Доверительная собственность (траст) в континентальной Европ. В континентальной европе
 Скачать 425.6 Kb.
|
|
Глава II. ВЛИЯНИЕ ГААГСКОЙ КОНВЕНЦИИ "О ПРАВЕ, ПРИМЕНИМОМ К ТРАСТАМ, И ИХ ПРИЗНАНИИ" НА ВОСПРИЯТИЕ ТРАСТОВ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ И СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ СТРАН КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ Как видно из вышеприведенного анализа судебной практики Франции и Швейцарии, судебные органы этих стран на протяжении последнего столетия, как правило, позитивно относились к признанию трастов и стремились адаптировать траст к внутренним правовым системам. Однако такие попытки заключались в основном в квалификации отношений в рамках траста как правовых конструкций, известных внутреннему праву рассматриваемых стран. Подобного рода ассимиляция трастов дает возможность признания и применения последствий создания трастов на территории государств, законодательству которых сам институт траста неизвестен. Кроме того, те правовые категории, в которые модифицируется траст усилиями континентальных юристов и судей, существуют и в англо-американском праве наряду с отдельным институтом траста. При этом права и обязанности участников отношения, складывающегося в связи с учреждением траста, отличны от прав и обязанностей участников схожих правоотношений (будь то трасти и поверенный, трасти и исполнитель завещания, учредитель траста и даритель, участники трастового отношения и участники брачно-семейных отношений и т.д.). Таким образом, попытки анализа траста сквозь призму смежных правовых институтов в судебной практике Франции и Швейцарии не решили задачу познания правовой природы и единообразного признания трастов в континентальных странах. Во внутренних правовых системах рассматриваемых государств не оказалось института, полностью аналогичного трасту со всеми его особенностями. В то же время в международном частном праве государств, которым известна категория траста, уже разработаны коллизионные нормы и, соответственно, коллизионные привязки, позволяющие определить применимое к трастам право в случае, если траст содержит иностранный элемент. Совокупность вышеописанных обстоятельств породила необходимость принятия международного соглашения, в котором содержался бы общий подход к понятию трастов и был урегулирован вопрос права, применимого к отношениям, вытекающим из учреждения траста. Таким международным договором стала Конвенция "О праве, применимом к трастам, и их признании", принятая Гаагской конференцией по международному частному праву 1 июля 1985 г. и вступившая в силу 1 января 1992 г. Цель Конвенции - установить общий подход к определению правовой категории траста и применимого к трастам права. Государства - участники Конвенции констатировали, что траст является специфической категорией, возникшей в странах общего права и воспринятой с определенными модификациями в странах континентального права. В ст. 2 Конвенции определены общие характеристики, присущие институту траста. Как отмечалось в самом начале, дать единообразное определение трасту не представляется возможным и такого определения не существует даже в странах общего права. Поэтому юристы, участвовавшие в разработке и согласовании проекта Конвенции, сочли более правильным описать в ее тексте общие характеристики траста, не пытаясь дать его однозначного определения. Термин "траст" в соответствии с положениями Конвенции применяется к созданным учредителем траста как на основании акта inter vivos, так и на основании акта на случай смерти отношениям, в рамках которых имущество передается под контроль трасти в интересах определенного бенефициара или с общественно полезной целью. Приведенные в Конвенции основные черты правовой категории, именуемой трастом, позволяют включить в сферу действия положений Конвенции не только классические англо-американские трасты, но и схожие с ними конструкции, возникшие в праве таких стран, как Аргентина, Венесуэла, Египет, Израиль, Панама, Шри-Ланка, Южная Африка, Япония, а также в канадской провинции Квебек и американском штате Луизиана. Особое внимание хотелось бы уделить анализу положений ст. 4 Конвенции, затрагивающих так называемые предварительные вопросы (preliminary issues), поскольку различие между инструментом, содержащим условия об учреждении траста, и правоотношениями, складывающимися в рамках траста, имеет принципиальное значение, в том числе в наследственном праве. В соответствии с положениями ст. 4 "Конвенция не применяется к предварительным вопросам, относящимся к действительности завещаний или иных юридических актов, на основании которых имущество передано трасти". Дэвид Хайтон в статье, посвященной подписанию Гаагской конвенции "О праве, применимом к трастам, и их признании", сравнивал трасты с ракетами, а такие предварительные вопросы - с устройствами для запуска ракет <89>. Таким образом, делал вывод Дэвид Хайтон, Конвенция применяется только к трастам, т.