|
Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособие. Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособ. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире
В 60-е и 70-е годы, в период активного образования молодых независимых государств в Африке и Азии, эпоху антиколониальных войн и движений, многие социологи как на Западе, так и в социалистическом лагере полагали, что политическое освобождение народов обеспечит ускорение их хозяйственного развития. Все эти ожидания остались в прошлом; как отмечает Р.Хейльбронер, расчеты показывают, что между 1750 и 1990 годами разрыв в среднем уровне жизни между гражданами стран Европы и развивающегося мира вырос в восемь раз272, причем более двух третей этих диспропорций обусловлено технологическими изменениями последних десятилетий. Поэтому сегодня актуальной задачей постиндустриального мира становится не столько налаживание равноправного партнерства со странами Юга, сколько проведение мер, минимизирующих возникающие в них политические, экологические и гуманитарные опасности.
Последние десятилетия показали, что, с одной стороны, независимые государства Африки и Азии по большей части неспособны не только к эффективному использованию индустриальных технологий, но и к развитию своего аграрного сектора. Привнесенные колонизаторами методы земледелия и добычи природных ресурсов были изначально ориентированы на удовлетворение потребности европейских государств в специфических типах колониальных товаров и отдельных полезных ископаемых; население же колоний в своем большинстве вело хозяйство, мало изменившееся за последние столетия и направленное на обеспечение примитивного выживания. Сформированная колонизаторами относительно эффективная сис
тема управления и предпринятые меры по развитию образования и здравоохранения имели, наряду с позитивными, и негативные последствия. После свержения иностранного господства во всех развивающихся странах был отмечен резкий скачок имущественного неравенства, связанный с восстановлением общинных социальных структур и полуплеменной организации; резкое снижение смертности привело к демографическому взрыву, который даже при низких нормах потребления многократно усилил нагрузку на среду обитания, начавшую приходить в упадок из-за отсутствия рациональных технологий использования почв и иных природных ресурсов.
С другой стороны, с преодолением колониального господства как внутри новых стран, так и между ними вспыхнули ожесточен ные конфликты, вызванные самыми разными противоречиями — от политических и религиозных до расовых и этнических. Часть из них была обусловлена политикой колониальных властей, разделивших новые страны весьма условными границами; так, до сих пор, после многих открытых военных столкновений, существенным фактором напряженности в Азии остаются территориальные претензии Пакистана к Индии. Однако в гораздо большей мере проблемы беднейших стран обусловлены противоречиями, которые являются для них сугубо внутренними, — начиная от борьбы разного рода клик за власть в рамках одной страны до этнических конфликтов, охватывающих целые регионы. Гражданские войны в Сомали и Эфиопии, Шри-Ланке и Афганистане, Мозамбике и Анголе продолжались десятилетиями; столь же долгими оказались и социальные конфликты в Пакистане и Бирме, Восточном Тиморе и Заире, Гватемале и Никарагуа. За шесть лет правления маоистского режима в Кампучии было уничтожено около 1,75 млн. человек; еще трагичнее был происходивший на глазах всего цивилизованного мира этнический конфликт в Руанде и на сопредельных территориях, в котором менее чем за год погибло более 1 млн. человек, что превышает число жертв среди военнослужащих и гражданских лиц в ходе военных действий на Западном фронте с момента высадки союзников в Нормандии до капитуляции Германии.
В результате «третий мир» разделился еще до того, как наметился и стал реальностью экономический и политический крах «второго». Территории, оказавшиеся в относительно привилегированном положении (например, государства Персидского залива с их запасами нефти или вошедшие в орбиту японского влияния малые страны Юго-Восточной Азии), сумели достичь значительных хозяйственных успехов благодаря высокому уровню инвестиций в национальную экономику, умеренному внешнему долгу и относительно незначительным (кроме стран Персидского залива) расходам на военные
нужды. Большинство же других государств, выбравших путь наращивания внешнего долга, экономического изоляционизма, а иногда социалистических по своей фразеологии экспериментов и роста военных расходов, превратились в «четвертый мир», бедность которого в последние десятилетия не только не преодолевается, но, напротив, становится все более очевидной. В начале 90-х годов даже такие относительно благополучные страны, как Индия с ее формирующейся промышленностью или Нигерия, самая населенная страна Африки и крупнейший на континенте экспортер нефти, имели среднедушевой годовой доход в 360 и 278 долл. соответственно, в результате чего более 90% их населения, составляющего в совокупности почти миллиард человек, жили ниже определенной ООН черты абсолютной бедности273. И сегодня нельзя не согласить ся с малоутешительным выводом, согласно которому «этот "четвертый мир" стал предметом забот для мировой системы, но не как... партнер по будущему развитию, а как объект оказания помощи неимущим и контроля в целях поддержания порядка»274, причем с каждым годом все более очевидно, что «никто из футурологов и специалистов по постиндустриальному обществу не знает, что следует предпринять для разрешения проблем вопиющей бедности и эксплуатации в странах Юга»275.
Анализируя динамику хозяйственных процессов в этих регионах за последние три десятилетия и даже не оценивая влияние военных и этнических конфликтов, можно легко увидеть внутреннюю логику умирания гигантских территорий.
