Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособие. Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособ. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире

• Название: За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире
• Анкор: Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособие.doc
• Дата: 13.12.2017
• Размер: 3.39 Mb.
• Имя файла: Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособ.doc
• Тип: Документы; #11277
• Категория: Социология. Политология
• страница: 31 из 49

Глава десятая. Преодоление частной собственности

Роль частной собственности в истории человечества не поддается однозначному определению. С каждым этапом прогресса экономической эпохи не только нарастали вызываемые ею бедствия, в описании которых столь преуспели социалисты, но все более полно реализовывался и конструктивный ее потенциал. Сегодня не следует рассматривать гипотетические варианты общественно го развития, которые могли бы иметь место в прошлом при тех или иных условиях; история оперирует с фактами, и нельзя не признать, что как хозяйственный прогресс последних столетий был достигнут в условиях использования преимуществ системы, основанной на частной собственности, так и крах эксперимента, предпринятого в странах бывшего Восточного блока, связан в первую очередь с волюнтаристской попыткой создания системы, основанной на «общественной» собственности на средства производства.

Однако исторический контекст, в котором потерпела неудачу эта попытка, не свидетельствует, на наш взгляд, о торжестве системы частной собственности, с которым обычно связывается конец нашего столетия. И упадок коммунистических хозяйствен ных систем в конце 80-х годов, и резкий пересмотр патерналист ских ценностей в Азии, знаменующий собой конец 90-х, не следует столь однозначно, как это часто делается, рассматривать в качестве примера доминирования частной собственности над общественной или коллективистской. Вся логика социального прогресса свидетельствует, что утверждение о расцвете отношений частной собственности — одной из фундаментальных характеристик экономического строя — в условиях заката такового является не более чем образцом вопиющего несоответствия распространенных оценок общественного развития его реальным параметрам. Сегодня именно на примере оценок отношений соб

ственности можно видеть, до какой степени традиционные подходы, не позволяющие исследователям признать формирующийся мир постэкономическим, мешают анализу более конкретных проблем, препятствуют становлению новой системы знаний о современной цивилизации.

Начиная эту главу, мы вновь, как и в некоторых предыдущих разделах, вынуждены обратиться к краткому терминологическо му и методологическому экскурсу, показывающему, насколько даже незначительные и несущественные на первый взгляд моменты могут кардинальным образом изменить сложившиеся подходы к оценке условий возникновения, этапов развития, степени значимости для социального целого и, наконец, к оценке исторических судеб и перспектив феномена, известного под названием частной собственности и остающегося одним из наиболее противоречивых в рамках любой хозяйственной системы.

Основные понятия: попытка переосмысления

Понятие «частная собственность » (английское «private property», французское «propriйtй privйe», немецкое «private Eigentum») прошло весьма продолжительный путь развития, показывающий, в частности, насколько противоречивым и сложным был исторический путь самого обозначаемого им явления. Следует отметить, что мнение об этом термине как о раз и навсегда определенном настолько же ошибочно, насколько и распространено. На наш взгляд, понятие частной собственности соединяет в себе два весьма важных элемента. С одной стороны, оно подчеркивает формально-юридический аспект, заключенный в термине «собственность», который непосредественно восходит к принятому в римском праве понятию «dominium» и определяется в наиболее ранних источниках по современной европейской юрис пруденции именно через это последнее; в данном контексте речь идет именно о неограниченном владении (sole and despotic dominion) тем или иным объектом или вещью¹⁶¹. С другой стороны, существует аспект, подчеркивающий характер этого владения, и здесь следует со всей определенностью указать, что эквивалентные понятия, в английском языке — «private», во французском — «privйe», в немецком — «privat», появились только в серeдине XVI века, причем без всякой связи с термином «собствен

ность», а всего лишь для обозначения непричастности человека к элементам властных, государственных и отчасти сословных структур, к public office или affaires publiques¹⁶². Исключительно важно понимать, что частная собственность возникла как противостоя ние довлеющему фактору государственной власти, по сути как отношение экономического порядка, подрывающее неэкономичес кую реальность; не менее важно и осознание того, что property не тождественно wealth, что богатство нации может расти в условиях, когда частная собственность составляющих ее граждан не обнаруживает подобной тенденции, и «многие богатые (wealthy) общества остаются в то же самое время propertyless»¹⁶³, так как формирующие их богатство ценности не могут быть присвоены частным образом.

