История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В.С Учебник 2004 -944с. История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В. В. С. Нерсесянца
 Скачать 5.72 Mb.
|
|
правду анархизма: «В анархизме есть доля правды. Анархизм совершенно не при- меним к нашему грешному миру, который подлежит закону, и анархическая утопия есть ложь и прельщение. Но совершенную жизнь, Царство Божье можно мыслить лишь анархически, что и есть апофатическое мышление о Царстве Божьем, единствен- ное истинное, в котором устраняется всякое сходство с царст- вом кесаря, с царством этого мира и достигается отрешен- ность». Но это апофатическое (отрицательное) религиозно-фило- софское мышление применительно к объективному миру (госу- дарству, закону и т. д.) как раз и означает его религиозно-фи- лософское отрицание, т. е. религиозный анархизм и его обос- нование. И если, отступая от этого, Бердяев все же признает в социально-прагматической плоскости (в виде вынужденной ус- тупки злому и грешному миру) определенную необходимость им же философски отвергаемых феноменов объективного мира, то это, как минимум, свидетельствует о непоследовательности 6. учения юристов русского зарубежья 865 его взглядов и противоречиях между его философской (и фило- софско-правовой) концепцией христианского персонализма и его же прагматическими суждениями о государстве и законе. Вместе с тем не вызывает никаких сомнений, что настойчи- вая проповедь Бердяевым идей свободы и неотчуждаемых прав человека, его радикальная критика всех форм гнета, насилия, авторитаризма и тоталитаризма стали существенным духовным вкладом в дело борьбы за утверждение идей гуманизма, прав и свобод личности в реальной действительности нашего несовер- шенного мира. И сегодня можно сказать, что Бердяев не только «сын свободы», как он сам себя называл, но и один из ее бес- компромиссных идеологов. 6. Политико-правовые учения юристов русского зарубежья Весьма заинтересованными исследователями политико-пра- вого развития России в сравнительно-исто- рической перспективе стали крупнейшие правоведы так назы- ваемого русского зарубежья. Это была критико-аналитическая работа, которая велась во имя «будущей России» в зарубежных учебных и научных центрах (Харбин, Прага, крупные универ- ситетские города Югославии). Большая группа правоведов, фи- лософов и литераторов, доставленная в Германию на «пароходе философов» (1922), обосновалась в Берлине. В действительно- сти было несколько депортаций философов, заочно объявлен- ных Лениным врагами режима — «врагом хитрым» (Розанов), «понаслышке злейшие враги большевизма» (Радченко с дочерь- ми), «автор «методологии» меньшевизма» (Франк). Горький сразу же после их высылки констатировал: «Страна, лишив- шись интеллигентов, двигается вспять». Помимо российской тематики юристами и философами рус- ского зарубежья была начата или продолжена работа в русле и рамках основных направлений современной политико-фило- софской и философско-правовой мысли — либеральной (Новго- родцев, Петражицкий, Милюков, Струве, Гессен и др.), консер- вативно-либеральной (Ильин, Виноградов, Франк, Булгаков, Вышеславцев, Спекторский, Солоневич и др.), либерально-эк- зистенциалистической (Бердяев), а также социологической тра- диции (Тимашев, Устрялов, Сорокин и др.), юридико-феноме- нологической (Алексеев) и синтезированной юриспруденции (Ященко, Сорокин). Оба направления исследований и разрабо- 866 Глава 20. Россия в XX в. ток (россиеведческое и общетеоретическое) были весьма резуль- тативными и плодотворными. Существенна также была моральная и нередко материальная поддержка со стороны западных коллег и спонсоров. Благодаря поддержке чешского президента Т. Масарика в Праге был об- разован Русский юридический факультет. И. А. Ильин, оказав- шись в швейцарском заточении, получил благородную и щед- рую поддержку слушательницы своих публичных чтений Шар- лотты Она помогла издать в Швейцарии его книги на немецком языке (сама она русского не знала) и делала это вплоть до его кончины. Она же установила памятник на его могиле. Когда Питирим Сорокин получил — с личным трога- тельным напутствием — грант американского предпринимателя на свою «Социальную и культурную динамику», он привлек к ее написанию таких известных соотечественников, как Н. О. Лосский, Л. Шестов и Н. С. Тимашев. Конец XIX в. был отмечен нарастанием «чувства чрезвычай- ности» (А. Белый) и понятным усилением интереса к историо- софскому и философско-нравственному истолкованию смысла жизни. В это же время в процессе полемики между отечествен- ными марксистами, народниками и либералами значительный вес приобрела кантианская система императивов и долга, ее пафос морального благородства. Нравственную философию Канта соединяли с идеями Шопенгауэра (Соловьев), использо- вали в поддержку возрождения теории естественного права против