С середины нашего столетия одним из важнейших аспектов развития этих регионов стал неуправляемый рост населения. В целом в мире с середины 50-х до середины 90-х годов уровень смертности, скорее от преодоления массового голода и улучшившегося питания, чем от успехов здравоохранения276, снизился более чем в 2,5 раза, тогда как соответствующий показатель рождаемости уменьшился лишь на 30%277; для развивающихся стран разрыв динамики этих цифр был еще более очевидным. В результате с 1950 по 1985 год прирост населения в высокоразвитых индустриальных странах составил, с учетом активной миграции, лишь 41%, в то время как в наименее развитых регионах планеты — 119%; следствием
этого становится то, что граждане промышленно развитых демократий составляют уменьшающуюся часть населения мира: в то время как в 1950 году их доля ограничивалась пятой частью жителей Земли278, к 2025 году таковая не превысит 14%279.
Нельзя не отметить, что сегодня темпы роста населения снизились в тех регионах развивающегося мира, где прослеживаются тенденции к экономическому прогрессу; повышение уровня образования, вовлечение все большего числа людей в состав экономичес ки активного населения, рост доли работающих женщин и другие факторы способствуют снижению рождаемости, идущему параллель но с повышением уровня жизни. В то же время в отсталых странах ситуация усугубляется: согласно прогнозам, население наименее развитых стран Африки увеличится к 2025 году более чем втрое, составив 1,58 млрд. человек; доля континента возрастет с нынешних 12% до более чем 15% населения земного шара280. К концу первой четверти следующего столетия в Нигерии будут проживать 301 млн. человек, в Заире — 99, в Танзании — 84 млн. человек, причем в этих странах прогнозируется лишь поддержание на прежнем уровне, а то и снижение, объемов производства основных видов продукции281.
Демографические проблемы не только провоцируют рост дефицита ресурсов и распространение бедности, но имеют еще одну важную сторону. До сегодняшнего дня процессы урбанизации в развивающихся странах не привлекали к себе большого внимания, поскольку крупнейшие агломерации оставались сосредоточенны ми в рамках развитых стран, а также Латинской Америки, Китая и Индии, где правительства в определенной мере могли поддерживать контроль над ситуацией282. В ближайшем будущем положение может измениться самым кардинальным образом. Еще в середине 70-х годов число городских жителей в развивающихся странах превысило население городов в странах ОЭСР; в 1990 году оно составило почти 1,4 млрд. человек, к 2010 году, вполне вероятно, достигнет 2,7 млрд., то есть более чем в два с половиной раза превысит число горожан в развитых регионах планеты283. Разнонаправленность тенденций подчеркивается и тем, что среди крупнейших мегаполи сов число жителей в период между 1985 и 2000 годами сократится лишь в Лондоне284. Сосредоточение же гигантских масс людей в огромных агломерациях «третьего мира», не говоря уже о населении африканских городов, в условиях фактически полного отсут
ствия индустриального производства представляющем собой лишь «чистых потребителей», повышает риск не только социальных конфликтов, но и неконтролируемых эпидемий. Не случайно, что именно в Африке, в городах, население которых превышает 200 тыс. человек, количество инфицированных вирусом иммунодефицита человека достигает уже сегодня одной трети всего населения285, а эту проблему ни в коем случае нельзя считать ограниченной одним лишь «четвертым миром».
Между тем сегодня шансы наиболее бедных африканских, азиатских и латиноамериканских государств на сокращение пропасти, отделяющей их от развитых стран Запада, малы как никогда. Начавшаяся в 70-е годы постэкономическая трансформация привела не только к укреплению позиций постиндустриальных держав и сокращению возможностей влияния на их политику со стороны стран южной части земного шара; гораздо более болезненными оказались новые тенденции, с которыми связаны резкое сокращение потребления ресурсов и снижение цен на них, а также рост привлекательности западных финансовых рынков для потенциальных инвесторов. Все это приводит к снижению доходов развивающихся стран, оскудению притока инвестиций в их экономику и ухудшению условий заимствования на кредитных рынках. В 1985 году доля инвестиций, направляемых постиндустриальным миром в наименее развитые страны, была в три раза меньшей, чем объем капиталов, вкладываемых постиндустриальными странами в экономику друг друга; при этом за десятилетие объем прямых иностранных инвестиций в экономику африканских государств снизился почти в два раза — с 6,7% в 1975 году до 3,5%286. Падение цен на сырьевые ресурсы вызвало сокращение их производства и разорение многих национальных компаний. Доля стран Африки, расположенных к югу от Сахары, в мировой торговле сырьевыми товарами сократилась с 7,2% в 1970 году и 5,5% в 1980-м до 3,7% в 1989; национальное промышленное производство было к этому времени фактически полностью парализовано отсутствием инвестиций, и снижение его вклада в мировой показатель оказалось еще более значительным: с 1,2 до 0,5 и 0,4% за те же годы287.
Однако и эти плачевные результаты представляются не самыми опасными в нынешней ситуации. Более острые проблемы возникают в связи с абсолютным сокращением производства жизненно необходимых продуктов (как в масштабах отдельных стран, так, в еще большей степени, в расчете на душу населения). 70-е годы определили
новую тенденцию, в соответствии с которой мировое производство все более переориентируется с количественных на качествен ные показатели, с производства промышленной продукции на создание услуг и информации. На фоне происходящих демографиче ских процессов это выражается в фактическом прекращении роста промышленной продукции на душу населения (его прирост составил не более 10% между 1973 и 1990 годами)288, и если это справедливо для мира в целом, то понятно, какова ситуация в наименее благополучных регионах. По мере насыщения основных потребностей в постиндустриальных странах замедляются темпы роста производства основных сельскохозяйственных культур (так, прирост урожайности пшеницы в США в 60-е годы по сравнению с 50-ми составил 45%, тогда как в 80-е по сравнению с 70-ми годами — всего 10%)289; потребители обращают больше внимания на качество и биологические характеристики продукта, чем на его цену и доступность.