е. уже запущенным ракетам, и не затрагивает вопросы действительности инструментов или юридических актов, посредством которых трасты возникли. Конвенция не регулирует форму тех актов, на основании которых создан траст, дееспособность лица, учредившего траст, или действительность самого юридического акта, в силу которого происходит передача имущества трасти. Поэтому целенаправленно созданный учредителем траст может не иметь юридической силы на том, например, основании, что право, подлежащее применению в силу указаний коллизионных норм страны суда, предусматривает общую собственность супругов или принудительную неотчуждаемую долю в наследственном имуществе жены или законных детей наследодателя либо не допускает передачу имущества в траст в пользу определенной категории лиц. -------------------------------- <89> См.: Hayton D. The Hague Convention on the Law Applicable to Trusts and on Their Recognition // Int'l and Comp. L.Q. 1987. P. 268. Исходя из положений ст. 4 Конвенции, вопросы действительности траста должны рассматриваться безотносительно к юридическим актам, на основании которых имущество передано в траст. Так, например, если гражданин Франции делает заявление о назначении себя трасти находящегося во Франции движимого имущества, в качестве бенефициаров указывает лиц, проживающих в Англии, и подчиняет возникшие отношения английскому праву, то вопрос действительности такого заявления останется вне сферы действия Конвенции. Даже если рассматриваемое заявление не имеет юридической силы с позиции французского права, складывающиеся в связи с учреждением траста отношения будут рассматриваться по английскому праву: обособленно от акта, на основании которого они возникли. В связи с проведенной в Конвенции гранью между юридическим актом, учреждающим траст, и непосредственно самим трастом как самостоятельным правовым институтом возникает вопрос о том, к какой из этих категорий относятся содержащиеся в завещании условия о передаче в траст части имущества завещателя. В английской судебной практике и доктрине до настоящего времени нет однозначного ответа на поставленный вопрос. Однако если завещатель подчинил создаваемый им на основании завещания траст нормам права какой-либо страны, благоприятным для траста, то судьи склонны признавать, что условия о передаче части имущества в траст относятся к сущности траста, а не к формальным признакам юридического акта, учреждающего траст. Такой подход судебной практики служит проявлением общей тенденции в юриспруденции, направленной на создание оптимальных условий для признания действительности завещательных трастов. Наряду с изложением основных характеристик траста в Конвенции решается вопрос о праве, применимом к трастам. В соответствии с основным правилом, установленным в Конвенции, к трастам применяется право, избранное учредителем траста. Пределы применения выбранного учредителем траста права зависят от положений внутреннего законодательства стран, которым институт траста известен. Например, канадское законодательство не требует, чтобы выбранное право имело существенную связь с регулируемым им трастом. А право Англии, наоборот, предусматривает необходимость существования связи между выбранным правом и объективными элементами учрежденного траста. Во втором издании американской Кодификации доверительной собственности (Restatement of the Law of Trusts) существенная связь определяется следующим образом: "Штат имеет существенную связь с трастом, если это Штат, указанный учредителем как место управления трастом, или если такой Штат является местом нахождения трасти, или местом административного центра трасти в момент учреждения траста, или если на территории такого Штата находится трастовое имущество в момент учреждения траста, или если Штат является местом жительства учредителя траста или бенефициаров. Кроме того, могут быть приняты во внимание другие точки соприкосновения, достаточные для признания наличия существенной связи" <90>. Последнее положение учитывает либеральную американскую судебную практику, которая крайне редко выносит решения о признании трастов недействительными. В отсутствие такого положения учредитель траста при выборе применимого права был бы вынужден выбирать такое право по одному из приведенных критериев. -------------------------------- <90> Restatement of the Law (2nd), Trusts. ALI 1959. В Конвенции положение о выборе учредителем применимого к трасту права изложено в самой полной форме. Учредитель не ограничен какими-либо критериями и требованиями о наличии существенной связи между объективными составляющими траста и избираемым правом. При отсутствии прямо выраженного условия о применимом праве, вывод о намерениях учредителя траста может быть сделан, исходя из письменных документов, а именно акта об учреждении траста или иного документа, подтверждающего факт и условия создания траста. При этом такие письменные документы в целях выявления подлинной воли учредителя траста в отношении применимого права могут толковаться в совокупности с обстоятельствами, сопутствовавшими учреждению траста. Если же применимое право не было выбрано учредителем траста, то возникает необходимость в объективной локализации траста. При перечислении критериев такой объективной локализации в Конвенции были восприняты коллизионные привязки, ранее разработанные и сложившиеся в судебной практике стран общего права. Такими коллизионными привязками являются место осуществления управления трастом, указанное учредителем; место нахождения имущества, передаваемого в траст; место нахождения трасти или место нахождения административного центра трасти. Кроме того, при определении применимого права должны учитываться цели траста и место, где такие цели будут достигнуты. Взятые в совокупности все вышеперечисленные коллизионные привязки профессор Энтон (Anton), возглавлявший на Гаагской конференции британскую делегацию, назвал "местом нахождения траста" (le domicile du trust) <91>. -------------------------------- <91> См.: Beraudo J.