Внешняя политика
 Скачать 0.6 Mb.
|
Доходы населенияДинамика реальных доходов населения вызывала серьезную озабоченность задолго до начала коронавирусного кризиса. Их резкое падение в 2015–2016 гг. (на 3,6% и 4,5% в годовом выражении, соответственно) так и не было компенсировано в последующие годы, в результате чего к началу кризиса российская экономика пришла с уровнем реальных доходов населения на 8,5% ниже уровня 2013 г. По итогам 2020 г. они потеряли еще порядка 4 процентных пунктов. Для сравнения, показатель реального ВВП (в ценах 2016 г.) по итогам 2020 г. удержался примерно на 1% выше уровня 2013 г. Хотя в качестве кумулятивного результата функционирования российской экономики за прошедшие 7 лет такая цифра едва ли может служить источником оптимизма, более чем 12-процентный спад реальных доходов за тот же период свидетельствует о серьезных проблемах как сложившейся в Российской Федерации экономической модели, так и национальной экономической политики. С одной стороны, тот факт, что даже в периоды роста ВВП реальные доходы населения снижались (как в 2016–2017 гг.) либо росли более низкими темпами (как в 2018–2019 гг.), наглядно свидетельствует о том, что модель экономического развития, опирающаяся на доходы от сырьевого сектора и доминирование крупных компаний с государственным участием, не способна обеспечивать адекватный доступ граждан к плодам экономического роста. Движение финансовых ресурсов в контуре «доходы сырьевого сектора – доходы государственного бюджета – расходы на приоритетные государственные проекты» может поддерживать позитивную динамику ВВП, но располагает ограниченным потенциалом позитивного влияния на доходы населения, не связанных с бюджетным сектором и компаниями-бенефициарами государственных расходов. При этом сохраняющаяся слабость сектора малых и средних предприятий не позволяет динамично развивать источники доходов, не связанные с занятостью в бюджетном секторе и в секторе крупных компаний (включая занятость на контролируемых соответствующими компаниями предприятиях). С другой стороны, в периоды кризисных потрясений политика поддержки доходов населения фокусируется в первую очередь на бюджетных выплатах гражданам (семьям с детьми, безработным, пенсионерам и т.д.), а не на оказании содействия компаниям в сохранении рабочих мест и зарплатных выплат. В 2020 г. это нашло отражение, в частности, в решении возложить на работодателей бремя издержек по выплате заработной платы за нерабочие дни в период принудительной «самоизоляции». При этом даже в тех секторах, которые наиболее сильно пострадали от кризиса (так, в гостиничном секторе спад в I полугодии 2020 г. составил 45,5%, в туристическом секторе – 54,8%) задача изыскания средств для выполнения зарплатных обязательств в условиях падения выручки (либо остановки хозяйственной деятельности) из-за введенных правительством ограничений была полностью возложена на хозяйствующих субъектов, не получивших значимой государственной поддержки (за исключением отсрочки по налоговым платежам и списания налоговых обязательств за II квартал для отдельных категорий предприятий). Результатом стал массовый уход с рынков компаний малого и среднего бизнеса, масштаб которого пока не нашел полного отражения в статистике ввиду введенного в апреле 2020 г. моратория на банкротства части компаний, входящих в наиболее пострадавшие отрасли. Истечение данного моратория в январе 2021 г. с высокой степенью вероятности приведет к резкому всплеску статистики банкротств компаний, фактически уже прекративших хозяйственную деятельность в 2020 г. Другим неожиданным следствием проводимой антикризисной политики стал резкий рост численности официально зарегистрированных безработных, которая в январе-ноябре 2020 г. оказалась в 3,2 раза выше показателя за аналогичный период предыдущего года. При этом численность граждан, являющихся безработными в соответствии с критериями Международной организации труда, увеличилась за тот же период лишь на 24,7%. Причина такого расхождения связана с повышением пособий по безработице, а также с временным установлением дополнительных выплат на детей в семьях с безработными родителями. В результате стимулы к регистрации граждан в качестве безработных заметно выросли, а предоставленная в условиях распространения коронавируса возможность подать заявление в режиме онлайн существенно снизила трудоемкость регистрации в центрах занятости. В целом же анализ показывает, что механизмы адаптации российского рынка труда к экономическим шокам в очередной раз оказались связаны не столько с падением занятости и ростом безработицы, как в большинстве зарубежных стран, сколько с сокращением продолжительности рабочего времени и снижением заработной платы. При этом формальное сохранение статуса занятого является важным ресурсом поддержания у работников социальной уверенности и психологического комфорта, однако отнюдь не защищает их от падения уровня благосостояния. Длительный спад реальных доходов населения в сочетании со сжатием сектора малого и среднего бизнеса (особенно в секторе услуг) дают основания для пессимистических прогнозов относительно средне- и долгосрочных последствий нынешнего кризиса. Во- первых, негативная динамика реальных доходов будет оказывать понижательное давление на потребительские расходы, сдерживая спрос на национальную продукцию (в т.ч. импортозамещающую). Во-вторых, массовый уход с рынка компаний малого и среднего бизнеса следует считать одним из главных источников «безвозвратных издержек» кризиса, компенсировать которые (особенно в части ликвидированных рабочих мест) в ближайшие годы будет крайне трудно. Чтобы хотя бы отчасти нейтрализовать последствия данных тенденций, нужен радикальный разворот антикризисной политики в сторону поддержки бизнеса – однако в сложившихся институциональных условиях вероятность такого разворота вызывает серьезные сомнения. |