В современных условиях становится особенно очевидным, что огромный разрыв между богатыми и бедными регионами в значительной мере обусловлен не столько отсутствием ресурсов, сколько их несовершенным использованием, сохранением прежних методов производства и неспособностью к нововведениям. В беднейших странах Южной Азии около 40% применяемых на рисовых полях удобрений «расходуются впустую вследствие неэффективного их применения, в то время как из-за неудовлетворительного ухода за посевами, плохого хранения и переработки теряется до 20% выращенного риса»; использование примитивных орудий труда приводит к тому, что африканский крестьянин в среднем выращивает в год не более 600 килограммов зерновых, тогда как американский фермер — не менее 80 тонн290. Поэтому даже в странах, считавшихся в колониальные времена относительно благополучными, наблюдается углубляющийся хозяйственный спад: так, в Кот-д'Ивуаре «в течение 80-х годов ВВП сокращался в расчете на душу населения на уровне _4,6% в год»291. Стремление же получить хотя бы скудные урожаи с применением примитивных орудий труда приводит к разрушению почв, принимающему в «четвертом мире» невиданные ранее масштабы. Сегодня, по данным ФАО, в странах Африки, расположенных к югу от Сахары, где 42% не использую щихся в сельском хозяйстве земель имеют низкую естественную продуктивность, две трети обрабатываемых площадей находятся в настолько деградировавшем состоянии, что непригодны для ве
дения сельскохозяйственного производства292.
Таким образом, едва ли в начале следующего столетия страны «четвертого мира» найдут методы решительного сокращения разрыва, отделяющего их от постэкономической цивилизации. Скорее всего, это будет период поиска путей обеспечения элементарного выживания их народов. Мы уже отмечали, что постиндустриальное сообщество жестко задает тенденции к снижению темпов роста сельскохозяйственного и промышленного производства, и это неизбежно в условиях перехода на новый этап постэкономической трансформации; в результате перспективы «четвертого мира» драматически изменяются. Если между 1950 и 1990 годами мировое производство зерна выросло на 182%, то с 1990 по 1996 год оно увеличилось лишь на 3%; это означает, что среднедушевое производство зерна в мире сократилось с рекордного уровня в 346 кг в 1984 году до 336 кг в 1990 году и 313 кг в 1996 году, что соответствует темпу почти в _0,9% в год293. Вполне понятно, что наиболее негативное влияние эти общемировые тенденции оказывают на страны Африки, Южной Азии и Латинской Америки; но снижение выработки зерновых лишь подчеркивает общую тенденцию как во всем сельском хозяйстве развивающихся государств (с 1985 по 1989 год среднедушевое производство продовольствия упало в 94 [!] странах), так и в экономике «четвертого мира» в целом (в 80-е годы среднедушевые доходы сократились в 40 государствах)294. В 13 странах, среди которых Никарагуа, Кения, Заир, Камбоджа, Эфиопия, Афганистан и некоторые другие, сегодня производится и потребляется меньше продовольствия на душу населения, чем тридцать (!) лет назад295; всего же на территориях, охваченных процессами резкого падения производства, живет около четверти населения земного шара. Особенно следует отметить то обстоятельство, что если в 1990 году насчитывалось всего семь стран, в которых среднедушевые доходы были меньшими, чем в 1960 году, то к 1996-му их стало девятнадцать296.
Анализ экономической политики стран «четвертого мира» свидетельствует еще об одной важной закономерности. Те из них, кто ориентировался на извлечение всех возможных преимуществ из хозяйственных контактов с внешним миром, обнаруживали рост объемов производства и иных макроэкономических показателей, и он отчетливо коррелировал со степенью открытости их экономик; прецеденты отрицательного роста валового национального продукта
на душу населения в этих государствах отсутствовали и отсутству ют. Страны же, сводившие контакты с внешним миром к минимуму, до 70-х годов имевшие относительно удовлетворительные темпы роста, оказались в последние двадцать лет в экономическом тупике: половина государств, «умеренно» ориентированных на минималь ные контакты с внешним миром, стали допускать снижение среднедушевого показателя ВНП, а в группе стран, значительно ограничивавших контакты с соседями, подобная динамика была отмечена у четырех пятых их общего числа297. Последнее показывает всю сложность и противоречивость положения современного «четвертого мира»: он не может не только развиваться, но даже поддерживать существующие стандарты потребления без взаимодействия с Западом, и в то же время такое взаимодействие не может быть сегодня ни равноправным, ни партнерским.
