Литература русского зарубежья. ЛРЗ. 1. Первая волна русской эмиграции причины, этапы, пути, состав. Первая волна эмиграции возникает в результате великого исхода
 Скачать 270.42 Kb.
|
|
В романе точно и ярко выписаны характеры и судьбы людей, встречавшихся на жизненном пути Кобрисова. Это девятнадцатилетний лейтенант Нефедов, с несколькими бойцами удерживающий пятачок земли на том берегу Днепра, двадцать человек против восьми немецких танков, с одними только противотанковыми гранатами. Ценою шестнадцати человек они не дали пройти немцам, шесть танков уничтожили, оставшиеся два спрятались на хуторе. Смертельно раненый Нефедов, на вопрос Донского, кого из бойцов нужно представить к награде, отвечает, что все равны, все старались, и что ни ему, и не его бойцам не нужны никакие награды, ни при жизни, ни посмертно. Также ярко описан десантник, попавший в плен вместе с пятью воздушно-десантными бригадами. И тоже все это по бестолковости, отдавшего этот непродуманный до конца приказ. И за это придется расплачиваться этому десантнику, и скорее всего ценой своей жизни, так как он уже попал в руки майора Светлоокова, который не упустит возможности выслужиться. Читая этот роман понимаешь, насколько ничтожна человеческая жизнь, какое огромное количество людей погибло в мясорубке НКВД, сколько осталось сломанных судеб. На примере Кобрисова мы понимаем, что рано или поздно, человек осознает ошибки и старается извлечь из них урок. => 34. Трагедия личности эпохи тоталитаризма в повести Г. Владимова «Верный Руслан». (+ в вопр 30) «Верный Руслан» (1975). Аллегоричность, притчевость повествования. Традиции утопии, робинзонады как способ создания «экспериментальной площадки» для изучения влияния Системы на человеческие души: искажение представле- ний о добре и зле, природы человека. Философское осмысление вопросов о при- чинах подчинения власти, о вине за несправедливое устройство мира. Преодоле- ние тревоги о будущем человечества мотивом доброты. Образ Руслана как ва- риация на тему положительного героя в советской литературе: безраздельное служение идеалу, готовность на жертву. «Собачье восприятие» как способ от- странения, универсальный способ видения и постижения жизни. Г.Н. Владимов может быть отнесен к группе городских, молодежных писателей. Он из городской интеллигентской среды, у него были репрессированы родители. Так же как и Аксенов получил нелитературное образование (юридическое). 1ая повесть – «Большая руда» 1961 г. Эта публикация принесла ему широкую известность. Герой – пролетарий, шофер, работающий на карьере. Водитель грузовика на небольшой машине стремится выполнять нормы мощных грузовиков, единственный из своей бригады он выезжает на работу в дождь и гибнет в результате аварии. Но суть здесь не в сюжете, а в повествовании. У Владимова все персонажи очень реалистичны, так как он сам находился в их среде. Ему удалось в жанр производственного романа вдохнуть новую жизнь. Повесть «Верный Руслан» рассказывает о мировоззрении бывшей конвойной собаки, после ликвидации лагеря оказавшейся не способной к новой жизни. Это произведение написано от имени собаки, специально обученной, чтобы водить под конвоем заключенных, «делать выборку» из той же толпы и настигать за сотни верст рискнувших на побег сумасшедших. Собака как собака. Доброе, умное существо, любящее человека больше, чем сам человек любит своих сородичей, и предназначенное велениями судьбы, условиями рождения и воспитания лагерной цивилизации, нести обязанности охранника, и если понадобится, палача. В повести у Руслана одна производственная забота, ради которой он живет: это, чтобы соблюдался порядок, элементарный порядок, и арестанты сохраняли бы установленный строй. Но в то же время, автор подчеркивает, что он слишком добр по природе (смел, но не агрессивен), умен, рассудителен, самолюбив, в лучшем смысле этого слова, он на все готов ради хозяина, пусть даже пойти на смерть. Но основная идея повести Владимова как раз и заключается в том, чтобы показать: все лучшие способности не только собаки, а человека, могут быть направлены во зло. Самые святые намерения перевоплощаются в греховные: правда – в обман, добро – в злобу. Преданность трансформируется в умение заворачивать человека, брать за руку, за ногу, брать за глотку, рискуя, если потребуется, и собственной головой, и превращать глупую кучу по наименованию «люди», «народ» в гармонический этап арестантов — в строй. 