражданским трибуналом департамента Сены, излагалась точка зрения, в соответствии с которой невозможность использования переданного в траст имущества (принадлежащего на праве собственности бенефициару) противоречит принципу свободного передвижения имущественных благ и, следовательно, французскому публичному порядку <74>. -------------------------------- <74> См.: Arret du Tribunal civil de la Seine du 23 fevrier 1927 // Rev. Crit. DIP. 1927. P. 263. Практически одновременно с вышеприведенными решениями, 18 июля 1905 г., Апелляционный суд Тулузы отказывает бенефициарам траста, учрежденного в их пользу путем передачи в траст облигаций, в возможности предъявлять в суде требования, по общему правилу принадлежащие держателю облигаций <75>. В том же духе Гражданский трибунал департамента Сены в 1906 г. выносит решение, в котором передача имущества в траст, произведенная замужней дамой, квалифицируется как безвозвратное отчуждение, правовым последствием которого является исключение соответствующей части материальных благ из состава имущества, принадлежащего лицу на праве собственности <76>. Переданное в траст имущество, по мнению суда, не может входить в состав наследственной массы лица, осуществившего передачу имущества, равно как не может быть частью общего имущества супругов. -------------------------------- <75> См.: Arret de la Cour d'Appel de Toulouse du 18 juillet 1905 // Rev. Crit. DIP. 1907. P. 262. <76> См.: Arret du Tribunal civil de la Seine du 16 mai 1906 // Rev. Crit. DIP 1907. P. 239. Таким образом, уже в начале XX в. французские гражданские суды ряда департаментов приходят к выводу об обособленном характере имущества, переданного в траст, его независимости и самостоятельности по отношению к имуществу как учредителя траста, так и доверительного собственника и бенефициаров. Однако, насколько известно автору настоящей работы, такая позиция гражданских трибуналов не была подтверждена в решениях судов второй и третьей инстанций, которым до настоящего времени не пришлось высказать своего мнения по вопросу принадлежности вещных прав на переданное в траст имущество. Что касается доктрины, то основное внимание в работах французских цивилистов по вопросу прав на переданное в траст имущество уделяется соотношению действующего во французском частном праве принципа "закона места нахождения вещи" и статуса переданного в траст имущества. Поскольку перечень вещных прав, содержащийся в ст. 543 Французского гражданского кодекса, носит ограниченный характер, то признание траста в отношении имущества, находящегося во Франции, практически невозможно для французских судов. И коль скоро новый вид вещного права во Франции может быть признан только путем внесения изменений в Гражданский кодекс, то применение французскими судами к отношениям, складывающимся в рамках траста, закона места нахождения вещи представляется бесперспективным. Кроме того, подчинение траста закону места нахождения имущества не учитывает сложную природу траста и ограничивает его только вещными правами трасти и бенефициаров, которые на самом деле представляют собой лишь часть складывающихся в трасте отношений собственности. С. Годешо в диссертации следующим образом выразила отрицательное отношение к подчинению траста закону места нахождения имущества: "Привязать траст к вещному закону - это равносильно признанию за трастами ограниченной сферы применения, не учитывающей специфики этого института. Траст оказывается подчинен режиму зависимости владения, хотя его предназначение - как раз преодолеть во времени такие ограничения" <77>. -------------------------------- <77> Godechot S. Op. cit. P. 69. Следует отметить, что, несмотря на отрицательное отношение большинства французских цивилистов к рассматриваемой коллизионной привязке отношений, складывающихся в рамках траста, вопрос о полном отказе от применения закона места нахождения вещи к регулированию правового статуса переданного в траст имущества не стоит. Данная коллизионная привязка не должна рассматриваться как основная, принципиальная для регулирования отношений, возникающих в связи с учреждением и существованием траста. "Природа траста такова, что она не может удовлетвориться коллизионной привязкой исключительно к предмету исследуемого правового института и к вещной составляющей имущественных прав трасти и бенефициаров на переданное в траст имущество" <78>. -------------------------------- <78> Dreyer D.A. Le trust en droit Suisse. Geneve: Georg & Cie, 1981. P. 83. Позиция швейцарских судей и цивилистов в отношении подчинения трастов закону места нахождения имущества отличается еще большей строгостью по сравнению с позицией их французских коллег. Дрейер, посвятивший свое исследование "Траст в швейцарском праве" проблеме соотношения траста и швейцарской системы вещных прав, занимает наиболее лояльную позицию, близкую к позиции французских цивилистов. По его мнению, такая коллизионная привязка правоотношений, возникающих в связи с трастом, имеет право на существование наряду с другими коллизионными привязками. Большинство же швейцарских авторов исходят из того, что закон места нахождения имущества абсолютно