-P. La Convention de la Haye du 1-er juillet 1985 relative a la loi applicable au trust et a sa reconnaissance // Travaux du Comite francais de DIP. 1985 - 1986. P. 30. Термин "место нахождения траста" был воспринят судами стран континентального права, входящих в Европейский союз, еще с момента подписания Брюссельской конвенции "О юрисдикции, признании и исполнении решений по гражданским и торговым делам" в 1980 г., в тексте которой этот термин и был впервые употреблен. Коллизионные привязки, перечисленные в Гаагской конвенции, и их объединение в доктрине под термином "место нахождения траста" избавляют континентальных юристов от необходимости локализовать траст в каждом конкретном случае в зависимости от той или иной квалификации отношений в рамках траста с использованием смежных правовых институтов. Положения Конвенции позволяют определить применимое к трасту право по совокупности объективных критериев. При этом не имеет значения, какой именно смежный правовой институт континентального права будет использоваться судьями для выявления сущности отношений, в совокупности составляющих траст. У судей больше не возникнет необходимости вдаваться в детальный анализ обстоятельств, сопутствовавших возникновению таких отношений, как это имело место, например, в процессе по делу госпожи де Ганэй, где заключение судей о подлежащем применению праве основывалось в том числе на ссылке на язык документа об учреждении траста. При этом применение положений Гаагской конвенции привело бы судей к такому же результату, т.е. к признанию применимым права США, однако было бы достаточно использовать объективные критерии места нахождения трастового имущества и места нахождения административного центра трасти. Применимое право регулирует широкий круг вопросов, в том числе действительность траста, его толкование, последствия его учреждения и управление трастом. Таким образом, вся совокупность отношений, возникающих в связи с учреждением траста, и все элементы траста оказываются подчиненными одному правопорядку. В принципе англо-американскому праву свойственно подчинение различных составляющих траста разным правопорядкам. Так, второе издание американской Restatement of the Law of Trusts "расщепляет" траст как минимум на три составляющих, подчиняя каждую из них отдельному закону: один закон регулирует действительность траста (разделы 269 и 270), другой - управление трастом (разделы 271 и 272), третий - толкование акта об учреждении траста (раздел 268). Назначение трасти своего преемника или второго трасти на случай смерти первоначального подчиняется четвертому закону. При наличии в акте об учреждении траста оговорки "о расточительстве" такая оговорка подчиняется пятому закону. Право Англии, для которого в большей степени характерен синтетический подход к применимому к трастам праву, допускает, что управление трастом может регулироваться правом места нахождения административного центра трасти, если оно не имеет явно выраженной связи с законом, наиболее тесно связанным с трастом (proper law of the trust). Надо признать, что в Конвенции также предусмотрена возможность подчинения отдельных элементов траста иному закону, чем закон, регулирующий существо трастовых отношений. Такой подход неизбежен, поскольку слишком обширна область отношений, входящих в понятие "траст". В соответствии с положениями ст. 8 Конвенции применимое право регулирует в том числе: назначение, отставку и смену трасти; право трасти на передачу части или всех своих полномочий третьим лицам; права и обязанности трасти по управлению и распоряжению трастовым имуществом; инвестиционные полномочия трасти; ограничения по срокам существования траста и пределы накопления доходов от использования трастового имущества; отношения между трасти и отношения трасти с бенефициарами и ряд других вопросов. Применимое к трасту право, определяемое на основании сформулированных в Конвенции критериев, не всегда будет наиболее тесно связано с вышеперечисленными вопросами управления трастом и взаимоотношений трасти и бенефициаров. Поэтому отдельные элементы таких отношений могут быть подчинены иному закону. Например, закон места нахождения административного центра трасти будет регулировать механизмы передачи полномочий трасти в случае отставки трасти или назначения нового трасти на место умершего. Или личный закон учредителя траста или бенефициаров будет регулировать вопросы, относящиеся к семейному статуту, вопросам брака и усыновления, в случае расширения круга бенефициаров за счет законных и усыновленных детей учредителя траста, и их супругов. Траст, как правило, существует в течение продолжительного периода времени, так что социальные и личные обстоятельства участников соответствующего отношения