35. Своеобразие композиции цикла С. Довлатова «Чемодан». Способы создания образа абсурдного мира. Прозаик, журналист. Принадлежность к «поколению дворников и сторожей», трудности с публикацией произведений, журналистская деятельность. 1978 год – принятие решения об эмиграции. Пристрастие к форме новеллических циклов. Особый тип повествования: вид «свидетельского» реализма, псевдодокументализм, иллюзия автобиографичности. «Театрализованный реализм»: приоритет правдивости вымысла перед правдой факта, публичность даже в камерных сценах, сюжет как вереница мизансцен. Отсутствие канонического текста: постоянное обновление имен, реплик, эпизодов. Устойчивые черты типа героя-повествователя: здравый смысл, жизнелюбие, интеллигентность, естественность, «свойскость», беспощадная наблюдательность, непредвзятое и снисходительное отношение к людям. Стилистическое единство циклов: свободная повествовательная манера, демократичный тон, лирическое начало, мягкая интеллигентная ирония, скрытый драматизм. Творческое переосмысление чеховской традиции. Цикл «Чемодан» (1986). Построение композиции по «принципу матрешки», «концентрических кругов». Форма «фантастических» историй, «рассказов- катастроф». Многозначность образа-символа чемодана: Дом и бездомность, прошлое и настоящее, забота и равнодушие, мотив смерти. Соотнесенность «личной», «чемоданной» истории с судьбой России: коллизии «установленного», государственного, идеологически правильного и человеческого, индивидуального, «искреннего». Антиномичность понятий нормы и абсурда. Лицедейство как способ преодоления абсурдности мира. Пластичное изображение «плоти жизни», осмысление быта как естественной, живой сферы человеческого существования. Элегические интонации. Требовательность к слову, построению фразы. Специфической чертой довлатовского рассказа является использование писателем анекдота в качестве сюжетообразующей основы произведения: благодаря этому жизненная история обретает неожиданно яркую форму. На пересечении свойственной анекдоту заостренности, парадоксальности развития фабулы и сугубой достоверности происходящего в рассказе и возникает художественный эффект. Анекдот у Довлатова, входя в текст, сообщает ему динамичность, подвижность, мобильность, авторская идея при этом выражается особенно резко и емко. Довлатов тонко улавливает специфику анекдота как жанра, по сути своей принадлежащего устной речи: краткость, уместность появления, неожиданность концовки. А самое главное: в рамках именно этого жанра бытовая ерунда, жизненный сор превращается в литературу. При этом такую, где нет длинных речей, скучных поучений, долгих объяснений, а повествование обладает динамичностью, завершается эффектно. Анекдот оказывается в основании сюжета многих повествований, составивших книгу «Компромисс», занимает явно господствующее положение в «Ремесле». Даже в более традиционных «Заповеднике» и «Филиале» сюжет развивается переходом от одной анекдотической ситуации к другой - скрепляются они фигурой рассказчика. Благодаря именно анекдоту в небольшом по объему рассказе может обнаружиться несколько микросюжетов, со своими персонажами, действием, кульминацией и развязкой. Среди жанровых свойств анекдота следует раньше всего выделить его краткость, комический эффект. Одной из составляющих категории комического является юмор (наравне с иронией и сатирой). Довлатов использует юмор как способ художественного исследования состояния описываемого мира, раскрывая «серьезное под маской смешного». При внешней незамысловатости рассказы Довлатова, вызывая у читателя смех, утверждают чрезвычайно важную мысль о преимуществе общечеловеческих ценностей, свободы и раскрепощенности человека над господствующей официальной системой приоритетов, в которой социальные рамки, догматы, общепринятые штампы и клише не дают раскрыться человеческой индивидуальности, в зародыше подавляя ее самоценность. Жизнь, лишенная смысла - источник комического в рассказах Довлатова, где реальность искажается, очевидной становится ее абсурдность. Каждый из таких рассказов, оставаясь вполне самостоятельным, в рамках книги воспринимался как элемент целого, обладавшего собственными параметрами (достоинствами): в силу вступал здесь принцип взаимодополнения, возникала целостная - все время расширяющаяся - картина мира, возникало ощущение единого художественного текста. Жанровая специфичность довлатовского рассказа, которому Довлатов оставался, верен на всем протяжении своего творчества – это неразделимая черта между литературным героем и