Полная противоположность отношений постиндустриальных стран с «четвертым миром» и растущими экономиками Юго-Восточной Азии иллюстрируется следующими фактами. Если из азиатских стран Запад импортирует по искусственно завышенным ценам продукты массового индустриального производства, а экспортирует по искусственно заниженным ценам информацию и технологии, то в отношении бедных государств предметом экспорта являются как раз промышленные товары, а импортируются в основном сырье и иные виды ресурсов. В результате сокращения спроса на них возник беспрецедентный дисбаланс в торговле с территори ями Юга; индекс цен на получаемые оттуда товары снизился с 1974 по 1991 год почти в три с половиной раза; для поддержания приемлемых уровней импорта промышленных товаров развивающиеся страны вынуждены были в этой ситуации все более активно привлекать кредиты западных правительств, частных банков и международных финансовых организаций298. Если в 1974 году общий объем внешнего долга развивающихся стран составлял 135 млрд. долл., то к 1981 году он достиг 751 млрд., а в начале 90-х годов — 1,935 трлн.299; при этом наиболее быстрыми темпами росли долги центральноафриканских стран, надежды которых на устойчивое хозяйственное развитие выглядят иллюзорными300. К 1992 году отношение объемов внешних заимствований к валовому национальному продукту по сравнению с аналогичным показателем
1980 года составляло в Индонезии 67 против 29%, в Марокко — 77 против 53%, на Ямайке — 153 против 78%, в Гайане — 768 против 147% и так далее301.
Подобный вариант «глобализации» хозяйства, приводящий к тому, что «доля в мировой торговле наиболее бедных государств, в которых проживает 20% населения мира, в период с 1960 по 1990 год сократилась с 4 до менее чем 1%»302, обусловливает два серьезных последствия.
Во-первых, страны «четвертого мира» становятся нетто-постав щиками продукции в постиндустриальные регионы, а в последние годы также и нетто-поставщиками капитала. В 1994 году сумма текущих заимствований развивающихся стран, достигшая 167,8 млрд. долл., впервые оказалась меньше выплаченных по кредитам процентов — 169,5 млрд. долл. Запад получил чистый финансовый трансферт на сумму более 1,7 млрд. долл.303, хотя в действительности эта сумма намного больше, так как условия зависимости, в которые поставлены бедные страны, позволяют играть на ценах и диктовать направления использования кредитов. Это ведет к дальнейшему обнищанию стран Юга, чреватому, как отмечалось выше, опасными экологическими, национальными, военными и даже эпидемиологи ческими катаклизмами, способными отразиться на большинстве населения планеты.
Во-вторых, накопление безнадежных долгов опасно для стабильности финансовой системы самих постиндустриальных стран. Вложение средств в экономику «четвертого мира», пока еще приносящее проценты, выплачиваемые за счет новых кредитов, может закончиться таким же образом, каким обычно и заканчивается кредитование банкрота: кредитор оказывается собственником сомнительных и никому не нужных «активов», само сохранение которых требует дополнительных средств. Поэтому предложение ряда развивающихся стран относительно постепенного и контролируемого списания долгов или их существенной переструктуризации представляется не самым плохим решением проблемы. Однако оно оставляет открытым важнейший вопрос о том, каким образом расходуются как заемные средства, так и деньги, которые можно было бы сэкономить в ходе осуществления программы списания задолженности.
Возможность решения проблем «четвертого мира» определит, на наш взгляд, устойчивость политической ситуации в мире в первой половине XXI века. В ближайшие десятилетия три региона —
Северная и Центральная Африка, некоторые страны Южной Азии и наиболее отсталые государства Латинской Америки — окажутся реципиентами более четырех пятых всей экономической помощи, выделяемой постиндустриальным миром в пользу слаборазвитых стран304. В этих условиях разумно ожидать, что ведущие державы будут строить свои отношения с данными регионами на основании принципов, которые можно назвать принципами обновленного колониализма. Сегодня не стоит, как это нередко делалось ранее, предполагать, что «доминирующее движение исторических сил в XXI веке может привести к следующим результатам: благодаря экономическому развитию демократия и личная независимость становятся настоятельной необходимостью; мгновенная международная связь ослабляет власть деспотических правительств; увеличение числа демократических государств сокращает возможности для конфликта»305; распространение западных ценностей не примет таких широких масштабов, как хотелось бы многим, в первую очередь потому, что сами эти ценности являются постэкономическими и не могут быть восприняты там, где еще не пройдена в полной мере даже экономичес кая стадия социального развития.
Речь должна идти, по-видимому, о целом ряде экстраординар ных мер, которые следовало бы применить по отношению к странам, явно относящимся к «четвертому миру». Осознав исходящие оттуда опасности, постэкономические державы, скорее всего, сочтут за благо отказаться от требований по долговым обязательствам, списать существующую задолженность и накопленные проценты, а также предоставить этим государствам серьезные финансовые трансферты для обеспечения их экологической безопасности и социального развития. Авторы Доклада о положении в мире высказывают похожие, но не до конца последовательные предложения, когда пишут: «Кредиторам пора ликвидировать основную часть обязательств правительств... 32 наиболее обремененных долгами стран... примерно 200 млрд. долл., в обмен на гарантии безопасности людей: должники должны взять на себя обязательства сократить свои военные расходы и численность вооруженных сил и инвестировать ресурсы, которые в противном случае пошли бы на погашение долга, в социальную сферу и охрану окружающей среды»306. На наш взгляд, подобная программа не приведет к реальным позитивным изменениям, поскольку сэкономленные средства не будут использованы на необходимые нужды, а проблемы военной и политичес кой напряженности отнюдь не потеряют всей остроты.
Единственный реальный выход мы видим в действиях, скоор
динированных в рамках мирового сообщества и направленных на устранение экологических и гуманитарных опасностей, исходящих из слаборазвитых регионов мира. Сегодня человечество признает возможным использовать силы Организации Объединенных Наций для предотвращения организованного насилия и этнических конфликтов. В ближайшем будущем должно созреть понимание необходимости также солидарно реагировать на нарастание неспособности целых стран обеспечивать свое население необходимыми средствами существования и поддерживать должное состояние среды обитания. Такое реагирование должно быть жестким и эффективным: экономическая помощь поступает при условии прекращения суверенитета национальных правительств над терпящими экономиче ское и экологическое бедствие территориями и передачи управления ими в руки международной организации или отдельных стран в рамках международного органа, который полуяил бы вновь, причем в расширенном масштабе, функции ранее упраздненного Организацией Объединенных Наций Совета по опеке.
