Вераксич И. Ю. История зарубежной литературы
 Скачать 1.24 Mb.
|
|
Элегия IX В осени ярко пылает очаг, по-сельски радушен Пламя, взвиваясь, гляди, в хворосте буйно кипит. Ныне оно мне отрадно вдвойне еще не успеет, В уголь дрова превратив, в пепле заглохнуть оно, – Явится милая. Жарче тогда разгорятся поленья, И отогретая ночь праздником станет для нас. Утром моя домоводка, покинув любовное ложе, Мигом из пепла вновь к жизни разбудит огонь. Ласковую Амур наделил удивительным даром Радость будить, где она словно заглохла в золе. В 1790 году Гёте совершил вторую поездку в Италию и посетил Венецию. Если первое путешествие возбудило его энтузиазм, то второе посещение страны вызвало противоположные чувства. Теперь внимание поэта привлекли не красота природы и прелесть искусства, а нищета народа, отсутствие культуры у современных итальянцев, безнравственность духовенства, политическое разложение правящих кругов. Здесь Гете подражал не римским лирикам, а прославленному римскому сатирику Марциалу (I век. Эпиграммы Гёте прекрасный образец социально насыщенной поэзии, свидетельствующей о том, что поэт сочетал восхищение классической древностью с пристальным вниманием к современной жизни. В отличие от Римских элегий, проникнутых единством темы и настроения, Венецианские эпиграммы разнообразны ив томи в другом отношении. Эпиграмма 14 Я уподоблю страну наковальне молот – правитель, Жесть между нами – народ, молот сгибает ее Бедная жесть Ведь ее без конца поражают удары Таки сяк, но котел, кажется, все неготов. Новый цикл баллад создавался Гёте впору творческой дружбы с Шиллером. В них получил воплощение стиль веймарского классицизма. Сочетание лирического, эпического и драматического начала делает балладу очень емким жанром поэзии. В основном баллады Гёте этого периода делятся на два типа. К одному принадлежат стихотворения, представляющие собой песенный диалог, – Предательство дочки мельника и др. Второй тип – рассказ о таинственных и фантастических путешествиях, призванных вызвать у читателя раздумья о сущности жизни и ее противоречиях. Таковы Коринфская невеста, Боги баядера и подобные им. Эти произведения сложны и многозначны по смыслу. Глубокая двойственность пронизывает Коринфскую невесту В ней скрестились два мира — языческий и христианский. Завязку фабулы составляет осуждение религиозной нетерпимости, помешавшей браку юноши-язычника и девушки-христианки. Вполне жизненная тема постепенно сменяется фантастическим мотивом. К спящему юноше приходит на ночное свидание его возлюбленная и, как вампир, выпивает его кровь. Языческому жизнелюбию в балладе противопоставлен иссушающий человека христианский аскетизм. Мрачной тональности Коринфской невесты противостоит жизнеутверждающая индийская легенда, положенная в основу баллады Боги баядера (Высшее индийское божество Рама полюбил жрицу любви баядеру, чьи ласки доступны всем. Ночь, проведенная с божественным возлюбленным, преображает жрицу любви в женщину, одержимую единой всепоглощающей страстью. Увидев утром, что рядом с ней мертвое тело, баядера приходит в отчаяние. Когда его сжигают, она бросается в пламя костра – Но из пламенного зева Бог поднялся, невредим, Ив его объятьях дева К небесам взлетает с ним. Красивая восточная легенда звучит вызовом ханжеской морали, – в этом отношении Гёте-классик не уступал Гёте-штюрмеру. Перу Гёте принадлежат и сонеты. Их лирический герой – известный человек, чей облик запечатлен в мраморе. В основном сонеты посвящены Минне Херцлиб, приемной дочери книготорговца в Иене ей было 18 лет, когда она привлекла внимание летнего Гёте. Предполагают, однако, что некоторые сонеты отражают переписку Гёте с другой девушкой, влюбленной в него, – Беттиной Брейнтано (Встреча, Она пишет, Шарада. Шарада Два слова есть. Их слог упруги краток. Их звуками мы часто слух ласкаем, Хотя отнюдь в их суть не проникаем – Они не ткань вещей, а отпечаток. Мы радостно огонь беспечных радуг Из их противоборства высекаем, Но лишь когда их вместе сопрягаем, Душа внушает сладостный порядок. И я не