автором. В произведениях Довлатова автор выступает одновременно и как действующее лицо, и как наблюдатель, и как рассказчик, что обусловлено позицией писателя, отказывающегося смотреть на мир со стороны, намеренно подчеркивающего свою причастность воспроизводимой (или даже творимой им) в тексте действительности. Такой рассказ нередко воспринимается едва ли не как документальный, но сам Довлатов говорил о его (рассказа) псевдодокументализме. В то же время такой рассказ подчеркнуто субъективен, и потому обретает повышенную убедительность, что опять-таки усиливает эффект достоверности повествования на всех уровнях - от тематического (содержательного) до эмоционального. Сюжеты, (конфликты, ситуации и т. д.), которые черпаются Довлатовым из повседневной действительности, в конечном счете, служат выявлению абсурдности бытия. Довлатов претендует на большее, чем роль бытописателя или летописца эпохи - он вскрывает ее суть, обнажая бессмысленность поисков счастья и гармонии в дисгармоничном мире. Из микротекстов Довлатов составлял тексты, а они, в свою очередь, складывались в единый метатекст, скрепленный интонацией рассказывания. Относительная самостоятельность рассказов достигается за счет автономности рассказываемого события. Каждый рассказ поднимает одну из проблем жизни главного героя - лирического двойника писателя, рассказы объединяются (в цикле или книге) образом рассказчика-повествователя. Существенной особенностью рассказа Довлатова является амбивалентность соотношения в нем комического и трагического, к тому же тесно переплетающегося с лирическим сопереживанием автора-рассказчика. Вот почему крайне трудно одним термином обозначить эту жанровую структуру: точнее всего, пожалуй, определить ее как рассказ-анекдот, добавив, что в рамках указанного жанра у писателя находят своеобразное выражение поиски гармоник человеческого бытия, в особенности свойственные художественным исканиям эпохи конца XX века. Благодаря этому читатель видит, осознает, как формируется сознание, миропонимание героя, а, в конечном счете, его личность. Движущей силой в произведениях Довлатова, как и Шукшина, является не событие или цепь событий. Само событие - лишь повод, чтобы начать разговор, в котором один выхваченный из жизни эпизод подготавливает (порождает) следующий и т.д., возникают - как это бывает обычно в устном рассказе, беседе - отклонения от линейного течения сюжета, уточнения, казалось бы, не идущие к месту подробности. В таком рассказе редки развернутые пейзажи, портреты: характер персонажей раскрывается преимущественно в диалогах, в которых чрезвычайно колоритно воссоздаются различные оттенки (индивидуальные и социальные) живой разговорной речи. Именно в диалогах обнаруживается свойственная персонажам искренняя непосредственность, задор и напор: серьезное и шутливое, грустное и веселое, высокое и низкое - все это переплетено и взаимосвязано. Обычно экспозицией здесь пренебрегается - рассказ начинается введением в суть, возникающие здесь ситуации отличаются редкостной правдивостью, обладают высшей достоверностью. Обеспечивается это, прежде всего, тонким пониманием природы человеческой души, способностью объяснить мотивы поступков своих персонажей. Довлатов не мог пройти мимо опыта А.П. Чехова - великого мастера короткого рассказа. Тут, прежде всего, следует сказать о свойственном Довлатову чувстве меры, отточенности стиля. Но еще - о следовании чеховским принципам развития сюжета: предельное сокращение экспозиции (которая, впрочем, может вовсе отсутствовать), подробная мотивировка действия, явная нелюбовь к описаниям природы, кажущаяся немотивированность отдельных вводимых в текст эпизодов. Как и у Чехова, действие в рассказе Довлатова чрезвычайно сконцентрировано, конфликт при всей незатейливости сюжета обострен, его развитие, обусловлено событиями, нарушающими, казалось бы, сложившееся равновесие в мире, где живут персонажи, и в то же время позволяющими выявлять в них (персонажах) нечто существенное. ПЯТЬ МОТИВОВ – ПЯТЬ ДОЛМАТОВСКИХ КИТОВ ПОЭТИКИ Необходимым условием обращения к творчеству Довлатова сказывается выход к проблеме поиска гармонии человеческого бытия, столь обострившееся именно в те годы, которые пришлись на долю Довлатова. 