Михаил Эпштейн философия возможногомодальности в мышлении и культуре
 Скачать 1.85 Mb.
|
|
Михаил Эпштейн ФИЛОСОФИЯ ВОЗМОЖНОГО Модальности в мышлении и культуре СПб.: Алетейя, 2001. — 336 с. — (Серия "Тела мысли"). Оглавление ВВЕДЕНИЕ. Основные понятия теории возможного 1. Постановка проблемы 2. Предварительное определение модальности возможного 3. Онтологический статус возможных миров. Номинализм и реализм 4. Принцип "полноты" и проблема осуществимости возможностей 5. Двойственность и "демонизм" возможного 6. Возможностный подход к возможному 7. План книги Часть 1. ВОЗМОЖНОЕ В ФИЛОСОФИИ 1. Критицизм и активизм 2. Философия и действительность 2 3. Смена модальностей в истории философии 4. Философия как возможностное мышление 5. Область мыслимого. Самоценность мышления 6. Теория, утопия и гипотеза 7. Катарсис мышления 8. Мыслящие персонажи 9. Возможное и невозможное. Апория мышления 10. Язык, мышление и значимость 11. Универсалии как потенции. Концептуализм 12. От общего к конкретно-универсальному 13. Умножение сущностей 14. Философия как пародия и гротеск Часть 2. СУДЬБА МЕТАФИЗИКИ. ОТ ДЕКОНСТРУКЦИИ К ПОТЕНЦИАЦИИ Раздел А. ОБРАТНАЯ МЕТАФИЗИКА. КРИТИЦИЗМ И ДЕКОНСТРУКЦИЯ 1. По ту сторону бытия и ничто. Чувство возможного 2. Мировоззрение, а не взгляд. "Сеть без узлов" 3. "Возможное" у Ж. Деррида 4. Метафизика деконструкции: основные термины 5. Радикальность различия. Прибыль и трансценденция 6. Центр и структура 7. Обратная метафизика. Иное, игра и письмо 8. Differance и Дао Раздел Б. КОНСТРУИРОВАНИЕ И ПОТЕНЦИАЦИЯ 9. От деконструкции к конструированию 10. Конструирование и творчество 11. "Де-" и "кон-" 12. Потенциация как метод. Эрос мышления 13. Критерий интересного 14. Малые метафизики. Единичное Часть 3. МИРЫ ВОЗМОЖНОГО 1. Общество 2. Культура 3. Этика 4. Психология 5. Религия ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПРИЛОЖЕНИЕ МОЧЬ, БЫТЬ И ЗНАТЬ. СИСТЕМА МОДАЛЬНОСТЕЙ 3 1. Определение модальности а. типические определения б. специфическое определение 2. Бытийные (онтические) модальности а. "Быть" и "мочь" в онтологической и модальной перспективах б. Бытие и небытие в. Возможное и случайное г. Невозможное и необходимое д. Сильные и слабые модальности е. Общая схема бытийных модальностей ж. Сверхмодальности: должное и чудесное 3. Познавательные (эпистемические) модальности 4. Чистые (потенционные) модальности а. Активный залог (способность, потребность...) б. Пассивный залог(позволение,принуждение...) в. Модальности второго порядка (1) Воление и власть (2) Желание и любовь 5. Итоговые таблицы 6. Модальные категории в разных дисциплинах а. Мочь - иметь - стоить. Модальность в экономике б. Необходимость и бессмертие. Модальная эсхатология 7. Потенциология Summary Именной указатель Предметный указатель Аннотация Михаил Эпштейн. Философия возможного. Введение Я отправляюсь на поиск великого Может быть. Франсуа Рабле [1] 4 ...Кому охота тревожить себя такими опасными "может быть"! Для этого нужно выжидать появления новой породы философов... - философов опасного "может быть" во всех смыслах. Фридрих Ницше [2] ВВЕДЕНИЕ. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ТЕОРИИ ВОЗМОЖНОГО [3] 1. Постановка проблемы Разграничение трех модусов бытия и соответственно трех модальностей высказывания принадлежит к древнейшим темам философии.[4] Еще Аристотель проводил тщательное различение между действительным, возможным и необходимым - деление, позднее развитое в средневековой схоластике. Кант предложил разделение суждений на ассерторические (суждения действительности), аподиктические (суждения необходимости) и проблематические (суждения возможности).