Однако именно эти обстоятельства и вызвали те многочис ленные затруднения, с которыми позднее столкнулась теория. Будучи определенным образом соотнесена со сферой социальной деятельности, частная собственность рассматривалась многими исследователями не только как противостоящая этой обществен ной сущности, но и возникшая из нее. Такой подход на долгие столетия определил методологию изучения этого явления. Еще в эпоху Просвещения в трудах исследователей — от А.Фергюсона и А.Смита до Ж.-А. де Кондорсе и И.-Г.Гердера — сформировалось понимание начальных этапов человеческой истории как периода господства общинной собственности, которая позднее была разрушена и вытеснена частной. Вполне понятно и то, что, даже не преувеличивая достоинств этого архаического строя, многие гу манисты — от св. Августина и св. Фомы до Т.Мора и Т.Кампанел лы, В.Вейтлинга и О.Бланки, — рассматривавшие хозяйство бу дущего как основанное прежде всего на коллективной деятель ности и принципах равенства и братства, не могли не вносить в свои концепции элементы идеи общественной собственности как признаки общества справедливости. Мы не побоялись бы даже утверждать, что в гносеологическом аспекте представление о возможности формирования системы общественной собственности было порождено концепцией общинной собственности доэкономи ческого этапа человеческой истории, концепцией, которая была лишь гипотетическим допущением, не основанным на реальных фактах.

Основоположники марксизма восприняли как представления о процессе становления социума, так и идею о формировании

справедливого общества, включив их в свою синтетическую и внешне весьма непротиворечивую концепцию. Согласно их тео рии, потребности развития производительных сил вызвали де струкцию примитивных форм общинной собственности; в иной исторической ситуации подобные потребности устраняют частную собственность и заменяют ее общественной, соответствующей тем социализированным формам, которые приобретает масштабное индустриальное производство. Избрав для обоснования теории принципы диалектики, прилагавшиеся Г.Гегелем к изучению законов движения абсолютного духа, К.Маркс в концепции общественных формаций (Gesellschaftsformationen) применил идею триадичности к описанию динамики прогресса общества; в результате он не только охарактеризовал земледельческую общину как «последнюю фазу первичной общественной формации (formation primitive de la sociйtй)», являющуюся в то же время «фазой... перехода от общества, основанного на общей собственности (la propriйtй commune), к обществу, основанному на частной (курсив мой. — В.И.) собственности (propriйtй privйe)»¹⁶⁴, но и заявил, что современные ему условия производства позволяют «заменить капиталистическую собственность высшей формой архаического типа собственности (par une forme supйrieure du type archaпque de la propriйtй), то есть собственностью коммунистической»¹⁶⁵. Таким oбразом констатация факта существования в прошлом общин ной собственности, имевшаяся в трудах многих европейских философов, стала инструментом доказательства возможности и неизбежности последующего отрицания частной собственности общественной.

Между тем катастрофические последствия применения марксистской модели на практике свидетельствуют не только о ее неудачном воплощении, но и о порочности основных постулатов теории. Полагая, что правильнее не переносить на будущее далеко не вполне очевидные тенденции прошлого, а осмысливать предшествующее историческое развитие, исходя из вполне проявившихся тенденций, мы попытаемся представить модель, которая, на наш взгляд, более соответствует процессам, развертывающимся в современных обществах Запада, и позволяет говорить о реальных путях преодоления частной собственности.

Основными терминами, которыми оперировали исследовате ли как в западных странах, так и в Советском Союзе, традицион но были понятия общинной, частной и общественной собственнос ти. Советские авторы, особенно в послевоенные годы, отмечали

существование и так называемой личной собственности, кото рая, по их мнению, может распространяться на ограниченный круг предметов потребления, не противореча характерному для социализма общественному владению средствами производства. Восходящий к К.Марксу, этот взгляд, не получивший в его тео рии глубокого развития, был тем не менее подвергнут критике рядом западных авторов, которые с конца 70-х называли различение между частной (private) и личной (personal) собственностью элементом советской теоретической модели и считали такую позицию ошибочной¹⁶⁶. Эту критику трудно признать справедливой, и с нашей точки зрения, понятия «private» и «personal» применительно к собственности, при устранении того смыслового контекста, который они имели в рамках советской теории, могут стать весьма действенными инструментами современного хозяйствен ного и социологического анализа. Использование этих терминов открывает возможность предложить существенно отличную от традиционной схему исторического развития отношений собственности.