1 Мотив алкоголя. Сергею Довлатову, например, пить было нельзя. Но он пил, и сильно. Как и его герои. Мотив алкоголя присутствует во всех его книгах. Герои просто купаются в море спиртного: "пили много, без разбора, до самозабвения и галлюцинаций - потом дрались" (из "Ремесла", где описывается, как подрались Битов с Вознесенским). Так, на один из старых вопросов "Что делать?" довлатовский герой отвечает: "Не думать. Водку пить". Алкоголь у Довлатова проявляет в человеке человеческое. Вот, например, с малопьющими американцами дружить невозможно. Они наивные, черствые, бессердечные. "Водку пьют микроскопическими дозами - все равно, что из крышек от зубной пасты". Питие же, наоборот, может очеловечить даже советского кагебешника. Пьяный милиционер тоже человек. 2 Мотив равнодушия. С. Довлатов всячески подчеркивает равнодушие своего героя к материальным благам, к действительности, к собственной жене, к своему внешнему виду: "...я ем что угодно. Стригусь, когда потеряю человеческий облик...". 3 Мотив лени. "Моя жена говорит, это безумие жить с мужчиной, который не уходит только потому, что ленится". Довлатовский герой еще много чего не хочет делать. Ему лень эмигрировать, потому что "решительный шаг налагает ответственность. Так пускай отвечают другие. Бездеятельность - единственно нравственное состояние. Так что лень, если разобраться, вполне творческое и даже нравственное состояние. Это естественная защита писательского организма от необязательных, нелогичных для него действий. Вполне понятная и законная самозащита. 4 Мотив аморализма. Довлатовский автор совсем не ангел, а его герои далеко не приличные люди. Но довлатовский аморализм не воинствующий, от него не остается жертв. А довлатовские подлецы естественны, "как дождь и снег". Наоборот, аморально себя насиловать, себя подстраивать под образец стандартной морали. Аморально быть всегда вежливым, т.к. это не искренне. Аморально регистрировать брак, т.к. любовь давления не терпит. Аморально не быть самим собой. И влюбляются довлатовские герои в таких же, как они, своенравных, нелепых, безнравственных, как дети, и, как дети, непосредственных героинь. И дружат со всяким сбродом. 5 Мотив свободы. Пьянство, равнодушие, лень, собственная сомнительная система ценностей - все это эпатажно-утрированная форма протеста авторизованного эмигрантского героя, который отстаивает свое право иметь недостатки и быть самим собой. Больше всего Довлатов любит именно тех персонажей, которые способны на безумный здравый шаг к своей свободе. Когда уже нет сил гнуть спину, довлатовские герои скандалят. Скандал - стихийный бунт, удел людей естественных, открытых, искренних. В изображении персонажей Довлатова синтезируется две традиции восходящие к классической литературе: персонаж этот одновременно "лишний" и "маленький". Подчеркнем: человека этого Довлатов любит - этим обусловлено отношение писателя к своим персонажам, его мягкий юмор в рассказе об их - совсем не простых судьбах. Краткое содержание: «Креповые финские носки» Оказавшись в сложной финансовой ситуации, герой рассказа принял предложение знакомого фарцовщика «войти в долю» и приобрести партию финских креповых носков, которые в ту пору пользовались большим спросом: их можно было сдать оптовикам по три рубля за пару. Операцию по немедленному обогащению сорвала советская лёгкая промышленность, внезапно завалившая магазины аналогичным товаром по восемьдесят копеек. Финские носки из дефицита превратились в неликвид. «Номенклатурные полуботинки» Герой попал в бригаду камнерезов, которой поручили вырубить рельефное изображение Ломоносова для новой станции ленинградского метро. После завершения всех работ состоялся банкет. Рассказчик, оказавшись за одним столом с «мэром», заметил, что тот снял ботинки. Притянув их к себе, герой нагнулся и спрятал чужую обувь в стоящий рядом портфель. «Приличный двубортный костюм» В редакции появился незнакомец по имени Артур, с которым герой сначала спустился в буфет, а потом отправился в ресторан. На следующий день Довлатова пригласили в кабинет редактора — там находился майор госбезопасности. Выяснилось, что Артур — шпион. Майор предложил журналисту продолжить знакомство и сходить с Артуром в театр. Ради такого случая редактор распорядился приобрести для «товарища Довлатова» импортный двубортный костюм в местном универмаге. «Офицерский ремень» Действие рассказа происходит во время службы героя в лагерной охране. Однажды старшина приказал Довлатову доставить заключённого в психбольницу на Иоссере. Напарника по фамилии Чурилин герой отыскал в инструментальном цехе, где тот напаивал латунную бляху на кожаный офицерский ремень. Залитый изнутри оловом, такой ремень превращался в грозное оружие. |