[5] В языке, как известно, выделяется три разновидности предложений и три наклонения глагола: изъявительное ("есть"), повелительное ("будь") и сослагательное ("было бы"). Очевидно, вычленение трех модальностей соответствует какой-то глубинной модели сознания. Особый интерес этой триаде придает тот факт, что, по всей видимости, она никак не укладывается в диалектическую схему, не разлагается на тезис, антитезис и синтез. Каждая из модальностей определяется по отношению к другой, но не может быть сведена к синтезу двух других модальностей или к их опосредованию. Это существенная троичность, а не видоизменение диады, не комбинация противоположных элементов, как в большинстве троичных построений. В последние два-три десятилетия философия модальностей на Западе, прежде всего в англоязычном мире, переживает ренессанс, связанный с растущей критикой к адрес логического позитивизма и "научного" рационализма, включая скептическое переосмысление таких понятий, как "реальность" и "факт", "знание" и "истина". Категория модальности позволяет рассматривать множественные, "размытые" модусы бытия и суждения: возможное и невозможное, необходимое и случайное, - которые несводимы к суждениям истины и лжи или к описанию фактов, примеров, свидетельств. За модальностями стоят "интенсиональные", глубинные понятия, которые нельзя свести к набору "экстенсиональных", эмпирически наблюдаемых фактов или объектов. По характеристике современной философской энциклопедии, "подъем интереса к модальности можно рассматривать как следствие упадка известной метафизической и методологической догмы, составлявшей наследие позитивизма. В своем метафизическом аспекте эта догма настаивает на зыбкости интенсиональных понятий в сравнении с экстенсиональными /.../ Модальность была главным предметом нападок со стороны этой догмы, поскольку модальность не давала ясного способа всецело экстенсиональной трактовки понятий".[6] Тем не менее и в современной, "постпозитивистской" философии преобладает "атомарный" подход к модальностям, которые чаще всего рассматриваются на уровне отдельныхлогических суждений. Само понятие модальности чрезвычайно сужено и отнесено к ведомству логических дисциплин,занимающихся в основном техническими проблемами: модальная и вероятностная логика, сравнительные исследования различных логических исчислений, квантификация модальных контекстов, семантика возможных миров и т.д.[7] Заранее оговорим, что все эти логико-семантические вопросы лежат внеинтересов автора и не будут обсуждаться в книге. За ее пределами останутся и математические и естественнонаучные аспекты теории вероятностей, статистические 5 закономерности, случайные (стохастические) процессы, а также проблемы виртуальной реальности. Предмет нашего исследования - не формально-логическая модальность и не математическая вероятность, а возможность как категория гуманитарного мышления (метафизика, этика, эстетика, психология...). Очевидно, что логическое суждение (типа "А возможно есть В", "4 необходимо есть четное число") есть только один, "атомарный" уровень модальности, которая в более широком смысле охватывает все уровни текстуальной и мыслительнойдеятельности. Не только отдельные предложения, но и целые тексты, художественные и документальные жанры, литературные и философские направления, даже виды общественного сознания могут различаться между собой по типумодальности. Например, такие жанры деловой словесности, как отчет, инструкция и прогноз, различаются именно в модальной плоскости, ориентируясь соответственно на действительное, должное и возможное. Размежевание трех важнейших литературных направлений также шло по линии модальностей:в классицизме преобладала установка на рационально необходимое, на то, что должно быть; романтизм раскрывал потенциальность человека, то бесконечное, каким он может быть в себе и для себя; реализм исходил из представлений о действительности, какова она есть. То, что кажется запутанным и произвольным в соотношении этих направлений, значительно проясняется, если мы приложим к ним теорию модальностей. Вообще разделение трех модальностей шире плана высказываний. В нашу эпоху само бытие все более осмысляется как вид информации, знаковый код, манифестация Слова - на генетическом, физическом, техническом и, конечно, культурном уровнях. Вселенная мыслится как совокупность текстов, как зашифрованное сообщение, как реплика вдиалоге Творца и его мыслящих творений. В этом контексте применение модальных понятий к анализу бытия опять, как и во времена Аристотеля и Фомы Аквинского, становится философски оправданным и продуктивным. Если бытие есть манифестация Слова, значит модальность есть свойство самого бытия, а не только высказывания о нем.