оставлю упованья В единый звук слить жизни отголоски, И счастья жду наперекор сединам Ласкать имен влюбленных сочетанье, Две сущности прозреть водном наброске И заключить в объятии едином. Давний интерес Гёте к Востоку получил новый стимул с появлением немецкого перевода стихотворений персидского поэта XIV века Гафиза, выпущенного Иозефом Гаммером в 1812–1813 гг. Восхищение личностью и творчеством Гафиза сплелось у Гёте сего новым любовным увлечением – Марианной фон Виллемер, запечатленной в образе Зулейки. Хатель, главный лирический герой, – не Гёте, и Зулейка – не портрет возлюбленной поэта. Оба – поэтические образы, в которые Гёте воплотил свое сложное видение восточной, в первую очередь персидской, культуры, духовного мира людей, свободных от условностей западного цивилизованного мира. Диван означает сборник, собрание. Первоначально Гёте хотел озаглавить свой цикл стихов Восточный сборник (диван) западного поэта. Обращение к темами образам Восточной поэзии дало Гёте возможность вернуться к свободной творческой манере и преодолеть некоторые сковывавшие его принципы веймарского классицизма. «Западно-восточный диван, несомненно, представляет собой новый период в лирике Гёте. В стихотворениях отразились военные и политические бури, пережитые Европой в годы наполеоновских войн, личные переживания поэта, его непрекращающаяся борьба за духовное освобождение немецкого народа. Некоторые стихотворения являются вольными переводами из Гафиза, другие написаны по мотивам его поэзии и других восточных поэтов. «Западно-восточный диван – поэтическая энциклопедия гуманизма Гёте, мощное выражение его жизнеутверждающей философии, объединяющей прошлое и настоящее, Запад и Восток. Цикл разделен на тематические части Книга певца – поэтическая декларация Гёте, объясняющая выбор тем, соотношение западных и восточных мотивов (Признание. Что утаить нам трудно Пламя. Днем на земле впадает его дым, Ночью – зарево под небесами. Трудно тому, кто любовью томим В сердце от мира утаена, Открыто в глазах засверкает она. Но стих утаить – трудней всего Не запихнешь под спуд его. Ведь песня, что от сердца спета, Владеет всей душой поэта. Стихи напишет гладко он, Чтоб миром труд был оценен, И рад ли встречный иль зевает, Поэт их гордо всем читает. Книга Гафиза» (Гафиз – хранитель Корана) дает собирательный образ поэта, мудрого, уравновешенного жизнелюба. Гёте подчеркивает, что не отождествляет себя с ним, хотя и ощущает духовное родство (Прозвище, «Гафизу», Еще Гафизу»). Еще Гафизу Нет, Гафиз, с тобой сравниться – Где уж нам Вьется парус, точно птица, Мчится по волнам. Быстрый, легкий, он стремится Ровно, в лад рулю. Если ж буря разразится – Горе кораблю Огнекрылою орлицей Взмыла песнь твоя. Море в пламень обратится, – Не сгорю ли я Ну, а вдруг да расхрабриться Дайка, стану смел Сам я в солнечной столице Жил, любили пел. Книга любви Образцы, Хрестоматия, Сокровенное Хрестоматия Хрестоматия любви – Вот всем книгам книга. Я читал ее прилежно На мильон страниц страданий Пять страниц блаженства, Рубежом – глава разлуки. Крошечный раздел свиданий Дан в отрывках. Том печали С приложеньем объяснений, Не имеющих конца. О Низами Ты, блаженный, Верную нашел дорогу. Кто развяжет этот узел Только любящие сами. Книга размышлений по определению самого Гёте – книга посвящена практической морали и жизненной мудрости, согласно восточному обычаю и складу (Пять свойств, Чти незнакомца дружеский привет, К женщине снисходителен будь»). К женщине снисходителен будь Она, из кривого ребра возникая, Не получилась у Бога прямая Ломается, чуть начнёшь её гнуть. Не тронешь – совсем искривится, и точка Да, братец Адам, дал нам Бог ангелочка К женщине снисходителен будь. Ребро не ломай и не гни – в этом суть. Книга недовольства отражает сложные отношения Гёте с публикой его времени, а также с другими представителями литературного мира (Тот французит, тот британит», Власть вы чувствуете сами. Книга Тимура. По замыслу Гёте, книга должна была отразить современные мировые события. План остался