Обратимся непосредственно к определению понятий. Идея общинной собственности, характеризующей примитивные общества, едва ли корректна по целому ряду причин. Во-первых, в соответству ющих условиях не были разделены присвоение и потребление, что безусловно необходимо для возникновения отношений собственности. Большинство продуктов потреблялось непосредственно в момент их присвоения; отсутствовали значимые запасы потребитель -ских благ, а накопление орудий труда представлялось бессмыслен ным. Во-вторых, охота, пастушество и земледелие, предполагая коллективную деятельность, не формировали общинной собственности на орудия труда и землю; средства труда применялись индивидуаль но, леса, пастбища и водоемы также не становились собственностью племени. И наконец, в-третьих, собственность на любой объект предполагает не только осознание того, что «это мое», то есть собственное ; она означает также, что «это не его», не чужое. В рамках же замкнутой общности, где по отношению к ней не существует подобного контр-агента, не существует и общинной собственности. Как отмечали древние, еx determinatio est negatio, и в данном случае подобный универсальный логический принцип не находит применения, как бы этого ни хотелось.

Напротив, формирование собственности происходило не как выделение «частной» из «общинной», а как появление собственности личной в противовес коллективной¹⁶⁷. Последнее не означа

ет, что личная собственность выступала отрицанием коллектив ной; эти две формы появились одновременно, ибо они обусловлива ют друг друга как «нечто» и «его иное». Когда один из субъектов начинает воспринимать часть производимых благ или орудий труда в качестве своих, он противопоставляет им все прочие как принадлежащие не ему, то есть остальным членам коллектива. В этом отношении собственность возникает как личная, а коллективное владение становится средой ее развития. Этот момент мы считаем исключительно важным.

Личная собственность характеризуется соединенностью работника и условий его труда. Работник владеет орудиями производства, а земля используется коллективно и вообще не рассматрива ется как собственность. Личная собственность выступает атрибутом всей той исторической эпохи, которая рассматривается К.Марксом как восходящий этап развития экономической общественной формации, но вместе с тем на ней не запечатлены основные закономерности экономического строя. Формы личной собственности очень многообразны, они характеризуют различные социальные системы, представляемые нередко в качестве составных элементов эпохи, на протяжении которой основной формой общественной связи людей выступала личная зависимость. Как это ни парадоксально, личная собственность, обеспечивающая сегодня максимальное развитие свободы, в прошлом нередко определяла ее отсутствие. Достаточно вспомнить о собственности восточных деспотов на все богатства и всех живущих в границах их государств, о собственности рабовладельцев на рабов, личном владении римскими императорами отдельными провинциями, такими, как Египет, собственности феодалов на землю и крестьян во времена раннего средневековья; в то же время личной представляется и собственность ветерана-легионера на его земельный надел, ремесленника на его мастерскую и так далее. Все эти виды собственности объединяют два признака: во-первых, отмеченная выше соединенность работника со средствами производства и, во-вторых, отсутствие экономических отношений на этапе производственного процесса.

Личная собственность прошла в своем развитии два важных этапа. На первом из них, который наиболее четко прослеживается в развитии средиземноморского региона, она вытесняла коллективную собственность, постепенно превращаясь в доминирую щую форму. Сокращение ager publicus, формирование императорских доменов, создание системы государственного рабства и другие процессы свидетельствуют именно об этом. Второй этап характеризуется обратным движением; на этот раз неэффектив ность жесткого принуждения и развитие товарных отношений привели к повышению степени свободы производителей и к про

никновению экономических отношений в организацию самого процесса производства. Это ознаменовало достижение историчес кого предела развития отношений личной собственности и оказалось начальным этапом формирования собственности частной, ставшей в течение периода между XIII и XVII веками основной формой собственности во всех странах европейского континента. Экономический строй достиг своей зрелости.