[8] Трудность, однако, состоит в том, что разделение модальностей, с древности выдвинутое философией, насколько мне известно, никогда не проводилось систематически по отношению к самой философии. На каком языке говорит философия? Какая модальность ей наиболее присуща в тот или иной период ее становления? Из этих вопросов и родилась данная работа, где я пытаюсь рассмотреть общие проблемы гуманитарного мышления с точки зрения теории модальностей. При этом особо выделяется модальность возможного, наименее освоенная философией и наиболее перспективная для ее вхождения в новую эпоху мышления, которую я называю "пост- критической". В свете "возможного" рассматриваются как традиционные проблемы: специфика философского мышления, статус идей и универсалий, - так и проблемы, очерченные современной теорией: означающее и означаемое, структура и центр, игра различий. При этом преследуется двойная цель: выявить уникальность самой категории возможного, отличить ее от смежных понятий ("вероятность", "ничто", "свобода" и т.д.) - и вместе с тем раскрыть ее универсальную значимость в разных сферах человеческой деятельности (общество, этика, религия...). Предельно сузить содержание этого понятия (спецификация) - и вместе с тем предельно расширить объем его применений (междисциплинарность). 6 Критически рассматривая ряд современных направлений мысли, недооценивающих категорию возможного или подменяющих ее другими категориями, я пытался главным образом очертить положительную сторону того мировоззрения, которое можно определить как "философию возможного". Имеется в виду обоснование как новых "возможностных" методов гуманитарного мышления, так и новых жизненных позиций, которые уже не вмещаются в известную формулу: "осуществи свои возможности". И в нравственной, и тем более в общественной сфере эта утопическая формула изжила себя, ибо реализация возможностей сводит на нет модальную многомерность бытия, обедняет сферу самих возможностей. Новое понимание возможности устанавливает ее самостоятельную ценность и несводимость к реальности, которая сама есть лишь одна из возможностей, одно из проявлений "великого и опасного может быть". [1] "Je m'en vay chercher un grand Peut-estre". Эти слова, произнесенные Рабле на смертном одре, приведены в книге Peter Anthony Motteux "Жизнь Рабле". Пушкин вводит эти слова в свое определение счастья: "Mais le bonheur...... c'est un grand peut-etre, comme le disait Rabelais du paradis ou de l'eternite" ("Но счастье... это великое "может быть", как говорил Рабле о рае или о вечности"). Письмо П.А. Осиповой 5 (?) ноября 1830 г.. А. С. Пушкин. Соб. соч. в 10 тт., М., Художественная литература, 1977, т.9, сс. 345, 346. [2] Ф. Ницше. По ту стороны добра и зла. Прелюдия к философии будущего (отдел 1, афоризм 2), в его кн. Соч. в 2 тт., М,"Мысль", 1990, т.2, с.243. [3] Я хочу выразить глубокую благодарность моей жене Елене Эпштейн-Юкиной, которая неоднократно читала рукопись и обсуждала со мной проблемы этого исследования, а также Григорию Львовичу Тульчинскому и Ольге Борисовне Вайнштейн, которые сделали ряд весьма ценных замечаний и предложений. [4] Хорошее, хотя и фрагментарное, введение в историю модальных проблем можно найти в трудах: Scott Buchanan. Possibility. New York: Harcourt, Brace & Co., 1927 (общая классификация разных подходов, Аристотель, Кант); Modern Modalities. Studies of the History of Modal Theories from Medieval Nominalism to Logical Positivism. ed. S.Knuuttila. Dordrecht (Holland) a. o.: Kluwer Academic Publishers,1988. [5] "Так как все здесь присоединяется к рассудку постепенно, так что сперва мы высказываем нечто проблематически, затем принимаем его ассерторически как истинное и, наконец, утверждаем его как неразрывно связанное с рассудком, т.