могут многократно меняться, что порой порождает необходимость изменения применимого к трасту права. Поэтому в Конвенции вслед за признанным положением английского права принято положение, в соответствии с которым "закон, регулирующий вопросы действительности траста, определяет возможность изменения применимого к трасту права" (ст. 10 Гаагской конвенции). Английская судебная практика, закрепленная в решениях Канцлерского отделения Высокого суда Англии, исходит из возможности изменения применимого права только в случае, когда на этом настаивают доверительные собственники, которым соответствующее полномочие предоставлено в акте об учреждении траста, или на основании соглашения всех бенефициаров об изменении места нахождения траста. Ни изменение места нахождения трастового имущества, ни изменение места нахождения трасти, ни изменение места жительства бенефициаров сами по себе не являются безусловным основанием для изменения применимого к трасту права. Изменение применимого права возможно только в исключительных случаях, и "наиболее очевидным исключительным случаем является ситуация, при которой бенефициары траста перенесли свое постоянное место нахождения в какое-либо государство за пределы Соединенного Королевства и изъявили при этом желание назначить нового трасти в таком государстве" <92>. При этом намерение бенефициаров обосноваться в ином государстве, кроме Соединенного Королевства, должно быть явно выраженным и неоспоримым. Например, как в деле Re Windeatt's Will Trusts, когда истица переехала жить на о. Джерси, вышла замуж, родила двоих детей и прожила там более 19 лет. После смерти своей матери она обратилась в суд с просьбой о назначении новых трасти для управления трастовым имуществом на о. Джерси и о перемещении самого трастового имущества на о. Джерси. Намерение истицы жить на о. Джерси было признано неоспоримым и не связанным со стремлением избежать уплаты налогов на территории Англии <93>. -------------------------------- <92> Re Whitehead's Will Trusts, 2 All E.R. 1334 (Ch. 1971). <93> См.: Re Windeatt's Will Trusts, 2 All E.R. 324 (Ch. 1969). Следуя концепции Высокого суда, английский судья при решении вопроса о допустимости изменения применимого к трасту права в обязательном порядке учтет содержание закона, применение которого испрашивается заинтересованными лицами, и само существование института траста в рассматриваемом праве <94>. Поэтому английский судья никогда не допустит подчинения траста, например, французскому праву, которому институт траста неизвестен. -------------------------------- <94> См.: Re Seale's Marriage Settlement (1961) 3 WLR 262. Согласно положениям ст. 11 Гаагской конвенции, траст, созданный в соответствии с требованиями применимого к нему права, должен признаваться в качестве такового в договаривающихся государствах. Это положение Конвенции - одно из наиболее принципиальных для стран континентального права. Оно порождает для них серьезные правовые последствия, налагая обязательства по признанию траста в качестве самостоятельного института международного частного права таких государств. Такое признание порождает ряд последствий, которые можно разделить на общие и частные в зависимости от круга затрагиваемых ими вопросов. Общие последствия признания траста затрагивают трасты в целом и касаются как предмета траста (т.е. передаваемого в траст имущества), так и лиц, участвующих в соответствующих правоотношениях. Соответственно, переданное в траст имущество признается обособленным от имущества трасти. Оно исключается из имущественной массы учредителя траста и не может являться, во всяком случае в качестве трастового имущества, частью состояния бенефициаров. Трастовое имущество представляет собой целевое имущество, лишенное непосредственного носителя прав на него в смысле, присущем континентальному законодательству. При этом третье лицо - трасти - обладает весьма широкими полномочиями в отношении такого имущества. Трасти необходимо иметь возможность действовать в своем качестве как перед третьими лицами, так и перед административными и судебными органами. Частные последствия признания траста дополняют и иногда корректируют общие последствия. Вследствие действия принципа раздельного режима переданного в траст имущества личные кредиторы неплатежеспособного трасти не вправе обращать взыскание на находящееся в его владении трастовое имущество (п. a и b ст. 11). Кроме того, переданное в траст имущество не может ни быть включено в наследственную имущественную массу, ни учитываться при определении режима супружеской собственности трасти. В п. d ст. 11 Конвенции предусмотрено еще одно частное следствие действия принципа раздельного режима трастового имущества - право следования. В случае если трасти в нарушение норм, регулирующих трастовое правоотношение, распорядился трастовым имуществом в личных интересах или в интересах третьих лиц, не являющихся бенефициарами, то у бенефициаров траста возникает право требовать возврата такого имущества. Требование может быть предъявлено как к трасти, так и к третьему лицу - приобретателю имущества. В последнем случае возникает необходимость защиты интересов добросовестного приобретателя трастового имущества. Поэтому в Конвенции содержится