односторонностей исторической школы права (Новго- родцев), трактовали в духе этического критицизма (концепция «оправдания добра» Соловьева). Для некоторых молодых философов И. Кант стал устойчи- вой доктринальной опорой при отходе от марксизма на пози- ции моралистического и религиозно-нравственного мировоз- зрения (Булгаков, Бердяев, Франк, Струве). Изданный в 1902 г. по инициативе С. Н. Булгакова сборник статей «Проблемы идеализма» объединил представителей очень разнородных тече- ний, противопоставивших себя марксизму как догматической системе и подвергших его гносеологической и этической кри- тике с позиций Канта и Гегеля. При этом в самом марксизме были выявлены потаенные религиозные мотивы и черты, свя- занные с его утопическим мессианством. Сергей Николаевич Булгаков — 1944) пришел к христи- анской вере и богословским занятиям после занятий правове- 6. Политико-правовые учения юристов русского зарубежья 867 дением и политической экономией. Он вырос в семье священ- ника г. Ливны Орловский губернии, в гимназии пережил силь- ный духовный кризис и вплоть до 30-летнего возраста оставался неверующим. «Я сдал позиции веры, не защищая их», — писал он много лет спустя в «Автобиографических за- метках». Будучи студентом юридического факультета Москов- ского университета и несколько позже, в связи с интересом к политической экономии, он увлекается марксизмом. Темой ма- гистерской диссертации стало применение выводов марксизма к области земледельческого хозяйствования. Стажировался в Берлине, Париже и Лондоне. Вступил в социал-демократиче- скую партию, много печатался, но, по более позднему призна- нию, находился все это время «в плену научности». После успешной защиты магистерской диссертации Булга- ков был избран профессором по кафедре политической эконо- мии Киевского политехнического института Здесь он вновь пережил духовный кризис в связи с переходом (под большим влиянием Соловьева) на позиции христианского ми- росозерцания. Его статья «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева?» (в сборнике «От марксизма к идеа- лизму», 1903) стала событием в истории русской религиозной философии. В статье формулировалось главное основание окончательного разрыва с марксизмом — ложнонаучный харак- тер того идеализма, который поначалу воспринимался как на- учно обоснованный, а также псевдорелигиозный характер мар- ксистской веры в прогресс с его общей схемой «прыжка» из царства необходимости в царство свободы. Социализм Маркса, согласно Булгакову, есть рационалисти- ческое (переведенное с языка космологии и теологии на язык политической экономии) переложение иудейского хилиазма, и поэтому все действующие лица этой эсхатологической драмы получили экономическое истолкование. Избранный народ, но- ситель мессианской идеи (или позднее — народ «святых» у не- которых христианских сектантов) заменился «пролетариатом». Избранность пролетариата, его особая революционная миссия порождались уже не внутренним самоопределением, как необ- ходимым условием мессианского избрания, но внешним фак- том принадлежности к пролетариату, положением в производ- ственном процессе и признаком сословности. Из неотложных задач, вставших перед русской интеллиген- цией, особое значение Булгаков придавал изживанию «личного Глава 20. Россия в XX в. самовознесения, высокомерно-покровительственного отноше- ния к народной, исторической и церковной стихии». В соеди- нении с примитивной некультурностью, в том числе и черносо- тенством, с отсутствием воспитания в культуре, понимаемого как «трудовой, созидательный процесс», происходит уменьше- ние «практической годности класса, за- трудняя и без того затрудненный общеисторическими и обще- политическими условиями процесс культурного воспитания страны». В 1917 г. Булгаков избирается ординарным профессором по- литэкономии Московского университета. Через год происходит перелом в его духовной жизни — с благословения патриарха Тихона он был в московском Даниловом монастыре рукополо- жен в священники. 1 января 1923 г. его высылают за пределы России. До 1925 г. он преподает в Праге, где читает лекции на Русском юридическом факультете, а затем переезжает в Париж в связи с основанием там Православного богословского инсти- тута. Здесь он становится бессменным деканом и преподает догматику. Взаимоотношения церкви и государства Булгаков, как и другие представители религиозно-возрожденческой волны, рас- сматривает совокупно с их взаимоотношениями с индивидом и Богом. Вплоть до «последней революционной эпохи» отношения государства и церкви сводились к разным формам «христиан- ского государства», которое находилось в союзе с церковью. В новейшем государстве, имеющем в своем составе народы раз- ных вероисповеданий и даже вер, конфессиональное государст- во стало уже не соответствующим положению вещей. В настоящее время оно стало, по-видимому, и вовсе