В нынешних условиях призывы к установлению равноправных отношений между постиндустриальными регионами и развивающимися странами остаются совершенно нереальными. Современная западная модель показала, что даже относительно высокоинду стриализованные и развитые экономики (например, в бывшем СССР и в прежних странах Восточного блока) не способны противосто ять системе, главные ресурсы которой представлены информацион ными продуктами и технологиями — средствами, которые в странах «четвертого мира» сегодня не только не могут быть произведены, но даже адекватно использованы. В постиндустриальных сообществах материальное потребление перестает быть основным мотивом человеческой деятельности; развитие же, принимающее постэкономический характер, открывает возможности для серьезного пересмотра вопроса о приоритетных направлениях инвестирова ния материальных ресурсов. Одним из важнейших приоритетов, если не самым важным, становится поддержка наиболее бедных стран ради обеспечения устойчивого развития всего человечества как единого целого. Сегодня у западного мира нет достаточных для этого средств; в то же время углубляется понимание необходимо сти сделать все возможное, чтобы предотвратить деградацию как народов, так и природной среды в Африке, Азии и части Латинской Америки. Ради этого придется, возможно, пожертвовать ростом текущего потребления материальных благ в постиндустриальной части мира и темпами его хозяйственного прогресса, ибо альтернативный жертвой может стать судьба всей цивилизации.
* * * * *
Подводя итоги этой части, отметим прежде всего, что становление постэкономического состояния цивилизации представляет собой постепенный, эволюционный процесс, не допускающий радикальных скачков и прорывов. Изменения последних трех десятилетий, воспринятые на всех континентах как своего рода хозяйственная, политическая и социальная революция, в действительности суть естественный результат процессов, развивавшихся в недрах западного мира на протяжении всего заключительного периода индустриальной эпохи.
Нынешнее тысячелетие завершается в условиях, когда обозначились границы первого этапа постэкономической трансформации. Начавшись в наиболее развитых постиндустриальных странах, она фактически не затронула остальную часть человечества, однако ее последствия привели к такому пониманию ближайших перспектив развития цивилизации и современной геополитической ситуации, которое коренным образом отличается от аналитических конструкций тридцатилетней давности.
Во-первых, потерпели крах хозяйственные системы, нацеленные на преодоление экономического типа социального устройства через бескомпромиссное отрицание поверхностных форм проявления экономических процессов. Единственное направление выхода человечества за рамки экономического общества представлено сегодня странами Запада, развитие которых базируется на творческих способностях человека, формировании новой системы мотивов и предпочтений, повышении роли социопсихологических факторов в качестве движущих сил общественной эволюции. Создание условий для личностного роста, опора на новый тип саморазвиваю щегося хозяйственного механизма приводят к тому, что современные постиндустриальные общества не выступают как три враждующи х «центра силы», а представляют собой единственный «полюс», реально определяющий ситуацию в мире.
Во-вторых, уже сегодня стало более или менее очевидно, что формирующаяся постэкономическая система обладает свойством самодостаточности. В современном мире развитие личности оказывается источником и условием технологического прогресса; переориентация производства на преимущественное создание информации и знаний сокращает потребности в использовании материальных ресурсов и энергии, а последнее, преодолевая зависимость развитых стран от прочих регионов планеты, дает новый импульс хозяйственному развитию. Анализ протекающих в недрах постиндустриальной цивилизации процессов показывает, что прежние экономические отношения преодолеваются по всем основным направлениям все более активно и необратимо.
В-третьих, постэкономический мир далеко продвинулся в установлении хозяйственного контроля над остальной частью человечества. По мере того как все большую долю экспорта постиндус триальных стран начинают составлять информация и знания, возникает ситуация, в которой эти государства оказываются способными приобретать как сырьевые ресурсы, так и готовую продукцию третьих стран, фактически не утрачивая собственного национального достояния; при этом поставка в остальной мир условий и технологий производства в обмен на его результаты не означает, что развитые страны проявляют склонность к хозяйственному паразитизму. Напротив, их производство растет не только в сфере создания услуг и информации, но и в его индустриальной составляющей, смещающейся, однако, в сторону наиболее высокотех нологичных отраслей. Хозяйственный баланс постэкономического мира, выраженный сегодня еще в макроэкономических категориях, при всех отмечаемых противоречиях также остается стабильным и контролируемым: даже получая из новых индустриальных государств относительно переоцененные промышленные изделия, постэкономические державы вполне компенсируют это использованием поставляемых из развивающихся стран ресурсов, которые современная трансформация сделала в не менее радикальной мере недооцененными.
Таким образом, развитие постэкономических принципов приводит к укреплению преимущественно положительных, открытых в будущее тенденций, обнаруживающихся в эволюции восприняв ших их стран. Лидеры постэкономических преобразований начинают ныне пожинать плоды усилий, многие из которых относятся еще к 70-м и 80-м годам, когда был заложен фундамент этой трансформации; в результате развитые страны Запада представляют собой сегодня вполне здоровые хозяйственные системы, стабильно му и динамичному развитию которых не могут угрожать никакие экономические факторы.