оговорка о том, что права и обязанности владельца трастового имущества регулируются нормами права, определяемого в соответствии с коллизионными нормами страны суда. Другим важным частным следствием признания траста является право трасти требовать внесения его имени (или наименования, если трасти - юридическое лицо) как держателя движимого или недвижимого имущества в публичные реестры или частные реестры, аналогичные по своим функциям публичным (например, реестр акционерного общества). Положения ст. 12 предусматривают, что "трасти, имеющий намерение внести в публичный реестр движимое или недвижимое имущество или относящееся к такому имуществу правомочие, вправе требовать внесения соответствующей записи, с указанием его в качестве трасти или иным способом, позволяющим установить существование траста". Указанное полномочие трасти подразумевает, что законодательство государства, в котором испрашивается внесение записи в реестр, допускает такую возможность. В Федеральном постановлении "Об утверждении и введении в действие Гаагской конвенции "О праве, применимом к трастам, и их признании", принятом Федеральным собранием Швейцарии 20 декабря 2006 г., предусмотрено право трасти на внесение записей, содержащих указание на существование траста, в земельный реестр, реестр морских судов и реестр воздушных судов. Записи, содержащие указание на траст, в отношении объектов интеллектуальной собственности могут быть также внесены в соответствующий реестр. Если же записи в отношении недвижимого имущества и объектов интеллектуальной собственности с указанием на траст отсутствуют, то требования бенефициаров не могут быть противопоставлены добросовестным третьим лицам (ст. 149d Закона "О международном частном праве" в редакции указанного Федерального постановления). Таким образом, действующее законодательство Швейцарии, ратифицировавшей Гаагскую конвенцию "О праве, применимом к трастам, и их признании", разрешило вопрос, связанный с публичностью трастов как следствием их признания. Что касается Франции, до настоящего времени не ратифицировавшей Конвенцию, то в проекте Постановления о ратификации предусмотрено внесение изменений в Декрет о гласности вещных прав на недвижимость от 4 января 1955 г. Для подтверждения полномочий трасти при внесении соответствующих записей в публичные реестры желательно, чтобы полномочия были прямо указаны в акте об учреждении траста, а копия акта прилагалась к публичным реестрам или в тексте записи в реестре содержалась ссылка на учредительный акт. Таким образом, требование о публичности траста в странах континентального права должно способствовать упрощению понимания института траста и принципов его действия. В связи с признанием траста и в целях защиты интересов государств, внутреннему праву которых институт траста неизвестен, в Конвенции предусмотрено положение, позволяющее не признавать так называемые мошеннические трасты. Государства вправе не признавать трасты, подчиненные иностранному праву, если существенные элементы таких трастов, к которым относятся постоянное местонахождение или национальность заинтересованных лиц, а также местонахождение трастового имущества, имеют более тесную связь с государством, внутреннему праву которого траст неизвестен. Применимое же право избрано учредителем траста только на том основании, что соответствующему правопорядку известен институт траста. Это сложное положение, содержащееся в ст. 13 Конвенции, направлено на предотвращение злоупотребления трастом в случаях, когда привязка к английскому праву носит искусственный характер. Так, например, француз по национальности, чье движимое (акции и облигации, управляемые французским банком) и недвижимое (квартира в Париже и загородный дом на побережье) имущество расположено во Франции, не может учредить завещательный траст в отношении такого имущества, назначив при этом в качестве трасти английское юридическое лицо. Даже если отношение будет подчинено английскому праву, рассматриваемый траст не будет признан французскими судами. Его признание означало бы, по существу, признание траста как внутреннего правового института французского законодательства, поскольку ни один из существенных элементов такого траста не находится за пределами юрисдикции Франции. Но такая цель, как имплементация нового правового института во внутреннее законодательство стран континентального права, не входила в задачу государств - участников Гаагской конференции. Задача признания траста как самостоятельного правового института может быть решена и путем его признания именно в рамках многостороннего международного договора. Гаагская конвенция "О праве, применимом к трастам, и их признании" сыграла существенную роль в укреплении концепции траста в судебной практике стран континентальной системы права. Ее положения внесли ясность в характеристику самого понятия траста, его видов, существенных элементов и сформулировали критерии применимого к трастам права. Ограничение сферы действия Конвенции лишь в отношении определенных видов трастов не является препятствием для регулирования прочих видов трастов судебной практикой, причем с учетом тех положений Конвенции, которые дают определение основным правовым категориям, связанным с трастом. |