неприменим к трастам <79>. -------------------------------- <79> См.: Perrin J. Op. cit. P. 104. Такая позиция основана на нескольких аргументах. Во-первых, привязка траста к вещным правам, известным внутреннему праву Швейцарии, невозможна, потому что швейцарское право не знает понятия "траст". Подчинение траста неким сходным институтам швейцарского вещного права (например, узуфрукт) игнорирует специфические особенности траста, в частности дуализм прав на переданное в траст имущество. Во-вторых, швейцарскому праву известны такие институты, как доверительная собственность (фидуция) и концепция организованного имущества (ст. 150 Закона "О международном частном праве"), которые по своей правовой сути гораздо ближе к сущности трастов. И в-третьих, признание траста в отношении имущества, находящегося на территории Швейцарии, противоречило бы основополагающему принципу швейцарского вещного права. В соответствии с этим принципом нельзя создать вещное право, неизвестное внутреннему законодательству Швейцарии, на находящееся на ее территории имущество. Таким образом, имущественный объект на территории Швейцарии не может быть передан в траст, что следует из положений и духа ст. 99 и 100 Закона "О международном частном праве". Анализ судебной практики и доктрины Франции и Швейцарии приводит к выводу о том, что сама структура траста создает трудности при попытках определить коллизионные привязки для складывающихся отношений. Взятые по отдельности ни обязательственная, ни вещная коллизионные привязки не убедительны. Однако полностью отказываться от них нежелательно, поскольку до момента имплементации специальных коллизионных привязок во внутреннее право рассматриваемых стран обязательственная и вещная привязки выполняют возложенную на них функцию обеспечения отношений, сложившихся в рамках траста, и защиты интересов третьих лиц. 1.2.3. Семейные трасты и их квалификация в судах Франции и Швейцарии До принятия в Англии в 1882 г. Закона "Об имуществе замужней женщины" английское право не признавало за замужними женщинами гражданскую дееспособность в полном объеме. Лично и имущественно замужние женщины зависели от своего супруга. Такая ситуация способствовала развитию трастов, целью создания которых было обособление имущества женщины от имущества ее супруга. И несмотря на принятие вышеуказанного Закона, трасты по-прежнему широко используются в Англии в качестве инструмента организации имущества супругов, видимо, в силу значительной гибкости этого правового института. Что касается стран континентального права, и в том числе рассматриваемых в настоящей работе Франции и Швейцарии, то судебная практика этих стран исходит из подчинения семейных трастов статуту семейных отношений (во Франции) или статуту договорных отношений (в Швейцарии). Суды как во Франции, так и в Швейцарии при решении вопроса о праве, применимом к семейным трастам, сталкиваются с проблемой разграничения различных, но тесно связанных между собой правовых институтов: брачных договоров, различных режимов имущества супругов, известных законодательству каждой из стран, и собственно трастов. Семейные трасты возникают из разных правовых оснований и преследуют различные цели: так, например, супруги могут заключить брачный договор, условия которого определяют порядок управления совместным имуществом при жизни обоих супругов, и предусмотреть передачу имущества в траст на случай прекращения брака по каким бы то ни было основаниям. Возможна ситуация, при которой имущество одного из супругов было передано в траст еще до заключения брака, а получаемые им доходы от трастового имущества становятся частью и подчиняются режиму общей собственности супругов. Французская судебная практика исходит из принципа подчинения семейных трастов статуту семейных отношений. При этом еще в 1888 г. Гражданский суд Сены вынес решение, в котором семейный траст был охарактеризован как "соглашение, схожее одновременно с раздельным режимом имущества супругов и режимом имущества супругов, при котором невозможно отчуждение предметов, входящих в состав приданого (regime dotal)" <80>. Тем самым французский суд признал оригинальность семейного траста по сравнению с известными французскому законодательству режимами супружеской собственности. -------------------------------- <80> Arret du Tribunal civil de la Seine, 6 Ch., du 8 auguste 1888. Cl 1889. P. 635. О сложности, которую представляют семейные трасты для французской судебной системы, и смешении понятий траста, учрежденного в связи с заключением брака, и режима имущественных отношений между супругами свидетельствует и одно из самых известных во французской юриспруденции дел - дело Беттс-Браун <81>. -------------------------------- <81> См.: Beraudo J.-P., Tirard J.