Между тем следует констатировать, что начальная стадия постэкономической революции в основном завершена: постиндустри альный мир не только достиг состояния, гарантирующего продолжительное и относительно устойчивое развитие, не только сделал важные шаги на пути к формированию адекватной этому состоянию системы мотивации и совершил целый ряд технологических прорывов, но и радикально обособился от остального мира; тем самым положено начало новому этапу развития цивилизации, содержанием которого, на наш взгляд, станут два важнейших процесса.
С одной стороны, страны, направляющиеся по пути постэконо мического развития, испытывают необходимость в поиске и утверждении адекватных новым тенденциям форм их проявления и выражения. Мы подробно проанализировали эту проблему, не сводящуюся, разумеется, к созданию системы неэкономических индикаторов хозяйственного роста или поиску закономерностей, приходящих на смену закону стоимости. Ситуация гораздо более сложна, и должно пройти не одно десятилетие, пока люди, уже сегодня нередко действующие вне экономических форм мотивации, привьют подобные принципы коллективам, компаниям и корпорациям, региональным и центральным правительствам. Этот процесс не может быть простым. Современные диспропорции в стоимостных оценках, в отношениях собственности если и не делают граждан развитых стран богаче, чем они есть на самом деле, то, по крайне мере, создают весьма устойчивую иллюзию их высокого благосостояния. Парадокс, скрывающийся за данным явлением, состоит в том, что люди действительно богаты, но их делает таковыми обладание информацией и знаниями, и это достояние не может адекватно выразиться в совокупности присваиваемых ими материальных благ. Суть нового этапа постэкономической трансформации в значительной мере будет состоять в обеспечении параллельного и непротиворечивого укрепления неэкономической составляющей общественных интересов и формирования системы новых оценок хозяйственных процессов.
С другой стороны, при всей самодостаточности постэкономиче ского сообщества постиндустриальные страны не могут не принимать в расчет тенденций во внешнем мире, представляющихся опасными для эволюционного развертывания современной трансформации. В той или иной степени возникающие проблемы связаны с тем, что развитые страны, все более обосабливающиеся от остального человечества, представляют собой слишком малую его часть и обладают недостаточными хозяйственными, естественны ми и даже людскими ресурсами для эффективного контроля над всей цивилизацией. При этом природа постэкономического сообщества не предполагает исполнения входящими в него странами
каких-либо полицейских функций; напротив, формирующийся социум по своей природе интравертен, и его территориальная ограниченность сопряжена с опасностью неконтролируемого развития событий в других частях земного шара.
С этой точки зрения открывающийся этап должен, по-видимому, стать продолжительным периодом осмысления постэкономи ческими странами своего места в мире. Наиболее вероятными кажутся нам два варианта дальнейшего развития событий. В соответствии с первым, предпочтительным, часть развивающихся стран, успешно проводящих процесс индустриализации и воспринимаю щих западный тип социальных ценностей, примкнет к постэконо мической цивилизации, обеспечив этому типу социальной организации полное доминирование в мировом масштабе; одновременно постэкономические страны будут искать эффективные способы оказания целенаправленной помощи населению стран «четвертого мира»; тем самым будут преодолены тенденции к его абсолютному обнищанию и нарастанию риска экологических катастроф в южных регионах планеты. В случае реализации второго варианта новые индустриальные страны не смогут вступить в сообщество постэкономических держав, которые еще более ускорят свое хозяйствен ное развитие; в такой, гораздо менее благоприятной, ситуации наиболее развитые государства также будут вынуждены предпринять широкомасштабные действия по поддержанию «четвертого мира», однако в лице индустриализовавшихся стран будут иметь потенциального противника, действия которого (как политичес кие, так и экологические) фактически невозможно контролиро вать. Следует также предположить и некоторые экстремальные варианты, в рамках которых отдельные, не входящие в постиндуст риальное сообщество, нации могут попытаться совместно противостоять постэкономическому миру (хотя сегодня, в условиях, когда человечество находится в серьезной технологической и хозяйствен ной зависимости от ведущих держав, подобные варианты не кажутся вполне реальными).
Таким образом, магистральный путь становления нового общества может быть обеспечен, как мы полагаем, политикой, направленной на обеспечение лояльности новых индустриальных стран постэкономическому миру. Развитым странам не уйти от того факта, что экологические и социальные проблемы окажутся не столь острыми, если обеспечить все возможные условия для расширения сообщества постэкономических держав, чем во всех прочих ситуациях. Такая политика должна также противодействовать политическим и экологическим опасностям, исходящим от «четвертого мира». Она призвана обеспечить, чтобы «третий мир» имел перед собой только постэкономическое сообщество как желанную цель и не имел позади себя стран, которые он был бы способен возгла
вить в качестве потенциального лидера. Сегодня принцип «разделяй и властвуй», который должен быть применен постэкономичес кими странами при любом варианте развития событий в первой половине наступающего столетия, не является выражением стремления к господству над остальным человечеством; этот принцип облегчает народам переход к новому общественному состоянию, которому — и это совершенно очевидно — нет и не может быть разумной альтернативы; этот принцип позволяет человечеству пережить самую глобальную трансформацию в своей истории так, чтобы у него не осталось воспоминаний о ней как об эпохе войн и насилия. Преодоление революционной формы у революционных по своей сущности изменений должно стать главной целью и постоянным ориентиром человечества на новом этапе становления постэкономи ческого мира.