е. как необходимое и аподиктическое, - то эти три функции модальности можно называть также тремя моментами мышлениявообще". Иммануил Кант. Критика чистого разума. Собр. соч. в 8 тт., т. 3, М., изд. "Чоро", 1994, с.107 (2-ое немецкое издание, В 101). [6] The Encyclopedia of Philosophy: Supplement. Donald M. Borchert, Editor in Chief. New York: Macmillan Reference USA, Simon & Schuster Macmillan; London: Simon & Schuster and Prentice Hall International, 1996, p. 345. [7] См. K. Hintikka. Models for Modalities. Selected Essays. Dordrecht: D. Reidel 1969; eгo жe, Time and Necessity. Studies in Aristotle's Theory of Modality. Oxford: Clarendon Press, 1973; его же, The Intentions of Intentionality and Other New Models for Modalities. Dordrecht - Boston: D. Reidel Pub. Co., 1975; Alvin Plantinga. The Nature of Necessity. Oxford: Clarendon Press, 1974; Целищев В. В. Философские проблемы семантики возможных 7 миров. Новосибирск, 1977; Семантика модальных и интенсиональных логик, пер. с англ., М., 1981; Ивлев Ю. В. Содержательная семантика модальной логики. М., 1985. [8] Наиболее глубокий и масштабный подход к вероятностной онтологии осуществлен Василием Налимовым в серии его трудов: "Вероятностная модель языка. О соотношении естественных и искусственных языков", М., "Наука", 2 изд., 1979; Faces of Science. Philadelphia: ISI Press, 1981; Realms of Unconscious: The Enchanted Frontier, Philadelphia: ISI Press, 1982; Space, Time and Life: The Probabilistic Pathways of Evolution. Philadelphia: ISI Press, 1985. 2. Предварительное определение модальности возможного. "Возможное" относится к тем категориям, которые часто входят в определение других категорий, но которые сами практически не поддаются определению. Порой считается, что "возможное" можно определить только из него самого, используя такие слова, как "может быть", "могло бы", т.е. входя в замкнутый логический круг. Характерное мнение высказывает американский философ Ален Уайт: "...Модальности принадлежат к самым фундаментальным понятиям, и значит, как подчеркивали некоторые грамматики и философы, анализ модальностей может только показать их отношение к другим понятиям, а не обнаружить в их составе другие, более основополагающие понятия".[1] Можно определить специфику возможного в отношении других модальных понятий, но нельзя определить возможное само по себе, исходя из немодальных понятий. Отчасти разделяя это мнение, мы попытаемся обнаружить элементарные составляющие языка модальностей, его различительные единицы, которых окажется всего четыре. В основе всех модальных категорий лежат три предиката, "мочь", "быть" и "знать", всевозможные сочетания которых друг с другом и с отрицательной частицей"не" позволяют охарактеризовать многообразие известных модальностей и их соотношение. Систематическое выведение модальных категорий из единого принципа дано в Приложении. Здесь же мы ограничимся лишь минимальным набором определений, необходимых для понимания категории возможного, которая по традиции относится к кругу "бытийных", или, как их называют, "алетических" ("истинностных") модальностей. Три основные алетические модальности, "действительное", "возможное" и "необходимое", попарно связаны со своими отрицаниями, соответственно "недействительным", "невозможным" и "случайным". Таковы шесть наиболее распространенных и общепринятых модальных категорий,которые могут быть последовательно определены сочетаниями трех знаков - "быть", "мочь", "не": 1). Модальность действительного (в ее определении используется только один из двух предикатов, "быть") Действительное: быть Недействительное: не быть 2). Модальность возможного Возможное: может быть Невозможное: не может быть 8 3). Модальность необходимого Случайное: может не быть Необходимое: не может не быть Как видим, шесть основных модальностей соответствуют всем возможным сочетаниям частицы "не" и предикатов "быть" и мочь". Не предвосхищая дальнейших выводов из такого набора предикативных определений (см. Приложение), следует пока что отметить, что "возможное" есть единственная модальность, соединяющая в положительной форме (без частицы "не") оба предиката - "мощи" и "бытия". "Возможное" прямо соотносится не только со своей противоположностью, "невозможным", но и с модальностью "случайного", от которой также отличается лишь частицей "не", однако относящейся не к "мочь", а к "быть". Случайное - то, что есть, но чего может и не быть, тогда как возможное - то, чего нет, но что может быть. [1] Alan R. White. Modal Thinking. Ithaca: Cornell University Press, 1975, p.3. ----------------------------------------------------------------------------------------------------- 3. Онтологический статус возможных миров. Номинализм и реализм. Важнейшая проблема теории возможного - это "возможные миры" и их соотношение с действительным миром. "Возможный мир" - совокупность возможностей (или возможных существований), которые могут непротиворечиво образовать одно целое, т.