Частная собственность характеризуется отделенностью работника от условий его труда; тем самым она делает участие в общественном хозяйстве единственным средством удовлетворения материальных интересов субъекта производства. Частная собственность выступает атрибутом этапа зрелости экономического общества ; именно в ней запечатлены его основные закономерности, именно она отражает проникновение экономического типа отношений не только в сферу обмена, но и в сферу производства. В отличие от форм личной собственности, множественность которых соответствовала разнообразию путей становления завершенной экономической системы, частная собственность не столь разнообразна. Феноменально, но разделение работников со средствами производства, которое, казалось бы, должно было стать основой самых жестоких форм подавления, открыло дорогу к ранее неизвестному уровню политической, а позднее и социальной свободы.

Частная собственность возникла там и тогда, где и когда индивидуальная производственная деятельность субъекта хозяйство вания не только стала доказывать свою общественную значимость посредством свободных товарных трансакций, но и начала ориентироваться на присвоение всеобщего стоимостного эквивалента. Весьма характерно заявление Ю.Хабермаса, который, рассматри вая противопоставление сфер социальной, частной и личной жизни, в качестве не нуждающейся в доказательстве аксиомы утверждает, что «рыночную сферу мы называем частной»; более того, он подчеркивает существенный элемент тождества частной деятельности и экономической¹⁶⁸, что, c учетом применения им в его оригинальных текстах немецкой терминологии, лишь усиливает положение об ограниченности частной собственности экономичес кой эпохой.

Поясняя это положение, отметим, что собственность античного аристократа на земли его латифундии, размещенные на ней постройки, на земледельческие орудия, рабов, составлявших familia rustica и familia urbana, на городской дом, средства сообщения и так далее, оставалась по своей экономической природе и

хозяйственному значению личной собственностью, если продук ты, производимые в подобном хозяйстве, потреблялись в его же границах и не взаимодействовали с иными компонентами общественного богатства. Более того, собственность мелкого ремесленника или крестьянина, выходившего со своей продукцией на рынок для обмена ее на блага, недостающие в собственном хозяй стве, также не может быть названа частной собственностью в том смысле, который мы вкладываем в данное понятие. Но, напротив, собственность владельца виллы, ориентированной на высокоэффективное производство продуктов, реализовывавшихся на рынке ради получения денежного дохода, представляется частной собственностью, так как она обусловливает возникновение между ее владельцем и его контрагентами отношений, свойственных неза висимым друг от друга свободным субъектам рыночного хозяйства.

В ходе дальнейшего развития экономического общества процесс формирования частной собственности развертывался как на базе развивающейся и накапливающейся личной собственности отдельных независимых производителей, так и на основе вовлечения в рыночный оборот личной собственности представителей доминирующего класса. В результате было утрачено различие между личной и частной собственностью, и понятие «частная собственность» стало применяться к любой собственности, вне зависимости от ее назначения и направления использования, что, на наш взгляд, можно расценивать как фундаментальный недостаток современных социальных теорий.

Своеобразный синтез личной и частной собственности стал происходить в условиях феодального общества, когда товарные отношения глубоко проникли во все общественные страты. С одной стороны, по мере распространения денежной ренты и оживления ремесленного производства личная собственность земледельцев и ремесленников превращалась в частную, применявшу юся для создания продукта, поставлявшегося на рынок и обменивавшегося на всеобщий эквивалент, используемый для выплат феодальных повинностей, оплаты труда учеников и подмастерь ев, а также для закупки продуктов иных производителей. С другой стороны, личная собственность аристократии и, в первую очередь на землю и другие невоспроизводимые средства производства, стала коммерциализироваться и также превращаться в частную. В дальнейшем эти два вида собственности быстро переплелись — представители третьего сословия начали приобретать землю и осваивать ее капиталистическое использование, а дворяне — не менее активно вкладывать средства в торговлю и промыш-ленность. Таким образом, в период, ознаменованный очевидным кризисом феодального строя, понятия личной и частной собствен

ности оказались фактически неразделимыми. Максимально возможная доля личной собственности как представителей третьего сословия, так и аристократии была превращена в частную собственность¹⁶⁹, и единственной целью такого превращения было обеспечение возможностей ее самовозрастания. Весьма показательно, что завершение этого процесса совпало с обретением товарными отношениями всеобщей формы и формированием рыночного хозяйства как целостной системы.