192 - Touraine A. Le retour de l'acteur. Essai de sociologie. P., 1984. P. 88.
193 - Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. XIX.
194 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 441-442.
195 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 20.
196 - См.: Hampden-Turner Ch., Trompenaars F. Mastering the Infinite Game. How East Asian Values Аre Transforming Business Practices. Oxford, 1997. P. 3, 2.
197 - См.: Naisbitt J. Megatrends Asia. P. 73.
198 - См.: Hampden-Turner Ch., Trompenaars F. Mastering the Infinite Game. Р. 113.
199 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 76.
200 - Forester T. Silicon Samurai. P. 199-200, 206.
201 - Arrighi G. The Long Twentieth Century. P. 334.
202 - См.:Рalat R.A. (Ed.) Pacific-Asia and the Future of the World System. Westport (Ct.), 1993. P. 77-78.
203 - См.: Naisbitt J. Megatrends Asia. P. 23.
204 - См.: Rohwer J. Asia Rising. Р. 83.
205 - См.: Kemenade, W., van. China, Hong Kong, Taiwan, Inc. P. 6, 4.
206 - См.: Naisbitt J. Megatrends Asia. P. 3.
207 - См.: Drucker on Asia. A Dialogue Between Peter Drucker and Isao Nakauchi. Oxford, 1997. P. 7.
208 - Drucker P.F. Managing in Turbulent Times. P. 136.
209 - См.: Cannon T. Welcome to the Revolution. P. 26.
210 - См.: Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. P. 103.
211 - См.: Naisbitt J. Global Paradox. N.Y., 1995. P. 339.
212 - См.: Handy Ch. Beyond Certainty. The Changing Worlds of Organisations. L., 1996. P. 181.
213 - См.: Krugman P. The Myth of Asia's Miracle // Foreign Affairs. 1994. No 6. P. 70.
214 - См.: Smith P. Japan: A Reinterpretation. N.Y., 1997. P. 124.
215 - См.: Rohwer J. Asia Rising. P. 16.
216 - См.: Gibney F. Stumbling Giants // Time. 1997. November 24. P. 55.
217 - Cм.: Financial Times. 1997. November 21. P. 1.
218 - См.: Schuman M., Cho N. Korea Moves to Tackle Economic Woes // The Wall Street Journal Europe. 1997. November 20. P. 28.
219 - См.: Kristof N.D. Crisis Shakes Faith in the "Asian Miracle" // International Herald Tribune. 1997. November 22-23. P. 1.
220 - См.: Rohwer J. Asia Rising. P. 211.
221 - Krugman P. The Myth of Asia's Miracle. P. 70.
222 - Reich R.B. The Work of Nations. P. 85.
223 - Rohwer J. Asia Rising. P. 79.
224 - См.: Boyett J.H., Boyett J.T. Behind Workplace 2000. Essential Strategies for the New American Corporation. N.Y., 1996. P. XV; Garten J. The Big Ten. P. 45; Naisbitt J. Megatrends Asia. P. 110.
225 - Cм.: Garten J. The Big Ten. P. 45.
226 - См.: Brockway G.P. The End of Economic Man. P. 245.
227 - См.: Morrison I. The Second Curve. P. 122-123, 167.
228 - См.: Greider W. One World, Ready or Not. P. 19.
229 - См.: Daniels P.W. Service Industries in the World Economy. Oxford (UK)-Cambridge (US), 1993. P. 31.
230 - Cм.: Garten J. The Big Ten. P. 39.
231 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 181, 183.
232 - См.: Lipietz A. Towards a New Economic Order. Postfordism, Ecology and Democracy. Cambridge, 1992. P. 112.
233 - Brockway G.P. The End of Economic Man. P. 250-251.
234 - Cм.: Santis H., de. Beyond Progress. P. 174.
235 - См.: Bono E., de Serious Creativity. Using the Pover of Lateral Thinking to Create New Ideas. N.Y., 1995. P. 18.
236 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 77.
237 - См.: Handy Ch. The Age of Unreason. L., 1995. P. 27.
238 - См.: Morrison I. The Second Curve. P. 17, 16.
239 - См.: Kennedy P. Preparing for the Twenty-First Century. P. 198.
240 - См.: Naisbitt J. Megatrends Asia. P. 180; Drucker on Asia. P. 9.
241 - См.: Kantor D. Understanding Capitalism. How Economies Work. L.-N.Y., 1995. P. 88.
242 - См.: Kemenade, W., van. China, Hong Kong, Taiwan, Inc. P. 4, 6-7, 37.
243 - Morrison I. The Second Curve. P. 99. * Нельзя не отметить в этой связи, что попытки азиатских стран продвинуть ся по пути наращивания массового индустриального производства посредством снижения издержек и девальвации национальных валют во второй половине 1997 года натолкнулись на адекватную реакцию западных рынков, ответивших плавным снижением большинства фондовых индексов с августа по начало октября. Характерно, что европейские рыночные индикаторы вновь достигли в середине октября рекордных значений, в то время как фондовые и финансовые рынки Азии продолжили неконтролируемый спад, вылившийся в крах 27 октября, за которым последовал обвал котировок на Уолл-Стрит и европейских биржах. Однако западные рынки к середине декабря обнаружили устойчивый рост, одним из условий которого, правда, стала массированная помощь терпящим бедствие азиатским экономикам со стороны МВФ и других международных финансовых организаций.
244 - Greider W. One World, Ready or Not. P. 32.
245 - Morrison I. The Second Curve. P. 138, 139.