невозмож- ным. Произошло разлучение церкви и государства к взаимной выгоде обоих, и вместо прежнего союза наступило отторжение церкви от государства в различных его видах. В условиях вероисповедной свободы возникает благоприят- ный и нормальный для церкви режим, который освобождает ее от соблазнов клерикализма и обеспечивает возможность бес- препятственного развития. Но отделение не предполагает пол- ного отчуждения. «Принимая юридическое отделение от облас- ти кесаря, от государства как свое освобождение, (церковь) от- нюдь не отказывается от задачи оказывать влияние на всю жизнь государств, с проникновением во все его поры. Идеал 6. Политико-правовые учения юристов русского зарубежья 869 христианского претворения государственности силою церковности остается во всей силе и без всяких ограничений и в эпоху отделе- ния церкви от государства, ставшего «правовым», ибо это отделе- ние остается только внешним, но не внутренним». Рассматривая историю православия в его взаимоотношениях с государством, партиями и политическими режимами, Булга- ков приходит к выводу, что «вообще, связывать православие, которое есть религия свободы, с реакционными политическими стремлениями представляет собой вопиющее противоречие», которое находит для себя объяснение в истории, но не в догма- тике христианства. Тот факт, что в течение долгих веков право- славие было связано с монархией (как политическим режи- мом), которая «оказывала незаменимые услуги церкви, хотя и наносила ей тяжелые раны», обернулся в конечном счете исто- рической трагедией православия, воплотившейся как в падении Византии, так и в современной России. И объясняется это именно «нарушением равновесия в отношениях церкви и госу- дарства». Православие обладает рядом свойств, которые имеют важность для его отношения к социальной проблеме. Собор- ный дух его, который на языке мирском зовется демократиз- мом, не есть демократия. Однако отсутствие здесь «князей церкви» (несмотря на наличие иерархизма) с церковным мо- нархом — папой во главе делает его «более народным, более благоприятствующим духу экономической демократии». Православию не свойственны те задания (функции) клери- кализма, которые неизбежно оказываются присущими «воинст- вующему империализму католичества». Так называемый като- лический социализм неизбежно является средством для сохра- нения и расширения влияния церковной организации с папой во главе. Этот мотив почти отсутствует в православии, которое стремится расширить свое влияние только на души. Вопросы социального христианства, по толкованию Булга- кова, должны существовать для православия в некотором обо- собленном виде — «сами по себе, как дело его собственного са- моопределения и его проповеди в мире». Еще пророки Израиля имели в составе своей проповеди социальные мотивы, вот по- чему в них не без оснований видят ранних провозвестников со- циального христианства на ветхозаветной основе. Но дух про- рочества не угас в христианской церкви. На протяжении многовекового существования христианской церкви, особенно в XIX в., и на Востоке, и на Западе возника- 870 Глава 20. Россия в XX в. ют опыты проповеди социального христианства. В России сюда можно отнести деятельность группы славянофилов, архиманд- рита Феодора (Бухарева), Ф. Достоевского, Л. Н. Толстого, В. С. Соловьева, особенно Н. Ф. Федорова. Сюда же Булгаков относил и свои книги, в частности «От марксизма к идеализму» (1903), «Два града. Исследование о природе общественного идеала» «Философия хозяйства» (1912) и др. Правовые взгляды Булгакова наиболее компактно изложены в статье «О социальном идеале» (От марксизма к идеализму). Он отвергает в корне как фальшивое мировоззрение ту пози- цию, которая отрицает роль правовых гарантий и которая столь характерна для «старых славянофилов». В марксизме он видит «попытку отрывать мораль от социальной политики, принеся первую в жертву последней». Его осуждению подверглось также византийско-монашеское понимание соотношения политики и морали в учении Льва Толстого. В последнем Булгаков усмот- рел тенденцию ограничиваться лишь «отрицательными запове- дями неучастия во зле, без положительного требования борьбы со злом», что, естественно, сближает это учение с таким же «социально-политическим нигилизмом» византийско-монаше- ской доктрины. В истолковании природы права Булгаков движется в русле идей и конструкций В. С. Соловьева: высшей нормой личной морали является заповедь любви к ближнему. «Примененное в качестве критерия социальной политики, это начало превраща- ется в требование справедливости, признание за каждым его прав. «Любовь к ближнему просто как человеку предполагает равное отношение ко всякой человеческой личности, чуждое всякого произвольно оказываемого предпочтения одному перед другими... Спор о социальных идеалах есть не что иное, как спор о справедливости и правильном