Между тем даже в рамках зрелого состояния экономического общества могут быть прослежены элементы различий между личной и частной собственностью. Личная собственность индивидов представляет собой ту часть их богатства, которая не предполагает того или иного социального положения их как хозяйствующих субъектов; в определенном смысле справедливо утверждение, что личная собственность обусловливает свободу человека от общества, открытую для него возможность не поддаваться диктату экономических закономерностей. Напротив, частная собственность непосредственно отражает зависимость человека от экономичес кой системы, поскольку она существует только как элемент рыночного хозяйства.

Распространение частной собственности и обеспеченная такоим образом всемерная активизация позитивного потенциала, скрытого в стремлениях людей удовлетворить свои материальные интересы, вызвали экономический подъем, за несколько сот лет превративший Европу из континента, не слишком далеко ушедшего от римских технологий, в сообщество процветающих индустриальных государств. Следует отметить, что коллективная собственность не была устранена экспансией ни личной, ни частной собственности; она продолжала существовать, принимая различные формы — от совместной собственности купцов и предпринимателей до собственности государства, и эти ее виды также в той или иной мере удовлетворяют общественные потребности. Коллективное владение было средой, в которой только и могли развиваться как личная, так и частная собственность; сегодняшние же тенденции тем более не дают оснований говорить о его преодолении.

Если считать, что общественный прогресс определяется законом отрицания отрицания, и предполагать, что на новом его этапе возможно воспроизведение в ином качестве ранее бытовавших отношений, то с учетом изложенного картина будущего имеет следующие контуры. С одной стороны, повторяемость неко

торых черт прошлого общества выразится в том, что роль частной собственности снизится, а затем эта форма фактически исчезнет; в данных условияхосновные коллизии перехода от экономической к постэкономической эпохе развернутся во взаимодействии личной и коллективной собственности. С другой стороны, общественное развитие будет задаваться не материальными интересами людей, а надутилитарно мотивированными стремлениями; в связи с этим основным направлением прогресса станет не формирование «общественного» типа собственности, а отрицание собственности как таковой.

Это изменение имеет фундаментальное значение для понимания перспектив развития и направления эволюции экономического строя. Преодоление частной собственности будет происходить по мере утраты обществом своего экономического характера и в значительной мере даже определять этот процесс. Однако важно отметить, что так же, как рыночное производство не может быть заменено плановым, так и частная собственность не может быть вытеснена общественной; как изменения в механизмах распределения производимого продукта являются тупиковым направлением социальных реформ, поскольку не ведут к совершенствованию производственной системы, так и перераспреде ление собственности, остающейся по своей природе частной, не может быть условием становления закономерностей постэконо мического общества. Так же, как рыночное хозяйство на этапе нисходящего развития экономической эпохи заменяется обновленными формами товарного производства, так и частная собственность может быть преодолена только на пути формирования новой системы, основанной на доминировании личной собственности как фактора, не обусловленного рыночным хозяйством и не обусловливающего его.

Подобные представления не столь радикально противоречат схеме, которая может быть построена с использованием методологических принципов марксовой формационной теории, как это кажется на первый взгляд; речь идет лишь об устранении элементов, обусловленных революционной фразеологией основателей марксизма и их политическим доктринерством. Предложенная трактовка не столько предполагает развитие хозяйственных процессов сугубо эволюционным, а эксперименты по конструирова нию «общественной» собственности очевидно бесперспективны ми, сколько исходит из признания того и другого фактами, доказанными ходом исторического прогресса.

Модификация отношений собственности в условиях формирования основ постэкономического общества заключается, на наш взгляд, не в вызове, бросаемом частной собственности пресловутыми «обобществлением» или «социализацией» производ

ства, а в обострении дихотомии частной и личной собственности. Перспективой этого процесса представляется становление системы, базирующейся на доминировании личной собственности в условиях широкого распространения благ, определение собственно сти на которые фактически невозможно, как невозможно и их присвоение отдельными лицами или группами. Трансформации, ведущие к становлению новой системы, имеют своим основным движителем технологические изменения последних десятилетий и вытекающую из них модернизацию человеческой психологии и норм поведения; между тем, помимо этого центрального процесса, мы видим еще по меньшей мере два направления развития отношений собственности, каждое из которых представляется вполне самостоятельной трансформацией, не выходящей за рамки экономической «системы координат». Начнем с первого из них, которое зачастую рассматривается многими современными исследователями — как социалистической, так и консерватив ной ориентации — в качестве свидетельства растущей гуманизации производственной системы и совершенствования социальных отношений современных западных обществ.