неосуществленным, так как Гете не мог в полной мере высказать свое отношение к политической реакции, наступившей после разгрома Наполеона («Зулейке»). Книга Зулейки» посвящена любви Гёте к Марианне фон Виллемар (Мне ив мысли не входило, Высокий образ, Ночь полнолуния. Ночь полнолуния Госпожа, ты шепчешь снова Что и ждать от алых губок Шевелятся Экий вздор Так пригубливают кубок, Иль плутовка знает слово Для приманки губ-сестер? Поцелуев Поцелуев Видишь, сад подобен чуду, Все мерцает, все сверкает, Искры сыплются во тьму. Зыбкий мрак благоухает. Не цветы – алмазы всюду, Только ты чужда всему. Я сказала Поцелуев Он навстречу испытаньям Шелк тебе, своей колдунье, В горе счастья он достиг. Вы хотели полнолунье Встретить мысленным свиданьем, И настал блаженный миг. Я сказала Поцелуев Книга чашника проникнута духом восточной анакреонтики, утверждает жизнь, полную наслажденья не только вином, но и духовным общением с умеющими думать и чувствовать людьми Сижу один, сам себе господин, От века ли существовал Коран?»). 9. «Книга притчей Притча – иносказание, литературный вид, весьма распространенный на Востоке. Гёте различал пять разновидностей притчей этические (нравоописательные, морализующие, аскетические проповедующие отречение от благ, притчи о чудесах и совпадениях, мистические (подготавливающие человека к загробной жизни. Поэт представлял читателю решить, к какому типу относятся отдельные сочиненные им притчи (У шаха было два кассира»). У шаха было два кассира, Один для даянья, другой для взиманья. Один не считали давал для вниманья, Другой не знал, где добыть полтумана. Даятель умер. Шах был не рад Найти такого – нелегкое дело А публика и моргнуть не успела, Как стал взиматель безмерно богат, Стоило выплате прекратиться, Дворец от золота начал ломиться. И только тогда до шаха дошло, Откуда беда, где кроется зло. Казалось бы – случай, а пользы немало Даятеля место потом пустовало. Сатира на ограбление народа государственной казной имела ввиду не Востока современную Гёте Германию. 10. Книга Парса». Парсы – персидские огнепоклонники, бежавшие в Индию от преследований сторонников исламской религии. Гёте было близко в их верованиях то, что их почитание богов основывалось на созерцании природы. В толковании Гёте религия огнепоклонников сближается сего собственной философией природы в последние годы жизни. Поздняя лирика Гёте содержит многочисленные примеры его поэтической зрелости, классической ясности и силы. Лирические образы становятся символами, обретают прекрасное – метафорическое, притчевое значение. Указание поэта, что прежде всего следует изображать нечто общее, общепринятое, делиться своим жизненным опытом, побудило его к созданию «шпрухов» – стихотворных изречений, которые занимают важное место в его поздней лирике. Здесь автор следует традиции немецких пословиц, сочиняет емкие рифмованные строфы. Это меткие суждения о жизни, о морали, которые нередко преподносятся в виде коротких диалогов. Здесь сочетаются ирония и благожелательное наставление. Отдельные шпрухи становятся максимами – кратко сформулированными правилами этики и морали Коль вчера твое достойно – Ты сегодня бодр и прям. В завтра ты глядишь спокойно, И довольно счастья там. Наряду со шпрухами Гёте создавал большие стихотворения обобщающего созерцательного характера, говорящие о связи человека с мирозданием. В знаменитом стихотворении Завет прославляется бытие, вселенная, вечный космос, частицей которого является человек. В стихотворении Одно и всё» поэт воспевает неустанное творчество человека в космическом масштабе. Завет Кто жил, в ничто не обратится Повсюду вечность шевелится. Причастный бытию блажен Оно извечно и законы Хранят, тверды и благосклонны, Залоги дивных перемен. Издревле правда нам открылась, В сердцах высоких утвердилась Старинной правды не забудь Воздай хваленья, земнородный, Тому, кто звездам кругоходный Торжественно наметил путь. Теперь – всмотрись в родные недра Откроешь в них источник щедрый, Залог второго бытия. В душевную вчитайся повесть, Поймешь, взыскательная