246 - Подробнее см.: Farley R. (Ed.) State of the Union. America in the 1990s. Vol. II. N.Y., 1995. P. 85.
247 - Cannon T. Welcome to the Revolution. P. 26.
248 - Castells M. The Power of Identity. P. 124.
249 - Weizsдcker E.U., von. Earth Politics. P. 61.
250 - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. 181. ><251> См.: Brown L.R., Flavin Ch., French H., et al. 251 - Naisbitt J. From Nation States to Networks // Gibson R. (Ed.) Rethinking the Future. L., 1997. P. 216.
252 - См.: Weizsдcker E.U., von, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four. P. 199.
253 - Ibid. P. 225.
254 - Cм.: Сannon T. Сorporate Responsibility. P. 182.
255 - См.: Waters M. Globalization. P. 106.
256 - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. 181.
257 - Gore A. Earth in the Balance. P. 123.
2 - Brzezinski Zb. Out of Control. Global Turmoil on the Eve of the Twenty-First Century. N.Y., 1993. P. XIII.
258 - Weizsдcker E.U., von. Earth Politics. P. 91.
259 - Cм.: Garten J. The Big Ten. P. 72.
260 - См.: Duchin F., Lange G.-M., et al. The Future of the Environment. Ecological Economics and Technological Change. N.Y.-Oxford, 1994. Р. 33.
261 - McRae H. The World in 2020. P. 135.
262 - См.: Weizsдcker E.U., von. Earth Politics. P. 166.
3 - Подробнее cм.: Иноземцев В.Л. Постэкономическая революция: теоретическая конструкция или историческая реальность? // Вестник Российской Академии наук. 1997. Т. 67. № 8. С. 711-719.
263 - Cм.: Garten J. The Big Ten. P. 97.
264 - Cм.: Santis H., de. Beyond Progress. P. 157.
265 - См.: Brown L.R., Flavin Ch., French H., et al. State of the World 1997. P. 166. ><
266> Thurow L. 266 - См.: Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980.
267 - См.: Kennedy P. Preparing for the Twenty-First Century. P. 121.
268 - См.: Brown L.R., Flavin Ch., French H., et al. State of the World 1997. P. 6.
269 - См.: Weizsдcker E.U., von, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four. P. 219.
270 - См.: Gore A. Earth in the Balance. P. 304.
271 - Ibid. P. 307.
272 - См.: Heilbroner R. 21>st 273 - См.: Martin W.J. The Global Information Society. N.Y., 1995. P. 200.
274 - Cox R.W., Sinclair T.I. Approaches to World Order. Cambridge, 1996. P. 193.
275 - Frankel B. The Post-Industrial Utopians. Madison (Wi.), 1987. P. 144.
276 - См.: North D.C. Structure and Change in Economic History. N.Y.-L., 1981. P. 15.
277 - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. 25. ><
278> См.: Eberstadt N. Population Change and National Seciruty // Foreign Affairs. 1991. No 3. P. 128. <
279> Cм.: Сannon T. 278 - МарксК., ЭнгельсФ. Сочинения. 2-е изд. Т. 13. С. 7.
279 - Smith Ad. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. Chicago, 1952. P. 28.
280 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 99.
281 - См.: Kennedy P. Preparing for the Twenty-First Century. P. 25.
282 - См.: Castells M. The Rise of the Network Society. P. 404.
283 - См.: Brzezinsky Zb. Out of Control. P. 51.
284 - Cм.: Сannon T. Сorporate Responsibility. P. 216.
285 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 99.
286 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 56.
287 - См.: Castells M. The Rise of the Network Society. P. 134.
288 - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. 5.
289 - См.: Brown L.R., Flavin Ch., French H., et al. State of the World 1997. P. 34.
290 - См.: Kennedy P. Preparing for the Twenty-First Century. P. 69.
291 - Castells M. The Rise of the Network Society. P. 134. ><
292> См.: Brown L.R., Flavin Ch., French H., et al. 292 - Обзор таковых см.: Sayer A., Walker R. The New Social Economy: Reworking the Division of Labor. Cambridge (Ma.)-Oxford (UK), 1994. P. 25-26.
293 - См.: Brown L.R., Flavin Ch., French H., et al. State of the World 1997. P. 24-25.
294 - См.: Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J. Beyond the Limits. P. 5.
295 - См.: Caufield C. Masters of Illusion. The World Bank and the Poverty of Nations. N.Y., 1997. P. 332.
296 - Ibid. P. 331.
297 - Подробнее см.: Dicken P. Global Shift. P. 179.
298 - См.: Weizsдcker E.U., von. Earth Politics. P. 97.
299 - См.: Greider W. One World, Ready or Not. P. 282.
300 - См.: Вrockway G.P. The End of Economic Man. P. 202-203. ><
301> См.: Caufield C. 301 - См.: Baudrillard J. The Transparency of Evil. P. 10.
302 - Baud M.-F. Market Globalization // UNESCO Courier. 1996. No 11. P. 34.
303 - См.: Caufield C. Masters of Illusion. P. 335. ><
304> Cм.: Duchin F., Lange G.-M., et al. 304 - См.: Harvey D. The Condition of Postmodernity. P. 347.
305 - Bartley R.L. The Case for Optimism // Foreign Affairs. 1993. No 4. P. 17.
306 - Brown L.R., Flavin Ch., French H., et al. State of the World 1997. P. 131.
|
|
|
Скачать 3.39 Mb.