-M. Op. cit. P. 348. Поскольку обстоятельства дела излагались в "Revue critique de droit international prive" в достаточно сжатом виде, они представляются весьма запутанными и не всегда логичными. Однако в общих чертах суть дела сводилась к следующему: госпожа Беттс-Браун учредила траст за два дня до заключения брака. Доверительным собственником стал отчим учредительницы траста, и имущество было передано ему в управление. Впоследствии решением Высокого суда Англии он был замещен на нескольких других доверительных собственников, а сам признан должником по обязательству в сумме, эквивалентной 4 млн. франков. В обеспечение исполнения указанного обязательства в ипотеку было передано находившееся у него в доверительной собственности строение в Париже. Строение затем было продано. В момент продажи строения кредиторы госпожи Беттс-Браун наложили арест на денежные средства, поступившие в счет уплаты покупной цены строения. В свою очередь доверительные собственники подали иск с требованием о снятии ареста с денежных средств. Поскольку обстоятельства дела, рассматриваемого в Париже, изложены схематично, некоторые вопросы остались для автора невыясненными. Например, каким образом здание, находившееся в доверительной собственности, можно было продать, если отчим госпожи Беттс-Браун к этому моменту уже не являлся доверительным собственником ее имущества? Вероятно, поскольку внутреннее право Франции не признает института траста, строение в государственном реестре недвижимого имущества было оформлено на имя отчима учредительницы траста. Почему тогда оно не было переоформлено при назначении новых доверительных собственников по решению английского суда? Эти вопросы остались без ответа. Видимо, на момент рассмотрения дела во французском суде (1926 г.) они не представляли интереса для судей. Основные вопросы, поставленные судьями, поиском ответа на которые они были озабочены, - вопрос квалификации рассматриваемых отношений с позиции французского права и вопрос применимого к этим отношениям права с точки зрения международного частного права Франции. Первое дело рассматривалось в Гражданском суде Сены 22 декабря 1926 г. Доверительные собственники заявили, что "в соответствии с английским правом переданное в траст имущество не может быть объектом взыскания". Гражданский суд в своем решении отметил, что условие о невозможности обращения взыскания на имущество "часто допускается французским законодательством, в частности, когда речь идет о режиме имущества супругов, не допускающем отчуждения предметов, входивших в состав приданого" <82>. На этом основании суд разрешил снять арест с денежных средств в части, подлежавшей передаче трасти, наложение ареста на которую недопустимо, заметив, что объектом взыскания могут быть только проценты, подлежавшие уплате госпоже Беттс-Браун с поступивших от продажи имущества денежных средств. В этом решении траст признан в той же форме и в той же степени, в какой это могло бы иметь место, если бы решение выносил английский суд. Такое решение оказалось крайне неудобным для кредиторов, поскольку им предлагалось поэтапное возмещение убытков ввиду того, что обращение взыскания допускалось только на проценты, уплачиваемые трасти госпоже Беттс-Браун. Но кредиторы требовали возмещения убытков, возникших в связи с поставками, совершенными для супругов Беттс-Браун, а не для траста. Это обстоятельство послужило основанием для пересмотра решения Апелляционным судом Парижа в 1929 г. <83>. Анализ решения Апелляционного суда будет приведен ниже. -------------------------------- <82> Rev. Crit. DIP. 1927. P. 70. <83> См.: Rev. Crit. DIP. 1935. P. 149. В другом деле, рассмотренном год спустя, где другой кредитор - общество Doeuillet, зарегистрированное на территории Англии, - наложил арест на имущество госпожи Беттс-Браун, 5-я палата того же Гражданского суда Сены вынесла решение, по своей сути противоположное ранее вынесенному решению 2-й палаты суда Сены. Доверительные собственники госпожи Беттс-Браун в данном деле пошли еще дальше, заявив суду, что дама "не имела права каким-либо образом обязываться или отчуждать причитающиеся ей проценты с трастового капитала и, следовательно, они не могут быть объектом наложения ареста даже за долги, вытекающие из обязательств госпожи Беттс-Браун" <84>. Трасти также настаивали на том, что госпожа Беттс-Браун имеет право лишь на "ежегодное получение 6 процентов годовых с трастового капитала и не имеет права на какие-либо досрочные выплаты причитающихся ей доходов". Такого рода режим семейного имущества, по мнению судей, противоречит принципу свободного обращения имущества, которому судьи придали силу публичного порядка. Затем в решении суда установлена связь с предыдущим решением, вынесенным годом раньше 2-й палатой этого судебного органа: "Если принять толкование, изложенное в решении 2-й палаты, которая ограничила возможность свободного распоряжения только основным капиталом по аналогии с известным нашему праву режимом имущества супругов, не допускающим отчуждение предметов, входивших в состав приданого, то мы неизбежно вынуждены рассматривать требование публичного порядка о регистрации в публичном реестре траста Беттс-Браун". Таким образом, впервые во французской судебной практике встал вопрос о необходимости регистрации траста (или факта передачи имущества в траст) в публичном реестре с целью защиты имущественных интересов третьих лиц. -------------------------------- <84> Rev. Crit. DIP. 1927. P. 263. Исследовав фактические обстоятельства дела, установив, что кредитор