совесть Светило нравственного дня. Тогда доверься чувствам, ведай Обманы сменятся победой, Коль разум бодростью дарит. Пусть свежий мир вкушают взоры, Пусть легкий шаг пройдет просторы, В которых жизнь росой горит. Но трезво приступайте к чуду Да указует разум всюду, Где жизнь благотворит живых. В ничто прошедшее не канет, Грядущее досрочно манит, И вечностью заполнен миг. Когда ж, на гребне дня земного, Дознаньем чувств постигнешь слово Лишь плодотворное цени Не уставай пытливым оком Следить за зиждущим потоком, К земным избранникам примкни. Как создает, толпе незримый, Своею волей мир родимый И созерцатель и поэт, Такты, причастный благодатям, Высокий дар доверишь братьям. А лучшей доли смертным – нет 2. Идейно-художественное своеобразие романа Гёте Страдания юного Вертера» Страдания юного Вертера» (1744) – эпистолярный роман (в форме писем, в котором автор обращается к современному герою. В основе этого произведения, проникнутого глубоко личным, лирическим началом, лежит реальное биографическое переживание. Летом 1774 года Гёте проходил адвокатскую практику в канцелярии имперского суда в маленьком городке Вецларе, где познакомился с секретарем Ганноверского посольства Кестнером и его невестой Шарлоттой Буфф. Уже после возвращения Гёте во Франкфурт Кестнер сообщил ему о самоубийстве их общего знакомого, молодого чиновника Иерузалема, которое глубоко потрясло его. Причиной была несчастная любовь, неудовлетворенность своим общественным положением, чувство униженности и безысходности. Гёте воспринял это событие как трагедию своего поколения. Сюжет романа несложен. Действие развертывается в небольшом провинциальном городке. Вертер – молодой образованный человек из бюргерской среды, впечатлительный и мечтающий юноша, тонко чувствующий искусство и поэзию, – знакомится на деревенском празднике с дочерью уездного судьи Шарлоттой. Она привлекает его своей простотой, безыскусственностью, чистосердечием и добротой. Вертер горячо полюбил Лотту. Между ними возникает чувство глубокой близости. Но Лотта уже помолвлена. Ее жених Альберт – порядочный, хотя и заурядный человек. Вертер не хочет нарушать покой Лотты и уезжает. Ноне только любовный конфликта и причины более глубокого характера заставляют Вертера покинуть этот городок. Его тяготит жизнь провинциального захолустья, бедного духовными интересами, отталкивает узость и ограниченность мещан, томит собственное бездействие. Так начинается конфликт между гуманной, внутренне богатой личностью и окружающим ее обществом. Входе дальнейшего повествования этот конфликт углубляется все более и более ив конце приводит к трагической развязке. В поисках полезного дела Вертер поступает служить секретарем водном из немецких княжеств. Но он горько разочарован его служба не приносит ему пользы. Он подает в отставку и возвращается в тот город, где оставил Лотту. Жизнь провинциального городка раскрывается ему теперь в еще более мрачном виде. Любовь к Лотте, которую снова встречает Вертер, – это единственное, что согревает его душу. Но Лотта уже замужем. Вертер должен расстаться с ней навсегда. В лице ее он теряет доброго и близкого ему человека, который мог бы разделить его чувства и страдания. И Вертер, пережив тяжелую любовную драму, кончает жизнь самоубийством. Истинной причиной его смерти послужила не любовная драма, а неразрешенной конфликт между гуманными идеалами и уродливой обстановкой. Примириться с немецким убожеством Вертер не мог, но и путей к новой жизни он не знал. Только немногим благородным даровано было пролить кровь свою за близких и возжечь своей смертью новую, стократную жизнь в друзьях своих, – говорит Вертер в своем последнем письме к Лотте. Осуждение затхлой, уродливой феодальной Германии пронизывает весь роман. В тоже время в нем отразился кризис штюрмерских идеалов. Гёте понимает, что герой-индивидуалист, в одиночку борющийся против существующего общества, не может победить. Еще развернемся к главному герою. Итак, он бюргер по происхождению. Автор ничего не сообщает о его родителях, кроме