е. не исключают возможности друг друга.[1] Идея "возможных миров" восходит к Лейбницу и постулирована им для того, чтобы метафизически обосновать свободу Бога в сотворении нашего мира. Воля Бога не ограничена одной действительностью, но имеет перед собой множество возможных миров, а также множество возможных монад, индивидов, субстанций, из которых Бог свободно выбирает то, что подлежит актуализации в нашем мире. Лейбницева философия возможного подвергается критике у современных исследователей с двух противоположных позиций: номиналистической и реалистической. Номиналисты отрицают существование возможных миров как слишком сильное метафизическое допущение. Возможное, с этой точки зрения, не есть какое-то особое бытие или особый мир, а есть просто условная фикция, полезная для анализа существующего мира, как, например, понятие "идеального газа" используется для анализа реальных газов, хотя самого "идеального газа" нет в природе, нет в пространстве и времени, а значит, нет и вообще.[2] Противоположная, крайне реалистическая точка зрения наиболее четко выражена американским философом Дэвидом Льюисом. Согласно его теории "модального реализма", Лейбниц был не прав, допуская существование только одного актуального мира ("этого", "нашего"). Все возможные миры также действительны, поскольку действительность и возможность - это два дополнительных свойства одного и того же мира. Каждый мир представляется самому себе действительным, а к другим мирам 9 относится как к возможным. Иными словами, актуальность - свойство того мира, внутри которого находится наблюдатель, а возможность - свойство всех других миров. "Действительное" и "возможное" - это местоименные понятия, которые соотносятся примерно так же, как местоимения "я" и "он": каждый "он" - это "я" для себя, и каждое "я" - это "он" для другого. Надо заметить, что обе эти крайние позиции, по сути, устраняют качественную специфику возможного, его отличие от актуального (или реального). В случае с крайним номинализмом, "возможное" оказывается только именем, которое используется в высказываниях о существующем мире. В случае с крайним реализмом, как ни парадоксально, происходит почти то же самое: возможное оказывается лишь способом взаимоотношения между актуальными мирами, знаком их отстояния друг от друга. Возможное - это реальное, каким оно видится с позиции внешнего наблюдателя, принадлежащего к другому миру. Сам Дэвид Льюис, защищая свой реализм в отношении возможных миров, подчеркивает, что эта "возможностность" по сути не отличает их от актуального мира. "Наш актуальный мир - только один мир среди других. Мы называем его единственно актуальным не потому, что он отличается по роду (in kind) от всех остальных, но потому, что это мир, в котором мы обитаем. Обитатели других миров могут истинно называть свои собственные миры актуальными, если они подразумевают под "актуальным" то же, что и мы; "актуальное" в любом мире относится к самому этому миру. "Актуальное" индексично, подобно /местоименным словам/ "я", "здесь" или "теперь": оно зависит в своем значении от обстоятельств речи, от мира, где происходит акт речи. /.../ Ведь вы уже верите в существование нашего мира. Я прошу вас верить в другие вещи того же рода, а не вещи какого-то нового рода".[3] Иными словами, возможное - это вещь "того же рода", что и действительное, для того, кто расположен внутри этого возможного. Как замечает один из критиков Льюиса, с позиции реализма "действительное как таковое не имеет иного статуса, чем возможное как таковое".[4] Я не ставлю своей задачей критику этих точек зрения, считая их вполне допустимыми, хотя и односторонними, - скорее, мне хотелось бы ориентировать по отношению к ним свою собственную позицию, которую можно определить как |