не имел представления об особом статусе имущества должников, и усмотрев в этом кардинальное отличие данного дела от предшествующего, Гражданский суд Сены утверждает наложение ареста на имущество. В данном деле суд встал на защиту интересов кредиторов, которые не могли знать о существования траста. Еще более интересным с точки зрения подхода к вопросу о признании трастов является решение Апелляционного суда Парижа, в котором было пересмотрено решение 2-й палаты Гражданского суда Сены по делу Беттс-Браун <85>. Апелляционный суд в своем решении прежде всего подчеркивает значение принципа свободного обращения имущества как одного из основополагающих принципов французского публичного порядка. При этом суд не признает прав доверительных собственников на имущество, а признает принадлежность имущества на праве собственности госпоже Беттс-Браун. В обоснование вывода об отсутствии у трасти права собственности суд приводит следующие аргументы: -------------------------------- <85> См.: Rev. Crit. DIP. 1935. P. 149. "Нигде не сказано о том, что трасти являются собственниками имущества и могут распоряжаться им по своему усмотрению... - собственность на капитал была передана в настолько малой степени, что в акте об учреждении предусмотрено, что в любой момент времени часть капитала может быть передана детям... - поскольку у трасти нет права свободно распоряжаться имуществом и отчуждать его, они не могут рассматриваться как собственники имущества" <86>. -------------------------------- <86> Beraudo J.-P., Tirard J.-M. Op. cit. P. 350. Суд исследовал вопрос о том, насколько полномочия трасти соответствуют объему права собственности в том виде, в каком оно урегулировано в ст. 544 Французского гражданского кодекса. Очевидно, что "расщепление" права на legal ownership, принадлежащее трасти, и equitable ownership, принадлежащее бенефициару, чуждо французскому праву. Поэтому суд не мог признать право собственности в том виде, в каком оно известно французскому законодательству, у трасти и акцент в решении суда был сделан именно на отрицании права доверительного собственника свободно распоряжаться имуществом. Решение совершенно естественное для суда страны романо-германской правовой семьи, с позиции внутреннего права которой невозможно объяснить "расщепление" права собственности и обосновать полномочия лица иного, кроме собственника имущества. Другим основанием для пересмотра решения суда первой инстанции явилось то, что, по мнению Апелляционного суда, Гражданский суд Сены неправомерно приравнял известный французскому праву режим имущества супругов, при котором не допускается отчуждение предметов, входивших в состав приданого, к правовому статусу трастового имущества, отчуждение которого бенефициарами не допускается. Основное отличие между этими двумя правовыми категориями заключается в публичном характере режимов супружеского имущества во Франции, в то время как "тайный характер" траста "приводит к ситуации, когда невозможно противопоставить третьим лицам, находящимся в неведении, положения, способные лишить их всякого средства защиты против их должника". Тем самым Апелляционный суд подтвердил позицию 5-й палаты Гражданского суда Сены, в соответствии с которой отсутствие регистрации траста в публичном реестре нарушает интересы третьих лиц <87>. -------------------------------- <87> См.: Beraudo J.-P., Tirard J.-M. Op. cit. P. 351. Таким образом, в 20 - 30-е гг. XX в. позиция французского правосудия в области семейных трастов сводилась к тому, что трасты признавались в той степени, в какой их условия не выходили за рамки оговорки о неотчуждаемости <88>. В настоящее время полномочия трасти в отношении переданного им в траст имущества признаются в гораздо большей степени, несмотря на то что трасты по-прежнему не могут быть зарегистрированы, поскольку в законодательстве Франции нет соответствующей нормы. -------------------------------- <88> См.: note Lepaulle sous Paris 18 avril 1929 // Rev. Crit. DIP. 1935. P. 149. По-прежнему судьи применяют принцип, в соответствии с которым интересы кредиторов не должны затрагиваться невозможностью отчуждения имущества, если они не знали и не могли знать о правовом статусе бенефициара. Такое требование особенно важно в случае, когда до учреждения траста бенефициар являлся собственником имущества, переданного в траст. Основным отличием подхода швейцарских судов к квалификации семейных трастов является их подчинение не статуту семейных отношений (ст. 51 и последующие Закона Швейцарии "О международном частном праве"), а договорному статуту. В любом случае нормы договорного статута должны определять лишь вопросы действительности акта о передаче имущества в траст, а сами семейные трасты должны квалифицироваться автономно как самостоятельный правовой институт. Ратификация Швейцарией Гаагской конвенции "О праве, применимом к трастам, и их признании" от 1 июля 1985 г. и внесение соответствующих дополнений в Закон "О международном частном праве" будут способствовать закреплению в судебной практике подходов к трастам как к самостоятельным правовым институтам независимо от цели создания и назначения траста. |