некоторых упоминаний о матери. Молодого человека недолюбливает местная знать, завидуя его талантам, которые, как думается ей, даны ему не по праву. Местную знать бесят также независимые взгляды Вертера, его равнодушие и пренебрежительное отношение к титулам. В своих письмах Вертер отзывается об этих людях нелестно. Гёте очень скупо говорит о внешней обстановке, окружающей Вертера. Все его внимание обращено на духовный мир молодого героя. Герой чувствителен, немного сентиментален. Он счастлив, он любит жизнь. Душа моя озарена неземной радостью, как эти чудесные утра, которыми я любуюсь от всего сердца, – пишет он своему другу. Вертер любит природу до самозабвения Когда вокруг от милой моей долины поднимается пари полдневное солнце стоит над непроницаемой чащей темного леса, и лишь редкий луч проскальзывает в его святые святых, я лежу в высокой траве у быстрого ручья и, прильнув к земле, вижу тысячи всевозможных былинок и чувствую, что снуёт между стебельками…когда взор мой туманится в вечном блаженстве и все вокруг меня и небо надомной запечатлены в моей душе, точно образ возлюбленной, – тогда, дорогой друг, меня часто томит мысль Ох. Как бы выразить, как бы вдохнуть в рисунок то, что так полно, так трепетно живет во мне. Вертер носит с собой томик поэм Гомера и на лоне природы читает и перечитывает их. Он восхищается наивным мировоззрением, безыскусственной простотой и непосредственностью чувств великого поэта. В последних письмах Вертер мрачен, уныние и мысли о смерти приходят ему на ум, и от Гомера он переходит к Оссиану. Вертер ведет жизнь созерцательную. Наблюдения влекут за собой печальные размышления. Удел рода человеческого повсюду один В большинстве своем люди трудятся почти без устали, лишь бы прожить, а если остается у них немножко свободы, они до того пугаются ее, что ищут, каким бы способом от нее избавиться. Вот оно – назначение человека Верный последователь Руссо, Вертер любит простых людей, живущих на лоне природы. Он общается с крестьянами, сих детьми и находит в этом большую радость для себя. Подобно штюрмерам, он протестует против филистерского понимания жизни (филистер – человек с узким, обывательским кругозором и ханжеским поведением. Ах вы, разумники – с улыбкой произнеся Страсть Опьянение Помешательство А вы, благородные люди, стоите невозмутимо и безучастно в стороне и хулите пьяниц, презираете безумцев и проходите мимо, подобно священнику, и, подобно фарисею, благодарите бога, что он не создал вас подобными одному из них. Яне раз бывал пьян, страсти мои всегда былина грани безумия, и я не раскаиваюсь нив том, нив другом, ибо в меру своего разумения я постиг то, почему всех выдающихся людей, совершивших нечто великое, нечто с виду непостижимое, издавна объявляют пьяными и помешанными. Но ив обыденной жизни несносно слышать, как вслед всякому, кто отважился на мало-мальски смелый, честный, непредусмотрительный поступок, непременно кричат Да он пьян Да он рехнулся Стыдитесь, вы, трезвые люди, стыдитесь, мудрецы Фарисей – лицемер и ханжа. Подобно штюрмерам, Вертер – противник рационализма и противопоставляет рассудку чувство и страсть Человек всегда остается человеком, и та крупица разума, которой он, быть может, владеет, почти или вовсе не имеет значения, когда свирепствует страсть и ему становится тесно в рамках человеческой природы. В литературе были попытки отождествить Гёте сего героем, Вертером. Однако поэт в своем романе изображал не самого себя (хотя некоторые автобиографические черты нашли здесь отражение, а настроения и чувства, типичные для молодежи его времени. В Вертере он изобразил тех молодых людей Германии, которые искали нового, ноне нашли ни четких принципов, ни ясных идей, ни достаточной воли, чтобы их осуществить. Книга произвела впечатление сенсации. Она приобрела сразу же мировое значение. Переведена на все европейские языки. Молодой Наполеон перечитывал ее неоднократно и брал с собою как Библию в Египетский поход. Роман вызвал моду на любовные страдания, даже на самоубийство из-за любви. |