понимании ее требова- ний». Формула справедливости: каждому — свое. Тем самым за ка- ждой личностью признается «сфера его исключительного права и господства». Естественное право есть «правовое и социальное долженствование, это те идеальные нормы, которых в реальной действительности нет, но которые должны быть и во имя своего объективного долженствования отрицают действующее право и существующий уклад жизни. Критика права и социальных ин- ститутов есть неотъемлемая и неустранимая потребность чело- 6. Политико-правовые учения юристов русского зарубежья 871 века, без этого остановилась бы и замерла общественная Естественное право как идеальная и абсолютная норма для оценки положительного права сводится, по Булгакову, к не- скольким морально-правовым аксиомам. Первая из них касает- ся равенства людей. «Люди равны между собой как нравствен- ные личности; человеческое достоинство, святейшее из званий человека, равняет всех между собой. Человек для человека дол- жен представлять собой абсолютную ценность; человеческая личность есть нечто непроницаемое и самодовлеющее, микро- косм». Этой идеи не знала античная древность: Платон и Ари- стотель не распространяли человеческое достоинство на рабов. Хотя идея равенства была свойственна еще стоикам, но «все- мирное значение она получила лишь в проповеди Евангелия». Утверждая равенство людей вопреки их эмпирическому нера- венству и абсолютное достоинство личности вопреки сущест- вующему униженному ее положению, мы, утверждал Булгаков, отрицаем эмпирическую действительность и за «корою естест- ва» прозреваем подлинную божественную сущность человече- ской души. Идея равенства людей необходимо включает в себя идею свободы как норму человеческих отношений и идеал общест- венного устройства. Право есть свобода, обусловленная равен- ством. В этом основном определении права индивидуалистиче- ское начало свободы неразрывно связано с общественным на- чалом равенства, так что можно сказать, что право есть не что иное, как синтез свободы и равенства. Понятия личности, сво- боды и равенства составляют сущность так называемого естест- венного права. Требованием свободы никак не отрицается зависимость личности (независимость ее осуществима только в доисториче- скую эпоху либо на острове Робинзона). «Зависимость от госу- дарства представляется нам политическим гнетом не как тако- вая, не потому, что вообще существует государство со своими требованиями, а лишь в тех пунктах, где эти требования проти- воречат нашему нравственному чувству, не могут быть приняты и исполнены свободно, без принуждения. Нам не кажется, на- пример, нарушением свободы запрещение красть или убивать; получая полную санкцию со стороны нравственного сознания, эти требования государства исполняются нами свободно. На- против, те ограничения частно- и публично-правового характе- 29 История и учений 872 Глава 20. Россия в XX в. которые встречают решительное осуждение со стороны на- шего нравственного сознания (как ограничение свободы лич- ности, совести, слова и т. д.), испытываются как политический гнет». Идеал политической свободы заключается поэтому не в уничтожении государства (такова теория анархизма), а в преоб- разовании его в соответствии с требованиями нравственного сознания. Принимая на себя задачу защиты свободы личности, общест- венная организация (в широком смысле этого слова) может осуществлять ее только энергичным поддержанием правового порядка против посягательств на него произвольных действий и поступков отдельных личностей. Отграничить точно и бес- спорно, где кончается общество и государство и где начинается область неприкосновенных прав личности, невозможно даже в теории. В истории эта граница постоянно передвигается то в одну, то в другую сторону, она постоянно отыскивается заново под влиянием меняющихся исторических условий. «Благодаря этому неустранимому антиномизму постоянно существует глу- хая борьба личности с обществом, и она всегда может вспых- нуть, перейдя в открытое неповиновение с одной стороны или насильственные действия — с другой. В силу этого антиномиз- ма даже самое идеальное общественное устройство может иметь лишь неустойчивое равновесие». Все человечество, как известно, распадается в настоящее время на ряд партий или групп с даже диаметрально противо- положным пониманием требований справедливости. Есть це- лый ряд причин, в силу которых во имя единого идеала спра- ведливости поставляются различные требования. Нужно при- нять во внимание, подчеркивает Булгаков, всю сложность «социальной жизни и обусловливаемую этим возможность вполне искреннего и добросовестного разногласия при оценке одних и тех же явлений; конечно, это разногласие не уничто- жает центрального значения единого идеала справедливости, подобно тому как научные разногласия не уничтожают единой истины как идеала или нормы научного знания». |